Энакин не ужинал накануне, поэтому утром у него появилось естественное желание поесть. Но идти в Большой зал он не собирался, решив — лучше сдохнуть от голода. Заставить себя вернуться в Хогвартс и так было тем еще испытанием, на этом самонасилие пора прекращать.
На уроки Энакин тоже идти не собирался. Пусть учителя поднимут шум и ищут его по всему Хогвартсу, пусть зовут на помощь директора. Когда он в итоге найдет Скайуокера, тот пошлет его по-магловски и демонстративно напишет родителям письмо с просьбой навсегда забрать его из Хогвартса.
Энакин так решил. Времени на раздумья у него было предостаточно. Пока он переплывал Озеро, пока лежал на берегу, согретый чарами, но с тяжелой глыбой льда вместо сердца, пока проваливался в беспокойный, полный кошмаров сон, пока плыл обратно после пробуждения. Просыпаться после таких ночей самое худшее — приходит осознание, что все вчерашние события оказались правдой и надо как-то с этим жить, а как, когда все разбито…
— Эй, Скайуокер! — окликнул Энакина знакомый голос, пока он шел по коридору.
Вирс. Дьявол, вот только его сейчас и не хватает.
— Чего такой мрачный? — Макс по-хозяйски забросил руку Энакину на плечо. — Слушай, только никому не говори, но, кажется, я влюбился. Вчера Гил Пеллеон из Пуффендуя такое вытворял своим ртом, ты бы знал… он пригласил меня на второе свидание, и я почти согласился, но вспомнил о бедняжке Эмили, которой срочно нужна моя помощь с астрономией…
Энакин вздрогнул, когда зубы снова прокусили губу. Каждое слово Вирса резало его тупым ножом.
Мимо прошла стайка подмигивающих Максу пятикурсниц с голубыми шарфами. Одна махнула ему рукой. Изящной музыкальной рукой.
— Он глотнул мой до основания, у него такое узкое горло, ты не представляешь, — Вирс игриво царапнул воздух и по-кошачьи зашипел на девчонок. Те восторженно завизжали. — Но он может и нежно. Как он расцеловывал головку, черт, до сих пор приливает туда, когда вспоминаю. А потом он взял мой член и…
— ЗАТКНИСЬ!
В следующий миг Энакин изумленно смотрел на Вирса, в уголке губ которого появилась кровь. Вирса, держащегося за щеку и ошалело уставившегося на Скайуокера.
— Ты… — выдохнул Макс. — Ты ударил меня…
Энакин уставился на собственный зажатый кулак. Он… нет, нет, он не мог этого сделать… почему так бешено колотится сердце, словно после мощнейшего выброса адреналина… откуда желание… желание причинить боль.
Скайуокер отвернулся от изуродованного лица друга и побежал прочь, как от худшего кошмара.
Что случилось с привычным порядком вещей? Почему все встало с ног на голову после рокового бала? Оби больше не Оби, Хогвартс не Хогвартс, друзья и родные воспринимаются как враги… все неверно, неправильно и сводит с ума.
Энакин не знал, где спрятаться. Только не в гостиной Гриффиндора — там ждет встреча с НИМ. Точно не в библиотеке. И не на одной из башен с ее укромными местечками. Вирс мог бы укрыть в гостиной Когтеврана, а теперь путь туда отрезан.
Энакин не помнил, как оказался лежащим на полу пустого класса. С засунутым в рот кулаком и заплаканными глазами. Сознание начало пускать более менее адекватные мысли поверх бесконечных членов и вагин. Может, это значит, что самая страшная фаза позади.
Как он мог ударить Вирса… Теперь Скайуокер ясно видел момент удара, словно кадр из фильма. Все произошло слишком быстро. Им владела такая ярость в тот миг, граничащая с жаждой убийцы. Трансформация в Дарта Вейдера завершилась? Теперь он, потерявший любовь и самого себя, навсегда принадлежит Темной стороне?
Раз так, ему точно нечего делать в Хогвартсе. Доучиться можно где угодно. Даже в магловской школе. В самом деле, почему бы не жить нормальной жизнью и забыть о волшебстве? От него в итоге были одни беды. У Энакина ничего не получилось в мире чародейства, так может, все удастся в мире простых смертных.
Дверь класса отворилась.
— О боже! Эни, ты как?
Сестра обняла его и прижала к себе. Энакин и не подозревал, какая она на самом деле сильная.
— Я тебя ждала всю ночь! — воскликнула Падме. — Оби и Сатин тоже глаз не сомкнули, мы искали тебя…
— Что?
У Энакина было два сильнейших потрясения в жизни. Первое произошло вчера, когда захлопнулись двери Большого зала. Второе случилось только что, когда в сердце вспыхнула вера в чудо, в самое невозможное…
— Оби, Сатин и я до утра ходили по замку, надеясь тебя найти. Оби места себе не находил, он почти не разговаривал с Сатин, и на рассвете она ушла в гостиную Когтеврана, а мы вернулись в нашу, решив, что если утром ты не придешь, скажем обо всем директору. Мы проспали первые уроки, а потом встретили Вирса, он сообщил, что ты в Хогвартсе и ты… ты его ударил…
— Оби и Сатин всю ночь меня искали? — переспросил Энакин, практически не слушая, что было дальше этого места.
