______________________________
Первое, что бросилось в глаза Цзинь Лину, когда он только вошёл в зал собрания, была та самая затруднительная ситуация, в которую попал глава Шао. Так как до начала оставалось ещё достаточно времени, он решил спасти своего союзника. Просто так. Без желания наладить общение в корыстных целях. Без попытки подлизаться или привлечь внимание. — Добрый день, господа. Глава Шао, извиняюсь, что отвлекаю вас от важной беседы. Нам необходимо обсудить несколько вопросов с поставками. Не могли бы вы уделить мне немного времени? — Цзинь Лин не стал лукавить, вопросы с поставками и впрямь были, но они не имели той важности, чтобы обсуждать их так срочно перед Советом. — Верно, глава Цзинь, я и сам хотел найти вас, чтобы обсудить это, — глава Шао аккуратно поднялся со своего места и, поклоном извинившись перед своим собеседником, покинул шумную кучку.______________________________
— Право слово, глава Цзинь, я даже не знаю, как вас отблагодарить. Порой мои друзья перестают отдавать себе отчёт в том, что они творят, и ставят меня в крайне неловкие ситуации, — сказал глава Шао, когда они вышли прогуляться по павильону, что находился неподалёку от главного зала. — Что вы, глава Шао, я вас прекрасно понимаю, — ответил будничным тоном Цзинь Лин. Погода в Нечистой Юдоли обычно не баловала своих жителей. Привычным делом было пасмурное небо и мерзкий мелкий дождик. Однако сейчас, в самый разгар лета, эта морось не была неприятной. От зелени пахло свежестью, а цветы ещё больше раскрывали свои ароматы. После того, как главой Цинхэ Не стал Не Хуайсан, Нечистая Юдоль преобразилась. Нет, она не стала цвести, как Ланьлин, но у неё появилось своё очарование пасмурного дня и капель дождя, которые собираются на тёмно-зелёных листьях и нежных соцветиях гортензии. Цзинь Лин и глава Шао прогуливались под навесом, защищающим от дождя, но не от высокой влажности. Концы прядей, свободно свисающих из высокого хвоста А-Лина, начали виться, а нелепые короткие кучеряшки выбились из причёски. Эта прелестная особенность волос досталась Цзинь Лину от матери, и с этой особенностью он боролся очень давно. Эти кучеряшки придавали его внешности какой-то наивности и очарования, что совсем не вязалось с образом главы клана. Главе Шао было явно забавно слышать серьёзные рассуждения об экономике от такого милого юноши. Однако, если вникнуть в его речи, в них можно было увидеть только здравый смысл. Цзинь Лин, не желая причинять вреда своему соседу, обращал внимание на то, что торговля, которая шла между их кланами, почти не приносит прибыли клану Шао, оттого попросил перестать торговать в убыток. — Глава Цзинь, мне для друга не жалко. Да и окупается торговля сполна. Спрос высок, хороших покупателей из ваших краёв много, — ответил ему на это глава Шао. — Жертвы мне ни к чему, а денег у нас и в казне, и у людей хватает. Вы можете спокойно повысить цену, на шёлк так точно. Но с другой стороны я бы не отказался, если бы вы немного сбавили стоимость на изделия из фарфора. Товар безоговорочно качественный, но позволить его себе даже зажиточные купцы порой бывают не в состоянии. — Думаю, что при сохранении примерно такого же уровня спроса, мы можем перенаправить часть дохода на поддержание другой области. Доход с повышенной стоимости шёлка направить на возмещение части затрат при продаже фарфора. Тогда при незначительном повышении цен на шёлк, мы сможем снизить цену за фарфор. Но это при условии, что спрос на шёлк не упадёт. Думаю стоит рискнуть и попробовать осуществить ваше предложение, это не затратит много сил, — ответил ему глава Шао, словно не об экономике рассуждал, а о погоде. Стоит отметить, что перенаправление дохода в абсолютно другую область торговли, это далеко не самая лёгкая и безопасная процедура. Чтобы легально провернуть такую финансовую операцию нужно