The Ordeal of Being Known

Гарри и представить себе не мог, что волшебные шахматы будут такими сложными, если ты не можешь указывать фигурам, что им делать. В любом случае, фигуры Рона обычно спорили с ним на каждом шагу, а гаррины теперь, похоже, спорили еще и между собой, поскольку Гарри не мог вербально вернуть их к задаче. Пожалуй, не стоит уточнять, что игра шла медленно. Но его отпуск на работе технически все равно был продлен за счет «отпуска по болезни». Не то чтобы они торопились. Пока что это проклятие раздражало, но в то же время удивляло своей безболезненностью. За свою жизнь Гарри подвергся сотням проклятий, и ни одно из них не было таким легким. Он не мог вспомнить, как он был проклят, но казалось, что кто-то случайно споткнулся и чихнул на него этим безобидным, мягким проклятием. В нем не было ничего злого — просто странное, раздражающее молчание. Однако это было чертовски неудобно. Он провел всю неделю до этого в доме на Площади Гриммо, изо всех сил стараясь отремонтировать его или, по крайней мере, привести в порядок и сделать его похожим на дом. Это было бесполезно, чего он и ожидал. Дом сражался с ним на каждом шагу, как всегда. На каждую вещь, которую он чинил, ломались еще две. У него не было горячей воды последние три дня — какой это был отдых. А потом он взял и схлопотал это несчастное проклятье за день до того, как приступить к работе. Худший отпуск на свете. Не то чтобы ему было с чем сравнивать. Рон и Гермиона вздохнули и покачали головами, когда он рассказал им, как будет проводить отпуск. Они оба считали, что Гарри не должен оставаться на Гриммо — он был мрачным и затхлым, полон темной магии и воспоминаний о горе и боли. Но Сириус оставил его ему; это была одна из немногих вещей, которые у него остались от своей семьи. Он просто не мог с ним расстаться. Пока нет. По крайней мере, он смог отремонтировать старый мотоцикл Сириуса. Старый душный дом и поношенная кожаная байкерская куртка — все, что осталось от его крестного. Хотя дом был чертовски убогим. Настолько, что Гарри даже не возражал против того, чтобы провести пару дней в Мунго, даже несмотря на постоянные тычки и уколы. По крайней мере, здесь была горячая вода. До сих пор целители не знали, что и думать. Они продолжали говорить Гарри, что с ним все в порядке, хотя это было совершенно очевидно. Да, проклятие было безболезненным, но ему действительно нужно было избавиться от него как можно скорее. Он не мог работать без голоса, и хотя он довольно хорошо владел невербальной магией, он не мог использовать всю его силу без заклинаний. Кингсли он тоже был нужен для поддержки, и еще годовщина Битвы приближалась, Гарри всегда был вынужден идти на мероприятие в память о ней, организованное Министерством, и произносить глупую речь. Целители настаивали на том, что это была работа специалиста по проклятиям и болезням разума, который работал в частном порядке и которого Рон намеревался нанять тем утром, пока Гарри спал. Гарри тронул коня на шахматной доске и указал на поле, на которое хотел, чтобы тот переместился. Лошадь сердито фыркнула на него. Возможно, это проклятие пока казалось нормальным, потому что с ним все время были Рон и Гермиона. Он не думал, что Рон завтра вернется на работу. Гарри совсем не разговаривал, когда был на Гриммо один, если только он не подпевал музыке, пока готовил или убирался, или красочно ругался на сломанные трубы, или на лестницу, о которую он постоянно бился ногой, или на отвратительный портрет Вальбурги. Здесь не по чему было особенно скучать, но ему будет ужасно одиноко. Во всяком случае, больше, чем обычно. Тедди и Андромеде бы понравилось его посещать. Тедди мог говорить за троих, он был бы не против молчания Гарри. Размышления и беспокойство Гарри были прерваны тихим щелчком открывающейся двери и мягким голосом Гермионы, что сразу же вызвало у него подозрения. — Гарри? Прибыл специалист, — нерешительно сказала она, и у Гарри отвисла челюсть при виде человека, который последовал за ней. Мужчина повернулся и несколько раз щелкнул палочкой по двери, закрывая ее за ними. Он должен был знать. Он должен был догадаться. Конечно, конечно, Драко чертов Малфой. Это проклятие, которое сначала казалось слишком уж легким, теперь определенно должно было выйти ему боком. Жестокая судьба приняла облик высокого, стройного, красивого светловолосого человека, одетого в безукоризненно скроенный угольно-серый магловский костюм. У Гарри пересохло в горле, и его грудь сжалась, вместе с вздрагиванием в животе, заставляя его возмутиться. Он сомкнул челюсть и заскрежетал зубами. Он сжал в кулаке простыню больничной койки. Целитель. Гарри знал, что он стал целителем. Но специалист? По проклятиям и болезням разума? Типичный Малфой, которому обязательно надо быть чертовски впечатляющим, не мог быть просто нормально успешным, как все остальные… — Ты что, нас только что запер? — подозрительно спросил Рон, все еще держа руку над шахматной доской. Гарри увидел, как