Маленькие негодники

      Ленивая атмосфера царит вокруг тебя, когда ты сам погрузился в полное безмятежное царство и тратишь энергию только на то, чтобы дышать. Даже проматывать в голове какие-то мысли слишком затратно, поэтому абсолютное отсутствие действия кажется таким блаженным, несмотря на то, что этим он любит заниматься практически всё время. Но что поделать, когда твоя гиперактивная семья постоянно лезет с какими-то распросами, ненужной заботой, а порой и просто дразнится, выводя уже совсем взрослого Хаскульда из себя. Да, может за шерстяными плечиками у этого маленького котика не так много захватывающих приключений, как путешествия на кораблях бравых викингов и настоящие битвы на смерть, однако он вполне уважал себя, а главное прекрасно осознавал, что просыпающиеся порой у его знакомых материнские инстинкты надо усмирять как можно быстрее. Личное пространство и двадцать три часа в сутки на ничегонеделанье – вот так хотел проводить свою жизнь исландский кот, желательно припекая бока на выглядывающем солнце и без ежечасных авантюр так называемых родственников. Хаскульда мало интересовали отношения его хозяина, а поэтому вовсе не воспринимал человечских особей этого дома как кого-то родного и близкого. Он к Пуффину то пару десятилетий привыкал, а постоянно таскающиеся вялыми походками северные страны только раздражали своим мельтешением. И самым страшным стало именно вынужденное соседство со всей той оравой котов, которые вечно влезали в какие-то идиотские истории, и получали потом по самое не балуй. Хаскульда не интресует, ему совершенно плевать на других котов и людей. Тем более Дагрун, в отличии от его хозяина Норвегии, не был ему родным братом, просто из-за стечений обстоятельств тот решил взять крест заботы о тогда неумелом котёнке на себя. Да так похоже и не избавился, то и дело норовя утащить куда-то за шкирку или делясь рыбой, которую Хаскульд всегда принимал только потому, что она была исключительно вкусной – что-что, а умения ловить рыбу у Дагруна не отнять, точно также как и авантюризма. Исландский кот был совсем не такой; ну может быть самую малость.       Решив наконец пошевелиться, он вытягивает вперёд лапки и, утыкаясь мордочкой в мягкую лежанку, выпускает когти, которые несколько раз втягиваются и выходят вновь. Плотная ткань не портится, а только стоически выдерживает острые коготки, а под подушечками ощущается её синтетические волокна и мягкий синтепон. Хаскульд жмурится, вспоминая зелёную траву дома и её свежий запах, с тоской вспоминает, что во дворе он не проживёт и десяти минут без набега Хенке и Оскара, и укладывает голову прямо на лапки, слегка подрагивая хвостом. А ему и здесь хорошо, в коридоре как раз нет света, а рядом с проёмом, ведущим в гостинную, довольно уютно. И кто бы мог подумать, что его последней мыслью в состоянии покоя за этот день будет: "Здесь вроде бы хорошо".       Спустя буквально пару мгновений всё одухотворённое настроение Хаскульда разрушили двое разыгравшихся, ощетинившихся, взбудораженных котов, которые обрушились на гостинную словно вихрь. Они пролетели мимо его лежанки, разбрасывая волосы и воинственные крики, чудом не задев его хвостами и лапами. Шипение, напоминающее открытую банку газировки, сопровождалось постоянным шумом от двух катавшихся по чистому полу тел. Недовольно дёрнув ушами, исландский кот поднял голову, не с первого раза разлепив и прочистив глаза от сладкой неги. Сизые глаза блеснули, и довольно привычная картина предстала пред ним во плоти. Хрипящий раздражённый Оскар сощуренно смотрел на уже закипевшего Дагруна. Их длинная шерсть встала дыбом, а в некоторых местах превратилась в смотавшийся комок, с мордочки данокота капала то ли вода, то ли слюна. Фыркнув, Хаскульд изящно поднял хвост и хлестнул себя по бокам, будто стараясь удержать себя в состоянии бодрствования на время решения очередного конфликта. К сожалению, или к счастью, на него не обратили внимания, и два злых кота ещё повалялись по полу, разбрасывая свою шерсть везде где только можно, а после унеслись куда-то в другую комнату. Исландский кот заворчал на своих непутёвых соседей, даже не пытаясь придумать причину их ссоры, потому как это мог быть абсолютно любой повод. После того, как они подрались из-за того, чей шнурок они стащат и будут жевать, в итоге получив по ушам, он перестал удивляться всему, что происходило. Как говорилось ранее, Хаскульду было всё равно на то, как, когда и почему не поладили норвежкий и датский кот – в конце концов они никогда не ругаются серьёзно, а это так, просто чтобы жить было не скучно. Да уж, если бы их хозяива делали также, то ненароком могли бы как в старые добрые пол мира захватить викинговскими методами.       