Наставник?

      Сразу после разговора с Цзинь Лином Цзинь Чань пошёл к себе. Заперевшись в своей комнате, он сел на кровать и задумался. Сон как рукой сняло. На его одежде всё ещё был лёгкий запах алкоголя и духов, который остался с утра, однако он уже не был таким сильным, всё выветрилось после сегодняшней беготни. На нижнем слое его одеяний у самого воротника красовался смазанный красный след от помады. Неужели он так весь день ходил? Стыдобища. Внезапно ему самому стало так противно от того образа жизни, который он вёл до этого.       Вот Цзинь Лин. Моложе него, а уже глава клана. Да и не абы какой, а уже меняет клан, проявляет характер и способен вести людей за собой.       А что Цзинь Чань? Ходит по сомнительным заведениям и не приносит своему клану ничего, кроме проблем. Он бы и рад продолжать так жить. Но помимо прямого приказа главы клана, который он, по факту, в состоянии был проигнорировать (не раз так уже делал), внутри Цзинь Чаня появилось странное движущее чувство. Чувство заставляющее его доказывать, что он не пустое место. Что он тоже чего-то стоит!       Только кому доказывать? Цзинь Лину? Да к чёрту этого Цзинь Лина! Родне? Они уже давно потеряли в него веру. Им уже давно на него все равно. Скорее он старался доказать это себе, чем другим. В этом сложно признаться, но в мыслях Цзинь Чань ещё не похоронил себя в квартале красных фонарей, веря в своё будущее. Верил, что однажды произойдет какое-нибудь чудо, вселенная подаст ему знак, и он станет гением, вписавшим свое имя на страницы истории.       Разве сегодняшняя встреча с Цзинь Лином не может считаться знаком свыше? Цзинь Лин дал ему очень хорошую возможность для самореализации. И до Цзинь Чаня только сейчас дошло, какие перспективы перед ним открылись.       Он скинул с себя одежду, окунулся в бочку с водой, смыв с тела чужую пудру и помаду, которые остались с ночи, переоделся в чистое и, словно сменив свою голову, начал думать в абсолютно другом направлении. Цзинь Чань сбросил на пол всё, что захламляло его стол, которым он последний раз пользовался месяц назад, чтобы написать шутливое любовное письмо. Безделушки, сувениры его любовных побед, забавные рисунки и легкомысленность — всё повалилось на пол, разлетаясь в разные стороны, разбиваясь, ломаясь, сминаясь… И Цзинь Чань наслаждался этим. Хотелось, чтобы вся его жизнь, что он вёл до сегодняшнего дня, упав со стола, растворилась где-нибудь в пространстве и никогда более не напоминала о себе. Он достал чистый свиток и разложил его на столе. Пустота немного пугала, но жгучее желание и мысли, которые начали появляться у него в голове уже во время разговора с прорабом Му, не давали ему долго сидеть в ступоре перед новым чистым листом.       И он начал работу. Позже этот чистый лист станет проектом первого ученического флигеля, который задаст стиль не только ансамблю зданий для учеников, но и станет ключевой поворотной точкой в изменении стиля всей резиденции клана Цзинь, олицетворяя восход абсолютно новой эпохи.