вспыхнули глаза Малфоя, и неохотно был впечатлен его профессионализмом — он мог сказать, что тот очень сильно хотел закатить глаза. — Это были стандартные больничные заклинания для уединения и звукоизоляции. Ты наверняка должен был видеть, как каждый целитель, который проходил сюда, накладывал их на дверь. Я бы не стал доверять тем, кто этого не делает. — объяснил Малфой, его лицо было гладким и равнодушным, когда он медленно встретился с возмущенными глазами Гарри. — Особенно в палате с тобой, Поттер. Гарри был в ярости. Он не знал, на кого он злился больше, на Малфоя или Рона. Рон явно пошел и завербовал Малфоя за спиной, зная, что тот устроит истерику, как сейчас. Но Малфой был… был Малфоем. Раздражающим, фанатичным, шикарным, симпатичным, высокомерным Малфоем. Гарри не видел его со времени суда, почти восемь лет назад, и уверенный в себе человек, стоявший перед ним сейчас, сильно отличался от сломленного подростка, прикованного цепью к стулу в зале суда № 10. Гарри вспомнил, как думал, что Драко Малфой никогда не должен выглядеть так, как он выглядел в этом кресле — бледным, изможденным и грязным, дрожащим от холода и голода, одетым только в тюремную робу и грязные носки. Побежденный. Красивый мужчина в строгом магловском костюме, сунувший светлую палочку обратно в нагрудный карман пиджака, определенно не выглядел побежденным. Он выглядел дорого. Он выглядел уверенно, элегантно. Он выглядел так, как, по мнению Гарри, должен выглядеть Драко Малфой, и тот 25-летний мужчина, которым теперь был Малфой, был невероятно привлекательным. Гарри почувствовал, как его внутренности охватило негодование, когда умные серые глаза внимательно посмотрели на него. Он чувствовал на себе нервные взгляды Рона и Гермионы, но продолжал кидать глазами острые кинжалы в Малфоя, который медленно подошел к кровати, настороженно глядя на Рона. — Полагаю, что вы не сказали ему, и поэтому он смотрит на меня так, как будто он может расчленить меня одной силой воли? — предположил Малфой, приподняв бровь. Гарри повернулся к Рону, который выглядел извиняющимся, что только еще больше разозлило Гарри. Рон умоляюще поднял руки перед собой. — Мне очень жаль, приятель. Это правда, он лучший в том, что делает. Его рекомендовали все целители на этом этаже. Он пользуется большим спросом, и нам повезло, что у него вообще есть время заняться этим делом. Блять, подумал Гарри, его лицо сникло, когда он снова посмотрел на Малфоя, оценивая его. Его рекомендовали. Лучший в том, что делает. Очень востребован. Гарри вспомнил, как целители говорили, что во всей Англии есть только один специалист по проклятиям разума, и что он исключительно хорош в этом, хотя и немного молод. Он задавался вопросом, намеренно ли целители не называли имя Малфоя. Может, они сделали это только для Гарри — Рон определенно вытащил это из них, мерзавец. Но это же Малфой. Взгляд Гарри переместился на Грейнджер, почти что умоляющий, когда он указал в направлении Драко. Гермиона только поджала губы, глядя на него. — Рон прав, Гарри, и другие целители тоже. Я изучила все его публичные дела и опубликованные работы, и он действительно наш лучший вариант. — объяснила она, и Гарри закрыл глаза. Конечно, знала. Ничего мне не сказав. — Ты читала мои статьи? — Малфой повернулся к ней, и Гарри открыл глаза и увидел ошеломленное лицо Малфоя, крошечную искорку надежды в его глазах, которая только усиливалась, когда Гермиона просияла тем характерным взглядом, который она приобрела после своего исследования. — Ну, конечно, естественно! Я была особенно заинтригована твоей работой над Проклятием Непрекращающегося Ночного Кошмара, то, как ты смог провести пациента через кошмары, чтобы найти в каждом из них персонализированные противодействующие проклятия, совершенно захватывающе, а Проклятие Ложного Языка, с той ведьмой, которая могла только разговаривать с людьми на языках, которых они не понимают, ты действительно смог… — Окей, дело в том, что Целитель Малфой — наш лучший вариант, — прервал Уизли, — поскольку с тобой все в порядке физически, целители согласны с тем, что это проблема специалиста в области Проклятий и Болезней разума, и он согласился помочь, несмотря на вашу историю, и Гарри, тебе просто придется довериться нам в этом. Гарри тяжело рухнул на кровать. Они действительно собирались заставить его пройти через это. Его либо выпотрошит Малфой, либо сам давай ищи другого специалиста по проклятиям разума на континенте. Может, все закончится быстро. — И мне, — добавил Малфой к концу предложения Рона. — Тебе придется доверять мне. Легилименция будет настоящим кошмаром без намека на доверие. Какого хуя?! Гарри резко повернул голову, глядя на Рона и Гермиону широко раскрытыми глазами, которые, как он надеялся, передают предательство, которое он чувствовал. Они действительно допускали его до головы Гарри? После всего?! Конечно, Специалист по Проклятиям и Болезням Разума. Конечно, это связано с блядской легилименцией. Блять, черт возьми. Это будет пыткой. Рон снова поднял руки в этом умиротворяющем жесте. — Приятель, все не так. Он не будет врываться в твой разум и просить тебя защищать его без реальных инструкций. Он целитель, он профессионал. Люди бы не были в восторге от его работы, если бы это была пытка, так ведь? Малфой нахмурился. — Так поступал Северус? Это настоящее варварство, — пробормотал он. Этого было достаточно, чтобы Гарри остановился. Он никогда не слышал, чтобы Малфой говорил что-то негативное о Снейпе — он никогда не думал, что Малфой признает, что Снейп был отвратительным засранцем по отношению к Гарри, даже если он действительно защищал и помогал ему. Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, провел рукой по волосам и подумал. Его рука опустилась и потерла челюсть — его щетина была чертовски безжалостной, он побрился тем утром, и она уже вызывающе отрастала, как волосы на его голове. Наконец он закрыл глаза и фыркнул, кивнув в знак согласия. Он слышал, как они вздохнули с облегчением. Малфой двинулся вперед, схватил медицинскую карту с края кровати Гарри и уселся на стул рядом с ней, изящно скрестив одну длинную ногу над другой. Он снова залез в пиджак и, к великому удивлению Гарри, вытащил черепаховые очки для чтения, аккуратно надев их на свое острое лицо. Гарри в шоке смотрел на него несколько мгновений, пока Малфой, очевидно, не почувствовал это и не взглянул на них. На этот раз Малфой не смог подавить закатывание глаз и щелкнул языком, явно раздраженный. — Что еще? Губы Гарри весело скривились. Это было гораздо более знакомо, чем гладкий, равнодушный, профессиональный Малфой. Он медленно поднял руку, чтобы указать на очки в проволочной оправе на собственном лице, над которыми Малфой насмехался над ним в течение многих лет. Малфой нахмурился. — Очки для чтения, да. Что с ними не так? — Он снял их со своего лица, осматривая на предмет подтеков или повреждений. — Я думаю, эээ… ну, просто… — начал Рон, его губы подергивались, а Гарри повернулся и улыбнулся ему, наблюдая, как он подавляет хихиканье. — Раньше ты безжалостно дразнил Гарри из-за очков… Малфой фыркнул. — Да, да, я был придурком, карма — сука, и теперь мне нужно носить очки для чтения в двадцать пять лет. С чем еще нам нужно разобраться, прежде чем я смогу наконец начать работать? — раздраженно спросил он. Гарри внезапно обнаружил, что тихо хихикает вместе с Роном и Гермионой. Драко Малфой только что рассмешил их, добровольно. Гарри подумал, что он увидел довольную улыбку на лице Малфоя, когда он снова надел очки, прежде чем оно снова вернулось к этой аристократической гладкости. Гарри вернулся к игре в шахматы с Роном, время от времени бросая взгляды на интригующего нового Малфоя, который читал карту Гарри, сосредоточенно нахмурившись. Прядь его гладких, белокурых волос падала ему на лицо, и глаза Гарри каждый раз приковывались к нему. — Хорошо, Поттер, — сказал Малфой, привлекая их внимание. — я расскажу, как все будет происходить. Рон отодвинул наполовину завершенную игру в сторону, усевшись вперед в своем кресле. Гермиона продолжала стоять, скрестив руки на груди, ее лицо было выжидательным и немного возбужденным. Малфой мельком взглянул на них, прежде чем снова взглянуть на Гарри. Гарри показалось, что в его глазах мелькнула тревога, но это могло быть что угодно. — Как Целитель, я должен убедиться, что ты согласен, чтобы Уизли и Грейнджер тоже это услышали. Это было странно. Разве Малфой не сделал вывод о том, что если Рон сам завербовал его, то у них уже было такое согласие? Гарри нахмурился и кивнул, полностью сел и скрестил ноги под собой, уделяя Малфою все свое внимание. Малфой моргнул несколько раз, прежде чем заговорить, внимательно глядя ему в глаза. — Очень хорошо. Я уверен, что ты знаешь, что физически у тебя прекрасное здоровье. Твоя гортань цела, ничего не воспалено, на тебе нет остатков проклятия, нет даже намека на Тёмную Магию, твое магическое ядро ​​выглядит прекрасно. Это означает, что все, что с тобой не так, полностью в твоей голове, поэтому Уизли собирался выбить мою дверь в пять тридцать утра. То, что это происходит в твоей голове, не значит, что это ненастоящее. Гарри дернулся назад. Что за черт?! Разве Рон только что не сказал, что он не будет насильно врываться в его разум? Он повернулся к Рону, вспомнил, что говорить он, блять, не может, и протянул руку, чтобы схватить чистый пергамент и перо, которые целитель оставил для него, быстро выписал свой гнев и пихнул пергамент Малфою в лицо. УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ Гарри следил за выражением лица Малфоя, стараясь больше не смотреть ему в глаза, скользкий мерзавец. Но Малфой только смущенно нахмурился, глядя в лицо Гарри. — Поттер, я не в твоей голове. Пока что. Уверяю тебя, я гораздо более профессионален. Наши сеансы будут строго регламентированы, и я никогда не начинаю без согласия пациента. Я уже говорил тебе, что между нами должно быть какое-то доверие, иначе все время это