было организовать слаженную работу множества структур, которые в обычном режиме друг с другом почти не взаимодействовали. Для этого необходимо было издать огромное количество приказов, актов, договоров, регулирующих данный денежный поток. Но сложнее всего было контролировать эти деньги, чтобы они не растворились в руках многочисленных чиновников, которые неизбежно контактировали с ними напрямую. Однако, глава Шао не упомянул об этих трудностях, заявив, что «это не затратит много сил». Цзинь Лин не стал более отнекиваться. Как там говорится: «Дают — бери, бьют — беги»? — Если это не составит труда для вас, мы будем благодарны. Ичженский шёлк в Ланьлине стоит неприлично дёшево, не думаю, что небольшое повышение цен повлияет на спрос. — Тогда на этом и остановимся, — улыбнувшись, подвёл черту глава Шао, тут же подняв другую тему, — Кстати, мой сын просил вам передать приглашение на ночную охоту по случаю его дня рождения через неделю. Мы будем рады видеть вас, — с этими словами он протянул двумя руками свиток, перевязанный лентой тёмно-бордового цвета, как и одежды клана Шао. Цзинь Лин раньше пересекался с наследником Шао, но общались они не очень близко. Они скорее были просто знакомыми, чем друзьями. Поэтому Цзинь Лин не спешил отвечать сразу, говоря, что посмотрит на свою загруженность и постарается присутствовать на празднике. На этом их разговор подошёл к логическому завершению. Очень вовремя к ним подошёл адепт клана Не и попросил пройти в зал собрания.___________________________
Влажность внутри помещения, вопреки всем ожиданиям Цзинь Лина, была немного слабее, чем снаружи. Но это не могло исправить безвозвратно утерянную серьёзность его причёски. Как бы он ни старался приглаживать волосы, они всё равно вились и выбивались, создавая прекрасный пушистый ореол. Волосы других участников Совета были идеально уложены в строгие причёски. Казалось, что никто не разделял его страданий… Цзян Ваньинь напоминал маленькую озлобленную тучку. По мере повышения влажности, настроение его портилось всё сильнее, а волосы завивались всё пуще. Именно по этой причине глава Цзян всегда укладывал свои волосы в идеальный зализанный пучок. И вот дёрнул его гуль сегодня надеть заколку, подаренную племянником, и оставить часть волос незаплетённой. Только когда его взгляд встретился со взглядом Цзинь Лина, страдающего от той же проблемы, он немного успокоился, оказывая моральную поддержку уже ему. Но увидев явно веселящегося с этой ситуации Вэй Усяня, Цзян Чэн превратился в настоящее грозовое облако. Разряды Цзыдяня, стоит сказать, положения не улучшали. Создавая статическое электричество, они способствовали превращению Цзян Чэна в пушистое нечто. Чжан Юймин изо всех сил старалась привести причёску своего главы в подобие порядка, терпя короткие разряды статического электричества между кончиками своих пальцев и прядями волос Цзян Ваньиня, что привело, если не к идеальному, то к лучшему из возможных результатов. Глава клана Не и по совместительству Верховный Заклинатель занял своё место во главе собрания и с уважением поприветствовал всех присутствующих. Для начала было решено определиться с ситуацией между двумя мелкими кланами к западу от Цинхэ, так как этот вопрос оставался в подвешенном состоянии ещё с прошлого Совета. Ситуация была откровенно глупой и скучной. Два старика чуть не подрались в прошлый раз из-за пастбища, на котором якобы росла какая-то волшебная трава. Сразу было видно, что Не Хуайсан изначально не планировал тратить на эти глупые препирательства много времени, поэтому подготовился заранее, решив эту проблему за пять минут, проявляя чудеса своей осведомленности и подготовленности. Всё остальное отошло на второй план, когда в центр зала вышел Вэй Усянь со своей новой разработкой. Его новый талисман был создан на основе самых ранних его разработок компаса