___________________________

      Отобедав, Цзинь Лин сел разбирать новые письма, прошения и отчёты, которые принесли ему днём. Среди них уже было меньше писем, которые изначально были адресованы не ему. Это говорило о довольно быстрой реакции уважаемых старейшин на его действия. Но все еще не хватало некоторых отчётов, которые касались его непосредственно. Он помнит, что вчера утром на устранение странной нечисти, которой на территории их клана действительно развелось много, отправился ещё один отряд. Уже пятый за неделю. И ни от одного из них Цзинь Лин не видел никаких новостей. Либо их не было в принципе и вообще стоило бы напрячься по этому поводу, либо информация как обычно обходила его неизведанными путями.       За эту часть функционирования клана, а именно за распределение сил для борьбы с нечистью, отвечал старейшина Ван. Он никогда не отличался особой внимательностью и со стороны при распределении групп по заданиям напоминал сумасшедшего, который не может посчитать до десяти. Поэтому обычно подобную работу выполнял вместо него старейшина Шэнь Жон. А сам старейшина Ван находился в совете старейшин для числа или для красоты, что сомнительно, ибо внешностью, как и поведением, он походил на гиену. В итоге получалось, что фактически Шэнь Жон выполнял в два раза больше работы, но в то же время у него было в два раза больше власти. Именно поэтому он и стал негласным лидером оппозиции.       Встречаться лицом к лицу со своим врагом не было никакого желания. Старческое брюзжание — это далеко не то, что Цзинь Лин хотел бы сейчас слышать. Но переживания за те пять отрядов, от которых не было вестей, не давали ему покоя. А что, если уже поздно? А что, если сигнал о помощи не увидели? А что, если…       Цзинь Лин собрал всю свою волю в кулак и решил действовать. Он вызвал Шэнь Жона в свой рабочий кабинет, изобразил на лице лёгкую инфантильность и пошёл в бой.       Старейшина Шэнь выглядел не особо довольным. Цзинь Лин сразу понял, что вытащил его тучную тушку из-за стола с затянувшимся обедом. Раз уж его собеседник не был особо настроен на разговор, Цзинь Лин решил сразу спросить, не затягивая, куда же подевались пять отрядов его клана. В среднем отряд состоял из 10-15 человек. В сумме у них пропало больше пятидесяти человек за одну неделю. И он понятия не имел, где и в каком состоянии все эти люди находились сейчас. Старейшина Шэнь уверил, что с отрядами всё хорошо, что им регулярно приходят письма об их успехах в уничтожении нечисти, что все живы и здоровы, поэтому он и не видел смысла информировать Цзинь Лина, если всё хорошо. Однако на просьбу Цзинь Лина показать хотя бы один отчёт от отряда старейшина Шэнь заявил, что не будет сейчас рыться в бумажках и вообще, лучше он пойдёт заниматься более важными делами, чем искать отчёты каких-то там адептов, и порекомендовал своему главе заняться тем же. Цзинь Лин догадывался, что «более важные дела» Шэнь Жона заключались в послеобеденном отдыхе, а сами отчёты существовали только на словах.       Вполне естественно, что главу клана этот разговор не удовлетворил. Он отправил бабочку-вестницу Вэй Усяню, чтобы тот по возможности, если вдруг они с Ханьгуан-цзюнем будут на ночной охоте неподалёку от границ их клана, поискал его отряды и помог им в случае чего.       Пока Цзинь Лин разбирал остаток писем и прошений, у него несколько раз возникали вопросы. Вместо левых писем, изначально адресованных не ему, на его столе стало больше писем, направленных именно главе клана, поэтому для ответа на них требовалось больше знаний. Все возникающие в голове вопросы он записывал в тетради, а письма откладывал в отдельную стопку. Благо пока ни одно из них не требовало срочного ответа. К ужину вся бумажная работа была сделана.