будет похоже на противостояние. Что я получу, если разрушу это доверие сейчас, еще до того, как мы начали? Гарри уронил пергамент, защищаясь. Если Малфой не видел его воспоминаний, тогда почему он это сказал? — Я могу продолжить? — осторожно спросил Малфой. Гарри кивнул, осторожно отводя свой взгляд от него. — Так или иначе. Это все, вероятно, где-то спрятано в твоей голове или в твоих воспоминаниях, вот о чем я говорю. Цифры здесь показывают небольшую вероятность того, что ты был подвергнут Обливиэйту, но определенно ничего серьезного или опасного для восстановления. Как вы знаете, я использую легилименцию, чтобы найти проклятия или болезни, которые могут быть скрыты в чьем-то разуме, или помочь кому-то справиться с проклятием разума самостоятельно или в самых ужасных обстоятельствах, помогая кому-то научиться справляться с недугами или проклятиями разума, от которого еще нет лекарства. На самом деле это звучало довольно интересно. Неудивительно, что Малфой выбрал это в качестве карьеры. Это походило на постоянное решение загадок и головоломок, но с легилименцией, без которой Гарри предпочел бы обойтись… Малфой действительно все делал сам? Разгадывал ли Гарри когда-нибудь тайну в одиночку? — Мне кажется, что это Проклятие Разума, — продолжил Малфой, — но мы не узнаем наверняка, пока не доберемся туда. Я точно никогда не видел ничего подобного — большинство проклятий тишины просто физически удаляют голосовой аппарат человека. Но проклятия внутри разума, как правило, оставляют зацепки или отметки, как… как крошки от хлеба, — он нахмурил брови, вероятно, осознав, насколько странно это звучало из его чистокровного рта. Гарри удивился сравнению. Малфой смотрел на Рона, который в замешательстве посмотрел на Гермиону — обычное дело. Гермиона явно чувствовала его взгляд, но продолжала смотреть, как Малфой объясняет выбор слов. — Отсылка к магловской сказке. Двоих детей бросили в лесу, а они оставили за собой след из хлебных крошек, чтобы они смогли потом найти дорогу обратно. Похоже, это лучший способ описать то, что он говорит, я не могу придумать ничего похожего в волшебном мире. Брови Рона удивленно взлетели вверх, вероятно, у него была та же реакция, что и у Гарри, когда Малфой упоминал что-то магловское. Затем его брови снова нахмурились. — Почему я никогда об этом не слышал? Роза любит сказки. Мы, должно быть, прочитали все до единой. — сказал Рон, и Гарри повернулся к Гермионе, пытаясь скрыть свое веселье. Ага, почему бы нам не рассказать о ней Роуз, Миона? Гермиона неловко заколебалась, прежде чем ответить. — Это не очень хорошая история. Они как бы становятся жертвами старой ведьмы-каннибала с домом из сладостей, которая откармливает их, как свиней на убой. В конечном итоге они убили ее в ее же печи и едва спасли жизнь. — Она вздрогнула. — В детстве мне снились кошмары. Плохая сказка на ночь. — Она задумалась на мгновение. — Также так присутствует отвратительное изображение волшебников, но не совсем нетипичное для мира маглов, особенно в то время, когда оно было написано, в Средние века. У Рона отвисла челюсть, когда он в шоке уставился на жену. Магловские сказки действительно сильно отличались от волшебных. Гарри хотел бы познакомить его с Красной Шапочкой. — Согласен, Грейнджер, это не забавная история. Но хлебные крошки здесь — лучшая аналогия. Иногда мне нужно найти все хлебные крошки и соединить их, чтобы вместе они составили контрзаклятие, — объяснил Малфой, возвращая Гарри в настоящее. — Иногда пациента погружают в бессознательное состояние, и его нужно вести по тропе, чтобы найти путь назад. Гарри надеялся, что Гермиона вела свои подробные мысленные записи, потому что все начинало терять смысл. Почему Драко так испугался этого последнего предложения? Разве разум в бессознательном состоянии не был просто сонным и скучным? Гарри много раз был без сознания, и это никогда не было особенно захватывающим. — Итак, я буду встречаться с тобой дважды в неделю в течение следующих шести недель — по понедельникам и четвергам, это будут восьмичасовые встречи. Легилименция будет составлять не все время, — добавил Драко, увидев комично широко раскрытые глаза Поттера, — это утреннее занятие, за которым следует отдых и наблюдение за прогрессом, а затем еще одно занятие днем. Безответственно делать что-то чаще. Шесть долбаных недель?! Гарри снова повернулся к Рону и Гермионе, глаза которых расширились при словах Малфоя. Очевидно, все они думали об одном и том же. — Шесть недель? — спросил Рон, выражая свое недовольство. Малфой бросил на него равнодушный взгляд. — Да, шесть недель, и это самый короткий срок. Разум абсолютно гигантский, и мы должны обращать внимание на каждую деталь. Если проводить аналогию, мы буквально рыщем по лесной подстилке в поисках хлебных крошек. Нельзя спешить с этим, так как потеря следа из крошек или неправильный поворот могут отбросить нас еще дальше. Кроме того, мы должны сначала восстановить все утерянные воспоминания. Гарри