Маленькие негодники

      – Хочешь сказать, что не вернёшься до Рождества? – прижимаясь одним ухом к телефону, а руками держа и размешивая какую-то смесь в миске на манер домохозяйки из телевизора, спросил Дания.       – Да, я больше и часа не выдержу ваших евросоюзовских делишек. Исландии привет, – с намёком на раздражённость произнёс голос на другом конце провода и тут же отключился, заставив датчанина недовольно цыкнуть.       – Чего он там? – оторвавшись от бутербродов, которые вот-вот должны были посетить печку, спросил Швеция. Его очки сползли на нос от того, что он стоял сгорбившись над столом, однако швед решил, что поправить их может и после, поэтому сверлил друга пронзительным зелёным взглядом.       – Сказал, что мы его настолько задолбали, что вернётся только под Рождество. Какая неженка – в своё время стальноее клеймо выдерживал, а теперь нас с Евросоюзом потерпеть не может, – закидывая телефон куда-то в недры стоящего недалеко дивана, ответил Дания, закатив глаза и вернувшись к готовке.       За окном ещё было темно, как будет большую часть зимы, поэтому всю кухню, плавно перетекающую в столовую, освещал тёплый люминисцентный свет. Электронные часы, светившие зелёным светом на панели большого холодильника показывали 7:29, а на плите уже стояла разогревающаяся сковородка, для которой замешивалось блинное тесто. На этой неделе Швеция и Дания отвечали за приготовление завтраков, хотя уж лучше бы они делали это всегда, ибо во время очереди того же норвежца все часто предпочитали по тихому сваливать до завтрака, иначе в тебя опять начнуь пихать уже сидящий в печёнках бруност. Поэтому ещё толком не проснувшиеся и постоянно зевающие страны колдовали над едой, пока финн и Ис могли досыпать последние минуты сна. Хотя, сквозь шипение масла на плите и ровный стук ножа, Швеция вроде услышал звук воды, а значит кто-то уже покинул мир грёз и почтил своим присутсвием в реальности. Расположение комнат в доме было таково, что сама кухня находилась в нише, которую отгораживала стенка с пространством наподобии окна, к которой прилегал большой диван. А далее уже начиналась гостиная, часто использующаяся как столовая. Туда же можно было пройти из коридора, идя по которому можно было либо выйти на улицу, либо обнаружить лестницу наверх. Словом, находясь в определённой точке на кухне, можно было наблюдать что делается практически на всём первом этаже, но на данный момент парни были слишком заняты, чтобы обозревать свои владения.       – Бер, подай мне прихватку, – не отрывая глаз от следующего пекущегося блина, попросил Дания.       – А пожалуйста? – спокойная вредность Швеции по отношению к двум своим северным братьям давно въелась в его сосуды, перемешавшись с тромбоцитами и лейкоцитами, потому он даже не задумавшись ответил вопросом.       – Snälla, – тяня на свой датский манер, чем ужасно оскорбляя весь шведский язык впринципе, будто соловей пропел Миккель, а потом прихватка полетела прямо в него. – Эй-эй! Я сейчас ей воспользуюсь и обратно кину.       – Не попадёшь.       – Ещё как попаду.       – Можешь попробовать.       – Зачем мне пробовать, – и кусок ткани, созданный для хозяйственных нужд и создания уюта в момент превратился в боевой снаряд у двух северных держав, которые словно дети стали бросаться другими тряпками и полотенцами. Но вскоре, когда довольный своим манёвром по уворачиванию от фибро-тряпки Дания, увидел как эта самая тряпка попала прямо на сковороду с его, уже обгоревшим, кулинарным шедевром переполох прекратился. По кухне поплыл мерзкий запах и страны поспешили приоткрыть окна, дабы не отравить себя и еду этим химическим запахом. Датчанин принялся возиться с пригоревшей посудой, а Бервальд, удовлетворённый тем, что день начался с победы в полотеничном поединке, вернулся к бутербродам.       – До-о-аброе утро, – сквозь широкий зевок послышалась нечленораздельная речь, и в комнату, будто призрак вплыл Финляндия. Видок у него был откровенно не очень – спутанные волосы, помятая одежда, которую он вчера так и не сменил на домашнюю, видимо завалившись спать в чём был, и с чернющими мешками под глазами. Дания, который только хотел поинтересоваться куда делся весь кофе, поставил опустошённую банку на место.       – Доброе, – протянул Миккель, следя одним глазом как чуть не врезавшийся в стенку Тино, добрёл до стола и тут же разлёгся на нём, решив, что деревянная доска будет для него такой же приятной как и подушка. – Скажи мне, Финляндия, сколько кофе должен выпить человек, чтобы схлопотать себе инсульт? Я думаю эту норму ты превысил уже раз в десять.       – Заткнись, Дан, – пробурчав это куда-то в рукав, финн поудобнее устроился на своих руках.       – Ну-ну, позаботиться уже нельзя, – расплылся в привычной улыбке датчанин и ловко перевернул румяный блинчик.       – Доброе утро, – Швеция обошёл стол, легко поглаживая по спине финна, и подарил нежный поцелуй куда-то в макушку, зарывшись носом в жёсткие и пахнущие лаком волосы. В ответ на это Тино что-то замычал, явно кайфуя хотя бы от чего-то приятного за последнее время, а то ужасно беспокойный четырёхчасовой сон и горы работы, высотой с Эверест, вообще не настраивали на хоть какой-то боевой лад. И несмотря на то, что каждый год стабильно на него сваливалась тьма работы из-за предстоящих отпусков на Рождество, то в этот раз обьёмы были непозволительно огромны – то отчёт составь, то на том мероприятии поприсутствуй, то закон пересмотри. Короче, за последнюю неделю голова у Тино стала не то что квадратной, она превратилась в восьмиугольник, которого не щадя нагружали всё больше и больше. Поэтому обычно сбалансированное расписание своего дня пришлось сократить до минимума, убрав из него чуть ли не всё время, отведённое даже на сон, и всё равно задания казались бесконечным неисчерпаемым морем, в котором он скорее потонет, чем расхлебает.       – Хочешь помогу тебе сегодня, у меня выходной, – вкрадчиво произнёс Швеция тоже куда-то ему в макушку. Он просто не мог видеть когда его возлюбленный так издевался над собой и был готов пожертвовать любым своим свободным временем, только бы выкраить для Тино хотя бы пару часов на отдых.       – Ммм, – раздалось приглушённое мычание. – Если тебе не сложно, пожалуйста.       В обычной ситуации Финляндия бы ни за что не принял бы помощь, он всегда предпочитал бороться с трудностями в одиночку, однако сейчас, когда он уже наяву начинал видеть танцующего Санта-Клауса, то решил, что уж лучше согласиться, чем отлёживаться потом с хроническим переутомлением. В ту же секунду, махнув изящным хвостом, на коленки к финну запрыгнул Дагрун и, потоптав его штаны своими лапками, удобно и по-свойски устроился для утренней дрёмы. Все остальные коты, что не удивительно, забились во все возможные щели, вытаскивать их из которых не было никакого смысла. Живоные в этом доме уже давно жили самостоятельной жизнью тех, кому давно перевалило за тысячу земных лет, и порой, понимали больше и лучше своих двуногих сородичей. Поэтому и управу на иногда излишне вредных себе на уме котов было невероятно сложно, однако когда кто-то из них в хорошем расположении духа разлёживался на человеке, то сгонять их не имел права никто, кроме их непосредственных хозяев. Собственно, умный и давно смекнувший что к чему Дагрун частенько отлёживал бока на тёплых коленках Дании или Финляндии – они были самые пассивные по будням, и самые покладистые по части работы. Исландия, например, вечно убегал куда-то гулять, а дома никогда не сидел на месте, Норвегия возвращался (иногда не возвращался) только под вечер, а Швеция самозабвенно торчал в мастерской, в которой получишь только опилки с свежевылизанную шёрстку и пропахнешь ядрёным лаком для дерева. Поэтому и не мудрено, что всеобщими любимыми лежанками становились именно Миккель и Тино. Хотя, в данный момент, последний был даже рад такому раскладу, ведь тёплый, слегка мурчащий комочек на его коленках вкупе с нежным шуршанием заботливых пальцев в его волосах, приносил какое-то незыблемое чувство спокойствия и умиротворения, отчего клонило спать ещё сильнее. Пораскинув мозгами, в итоге небольшой схватки между уставшим и ответственным Финляндией победил первый, и не мучимый тихими визгами методично задушенной совести он быстро провалился в крепкий сон прямо на столешнице.       