Наставник?

      Лань Ванцзи отправился было на поиски Вэй Ина, но уже на подходе к храму предков стал свидетелем удивительной сцены. Цзян Чэн вытаскивал еле передвигающего затёкшими ногами Вэй Усяня и ворчливо причитал: — Горе ты луковое, ты хотя бы не обжёгся? — на что в ответ услышал лишь смачный шмыг носом, — Боги, зачем ты вообще сунулся в храм предков так поздно, да ещё и один? Ты хотя бы Лань Ванцзи предупредил, куда ушёл?       Вэй Ин кивнул и пробормотал что-то тихо и неразборчиво. — Ну уж нет, даже не думай, что я тебя верну ему в таком состоянии. Ты же ему ничего объяснить не сможешь, а я не захочу. Он точно подумает, что это я стал причиной твоих соплей, а потом прирежет меня где-нибудь, и ищи-свищи главу Цзян.       Со стороны Вэй Усяня, которого он тянул за собой, послышался тихий смешок. — Сейчас дойдём, а потом я лично приду к нему и доложу о твоём местоположении. И скажу, что на эту ночь я краду тебя для дегустации лучшего алкоголя в Поднебесной. Пускай завидует.       Вэй Ин снова засмеялся, постепенно приходя в себя. Цзян Чэн уверенным шагом направился вместе с ним в сторону жилых построек и, завернув за угол, столкнулся лицом к лицу с Лань Ванзци. Тот стоял, словно белая скала в ночи. Отражая лунный свет, он буквально светился, будто живое божество. Для Вэй Усяня. Цзян Чэн, столкнувшись с этим «Божеством Лунного света», как его тут же нарёк Вэй Ин, лишь чертыхнулся от неожиданности. — Верни его… — сказал Лань Ванцзи, встречаясь с Цзян Чэном острым взглядом. Тот уже нахмурился и хотел было сказать что-то вроде «Да щас», но тут «божество» продолжило, — До пяти утра. В целости и сохранности. — Верну, — согласился с его условиями Цзян Чэн, но добавил, — По поводу целости и сохранности не обещаю, но он будет гарантированно жив. Алкоголь вам не предлагаю, Ханьгуан-цзюнь. Спокойной ночи.       И распрощавшись, Цзян Чэн утянул Вэй Ина за собой. Тот, проходя мимо своего «Божества Лунного света», едва провёл кончиками пальцев по лёгким тканям его рукавов и прошептал искренне и больше для себя, нежели заигрывая: — Как можно быть таким красивым? — а потом более громко обратился к Цзян Чэну, — Нет, ты видел? Это же просто невозможно… — Лучше бы не видел… — пробурчал тот ему в ответ.       Они устроились в беседке, стоявшей на сваях прямо над самой поверхностью озёрной воды. К ней вели деревянные мостки, которые были с такой же любовью воссозданы главой Цзян, как и сама беседка. Как и весь клан, словно возродившийся из пепла. Раньше в этой беседке они любили сидеть втроём и весело обсуждать какую-нибудь очередную шалость. Шицзе тогда кормила их своим вкуснейшим супом из корней лотоса и свиных рёбрышек и даже не пыталась остановить, зная, что это бесполезно. И это было так чертовски давно, что уже начало стираться из памяти под давлением новых воспоминаний. Более грустных и тяжёлых. Казалось, что всё это происходило в прошлой жизни. Хотя для человека, который сидел в тот момент перед Цзян Чэном, это было действительно в прошлой жизни.       Вокруг фонаря, освещавшего беседку, летали мотыльки, отбрасывая красивые мерцающие тени. Цзян Чэн молча разливал вино по пиалам. Было так тихо, что можно было услышать плеск рыбы, прятавшейся в зарослях тростника у берега, а самыми громкими звуками были стрекот сверчков и кваканье лягушек на отмелях. Ночь была свежей, но не холодной. Пить вино в такой обстановке было приятно. Если бы не сложный разговор, зависший молчанием между ними, то Цзян Чэн бы абсолютно расслабился. Вэй Ин принял пиалу с вином и отхлебнул, смакуя необычный вкус. — Ого, какой насыщенный вкус. Что это? — если вначале он отнёсся к идее дегустации вина несерьёзно, считая её лишь предлогом для разговора, то сейчас он передумал. — Это мэйцзю. Мне его привезли торговцы из провинции Чжэцзян тринадцать лет назад в знак благодарности за крупный заказ. Именно у них я закупал ткань для стягов, флагов, штор, одежды и прочей мелочи. Они были в шоке от объёма фиолетовой ткани, который нужно было заготовить. — Да уж, одеть всю Пристань Лотоса — задача не из лёгких… — Тринадцать лет, обалдеть, — Цзян Чэн устало вздохнул и провёл рукой по лицу, — До сих пор не могу поверить. — А теперь представь, каково мне осознавать, что прошло тринадцать лет, — начал серьёзно Вэй Ин. Они встретились взглядами, — Цзинь Лин так вырос. И А-Юань. А меня рядом не было. Ты тоже вон каким мужиком стал, — сразу же растеряв всю серьёзность, он улыбнулся, — Если бы только не ворчал так много и не хмурился, давно бы собрал толпу поклонниц.       