ругал себя за то, что считал это проклятие легким. Ему действительно придется терпеть легилименцию Малфоя шесть чертовых недель. — Если ты согласен, Поттер, мы можем начать восстановление памяти прямо сейчас. Чтобы найти какие-либо дыры, мне нужно посмотреть на общую структуру твоего разума, и оттуда мне нужно просто вытащить воспоминания из твоего бессознательного. Ты не чувствуешь, что упускаешь что-то существенное, так ведь? Ты не чувствуешь замешательства, дезориентации или как будто ты в тупике? — спросил Малфой. Гарри медленно покачал головой, слегка ошеломленный. На самом деле он был очень смущен и сбит с толку, но не из-за Обливиэйта. — Тогда это не займет много времени, и ты уйдешь отсюда к ужину. — Малфой медленно поднял руку к груди, но еще не брал в руки палочку. Мышцы Гарри уже напряглись, готовые к бою или бегству. Он действительно собирался сесть и принять все как есть, пока Драко Малфой направляет на него палочку. Что с ним не так? — Могу ли я? Гарри собрался с духом, глубоко вздохнув. Он знал, что с ним не так: он был несчастным, проклятым ублюдком. Он открыл глаза и встретился взглядом со своим бывшим врагом. Малфой медленно вытащил палочку из кармана, держа ее в свободном, легком захвате, и прицелился в голову Гарри. Гарри безуспешно пытался не вздрогнуть. Он никогда не был так близок с Малфоем так, чтобы при этом они не причиняли друг другу вреда — чего еще он мог ожидать? — Расслабься, — сказал Малфой, и Гарри был удивлен, услышав такой низкий успокаивающий тон. — Я не причиню тебе вреда. Гарри пристально посмотрел на него, яростно сверкнув глазами. Может, Малфой и справляется со своими пациентами, но раньше он уже много раз причинял вред Гарри. Это все, что они умели делать друг с другом. Малфой, должно быть, заметил это в выражении лица Гарри, потому что он глубоко вздохнул, медленно опуская палочку к себе на колени. Его лицо смягчилось, когда он посмотрел на Гарри. — Гарри, — пробормотал Малфой, шокируя его. Называл ли он когда-нибудь вообще его по имени? — Я знаю, что у тебя нет причин доверять мне. Но я не стану баловать тебя пустыми словами, не стану пресмыкаться перед твоими ногами. Единственный способ узнать, что я не тот мальчик, которым был, — это увидеть это собственными глазами, но я не буду тратить свое время, если ты не дашь мне шанс. Гарри скрыл свой шок во взгляде. Малфой был прав. Гарри назвал бы все чушью, если бы он начал извиняться за что-либо, Малфой не мог сказать прямо сейчас ничего, что могло бы заставить Гарри ему доверять. Гарри нужно было увидеть это самому, ему нужно было испытать этого нового Малфоя, но у него не было бы возможности, если бы он не позволил себе ее. И это было ужасно. Доверять Драко Малфою было страшно. Но Гарри было так любопытно узнать о нем все эти годы, он позаботился о том, чтобы министр был рядом, чтобы поддерживал его. Он хотел посмотреть, что сможет сделать Малфой, если его отец, Волдеморт или Министерство не будут сдерживать его. Он хотел, чтобы он добился успеха, теперь, когда он был свободен создавать свою собственную жизнь, и это был шанс для Гарри увидеть, кем стал Малфой, человеком, которым он вырос. К сожалению, это требовало впустить Малфоя в долбанные мысли Гарри. Но он делал и более страшные вещи. Верно? Ради Мерлина, он же чертов гриффиндорец. Это было всего лишь небольшое вторжение в разум. Это не могло быть хуже, чем с подачи Снейпа или Волдеморта. Малфой выглядел слегка нервным, но все же держался уверенно. Гарри знал, что ему не нужно браться за дело Гарри — целители были совершенно непреклонны в том, что «Специалист» обычно нанимается на несколько месяцев. Гарри было любопытно, почему он вообще согласился на это, но, возможно, он все-таки это выяснит. В конце концов, они собирались работать вместе очень тесно в течение шести недель. Гарри повернулся, чтобы предупредить Рона и Гермиону. Он будет винить их во всех грехах, если все пойдет наперекосяк. Они были невосприимчивы к его взгляду, глядя на Малфоя с таким же ошеломленным выражением лица. Неохотно Гарри раздвинул ноги и повернулся всем телом к ​​своему новому целителю, свесив ноги с края кровати. Он схватился руками за края кровати и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить напряженные мускулы, прежде чем, наконец, снова встретился взглядом с Малфоем. Малфой выдохнул, по-видимому, задерживая до этого дыхание, и Гарри подумал, что он увидел что-то вроде благодарности в его глазах, когда он снова поднял палочку. — Liceat mihi ingressum. Гарри почувствовал, как что-то мягкое и тихое входит в его голову, не похожее ни на какое вторжение, которое он испытывал раньше. Было такое ощущение, что кто-то только что вошел внутрь и остановился в фойе, осматриваясь вокруг. Не полностью внутри его головы, но и определенно не снаружи. Разум и воспоминания Гарри все еще были под его контролем. Ему показалось, что он почувствовал запах чего-то слегка дымного, но не похожего на запах огня — например, от