— Да, и я с ними! Где ты был, черт тебя возьми?
Падме ругалась. Значит, код красный.
— На озере, я… я пошел туда после бала и отключился на берегу, а, проснувшись, отправился в школу.
— Почему ты не отвечал на мои звонки? — Падме почти кричала. — Почему не пришел в гостиную?
— Я бросил телефон в озеро, — соврал Энакин. На самом деле он бросился в озеро вместе с телефоном. — И я… я не хотел видеть
его…
Падме смотрела на него, как на сумасшедшего.
— Но мне-то ты мог дать знать, что с тобой все в порядке!
— Прости, я не…
— Ты так закопался в своей драме, что совершенно забыл про меня, все ясно, — огрызнулась Падме.
Энакин вспыхнул.
— Не осуждай, ты понятия не имеешь, через что я прошел!
Падме сощурилась. Сейчас она была воплощением уязвленной гордости.
— Моей первой любовью был парень, который спал с другой, продолжая звать меня на свидания, — дрожащим голосом сказала она. — Мои первые долгие отношения были с человеком, которому пришлось навсегда уехать из Великобритании. Я знаю, что ты испытываешь, я просто… — Падме посмотрела Энакину в глаза. — Не предавай меня, как все они. Хотя бы ты.
— Почему… — Скайуокер мотнул головой. — Почему ты не рассказывала?
— Ты тоже не особо распространялся о своих чувствах к Оби, — заметила девушка. — Кстати, на твоем месте я бы не избегала его. Он сегодня почти не смотрел на Сатин — все выискивал тебя. И за завтраком, и на уроках. А когда мы тебя искали, Сатин была какой-то раздраженной. По-моему, они с Оби повздорили из-за тебя, поэтому Сатин ушла к себе.
У Энакина кружилась голова, слова Падме плотно отпечатывались в мозгу.
Раздраженной.
Повздорили.
Ушла.
— Где он сейчас? — выдохнул Скайуокер.
— Я видела его идущим в библиотеку, — сказала Падме. — У вас окно между прорицанием и зельевареньем, а Оби вчера не сделал домашнее задание.
Энакину этого было достаточно. Ему хотелось сорваться с места немедленно и лететь на крыльях надежды. Но сначала…
— Спасибо тебе за все, — он поцеловал сестру в макушку. — Я буду поддерживать тебя. И в учебе, и в личной жизни. Ты можешь рассказывать мне то, что не скажешь другим. И я тебя больше не оставлю. Обещаю.
Бег стал естественным способом перемещения. Бежать было необходимо. Когда теряешь свой шанс, это не трагедия. Истинная трагедия — потерять последний шанс.
Они с Сатин поссорились. Оби провел всю ночь в беспокойстве за Энакина. Это, конечно, не означает, что он внезапно сменил ориентацию, но молчать Скайуокер больше не намерен. Теперь он знает цену молчания.
Cause the unknown is awakening
But I will crescendo
Что это? Кто-то включил треклятую песню или начались галлюцинации?
Звуки раздавались из поворота, куда Энакин свернул в следующее мгновение и наткнулся на студентов, покачивающихся в такт мелодии, льющейся из телефона в руках охотника команды Слизерина. Кажется, его звали Кайло.
Don't give up now, there's already so much at stake
Энакин не успел сбросить скорость и времени сворачивать у него не было. Он промчался слишком близко от Кайло, задел парня плечом и выбил у него из рук телефон. Все произошло в мгновение ока. Энакин не позволил себе ни оглянуться, ни остановиться.
— Эй, ты бы хоть извинился, гриффиндорец хренов! — услышал он чей-то крик и, не обратив на него внимания, продолжил путь.
If Atlas falls, I'll rise up and carry us all the way
Так и будет, Оби. Мир упал, но у нас появился шанс собрать его по кусочкам. И пока ты станешь позволять мне это, я хочу держать тебя. На протяжении всего пути. Всегда.
It won't pull me down
The weight of impossible days
Сиреневое платье, закрывающаяся перед носом дверь — все неважно теперь. Все неважно, потому что
I'll stand tall
I'll rise up and carry us all the way
Энакин вбежал в гостиную Гриффиндора и бросился к спальне, ловя на себе изумленные взгляды. Некоторые смотрели на него, как на призрака. Должно быть, весть о том, что охотник Гриффиндора потерялся, успела облететь факультет.
Оби находился в спальне один, сидя на кровати Скайуокера. Энакин остановился на пороге при виде этой картины, а Оби, бледный, с синяками под глазами, вскочил и бросился к Энакину.
Скайуокера стиснули в крепких, лишающих воздуха объятьях. Волосы цвета спелой пшеницы защекотали шею, и, перестав адекватно осмысливать собственные действия, Энакин поцеловал эти волосы, а потом и щеку, мягкую, теплую, пахнущую пеной для бритья.