Ещё чуть-чуть побурчав о непутёвых представителях его рода, кот перевернулся, улёгся клубочком и, прислушиваясь к тикающим где-то часам и булькающим звукам проходящих кое-где труб, начал вновь погружаться в тёплый сон. Уже пригревшись, сначала он даже не заметил чужие приближающиеся шаги. Однако когда из-за поворота вырулил финский кот, сияя озабоченным взглядом, Хаскульд вновь раздражённо похлопал хвостом, на сей раз по бортикам лежанки. Возможно, потому что это был именно Суло, тот и не распознал его сразу, так как он умел появляться бесшумно и из ниоткуда, словно чёрт из табакерки. Приоткрыв один глаз, он снова не был удостоен чести быть замеченым, потому что Суло бегал как ошпаренный из одной комнаты в другую, задерживась порой надолго или тут же вылетая из дверей. Спустя минут пять такой беготни нервы у Хаскульда уже начали натягиваться и терпеть такой неритмичный шум становилось всё труднее, однако он держался, не желая выходить из себя только из-за очередной сумасшедшей идеи финского котика. Про себя исландец уже ругал того на чём свет стоит, а потом и пострался мысленно призвать Хенке, чтобы тот увёл своего дружка куда подальше, но к сожалению ничего из этого не сработало, ему пришлось скрижетать зубами ещё минут пятнадцать и только после этого отрезка времени, в который Хаскульд отмучился сполна, вполне способный наскрести себе на звание какого-нибудь святого, Суло убежал, мурлыча что-то себе под нос. Позже они вместе с Оскаром вновь пробежали мимо исландского кота, таща за собой какую-то игрушку. Хаскульд уже начал чувствовать себя стражем ворот, которые служили проходом в разные миры, и, видит бог, терпения у стража с каждым разом становилось всё меньше, ибо позволять такую наглость и прерывать его прекрасный отдых уже второй раз за день – это надо иметь большую наглость. То, что он выбрал самое шумное место из всех возможных, кот всеми силами старался игнорировать, требуя от остальных идеальной тишины.       К сожалению, для исокота ад и не думал заканчиваться. После следующиего инцидента он был уверен, что придётся вылакать целый бутылёк вылерьянки и напустить на Швецию своего хозяина, чтобы тот пошёл и выяснил чем же тому так не угодил Хаскульд и почему его ещё не оштрафовали за такое бесстыдное отношение к животным. Право, кот был напуган настолько, что даже забыл пригладить шерсть, и потом уже решил, что уйти сейчас – пока не случилось ничего катастрофического – самая лучшая идея из всех, которые приходили ему в голову сегодня. А что же заставило обычно уравновешанного Хаскульда убежать со скоростью пули от шведа? Вина лежала отнюдь не на внешности, все уже давно привыкли и хмурое лицо воспринимали как обыденность, а на идее убраться в кладовке, или по-крайней мере разобрать пару самых древних коробок, на которых лежал сантиметровый слой пыли. Хорошо было бы, если бы Бервальд решил сделать это на улице, но там начинало покрапывать, а в коробках могли лежать действительно ценные вещи, которые влагу переносят точно также, как и Хаскульд своих "родственничков" – с трудом. Поэтому, решив перебрать старьё в гостинной, он обхватил громадную коробку, которая наверняка испачкала футболку в пыли, и пошёл вперёд по коридору, выцепливая взглядом лишь малую часть дороги. Опыт наступить на мину в виде пушистого зверька у него был, поэтому он старался двигаться как можно аккуратнее, но в этот день ничто не могло спасти Хаскульда от проклятья. Именно поэтому швед наступил на какую-то вещь на полу и, больше от неожиданности, покачнулся. Нет, конечно, он не упал, но из набитой до верху коробки, под воздействием сил гравитации вылетела старая грязно-жёлтая лапма и со стуком приземлилась прямо рядом с головой Хаскульда. Сердце его ухнуло куда-то в кончик хвоста, и тот подскачил так резво, что Бервальд вздрогнул во второй раз, видимо сначала даже не заметив кота. Исокот отпрыгнул на пару метров и, быстро дыша, большими глазами пялился на чуть не покалечившую его громадину шестидесятых годов. Тихо рыкнув, кот направился в кухню, чтобы заесть и запить сегодняшний стресс. Однако смутное, и уже немного паранойидальное чувство отказывалось его покидать. Как видно, неспроста.       