дыма свечи, задутой перед тем, как лечь в постель. Может, это было бы не так уж плохо. Затем он почувствовал резкий мысленный толчок и задохнулся, когда его втолкнули в воспоминание. Он почувствовал кратковременный приступ паники, который не был его собственным, и понял, что этого определенно не должно было происходить, но они были здесь сейчас, и им нужно было все это увидеть, чтобы понять, что происходит. К сожалению, все, что произошло, происходило в любимом пабе Гарри. Черт возьми. Он сидел в конце бара, на своем обычном месте, ближе всех к стене. Перед ним стояло несколько пустых стаканов, и он медленно, смутно вспомнил ту ночь, теперь, когда Малфой нашел это забытое воспоминание. Он и не подозревал, что пил так много. Там он никогда не пил больше двух или трех напитков за ночь. Но где был Джон? Где другие посетители? Гарри никогда не видел это место таким пустым. Именно тогда он понял, что он не один. Кто-то был с ним и разговаривал с ним изменчивым, странным голосом, его черты лица были совершенно неразборчивы. Гарри чувствовал себя вялым и бессвязным, слишком пьяным. Он никогда в жизни не был так пьян. Зачем он выпил все эти напитки? И почему он заново переживал это воспоминание, снова все ощущал, вместо того, чтобы просто смотреть на него со стороны, как в обычном воспоминании? «Ты устал быть Им все время?» «М-м-м.» Поттер промычал, полузакрыв глаза. Почему он прямо сейчас не проклял этого подонка? Что он делает? «Гарри Поттер, Избранный, Мальчик-Который-Выжил.» Тон фигуры был отчасти пренебрежительным, отчасти нежным. Гарри это ненавидел. «Герой.» «М-нет», невнятно пробормотал Гарри-воспоминание, медленно покачивая головой, сожалея об этом и зажмурившись от волны тошноты. Гарри почувствовал, как потеет, за пределами его головы, в собственном нынешнем теле. Из всего, что нужно ощутить. «Никто не знает, какой Гарри Поттер на самом деле, не так ли?» спросил человек, скорее риторически, а где все? Неужели этот человек действительно очистил это место, чтобы оставить Гарри одного? И теперь, когда он был с ним один, почему он заморачивался с этим дурацким монологом? «Они видят того, кого хотят видеть, икону, которую хотят боготворить, пьедестал, на который возложат свои бремена и свою вину. Их героя, ответственного за их спасение, снова и снова.» Гарри это действительно не нравилось, ему это совсем не нравилось. Да, Волшебный мир поклонялся ему за то, что он выжил, и это доставляло ему неудобства, но он сделал то, что должен был сделать. Он ничего не мог с этим поделать. Он не понимал, какое этому засранцу есть до этого дело. «Не надолго, мистер Поттер. Я видел это, и тебя узнают.» Бля, это определенно приближение палочки. Он инстинктивно хотел двинуться, среагировать, но его тело не принадлежало ему самому. Казалось, что его мускулы сделаны из тяжелого песка, ускользающего из-под его пальцев, неконтролируемое. Это не остановило выброс адреналина. «Но для того, чтобы вас знали как человека», продолжила фигура, «вам придется перестать быть их героем». «Не могу», пробормотал Гарри-воспоминание. Его дыхание участилось. «Я должен.» Гарри был сбит с толку, почему он все еще болтал с этим мерзавцем и не затыкал его. «Разве вы не хотите, чтобы вас знали как самого себя?» Фигура задала, по всей видимости, еще один риторический вопрос, столь же неуместный. Нет, он чертовски не торопился с кем-нибудь знакомиться. Если честно, единственный человек, который подошел достаточно близко к нему, была Джинни, а он просто не мог быть с ней. Он и представить себе не мог, что встретит кого-то сейчас и ему придется объяснять ему или ей историю своей жизни. Какой кошмар. «Не имеющего отношения. О вас узнают, готовы вы к этому или нет. А пока…» «Спрячьте свой Голос». Фигура заговорила убедительно, и Гарри почувствовал, как легкий ветерок пронизывает его голову. Подождите-ка, это было заклинание? Он только что просто сказал Гарри, что делать, и он это сделал?! «Говорите только для себя». Ветерок утих, и Гарри покачнулся в собственном теле. Он слышал затрудненное дыхание Малфоя и предполагал, что он ощущает то же самое. Теперь он почувствовал, как отключается, что-то изменилось. Гарри-воспоминание открыл рот, чтобы что-то сказать, но не издал ни звука. Паника Гарри нарастала. Фигура продолжала смотреть на Гарри с ее постоянно меняющимися чертами лица, и Гарри захотел просто ударить ее или сделать хоть что-то, или хотя бы выяснить, кто она такая, черт возьми, но действие чар на ней было безумно странным. Она была совершенно незаметной. «Мне жаль оставлять вас в таком состоянии, мистер Поттер», фигура произнесла таким тоном, что Гарри заподозрил, что она совсем не о чем не сожалеет, «и мне также жаль, что вы лишитесь этого воспоминания. Но не волнуйтесь», ожидание в ее голосе только усилило панику Гарри. «Он его найдет». Палочка фигуры снова поднялась, и Гарри почувствовал, как и он, и Малфой снова вернулись в реальность. Он услышал вздох Малфоя, и его зрение вернулось, чтобы