Оби-ван отстранился, чтобы посмотреть Энакину в глаза, но из объятий не выпустил.
— Энакин, что…
Не дав ему договорить, Скайуокер притянул к себе Оби и сделал то, что нужно было сделать очень давно — поцеловал его в губы. Мужской, горячий поцелуй; терпкий, как вино, дурманящий вкус, и язык Оби, отвечающий, двигающийся навстречу, как в самых влажных фантазиях…
Оби куснул Энакина за нижнюю губу, и это отрезвило Скайуокера.
Он осознал, что произошло — они с Оби поцеловались, в реальности, а не во сне.
— Я думал, ты против геев, — сказал Оби.
Его зрачки расширились, совсем как на утесе…
— Я солгал, — признался Энакин с гулко бьющимся сердцем. — Чтобы не мешать вам с Сатин, вашему счастью…
— Солгал? — воскликнул Оби. — Я спрашивал тебя, собираясь признаться…
— В чем?
— В том, что я… — Оби опустил глаза. — Ты… ты мне нравишься, Эни. И я должен был сказать раньше, не доводя ситуацию до такого…
— Нравлюсь?..
— Да, поэтому я и спрашивал тебя про твое отношение к геям…
Пол начал медленно уходить из-под ног Скайуокера.
— Почему… — он мотнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. — Почему ты не говорил… почему встречался с Сатин…
— Я же не знал, что ты… — щеки Оби залил румянец. — Не знал, что тебе нравятся мужчины…
— Не мужчины, — Энакин обхватил лицо Оби ладонями. — Только ты…
Их губы снова соприкоснулись. У Энакина кружилась голова. Немыслимое, невозможное стало правдой. Еще вчера его мир представлял собой груду покореженных обломков, а теперь на них распускаются весенние бутоны и прорастают молодые крепкие побеги.
— Мне нравится Сатин, но это не похоже на любовь, — сказал Оби, прерывая поцелуй. — Мы с ней слишком разные, и к тому же ты… я хотел с тобой…
— И я с тобой… Прости, что так долго молчал. Я думал, ты гетеро, я боялся разрушить нашу дружбу…
— Я же намекнул тебе тогда, на утесе, глупый, — Оби с нежностью уложил растрепавшиеся кудри Скайуокера. — Я специально дал понять, что нормально отношусь к геям. Надеясь услышать, что и ты тоже.
— Мне казалось, вы с Сатин…
— С ней покончено, — отрезал Оби. — Я хочу попробовать с тобой. Быть с тобой.
У Энакина возникло желание ущипнуть себя и убедиться, что происходящее не сон.
— И я этого хочу, — ответил Скайуокер. — Я так долго тебя ждал.
Тест по истории магии выдался особенно трудным. Энакин надеялся, что хотя бы У получит. После урока все ученики вышли в коридор, и Скайуокер, ободренный кивком Оби-вана, достал телефон.
— Вы готовы? — обратился он к сокурсником.
Те удивленно на него посмотрели, а Энакин включил песню и, улыбаясь до ушей, подал руку Оби, приглашая его на танец.
No, we can never look back
Return to the salt and the sea
В голубых глазах бушевали летние реки, а луч осеннего солнца запутался в волосах цвета спелой пшеницы. Энакин крепко прижимал к себе человека, ставшего его счастьем, судьбой и будущем. Они встречались уже больше месяца и ни разу не оглянулись назад, а на Рождественский бал пойдут вместе, как пара. И плевать на сплетни.
The quiet is only a trap
And I will not take the placebos
Студенты разбивались на пары и принимались танцевать. К шестикурсникам подтягивались ученики помладше. Энакин узнал непослушные кудряшки юного охотника Слизерина, Кайло Рена, который уверенно подавал руку красивому мальчику с огненно-рыжими волосами, лицо которого заливала краска. Наконец рыжий принял предложение, и Кайло закружился с ним в танце, довольно улыбаясь.
На секунду взгляды Энакина и Кайло встретились, и Скайуокер подмигнул мальцу. Он надеялся, у него и его избранника все получится так же, как получилось у Эни и Оби.
'Cause the unknown is awakening
But I will crescendo
Энакин и Оби продолжали слушать песню «Atlas falls» почти каждый вечер, и к ним нередко присоединялась Падме. «Atlas falls» стала чем-то вроде их гимна, именно под эту песню Энакин впервые решился довести Оби руками. Они только начали постигать секс, но Скайуокер был уверен, что со временем секс станет естественной частью их жизни. Как и многое другое.
Их ждет счастливое будущее, и они будут нести друг друга до самого конца.
Don't give up now, there's already so much at stake
Не сдавайся, слишком многое на кону.
If Atlas falls, I'll rise up and carry us all the way
Если мир будет падать, я встану и буду нести нас до конца.
It won't pull me down
Он не потянет меня вниз,
The weight of impossible days
Вес немыслимых дней.
I'll stand tall
Я встану в полный рост,
I'll rise up and carry us all the way
Я встану и понесу нас до конца