_________________________

      Несмотря на то, что Цзинь Лин не спал сегодня всю ночь, сонливость обходила его стороной. После ужина он снова достал записки своего отца и начал подробнее анализировать все то, что было в них написано. Вчера он просмотрел их вскользь, так как торопился узнать, что же было в дневнике. Эти записи можно было использовать как небольшое пособие по истории политики их клана. А правки опытного наставника делали эти записки ещё более ценными. Цзинь Лин сидел и вчитывался в каждое слово, написанное рукой его отца. Из этих записок можно было целый учебник составлять и издавать.       А пока время шло, Цзинь Лин размышлял над тем, где же ему взять наставников в помощники Вэй Усяню. Со времён обучения он помнил, что по большей части те учителя, что учили его, были теми ещё занудами, но сам Цзинь Лин очень давно уже не видел их в клане. Может он не туда смотрел, а может они уже покинули свои посты по каким-то причинам. Этого он не знал.       С улицы донеслись возгласы ночной стражи. Начиналась третья ночная стража, а это означало, что ему пора идти. Цзинь Лин подошёл к своему шкафу, достал самую неприметную одежду, которая у него была (её среди золотых, белых и жёлтых одеяний найти было довольно сложно) и, не туша свет в комнате, тихо вышел в коридор. Он никогда не приставлял стражу или слуг к своей комнате, однако периодически патрули ходили мимо его покоев. Сегодня Цзинь Лин направлялся к человеку, за которым неусыпно следили. Юноша не доверял даже прилепленному ко лбу талисману невидимости, который недавно создал Вэй Усянь. Он, прячась в нишах, скользил вдоль стен собственной резиденции, как вор, чтобы в конечном итоге незаметно проникнуть в комнату старейшины Лао через окно и обнаружить его спокойно лежащим в кровати с закрытыми глазами.       Цзинь Лин поставил полог тишины и, сняв с себя талисман, сел на пол за низкий чайный столик. Старейшина Лао стремительно вынырнул из-под одеяла с коротким кинжалом в руке, но, разглядев лицо Цзинь Лина, он облегчённо выдохнул.  — Простите за это, глава Цзинь. Старые рефлексы.       Цзинь Лин не успел даже отреагировать. Он лишь замер, когда его горла коснулось холодное лезвие. Такого развития событий он действительно не ожидал. Быстрые и легкие движения не соответствовали немощному на первый взгляд внешнему виду старейшины Лао. Тот, сразу же убрав одним ловким движением короткий нож в чехол, закреплённый на голени, налил ещё горячий чай в пиалы. Цзинь Лин сразу понял, что его ждали. Свет в целях безопасности никто зажигать не стал, поэтому ночная чайная церемония в свете луны приобретала оттенок таинственности и даже некой волшебности.  — Я так рад, что вы пришли, глава Цзинь! Мне очень нужна ваша помощь!       И старейшина Лао рассказал о том, как его неоднократно шантажировали и угрожали ему смертью его родных и близких людей. Вся его семья беззаботно жила в неведении, пока за каждым из них следила целая толпа наемников с готовностью убить в любую минуту. Их жизни зависели от каждого его слова и действия. В случае слива информации с его стороны или высказывания на совете не в пользу оппозиции, под угрозой оказывался кто-то из его близких. Сам Лао Чжэнь постоянно чувствовал слежку. Единственный момент, когда бдительность наемников ослабевала, был ночью. Чего можно ожидать от немощного старика, который засыпает в девять? Поэтому он и не стал возражать, когда Цзинь Лин изъявил своё желание навестить его именно ночью.  — Я правда очень беспокоюсь о своей семье. Родственников у меня не так много, бо́льшая часть погибла ещё на войне против Вэней. В Ланьлине сейчас лишь моя дочь с мужем и новорожденным сыном, да племянница. Семья у нас маленькая, но мы держимся друг за друга. Не хочется больше терять родных.  — Я вас понял, старейшина Лао. В ближайшее время я постараюсь обеспечить вам и вашей семье защиту. Что касается оппозиции, продолжайте следить за ними, ведите себя как обычно. Нам нужно подгадать время. Информация от вас в будущем очень поможет, — Цзинь Лин всем сердцем хотел защитить людей от любой несправедливости. Он старался придерживаться этой морали и в действиях, но сейчас у него попросту не было такой возможности. Он не может просто взять и приставить адептов своего клана к этим людям, потому что он ещё не создал команду «своих» адептов, которым он может доверять. Пока что. Следовало действовать осторожно, иначе он только навредит.  — Спасибо вам большое, глава Цзинь. Я готов помочь вам всем, чем только смогу, только защитите их. А по поводу наставников, у нас в клане более нет плохих учителей. С тех пор, как меня назначили на эту должность, а это произошло сразу после смерти прошлого главы, я провожу тщательный отбор учителей в нашем клане. То, что воспитание юных адептов влияет на будущее клана, это не пустые слова. Основы морали и отношение ко многим вещам закладывается наставниками. Я в своих наставниках не сомневаюсь. Все до единого готовы к сотрудничеству. Но мои бедовые «коллеги» попросили вам предложить на место Вэй Усяня самых худших наставников. Что мне с этим делать, я не понимаю, — старейшина Лао со вздохом отставил пустую пиалу и наполнил её теплым зелёным чаем. В этот момент он как никогда был похож на учителя, который рассказывал кому-то о своих накосячивших подопечных — с такой грустью в глазах, но грустью не отчаянной, а доброй, словно говоря: «Вот такие вот они раздолбаи, но ничего не попишешь, будем работать с этим». Он не был разочарован, но эта ситуация его огорчала.  — Как думаете, если вы предложите мне хороших педагогов, которые на совсем коротенькое время для виду притворятся плохими… — предложил Цзинь Лин, и у него в голове возникла картина, как действительно мудрые и честные люди очень неумело строят из себя «плохих парней». На его лице против воли появилась улыбка, которую он поспешил стереть.       Лао Чжэнь задумался, но предложение принял, так как это пока был единственный адекватный выход из сложившейся ситуации. Они ещё немного поговорили о реформе образования, а потом о наставниках, которые очень помогут его дяде с организацией учебного процесса.       Выныривая из комнаты старейшины Лао, Цзинь Лин заметил уснувшего на ветке дерева шпиона. Профессионально, ничего не скажешь. Это ещё больше наводило его на мысль о том, что реформу образования стоит провести и чем быстрее, тем лучше. А то даже шпионы в его клане ведут себя столь безалаберно.