увидеть, как он сгибает пальцы, рассматривает их, касается своих волос, касается своих ног. Как будто это просто что-то, что он должен сделать, чтобы убедиться, что он все ещё здесь и сейчас. Он вытащил из кармана шелковый носовой платок и быстро вытер им лоб, затем рассеянно протянул его Гарри, который, не раздумывая, взял его. Гарри сжал его в кулаке, не в силах что-либо понять из-за паники и шока. Малфой вытащил из кармана пиджака небольшую записную книжку и магловскую ручку, и Гарри был слегка впечатлен пролонгирующими чарами, которые были на ней. Но его мозг кружился от беспокойства, он не мог сфокусироваться на мысли дольше секунды. Его сердце бешено колотилось, а дыхание было поверхностным и частым. Кто-то напоил его в говно, а затем просто приказал ему замолчать, что он, черт возьми, и сделал. Он сделал это сам с собой. Ему стало холодно от страха и отвращения. В какой-то момент он понял, что Малфой наблюдает за ним. Приятные глаза. Он и не подозревал, что такой морозно-серый цвет может выглядеть таким теплым. Об этом было приятнее думать, чем о его нынешней ситуации. — Ты в порядке? — спросил Малфой, но Гарри проигнорировал его. Глупый вопрос. Но продолжай смотреть на меня. — Ты видел то, что видел я? В пабе? —  Малфой попробовал еще раз, и Гарри неохотно позволил себе подумать секунду, медленно кивая. Малфой сделал еще несколько заметок в своем блокноте. Точно по команде Гермиона заговорила. Это было лишь вопросом времени. — Ты что-то нашел? Его подвергли Обливиэйту? — спросила она. — Да, ему стерли память, но… Ему не стерли много памяти. — Бровь Малфоя нахмурилась. — Воспоминание не было надежно спрятано, просто как бы… прикрыто… — пробормотал он, делая новые записи. — Он хотел, чтобы его нашли. Он знал, что оно будет найдено. Гарри по-прежнему ничего не понимал, кровь схлынула с его лица. Его волосы выглядят мягкими. — Кто это был? Почему они вообще подвергли его Обливиэйту? — вмешался Рон. — Эмм… — Малфой посмотрел на Гарри, и снова эти глаза. — Ты хоть представляешь, кто или что это могло быть? Если бы все могли перестать задавать ему вопросы и позволить ему пережить эту чертову панику, что было бы здорово, на самом деле. Гарри заставил себя задуматься, вспомнить этого непостижимого человека, с какой легкостью он застал его врасплох, ослабил его защиту и отдал ему приказ. Ему было плохо, руки вспотели и тряслись, но он в ответ покачал головой. Малфой, казалось, вырвался из раздумий, наблюдая за Гарри, и быстро наколдовал стакан, наполнил его странным агуаменти и поставил его на прикроватный столик Гарри. Гарри услышал, как он прошептал: «Экспекто Патронум», и маленькая яркая серебристая птичка вылетела из кончика его палочки, выжидающе парив в воздухе. Гарри не подозревал, что он может вызывать Патронуса, и где-то в глубине своего разума, за головокружением, тревогой и стыдом, он умирал от желания узнать, какое самое счастливое воспоминание Малфоя. — Пожалуйста, скажи ближайшему колдомедику, что нам нужен шоколад в 306 палату, — сказал Драко, и маленькая птичка повернулась и вылетела из комнаты. Малфой повернулся к нему и начал поправлять кровать своей палочкой. — Поттер, ложись обратно. У тебя кружится голова? — спросил Малфой, и Гарри, не потрудившись ответить, послушался. Он просто продолжал смотреть на Малфоя. На него было приятнее смотреть, чем на что-либо еще в комнате, и он смотрел на Гарри с беспокойством, что было просто неслыханно. Колдунья дважды постучала и вошла в комнату с батончиком Honeyduke’s Finest. Малфой взял его у нее с тихим «Спасибо, Нанетт», что еще больше озадачило Гарри. Слышал ли он когда-нибудь, чтобы Малфой говорил спасибо? Колдунья улыбнулась ему и сказала: «Всегда пожалуйста, Целитель Малфой», и Гарри услышал уважение в ее голосе. Он онемел от этого. Малфой направил палочку на дверь, когда она уходила, и сбросил чары уединения, прежде чем отломить большой кусок шоколада и передать его Гарри. — Ешь, — мягко приказал он, серые глаза были полны большего тепла, чем Гарри когда-либо видел от него.  — тебе станет лучше. Гарри вспомнил о Ремусе, когда осторожно взял шоколад и сделал, как ему сказали. Он не был уверен, обиделся бы Ремус на это сравнение или гордился бы Малфоем за то, насколько он вырос. Наверное, последнее. Гарри почувствовал, как тепло возвращается к его конечностям, пока он ел, покалывание покидало его пальцы рук и ног. Его дыхание замедлилось, и он увидел, как плечи Малфоя ослабили удерживаемое в них напряжение, очевидно он был удовлетворен улучшением Гарри. Гарри все еще поражался тому факту, что Драко Малфой только что заставил его почувствовать себя лучше, даже не подумав дважды. — Да, кто-то его проклял, но это было довольно странно, я не мог понять мотив… Возможно, это был сумасшедший фанат. Человек был… неразборчивым. Я вообще не мог разобрать ни одной определяющей черты, это было заклинание, которое я никогда не видел. — Малфой замолчал, устремив взгляд на Гарри, и Гарри