«Этот день войдёт в историю! Благодаря армии мертвецов Вэй Усяня мы вошли в Безночный Город. Лань Сичэнь и Не Минцзюэ вдвоём сражались на равных с Вэнь Жоханем, но финальный выпад сделал некий Мэн Яо. Оказалось, что он был нашим шпионом в клане Вэнь и поставлял всё это время сведения оттуда. Сколько мы тогда праздновали и не понять. Кажется, я провалялся в похмельном бреду около недели.»
Этот день действительно вошёл в историю. Конец войны против клана Вэнь до сих пор отмечался во всех кланах заклинательского мира с особым размахом.«Оказалось, что Мэн Яо на самом деле был внебрачным сыном моего отца. Очередным. Но после победы в войне отец его признал за заслуги перед миром заклинателей и дал свою фамилию и имя Гуанъяо. На самом деле, я не против брата, одному здесь немного скучно. Осталось только понять, что он за человек…»
Цзинь Лин подумал о том, если отец сможет разгадать, что этот человек представляет из себя на самом деле, то будет очень разочарован.«После окончания войны Цзинь Гуанъяо, Лань Сичэнь и Не Минцзюэ побратались. Интересно, каково это быть непризнанным такое долгое время, а потом так стремительно взлететь по карьерной лестнице?»
В мыслях Цзинь Лин посмеялся: «Если знать о том, как он ранее стремительно летел с этой самой лестницы вниз, то это, вероятно, довольно головокружительно.»«Позорище. Сплошное позорище. Облава на горе Байфэн начиналась более менее нормально. На стрельбище я поразил мишень прямо на скаку. Если бы я этого не сделал, мне кажется, я бы не был собой. В конце концов матушка пригласила Яньли, я видел её на трибунах. Тут же надо было покрасоваться и Вэй Усяню, он поразил свою цель и вовсе с закрытыми глазами. Прекрасный уровень мастерства. И несомненно на него надо было налететь моему двоюродному брату. Была бы возможность, я бы отрезал Цзысюню язык. Но на этом всё хорошее закончилось. Все темные твари куда-то исчезли, и я догадываюсь, куда. Над горами я слышал трель флейты. Матушка тогда буквально в приказном тоне сказала мне прогуляться с Яньли. Это была самая неловкая прогулка во всей моей жизни. Я пытался разговаривать на непринуждённые темы. Про нечисть там рассказывал… Даже к себе в гости её позвал, чтобы она убедилась, что в нашем клане нечисть была в разы сильнее. Но судя по её ответам охота её не сильно привлекла, а на облаве Яньли оказалась только потому, что её пригласила лично моя матушка, и она не могла отказаться…»
А ты романтик, отец. На свидании рассказывать девушке о нечисти. Звучит как минимум сомнительно.«Тогда я сдуру ляпнул, что об этой прогулке меня тоже попросила моя матушка, и что вообще мне это всё самому не сдалось. Идиот. Какой же я идиот. Естественно она расстроилась. Я хотел было её остановить и извиниться, но тут неизвестно откуда выскочил Вэй Усянь (он поистине вездесущ) и начал снова на меня бочку катить. Я тогда вспылил и достал меч, но его отбил внезапно появившийся Лань Ванцзи. Да что они все тут забыли?! Не прошло и фэна, как на маленькую полянку стеклось огромное количество людей. Там была матушка, она что-то мне говорила… Кажется, Цзысюнь тогда начал снова провоцировать Вэй Усяня. Я бы наступил на его язык, если бы не стоял всё это время тупым столбом. Внезапно Яньли вышла вперёд, закрыв собой своего названного брата, как настоящая старшая сестра. Взгляды всех заклинателей сосредоточились на ней. И тогда она так ловко заткнула всех и поставила на место Цзысюня. Она была невероятна. На самом деле Яньли никогда не была слаба, но я просто не обращал на её внутреннюю силу внимания! Как я, дурак, мог этого не замечать? И тут в моём сердце словно что-то переменилось. Так резко и внезапно, что я даже не успел ничего понять. Я не знаю, как описать это чувство. Но оно явно снесло остатки моего мозга куда подальше. И я начал творить откровенный кошмар. Можно сказать, что я признался худшим из всех возможных способов. Я тогда крикнул ей, что меня отнюдь не заставляли делать всё это, что я сам хотел, чтобы она пришла. А потом понял, что вся та толпа заклинателей теперь смотрела на меня, и все до единого слышали моё глупое признание. И я позорно сбежал. Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда… Но как она была прекрасна в тот момент… А Цзысюня я потом лично отпинаю.»