Апогеем сегодняшнего дня стали загребущие руки и неизмеримая энергия Силенда, который совсем не мог усидеть на месте и даже во сне возился и мял простыни с невероятным упрямством. Англия то и дело твердил о том, что у него ярко выраженная гиперактивность и его надо бы пичкать таблетками, но Финляндия с милой улыбкой и аурой демона выпроваживал его куда подальше, после чего Норвегия в очередной раз выслушивал нагоняй на тему: "не приводи своих дружков сюда, тем более Англию." Норвегия фыркал, но заверял финна, что это был последний раз. И кто их разберёт делал он так по привычке, что в родном доме засаду устроить невозможно, или потому что хотел позлить Данию, который Кёркленда переносил с величайшим трудом. Но сегодня энергию Силенд решил выплёскивать на всём, что видел, поэтому с утра он звенел тарелками, потом старался соорудить какую-то башню из подушек, пледов и стульев, пытаясь привлечь к этому ещё и Ладонию, но тот напрочь отказывался и, назвав брата дураком, влез в экран ноутбука. А после выложил фотографию с на половину застрявшим Питером в своей же крепости. После уборки под зорким взглядом папы и ещё долгих обиженных взглядов Силенда, тот демонстративно закрыл крышку ноутбука и направился на поиски новых приключений. На этот раз жертвой стали коты, которые вполне наученные опытом ловко разбежались по углам и даже не особо ловкий Хенке сумел каким-то образом избежать новых эксперементов со своим телом. Прошлых сюрпризов с отрезанными клочками шерсти и наклеянными словно чешуя стикерами на пол туловища им хватило с полна. Один только зазевавшийся, приходящий в себя Хаскульд никак не ожидал того, что маленькие и цепкие руки перехватят его поперёк живота и потащат на диван. Справедливости ради, он пытался отбиваться, однако не успел он оправиться от предыдущего потрясения, как его уже прижали к подушкам и нацепили что-то на голову. Только тогда он вспомнил о когтях и возможно именно вскипевшая злость позволила исландскому коту полностью высвободить весь свой гнев. Он взревел и зарычал так, что от неожиданности Силенд резко отдёрнул руки – и правильно сделал, ведь ещё чуть-чуть и мог остаться с большими царапинами, – а после Хаскульд кинулся прямо на него, желая выместить все пережитые за сегодня эмоции, и отыграться за испорченный день. Мальчик никак не ожидал, что такой маленький котёнок может настолько разозлиться и начать бросаться на него, как на добычу, поэтому с криками он опрометью бросился к себе в комнату. Его вскрики и топанье постепенно удалялось, пока кот дышал и старался вернуть в равновесие собственный духовный мир. Получалось это с трудом, так как непроизвольные проклятья на кошачьем языке так и вылетали из его рта, а когти от ярости никак не хотели втягиваться. Уже давно он так сильне не злился и морально не выматывался, поэтому запрыгнул обратно на диван и, всё ещё ворча себе в усы, улёгся на бок. Хвост его нервно заходил ходуном, а нижнее веко уже начинало дёргаться в нервном тике. Да уж, такое Хаскульд запомнит надолго.       Исландия в этот день может вытерпел и меньше, но ему тоже пришлось терпеть каких-то непутёвых ребят с работы, а потом ещё и невольно учавствовать в споре Дании и Норвегии, которые заставили его решать, чьи смёрребрёд¹ лучше. Скривив губы, Исландия неопределённо покачнул головой и вышел из кухни, удачно встретив Швецию, который наверняка либо решит спор, либо к нему присоединится. Он как-то устал, не понятно даже от чего, а поэтому просто рухнул на диван, откинув голову. Закрыв глаза, он прошёлся ладонью по небольшому ворсу покрывала и наткнулся на собственного кота. Тот сопел и сначала воззрился на хозяина как на врага народа и только потом, признав его, подошёл и улёгся рядом.       – Дурацкий день, – исландец выдохнул и неопределённо скользнул по голове питомца, на что тот одобрительно мяукнул: "Это ещё не то слово".       – Братья достали, – Хаскульд замурчал, когда его начали почёсывать, но желание ворчать не спешило покидать его. "Вот-вот. Здесь все какие-то малость пришибленные."       Исландия перевёл на своего кота взгляд, и детское желание сказать что-то вроде "только ты один меня и понимаешь" затеплилось где-то в горле, но он тут же усмехнулся и прогнал эти мысли. Вместо этого он аккуратно подхватил питомца, положив на руки словно ребёнка – так лежать ему очень нравилось – и понёс к себе в спальню.       – Пойдём, детёныш, небось и тебя все здесь достали, – Хаскульд только довольно ткнулся хозяину в руку и засопел, совершенно проигнорировав мистера Пуффина, который уже у них в комнате принялся опять наводить беспорядок.       – Сам ты детёныш, – Хаскульд зевнул, перевернулся на бок и наконец засопел, зная, что рядом с хозяином ему не грозят никакие глупые коты и не менее глупые люди.