Однако, Тино был единственным обитателем сия дома, который использовал ночь, чтобы просиживать своё зрение склонившись над экран ноутбука и заполнять бесконечные столбцы и формуляры. Оставшийся иждивенец, бодро скатился по перилам лестницы, с глухим громким стуком приземлившись на пятки и отправился в ванную. Несмотря на свою "взрослость", Халдор считал абсолютно нормальным начинать свой день с детских покатушек по лестнице, и никто не мог его в этом разубедить. На удивление, орава в виде Мистера Пуффина и Хаскульда не присоединилась к своему бодрому хозяину, а, по всей видимости, осталась дрыхнуть и мять бока на тёплой постельке и удобном насесте. Пять минут плескания в холодно-морозной воде, и Исландия уже шастает по кухне и гостинной, кинув при этом быстрые утренние приветствия. Швеция, который уже расправился со своими прямыми обязанностями и помогать Дании не желал, стоял облокотившись на столешницу, без особого интереса изучая знакомые до каждой царапинки на кафеле кухню. Аквамариновый его взор неспешно пробежался по энергично колдующему над плитой Миккелю, по снежно-белому холодильнику, по нейтральным светло-коричневым обоям, мельком скользнул по серому дивану, чуть подольше задержался на дремлющем Финляндии и, наконец, заметил, что всё это время на заднем плане мельтешил Исландия, бегая от одного угла к другому. Он резко распахивал ящики, не утруждая себя их закрывать, подтягиваясь на носочках заглядывал на верхние полки, и даже, скрывшись с поля зрения, принялся чем-то шебуршать в прихожей.       – Что-то потерял? – спросил Бервальд, как только белая макушка вновь вынырнула в гостиную.       – Ага, – угрюмо, будто это Швеция был виноват в потери вещи, ответил Халдор. Вероятно грациозно смывшийся подобру-поздорову Норвегия, не смог заменить вечно угрюмый настрой Исландии на что-то более-менее приличное, поэтому и ходил он сердито насупившись. Не позавидуешь парню, ведь ранние семь утра, ну никак не располагают к хорошему настроению. А уж Исландию, которого по утрам видели с улыбкой на лице лишь пару раз за сотни лет, и вовсе это вгоняло в беспринципный настрой хамить и переругиваться со всем, что движется без причины. Зная об этом, швед решил не нервировать и не допытываться, но забывший обо всём на свете со своими идельными блинчиками Дания решил продолжить их утренние диалоги:       – Что потерял? Что-то важное?       – Если бы кто-то получше следил за своими животными, то никто бы не потерялся, – прошипел сквозь зубы Исландия, в очередной раз наклоняясь к шкафу. Искомого там, очевидно, не оказалось, и он с досады громко, вложив всю злость, захлопнул дверцу. Финляндия аж дёрнулся во сне.       – Эй, полегче! Успокойся и расскажи что случилось, – подал голос Швеция, а Миккель поддакнул: "Вот именно!"       Подышав чуть-чуть и придя в себя, Халдор насупившись отвечал:       – Вы, может, не заметили. Но на улице зима и декабрь, а Оскар два дня назад подрался и поранил лапу. И сейчас его нигде нет! Если он опять удрал на улицу! – Исландия решил не доканчивать предложение, по нему было видно как он не только зол, но и до чёртиков обеспокоен. Хорошо ещё, что ему в голову не пришло повернуться на двух северных друзей, а то увидел бы как на их лицах расцветают неподходящие улыбки. Как бы Халдор не пытался казаться взрослым и безразличным, он слишком любил их домашних обитателей.       – Дания! – он повернул голову, и Миккелю срочно пришлось прикрываться и делать серьёзное лицо. – Это твоя вина. Будь ты немного ответственнее, то он не бродил бы сейчас чёрт знает где.       