Так вот, как это произошло на самом деле. Об этом признании слагали легенды все, кому не лень. Цзинь Лину удалось выслушать огромное количество разных версий. Но он не мог понять одного, почему же такой личный момент из жизни его родителей стал настолько известен общественности. Ответ оказался настолько простым, что в него сложно было поверить. Цзинь Лин хоть и не присутствовал там, но прямо сейчас его уши залились румянцем. Это оказалось… неловко. Очень неловко.«У Цзинь Гуанъяо слишком много тараканов в голове. Теперь он носил титул Ляньфан-цзунь. Но в клане его всё равно называли за спиной «Сыном шлюхи» и слугой. На его лице застыла вечная угодливая улыбка, а манера речи была довольно странной, словно он везде и всюду был абсолютным воплощением добра и справедливости. Но я бы сказал, что он пытался быть удобным. Удобным отцу, своим названным братьям, пытался поладить и со мной, но казалось, что не особо старался. Я заметил, что он мастерски крутит слова, искажая факты до неузнаваемости. Не хотел бы я стать его врагом. Однажды старейшина Ло сказал, что от таких людей можно ждать чего угодно.»
Цзинь Лин в последнее время часто вспоминал о своём дяде Цзинь Гуанъяо. Сразу после событий в храме Гуаньинь он пытался стереть из памяти все воспоминания об этом лживом, корыстном и лицемерном человеке. Он хотел уничтожить любую вещь, которая хоть как-то напоминала о присутствии этого человека в его жизни. Но прошло время, и Цзинь Лин уже более спокойным и осмысленным взглядом обвёл наследие, что досталось ему от его дяди Цзинь. А-Лин уже научился на собственном опыте и продырявленном животе Вэй Усяня, что нельзя рубить с плеча. Не ложь, а смекалка. Не лицемерие, а проницательность. Не жестокость, а расчётливость. У любой негативной черты найдётся позитивная сторона, если использовать её во благо. Проблема лишь в том, что у каждого человека «благо» своё. А общество всегда полагается на мнение большинства. И тут игра пятьдесят на пятьдесят. Либо повезёт и ты выйдешь победителем, либо не повезёт и произойдёт то, что произошло. Но Цзинь Лин до сих пор не мог понять, к какому благу стремился Цзинь Гуанъяо. Наверняка и у него были свои причины.«На сегодняшнем торжественном приёме нашего клана мой не особо одарённый умом двоюродный брат подходил буквально к каждому главе каждого клана, чтобы поднять тост и выпить вина за всеобщее благополучие. Вероятно, он таким образом хотел совместить приятное с полезным: наладив отношения с другими кланами, попутно набухаться вдребезги. В его заднице наверняка было шило, либо алкоголь растворил последний ум, так как он не побоялся поставить чарку и на стол Лань Ванцзи. Он возомнил себя бессмертным?! Гуанъяо и Сичэнь пытались сгладить ситуацию, но в голове Цзысюня явно было желе. Он заявил, что отказ сочтет за оскорбление клану. Какого хрена этот дебил приплёл сюда ещё и политику?! Но то, что произошло дальше, не сравнить ни с чем. Непонятно откуда и в какой момент в зале появился Вэй Усянь. Он лёгкой тенью проскользнул мимо охраны и многочисленных свидетелей, оставшись незамеченным до самого последнего момента. Если бы он решил кого-нибудь убить посреди оживлённого зала, никто бы и не заметил. Вэй Усянь молча взял чарку со стола Лань Ванцзи, опрокинул её в себя, словно там была вода, и показал её пустое дно Цзысюню, который очень долго пытался понять, что происходит…»
Цзинь Лин не раз слышал истории свидетелей об этом инциденте. Видел ситуацию и глазами Вэй Усяня, как всё плыло от темной дымки гнева. Теперь он читает описание отца. У каждого была своя правда.«Цзысюнь начал плеваться словами, но на каждую его фразу Вэй Усянь одним лишь словом затыкал его рот. В ходе их непродолжительного разговора выяснилось, что Цзысюнь терроризировал остатки клана Вэнь, а Вэй Усянь пришел узнать, куда он дел невиновных людей. И почему он их так защищает? В какой-то момент в их перепалку вмешался отец. Он попытался увести тему разговора и напомнил Вэй Усяню о том, что есть у темного заклинателя одна вещь, которая не должна находиться у одного человека. На что тот ответил довольно дерзко, но метко. Вэй Усянь заявил, что клан Цзинь явно метит на место клана Вэнь, иначе как объяснить, зачем им нужен такой сильный артефакт. И я задумался. Отец обычно не посвящает меня в свои планы, но что-то мне подсказывает, что старейшина Ло не просто так выходит с каждого собрания с лицом мрачнее дна котла.»