нечисти, но действовал более точно и реагировал только на тёмную энергию печатей, которые были найдены внутри подозрительно живучей нечисти. Основным плюсом было то, что талисман работал от светлой энергии, и им могли пользоваться заклинатели даже с низким уровнем развития Золотого Ядра. Другое дело, что таким заклинателям в принципе не следовало приближаться к этому виду нечисти, если только они не Старейшина Илин. Прямо посреди зала он и Ханьгуан-цзюнь продемонстрировали действие этого талисмана. Лань Ванцзи направил светлую энергию в тонкий листок бумаги с начертанными на нём киноварными символами, и тонкая голубая нить энергии устремилась в сторону активной тёмной печати, которая парила над рукой Вэй Усяня, безошибочно определяя свою цель. Таким образом заклинатели могли чётко определить свою цель и выбить печать, как когда-то это сделал глава Цзян. Над способом обезвреживания печати светлыми заклинателями стоило ещё поработать, но пока её можно было просто запечатывать в цянькунь. Над начертанием данного талисмана Вэй Усянь думал довольно долго, пока однажды не заглянул в гости к главе клана Лань, который разбирал испорченную рукопись, вымоченную в чае. В тот момент Вэй Усянь словно открыл для себя новый мир и источник вдохновения для невероятных изобретений. Лань Сичэню не приходило в голову, что испорченную дядей рукопись ещё можно было прочесть. И составив в фразы отдельные иероглифы, выныривающие рыбками из потоков размытой туши, они открыли второе дно трактата о взаимодействии противоположностей. Вэй Усянь тогда забрал все листы рукописи, лишив Цзэу-цзюня того блаженного беспорядка, который царил в его кабинете, и возможности созерцать эти спонтанные произведения искусства. Нельзя было сказать, что Лань Сичэнь сильно расстроился, но при каждом удобном случае он напоминал Вэй Усяню об этом. И непонятно было, делал он это в шутку или на полном серьёзе ожидал, когда Вэй Ин вернёт ему листы испорченной рукописи. Данное изобретение известного своей противоречивостью Старейшины Илин не произвело фурора, но вызвало одобрительный гул. Оно могло сэкономить огромное количество времени и сохранить множество жизней незадачливых адептов и мирных жителей. В связи со сложностью этих тварей некоторые кланы либо уводили их подальше со своих территорий, либо боролись с ними числом, теряя бесценные жизни адептов. Так что в пользе этого талисмана сомневаться не приходилось. Сразу после выступления Вэй Усяня и Ханьгуан-цзюня Верховный Заклинатель Не высказал своё одобрение и приказал адептам свого клана скопировать символы талисмана и раздать каждому главе клана. На это предложение Вэй Усянь вызвался перепроверить каждую черту во всех копиях, чтобы избежать несчастных случаев. Просто перестраховаться. Не Хуайсан согласился с этой мерой, понимая, чего боится его друг.______________________________
И вот момент истины. Цзэу-цзюнь плавно поднялся со своего места и вышел в центр зала. Незаметно поёжившись от такого количества внимания, взглядов, которые буравили его спину и чего-то ожидали, он сохранил свою улыбку, прямую осанку и уверенность в каждом движении. Без этого они проиграют. Лань Сичэнь давно понял, что ему предстоит сегодня совершить невозможное, убедить толпу в том, во что они никогда не поверят. Он знал это, и вся эта ситуация казалась ему абсолютно безнадёжной. Если бы Цзинь Лин знал, что происходит внутри главы Лань, он бы не посмел доверить ему такую сложную задачу. Да если бы хоть кто-нибудь из присутствующих знал, каково сейчас приходится Лань Сичэню, то он бы попросил остановить эту пытку, и увёл бы главу Лань подальше отсюда. Но такого человека не было. Нигде. Если бы кто-нибудь знал, как же ему это осточертело. Лживые улыбки, прилепленные на лица при помощи вязких бессмысленных слов. Чужие ожидания, которые он не готов оправдать. Чрезмерное