Наставник?

Заслужить авторитет значит…       Цзян Чэн уже совсем забыл каково это, когда ты только начинаешь управлять делами клана, в котором у тебя ещё не сформирован этот самый пресловутый авторитет. Когда он только начал восстанавливать клан Цзян, ему было всё равно на отношение к нему его подчинённых: как они на него смотрели, что думали. Пока люди выполняли приказы, его всё устраивало. Цзян Чэн понимал, что его племянник выбрал далеко не самый лёгкий путь, но зато этот путь был самым правильным. А самое главное то, что Цзинь Лину хватило смелости на подобное заявление, и этот факт не мог не вызвать чувство гордости за него. Цзян Чэн даже не заметил, как сильно его племянник повзрослел. — Что ж, хорошо, это твой выбор, — Цзян Чэн посмотрел одобрительным взглядом на Цзинь Лина, — Надеюсь, что это не пустые слова, и тебе хватит решимости на то, чтобы воплотить свои мысли в жизнь.       Цзинь Лин видел, как дела его клана Цзинь с каждым днём становились всё хуже и хуже, а он был не в силах что-либо предпринять. Ему оставалось лишь смотреть на то, как его клан растаскивают на части старейшины, дело постепенно приходит в упадок, и то, что совсем недавно блестело золотом, теперь порастало сорной травой и покрывалось мхом. Эта беспомощность и обречённость жутко раздражала молодого главу клана Цзинь, ведь он ещё не умер, а его клан ещё не распущен, значит всё ещё можно на что-то повлиять, что-то исправить. Осталось только не потерять ещё больше времени. Цзинь Лин подумал о своём главном и самом сильном желании на этот момент и попробовал его сформулировать: — Я хочу сохранить свой клан и даже больше, возвеличить его, поднять его так высоко, как только смогу. Не сомневайся в моей решимости. — Звучит красиво, но ты хотя бы представляешь себе, как сложно будет этого добиться? — Цзян Чэн считал, что все эти слова лишь следствие юношеского максимализма. Знаем. Проходили. — Для этого я и пришёл к тебе. Дядя, позволь мне просить у тебя совета, как обрести уважение старейшин, чтобы получить возможность влиять на дела клана? — Разве у тебя нет такой возможности сейчас? Или ты просто отлыниваешь от заполнения документов и ответов на письма и спешишь нажаловаться мне на тяжесть жизни.       Цзинь Лин ранее не хотел упоминать про то, как все важные документы успешно обходят его стол стороной, ведь это была уже чисто внутренняя проблема его клана, но у него не осталось другого выхода. — Так вышло, что…       Его речь прервал внезапный стук в дверь. — Что ещё? — раздражение в голосе Цзян Чэна было сложно не заметить. А Цзинь Лин был даже рад тому, что их прервали. — Глава Цзян, вам пришло письмо от Вэй Усяня, — послышался голос из-за двери. — Юймин, ты прекрасно знаешь, что письма Вэй Усяня никогда не несли в себе никакой смысловой ценности. Неужели это так важно сейчас? — со вздохом произнёс Цзян Чэн. — Но на нём также стоит подпись Ханьгуан-цзюня. Предполагаю, что там действительно что-то важное.       Цзян Чэн в очередной раз вздохнул (Цзинь Лин уже сбился со счёта, сколько раз за это утро тяжело вздохнул его дядя) и посмотрел на племянника, как бы спрашивая у него, не против ли он немного отложить этот разговор. Цзинь Лин естественно против не был. Ему самому было интересно узнать, что же написал Вэй Усянь. А если учесть то, что после недавних событий его отношение к старшему дяде полностью изменилось, ему было крайне сложно скрывать своё искреннее восхищение этим человеком. Судя по раздражённому голосу Цзян Чэна, он этого восхищения видеть точно не хотел, как и самого Вэй Усяня с его новоиспечённым мужем. Однако любопытство взяло верх, и он попросил письмо.       В помещение вошла девушка в клановых одеждах ордена Юньмэн Цзян. Однако она не выглядела женственно, волосы были полностью убраны в высокий пучок, а одеяния не отличались от одежды прочих адептов ордена: удобство узких рукавов и отсутствие лишних метров ткани для лёгкой ходьбы. Если бы Цзинь Лин не знал, что это правая рука его дяди, Чжан Юймин, он бы и не сказал, что она девушка. Хотя раньше он этого не знал. Да и никто не знал… даже его дядя.       Войдя, Юймин вручила своему главе письмо, поклонилась в приветствии главе Цзинь и тихо вышла за дверь. Если бы Цзинь Лин не знал её с самых малых своих лет, он бы посчитал данную последовательность действий оскорблением. Разве не должен адепт в подчинении вначале поклониться обоим главам в приветствии, и только после исполнять свои обязанности? Но все эти формальности стирались, когда в голове просыпались воспоминания о том, как этот самый «адепт в подчинении» бегал за ним по всей Пристани Лотоса, пытаясь уберечь шестилетнего ребёнка от неприятностей.       Цзян Чэн, не подозревая о ностальгическом настроении племянника, вскрыл письмо, быстро пробежался по строчкам глазами и с каждой секундой всё больше хмурился.       Сказать, что Цзинь Лину было любопытно — не сказать ничего. Его заинтересованность в содержании этого клочка бумаги, исчерченного кривым почерком Вэй Усяня, можно было буквально ощутить в воздухе, но Цзян Чэн упрямо старался этого не замечать. У него в голове возник вопрос, с каких пор его племянник изменил своё отношение к этому сплошному ходячему недоразумению по имени «Вэй Усянь», но решил отложить этот вопрос на потом, сдаваясь под заинтересованным взглядом Цзинь Лина. — Ханьгуан-цзюнь и Вэй Усянь на днях охотились на территории нашего ордена. Говорят, что обнаружили в соседней деревне очень необычную нечисть. То, что они описывают… действительно сложно поддаётся объяснению, — глава Цзян ещё раз перечитал письмо, нахмурился и, тихо цокнув, передал его в руки Цзинь Лину, — Верно говорят, Лань Ванцзи всегда там, где творится хаос.       Цзинь Лин очень внимательно прочитал письмо, выуживая основные и самые важные факты наблюдений. — Похоже, придётся разбираться с этим лично. Юймин, собери отряд в пятнадцать человек, через час выдвигаемся в Аньлу, — громко сказал Цзян Чэн, зная, что его подчинённая ждёт его указаний где-то рядом. — Будет сделано, глава, — после этих слов послышались быстрые удаляющиеся шаги. — Дядя, позволь пойти с вами, — тут же встал вслед за хозяином Пристани Лотоса Цзинь Лин. — Не хватало мне ещё нести ответственность за безбашенного главу другого клана, — грозно заявил Цзян Чэн, выходя из помещения. Однако Цзинь Лин сдаваться не спешил и, мельтеша за дядей, продолжал гнуть свою линию. — Я не буду лезть на рожон… И мешать не буду… Вообще буду стоять в стороне и набираться опыта у старших… И мне ещё есть что обсудить с тобой, а ты убегаешь! — последнюю фразу он кинул больше с целью надавить на жалость, чем действительно продолжить разговор с того места, на котором они закончили, но это сработало. Цзян Чэн резко остановился и, выругавшись про себя, согласился на уговоры этого надоедливого сгустка энергии.       Цзинь Лин, врезавшись в спину внезапно остановившегося дяди, буквально засиял от радости. А Цзян Чэн в очередной раз за сегодняшнее утро тяжело вздохнул.