Напоминать о том, какой Дания чёрствый, жестокий, корыстный и не берущий на себя ответственность любили все, кроме, пожалуй, Финляндии, и каждый раз Миккель чувствовал как в его заживающие раны снова тыкают длинной палкой. Он осознавал, что это уже больше присказка для его братьев, чем какое-то серьёзное обвинение, мол, вот в магазине морковь закончилась, во всём Дания виноват, однако неприятный осадок каждый раз вздымался в его грудной клетке.       – Не волнуйся, Ис. Он точно прячется где-то в доме, – немного резче, чем следовало оборвал его Швеция. Халдор опомнился и прикусил язык, а на душе у Миккеля полегчало и он прогнал обиду, выключая наконец раскалившуюся плиту.       – Ну, в общем, я не знаю где он, – промямлив куда-то в сторону, Исландия присел на краешек дивана.       В этот момент, шурша лапками, по лестнице вальяжно спустился Суло, остановился прямо по середине кухни, широко зевнул, обнажив острые клычки, подошёл к своей миске и принялся с удовольствием лакать воду. Швеции внезапно пришла мысль о том, что они тут как настоящие одинокие старики собрали компанию из десяти котов и сидят кукуют, проживая остатки лет в шерстяной любви питомцев.       – Мы тут уже закончили. Садись лучше поешь, а мы со Шве поищем Оскара, – загружая посудомойку предложил Миккель. Молчаливо согласившийся этой идеей Бервальд вышел из кухни и направился начинать поиски со второго этажа.       – Хорошо, – всё ещё устыженный и смущённый Халдор неловко встал и прошёл на кухню.       – Эй-эй! Тино, Тино, вставай и перебирайся в свою комнату, – Миккель попытался растормашить крепко сопевшего финна, но тот лишь отмахнулся от него и повернул голову в другую сторону. – Переползи хоть на диван, а ты тут только место занимаешь.       Спросонья, Вайнямёйнену очень захотелось немного пощекотать своим кулаком первую подвернувшуюся часть тела Денсена, но, к счастью, он решил, что это будет лишь тратой энергии и поэтому бурча что-то на финском себе под нос, проигнорировав "доброе утро" от Исландии завалился спать на диван. Дагрун, недовольно спрыгнувший с его колен, тоже покрутив своим хвостом вновь устроился греться под его боком.       А следующие полтора часа прошли в мучениях и суматохе поиска. Трое северян перевернули весь дом вверх дном, перебуторили все свои и чужие вещи. Исландия, немного поколебавшись, даже осмелился зайти в комнату Норвегии и пошвыряться в его шкафу. Чего сделать, как не трудно предсказать, не удалось, потому что стоило дверце приоткрыться, как комок хорошо измятых вещей, бог знает как слепленных и втиснутых в этот шкаф, тут же накрыл лавиной бедного исландца. Искать в этой свалке было бессмыслено, потому что руками Норвегии можно было прессовать мусор и будь кот там, то он уже давно превратился в добротный блин, примерно такой же который покоился у Дании на сковородке часом ранее. Набравшийся смелости Миккель также рискнул здоровьем и отправился проверить захламлённый подвал, но после первых пяти метров, когда он чуть не напоролся на копьё семнадцатого века, всю его решимость сдуло северным пассатом. Вероятно, с Оскаром случилось бы тоже самое, так что логично предположить, что здесь его не было.       И в заключение всех этих безрезультатных поисков, бравые викинги, которые умудрялись в лучшие свои времена находить сокровища в полузабытых местах на краях света, не сумели отыскать одного весьма толстого кота. Они собрались в гостинной, дабы обсудить, а точнее почтить память и детективного таланта парочкой минут молчания. И стоило им присесть на диван, как разбуженный финн снова начал мычать и что-то бормотать, явно проклиная их самыми страшными заговорами какие он только смог выучить за свою жизнь. Он недовольно перевернулся на другой бок, случайно уткнувшись Исландии лбом в бедро и внезапно из-под его рук выполз белый комок. Немного пободавшись, комок разделился на два потока шерсти, один светлее, второй рыжее. И трём горе-искателям удалось лицезреть беспечно сонных и беззаботных Дагруна и Оскара, которые в поисках тепла разумно забились под руки к сладко сопящему Тино.