Наставник?

      Адепты клана Цзинь, знающие Ланьлин как свои пять пальцев, провели Вэй Усяня к месту, обозначенному Цзинь Лином. Долго ждать не пришлось, но глава клана появился оттуда, откуда его действительно не ждали. Ящик, на котором так удобно расположился Вэй Ин в попытке отдохнуть, внезапно дрогнул, а когда Старейшина Илин, испугавшись, спрыгнул с него, верхняя крышка откинулась, и из темноты подвала как ни в чём не бывало выглянул Цзинь Лин. Ловко выбравшись из ящика, он отряхнул свои золотые одеяния, которые на деле ни капли не замарались. Это выглядело так, словно из печной трубы вдруг выскочила блестящая золотая монета: непонятно, откуда она взялась, и почему не испачкалась в саже.       Когда глава Цзинь увидел своего дядю и адептов, которых не видел в Ланьлине уже долгое время, он был готов их всех расцеловать, даже несмотря на то, что никогда ранее с этими адептами дружен не был. — Если бы вы знали, как я рад тому, что вы вернулись! — обнимая шокированного таким напором дядю, он обращался и к своим людям, — Давайте скорее, я хочу узнать всё, что произошло с вами.       Более не медля, они аккуратно спустились с пленниками в подземный ход. Связанные заклинатели за всё это время не проявили ни одной попытки протеста. По ним было видно, что они не совсем понимали, что происходит, поэтому не воспринимали ситуацию как опасную для их жизни и здоровья, будто в Ланьлине никто не мог им навредить. Словно это была очередная увеселительная прогулка в Башню Золотого Карпа, где их сейчас освободят, накормят и дадут отдохнуть. Да и где им эту опасность искать? В юном главе клана? Или в шуте, в которого превратился некогда пугающий Старейшина Илин? Наверняка их посадят под стражу, с этим можно смириться. Ну посидят дня два или три под надзором, ничего страшного. Не будут же их убивать. Рано или поздно за ними придут союзники и вытащат их. А пока они могут получать удовольствие от созерцания неизведанных уголков пышного Ланьлина. И ни одному из них не пришло в голову, что если глава клана Цзинь позволил им, чужакам, увидеть тайный ход в самое сердце Башни Золотого Карпа, то отпускать их просто так он не намерен.       Пока они шли по запутанному лабиринту подземных ходов, Вэй Усянь непрерывно восхищался строителями, которые создали нечто столь масштабное, но при этом незаметное для простых обывателей. — И часто ты пользуешься этими ходами? — спросил он своего племянника, продолжая крутить головой по сторонам. — Нет, сегодня впервые использовал для дела, — будничным тоном ответил Цзинь Лин. — Тогда откуда ты так точно знаешь, куда идти?       На этот вопрос А-Лин хмыкнул и, обернувшись, посмотрел через плечо на своего дядю. — По сравнению с Пристанью Лотоса в Башне Золотого Карпа было действительно очень скучно. Я впервые наткнулся на вход в подземелье, когда мне было шесть.       Этот факт удивил всех. И если адепты клана Цзинь почувствовали восхищение, в конце концов сунуться в неизвестность и разобраться в такой запутанной системе в шесть лет это было очень лихо, то Вэй Ин почувствовал сожаление. Если бы он тогда был рядом, то Цзинь Лин даже не узнал бы такого чувства как скука. Вэй Усянь не видел, как рос его племянник, не мог помочь ему спрятаться, когда Цзян Чэн разражался руганью, не учил его шалостям, не мог дать совет в нужную минуту. Он не мог помочь и своему шиди, на которого так внезапно навалился не только груз ответственности за возрождение клана из пепла, но и то непомерное горе, причиной которого стал сам Вэй Ин. Вначале смерть родителей, потом умер Павлин, а после ушла и шицзе. Смерть Вэй Усяня должна была стать для него праздником, завершением всех бед в его жизни. Но Цзян Чэн остался один с маленьким ребенком на руках, который стал для него личным сокровищем.       Вэй Усяню было жаль.       Ему было жаль, что он так много пропустил, пока тринадцать лет его душа скиталась незнамо где. Ему было жаль, что его не было рядом в трудные для родных времена, и он не смог стать поддержкой для них. Ему было жаль, что он бы и не смог стать этой самой поддержкой, даже если бы остался жив. И жаль, что даже его смерть не смогла облегчить страдания его шиди. В любом из исходов он оставался причиной горя своих родных. И именно поэтому он пытался сделать всё, чтобы Цзян Чэн сам отрёкся от него. Но сила связи двух названных братьев была намного крепче, чем он мог себе представить, поэтому даже его острые, словно осколки стекла, слова не смогли эту связь разорвать. Шисюн для Цзян Чэна всё ещё оставался тем человеком, с которым он прожил самые яркие моменты своего детства и юности, который клялся ему в верности, но который в итоге его предал. И предал не уходом из клана, а своей смертью.       Вэй Усянь старался избавиться от этих навязчивых мыслей и жить сегодняшним днём, но даже болтовня племянника не смогла их разогнать сейчас. — Да я эти ходы как свои пять пальцев знаю. Первое время мне приходилось изучать их вслепую, а потом я наткнулся в библиотеке на подробный план подземелья. И тогда уже стало полегче…       Внезапно его речь прервалась высоким визгом. Прежде такой уверенный в каждом своём действии и статный Цзинь Лин, увидев огромную крысу, пересекавшую их путь, резко подпрыгнул и не удержал вскрика, не достойного главы Цзинь. Крыса испугалась больше, чем сам Цзинь Лин, и поспешила исчезнуть с глаз нервного подростка. Вэй Усянь прыснул со смеху: — Выпендрёжник. — Я не виноват, что она так неожиданно выскочила! Ты видел какая она громадная?! Жуть! — начал истерично оправдываться Цзинь Лин, но потом остановился, откашлялся и продолжил путь, словно ничего не произошло.       