________________________

      Ответ от Вэй Усяня пришёл поздно ночью. Цзинь Лин задумчиво сидел за столом, когда на его руку приземлилась бабочка-вестница от дяди с интересным сообщением.       «Сегодня мы с Лань Чжанем нашли два твоих отряда. Они действительно были недалеко от границы с кланом Лань. Все в незавидном состоянии и сейчас в госпитале в Облачных Глубинах. Крепкие они у тебя! Такие раны не каждый в состоянии перенести. Боюсь, если бы не твоя просьба, живыми бы ты их уже не увидел. Будем искать ещё три. Я нашёл способ устранения тварей без применения тёмной энергии!!!»       Значит старейшина Шэнь не совсем понимает, о чём говорит. Цзинь Лин отправил сообщение Вэй Усяню, чтобы они позже рассказали об всём поподробнее. А раненых он заберёт после того, как они достаточно поправятся, чтобы пережить переезд.       Вот и достаточно крупный косяк Шэнь Жона. Но он может спокойно спихнуть вину на Ван Шаофэна, так как ничто и никто не может доказать вины конкретно старейшины Шэнь. Но минус один представитель оппозиции это уже неплохо. Да и к тому же, Цзинь Лин не выйдет из образа человека, который не представляет для оппозиции особой угрозы. Старики сами попались, даже без его помощи.       Прямо сейчас Цзинь Лин хотел отправиться на поиски своих отрядов, но понимал, что лично он этого сделать не может. Если хоть кто-нибудь заметит отсутствие главы на своём месте, может произойти всё, что угодно, вплоть до переворота. Сейчас Цзинь Лин был под пристальным взглядом всех своих врагов. Своими заявлениями, хоть пока и не особо подкреплёнными действиями, он разворошил это осиное гнездо, направив всё внимание оппозиции на себя. Но они пока не решались на активное противостояние ему, выжидая момент, пока он не начнёт нести реальную угрозу для них. А это означало, что теперь нужно было в три раза серьёзнее следить за каждым своим словом, за каждым своим шагом, за каждым своим взглядом. Если к нему сейчас прицепятся с каким-либо обвинением, ему будет нечем крыть, нечем защищаться, и весь их план пойдёт насмарку.       Больше всего Цзинь Лину хотелось вымести всех этих старикашек из своего клана разом. Желательно за измену. Но для этого нельзя было торопиться. Рано или поздно появится удачный момент для удара.