внимание, которое он уже не выдерживает. Этот несоразмерно огромный трон перед ним, на котором раньше восседал его Дагэ, подстать ему. А сейчас на нём неуютно сидит младший хрупкий Хуайсан. Тому, кажется, табуретку дай, и то много будет. И та волна, которую он готовится поднять. Тоже приносит ему только мерзкое волнение и предвкушение чего-то откровенно плохого. Лань Сичэнь знал, что он не сможет. Внутри него не было и грамма уверенности в себе. Он стоял и осознавал, что сейчас проиграет. Как и всякий раз в последнее время. Маленький неудачник в огромном мире сложностей. И весь этот мир настроен против него. И весь этот мир хочет его утопить… Взгляд главы Лань случайно зацепился за юношеский силуэт Цзинь Лина. Такого забавного и взъерошенного, яркого и молодого, энергичного и инициативного. И в голове Сичэня возникла одна очень ясно очерченная и простая мысль: «Как же ему должно быть тяжело сейчас. Но он не сдаётся. Я нужен ему! Прямо сейчас я могу помочь ему!». И пока его снова не захлестнули сомнения, и снова не окрепли уничижительные думы, он начал рассказывать об их задумке. Мысли вышли через его уста чем-то чистым и неоспоримым. Он говорил так, будто каждое его слово было аксиомой настолько логичной, что люди никого кроме Вэй Усяня на месте старшего наставника теперь не видели. Многие поддержали его предложение, что в свою очередь очень удивило всех, кто был задействован в этом сложном плане. В особенности самого Вэй Усяня. Но какими бы волшебными навыками ни обладал Лань Сичэнь, абсолютно всех убедить не получилось бы в любом случае. Особенно вредные главы кланов начали возникать по поводу того, что «ОН ЖЕ СТАРЕЙШИНА ИЛИН! КАК ВАМ ВООБЩЕ В ГОЛОВУ-ТО ПРИШЛО?!». Но в них полетели доводы о том, что он лучше разбирается в нечисти, чем кто-либо из присутствующих, а сейчас вообще странствует со светлым заклинателем и творит добро, словно переродившись в богиню милосердия. Не выдержав балагана, который разрастался с каждой минутой, Цзян Ваньинь поднялся со своего места и раздражённо обвёл взглядом зал, останавливаясь на Вэй Усяне. Не прикладывая особых усилий, он смог спокойным голосом высказать свои мысли громче толпы. — Вэй Усянь в своё время проходил обучение в клане Юньмэн Цзян вместе со мной, уж мне-то лучше знать о его способностях, — после этих его слов наступила гробовая тишина, весь недавний балаган превратился во внимание. Цзян Чэн грозно зыркнул напоследок в сторону Вэй Ина и, устало прикрыв глаза, продолжил, — В своё время Вэй Усянь был старшим учеником клана Юньмэн Цзян. Хочу сказать, что мой отец, бывший глава ордена Цзян и тем более матушка не стали бы назначать на это место человека без выдающихся способностей. Некоторым младшим адептам Вэй Усянь помогал больше, чем это могли сделать наши наставники. Создание условий для успешной практики и сопровождение отрядов младших адептов на ночные охоты входило в его прямые обязанности с четырнадцати лет. Я поддерживаю совместное предложение главы Лань и главы Цзинь. Оглушающая тишина, которая осталась после его слов внезапно прервалась тихим всхлипом и шмыгом. Цзян Чэн обратил внимание на источник этого уродливого звука и наткнулся на Вэй Усяня, который всё это время смотрел на него, не отрывая глаз. А из глаз этих текли слёзы, заливая рукав белоснежных одеяний Лань Ванцзи. Они лились неконтролируемым потоком, но это не мешало их владельцу смотреть шокированным и заворожённым взглядом на Цзян Чэна. Слишком давно он не слышал ничего хорошего в свою сторону от своего названного брата, хоть и предполагал, что сегодня в ходе Совета будет звучать что-то подобное. Цзян Чэн поспешно отвернулся от этого страшного зрелища, не желая дальше портить своё зрение. Но в душе он был взволнован. И ведь он даже не представлял, насколько счастливым сделал своего шисюна. Хотя, возможно, догадывался.