Адепты Цзинь лишь молча переглянулись, пряча улыбки в кулаки. Так они вскоре добрались до выхода, который находился в зарослях жасмина неподалёку от библиотеки клана. Заранее погасив талисман, который освещал им путь, они тихо выбрались из-под земли. Проверив свою гипотезу по поводу графика и маршрута ночной стражи, Цзинь Лин повёл их в сторону темницы. Не то чтобы он знал или целенаправленно изучал график обхода внутренней охраны Башни Золотого Карпа, но за полгода их маршрут не менялся ни разу, поэтому ненамеренно отложился очередным случайным знанием в голове у главы Цзинь.       Таким образом они успешно прокрались ко входу в темницу, которая находилась в подземельях Башни Золотого Карпа. Цзинь Лин знал, что при темнице стоят люди старейшины Лао, так как ранее именно он отвечал за охрану поместья, сокровищницы клана и, соответственно, темницы. Его отряды раньше обеспечивали безопасность главы клана и его семьи. Но это было раньше. Если бы старейшина Лао продолжал занимать этот пост, то их группу из девяти человек засекли бы ещё на моменте выхода из кустов жасмина. А так, график ночной стражи не менялся с момента смены руководителя охраны. Люди в его подчинении сами по себе были способными, да вот без хорошего начальника их способности ничего не значили.       На входе их встретила пара охранников, которые легко могли бы по своей комплекции сойти за адептов клана Не. Те, сразу узнав главу клана, учтиво поклонились в безмолвном приветствии. Цзинь Лин, быстро кивнув им в ответ, тихо произнёс: — Никто не должен узнать об этом.       На что получил единственно возможный утвердительный кивок. Он знал, что стражи темницы будут держать тайны до последнего, ведь именно они были одними из первых, кто присягнул ему на верность. Им было всё равно на скрытые внутренние политические движения, ибо что им будет. В темницу их посадят? Стражи же в своё время насмотрелись на бесчинства, которые творил Цзинь Гуанъяо в этих темницах, и которые даже для самых безжалостных головорезов были излишне изощрёнными и бесчеловечными, поэтому смена главы для них была высшей наградой за их многолетние мучения.       После некоторых посещений темницы прошлым главой клана те стражники, которые охраняли заключённых и обеспечивали безопасность главы, выходили со смены с новыми прядями седых волос. Были и случаи самоубийства после подобных сеансов. Когда человек владеет серьезной информацией, которой ни с кем не может поделиться, это давит на него похлеще неопределённости и незнания. Хотя никто не может сказать, было ли это действительно самоубийством. Цзинь Гуанъяо знал цену информации. По этой же причине люди, когда-то стоявшие на посту, не могли просто так уйти с этой должности. Цзинь Лин до сих пор не может выведать ни одной истории у этих стражников, хоть и является действующим главой их клана.       Они решили оставить допрос на потом. Для начала Цзинь Лину нужно было разобраться в том, что именно произошло, и какой ущерб нанесли эти люди его клану. А главное, что они знают, и какой полезной информацией могут поделиться. Передав пленников в «заботливые» руки стражников, глава Цзинь подозвал к себе начальника стражи темницы и нашептал ему пару слов. Тот одобрительно кивнул, поклонился и ушел вслед за исчезающими в глубине тёмного коридора амбалами, ведущими пленников.       Оставив своих адептов и Вэй Усяня в гостевой комнате, Цзинь Лин лично наведался к поварихам, которые с готовностью предоставили снедь для столь поздней трапезы главы клана Цзинь. Растущий организм, что ж с него взять. И прямо за столом адепты Цзинь поведали о том, что сейчас творится на границе, через какие трудности им пришлось пройти и о том, что никаких отчётов и писем в Ланьлин они не слали уже неделю точно. Вэй Усянь же рассказал о том, как он наткнулся на опустевший город, в котором нашёл связанных по рукам и ногам людей из клана Цзинь практически при смерти. А позже и сам чуть ли не стал жертвой коварных злодеев. Показал и мешочек с травами, что нашли у одного из них. Сам мешочек Цзинь Лину что-то очень смутно напомнил, а когда Вэй Ин рассказал о догадках Хуайсана, всё внезапно стало прозрачно, словно родниковая вода. На мешочке действительно была изображена эмблема клана Цао. — То есть этот старик рискнул сунуться в мои владения, так ещё и людей моих вязать! — пыхтел от злости Цзинь Лин. — Тише, тише, глава Цзинь. Сейчас как никогда важно сохранять спокойствие и холодную голову, — пытался унять его гнев, Вэй Усянь. — Да он… Да как он посмел вообще?! Да я… Всё! Мне надоело здесь сидеть без возможности что-либо предпринять! Мы идём на охоту! Прямо сейчас! — уже было вскочил глава Цзинь, но тут же был усажен обратно на подушки более проворным дядей. — Никуда ты, молодой человек, не пойдёшь, — с усилием удерживая его на попе ровно, заявил Вэй Усянь. Немного пошевелив мозгами, он добавил, — Мне кажется, у меня есть годный план.