надеялся, что он опустит удручающие и смущающие моменты в своем пересказе. К счастью, он это сделал. — У меня не должно было быть возможности видеть это воспоминание с того угла сознания, с которого я его видел. Это заклинание обычно позволяет смотреть только на разум в целом, чтобы я мог видеть, где могут быть недостающие кусочки или части, которые не соединяются. Но когда я нашел пустующую точку и попытался дотянуться до нее сознанием, она втянула меня внутрь. — Малфой глубоко вздохнул, снимая напряжение с конечностей. — Это заставило меня испытывать все, и я считаю, что заклинатель сделал это намеренно. Он хотел, чтобы его обнаружили, и я понятия не имею, зачем он вообще потрудился его скрыть. В комнате было тихо, пока они переваривали информацию. Гарри вспоминал первое заклинание Малфоя, его тихое проникновение в голову Гарри, этот странный, успокаивающий, дымный запах. Он был каким-то образом знаком, но он не мог точно понять, откуда. Он продолжал наблюдать за Малфоем, изучая его черты лица, надеясь, что его недавняя ситуация дала ему достаточно повода, чтобы беззастенчиво смотреть на него. Во всяком случае, он собирался это сделать. — Итак. Что ж, Поттер, мы обсудим это проклятие завтра утром, скажем, в девять часов? Я могу принести еду. Мы можем встретиться здесь, или у тебя дома, или у меня — где для тебя предпочтительней? — спросил Малфой, и Гарри уловил проблеск любопытства в его глазах, но он подавил гримасу при мысли о том, чтобы привести кого-то еще к Гриммо в данный момент. Дом был в катастрофическом состоянии. Однако ему не очень хотелось снова видеть поместье Малфоев. Он повернулся к Рону, надеясь, что тот сможет прочитать вопрос в его глазах. Судя по всему, Рон смог. — Нет, он не имеет в виду Мэнор. У него есть свой дом, — ответил он, многозначительно взглянув на Гермиону. Рон не вздрогнул и не повел плечами при воспоминании о «доме» Малфоя, поэтому Гарри решил, что все было неплохо. — Спасибо Мерлину за это, — пробормотал Малфой. Гарри повернулся к нему, оценивающе глядя на него и размышляя. Посещать Святой Мунго два раза в неделю на весь день в течение шести недель или удовлетворить его любопытство и отправиться к Малфою? Это было совсем не серьезное решение. Он мягко указал на Малфоя. — Тогда у меня? — уточнил Малфой, и Гарри кивнул ему. Малфой снова полез в карман пиджака, вытащил карточку с координатами для аппарации и протянул ее. Гарри взял в руку толстый пергамент, ощупывая его гладкие края пальцами. — Ладно, — сказал Малфой, вставая со стула и поправляя свой безупречный пиджак. — Я жду тебя завтра утром в девять. Отправь сову, если будут вопросы. — Он расправил плечи и взглянул на Рона. — Если у тебя возникнут проблемы с поиском дома, я уверен, что Главный Аврор доставит тебя туда в рекордно короткие сроки. Рона, казалось, позабавил его подкол, но его уши слегка покраснели, что, как знал Гарри, означало, что он был немного смущен. — Спасибо за помощь, Целитель Малфой, — кивнул ему Рон. Малфой кивнул каждому по очереди, его глаза задержались на Гарри немного дольше, чем обычно, прежде чем повернуться и уверенно выйти из комнаты. Рон и Гермиона завязали тихую беседу, когда он закрыл за собой дверь, и Гарри улыбнулся им. — Чертовски сюрреалистично, правда? — тихо заметил Рон. — Мерлин, Гарри, я очень хотел тебе рассказать, но я не хотел давать тебе время придумать причины для отказа. В любом случае, ты знаешь, что он лучший вариант, я так рад, что ты дал ему шанс, он кажется совсем другим, его дом похож на противоположность мэнора, слава чертовой Цирцее… — И еще он довольно приятный на вид, — мягко вмешалась Гермиона, посылая на Гарри проницательный, озорной взгляд. Рон резко повернул голову, когда Гарри закатил глаза, но он почувствовал, что предательски краснеет. — Что?! — воскликнул Рон, наверное, громче, чем хотел. Гермиона закатила глаза на него. — Признай, Рон, он симпатичный. Если бы он был профессиональным игроком в квиддич, ты бы пускал на него слюни, не отрицай этого. — Она ухмыльнулась ему, усаживаясь к нему на колени, и Рон тяжело вздохнул, обняв ее за талию. — Ты когда-нибудь прекратишь уже издеваться над этим? — раздраженно спросил он, и Гарри и Гермиона покачали головами, посмеиваясь над ним. Любовь Рона к Виктору Краму на четвертом курсе была их любимой вещью, над которой они смеялись. Как и его последующая лихорадочная ревность после того, как Крам познакомился с Гермионой. Рон быстро сменил тему. — О, надеюсь, ты увидишь его тапочки, ты не поверишь… Они продолжали возбужденно сплетничать, а Гарри молча слушал, обрабатывая мысли и пропуская шелковый платок сквозь пальцы. Завтра он пойдет в дом Драко Малфоя, и тот вторгнется к нему в разум. Добровольно. Он не мог избавиться от искры возбуждения в животе, которая давала о себе знать сквозь нервозность. Судьба была жестока, и Гарри действительно был незадачливым ублюдком, но, может, это все-таки должно было случиться. Он наконец узнает настоящего Драко Малфоя.