Цзян Чэн цокнул и закатил глаза. Снова этого балбеса заносит не в ту степь, будто он и минуты не может поговорить серьёзно. В принципе, так всегда и было. Это настолько привычно, что невольно возвращаешься в те забытые времена и начинаешь вести себя, как раздражительный подросток. Но это избегание серьёзных разговоров в совокупности с внешним давлением и отсутствием терпения в итоге привело их к печальным последствиям. Недопонимание — самая страшная вещь, которая может произойти между двумя близкими людьми. И сегодня он хотел наконец-то от избавиться от этого. — Если бы ты не ушёл в горы, словно отшельник, и не потерял своё бренное тело на склоне Луаньцзан, то собрал бы не меньшую толпу. — Эх, А-Чэн, — Вэй Ин вздохнул, допивая пиалу с вином и наливая самому себе ещё, — Если бы я тогда не сделал это сам, то это пришлось бы сделать тебе. А я тебе такой участи не хотел. — Не велика разница, балбес. — Не скажи. Даже мне как-то проще жить с той мыслью, что я тогда умер не от Саньду или Цзыдяня. — Дурень, я буквально привёл ту толпу заклинателей и загнал тебя в угол… — Стоп. Давай будем честны. У нас у обоих не было выбора. У тебя за спиной был клан и без того неустойчивая репутация, а у меня… — он задумался.       Цзян Чэн тогда пришёл мстить за смерть шицзе и её мужа, за свой клан и за все грехи, которые приписывали Вэй Усяню. Ну это как бы была официальная версия. На самом деле их взаимоотношения были куда сложнее. Вполне вероятно, что Цзян Чэн и вовсе не горел особым желанием идти на Луаньцзан, но от него этого ждали. Будучи молодым главой клана Цзян Чэн не мог не поддаться влиянию общественного мнения. В конец потеряв всякую надежду понять своего шисюна, который отстранялся от него всё дальше, он не выдержал давления и повёл заклинателей на Луаньцзан. Цзян Чэн не ожидал стать свидетелем столь жестокой картины: некогда близкого и почти родного тебе человека раздирали на мелкие кусочки мертвецы, которых тот сам обратил против себя. Да лучше бы Цзян Чэн сам быстро и безболезненно лишил бы его жизни, вонзив ему в грудь Саньду. Было бы не так страшно и больно за другого человека. Но вот что касалось мыслей Вэй Усяня. В чём была причина, по которой он довёл всё это до столь критической ситуации? — А у тебя?.. — прищурился Цзян Чэн. — А у меня было нечто ценнее моей жизни… — неуверенно пробормотал Вэй Ин. — То есть ты считаешь, что сохранить ту ложь, которую ты плёл мне всё то время, было важнее, чем остаться в живых?! Вэй Усянь, ты сейчас серьёзно?! — он подорвался со стула в попытке деть куда-нибудь свою злость. Хотелось что-нибудь сломать или кому-нибудь врезать, а если быть совсем честным с собой, хотелось плакать. — А-Чэн, просто остановись сейчас и задумайся, — Вэй Ин поднял в защитном жесте руки, — Как бы ты поступил на моём месте?       И Цзян Чэн представил. Точнее вспомнил. — И поступил, — пробормотал он себе под нос и опустился со страдальческим стоном обратно на стул, накрывая лицо руками. — В каком смысле… — Вэй Ин, — он решился продолжить только после шумного и очень тяжёлого вздоха, так и не отнимая рук от лица, — Когда мы бежали из горевшей Пристани Лотоса, ты оставил меня в переулке и отправился за съестным. Там был отряд Вэней, которые почти сразу заметили тебя, — он решился выглянуть из-за ладоней и робко посмотрел на Вэй Усяня, всё ещё боясь отнять руки от лица. В глазах стояли непролитые слёзы, — А теперь ответь. Как бы ты поступил на моём месте?       Чашка выпала из непослушных пальцев, но не разбилась, укатываясь на самый край стола. Вэй Ин уставился на него огромными глазами. И надеялся, что он врёт или шутит. Но со слезами на глазах невозможно ни шутить, ни врать на такие темы. — Нет… — он неверяще качал головой, не в состоянии осознать услышанное, — Ну нет… Просто скажи, что это не так, — на его глазах в очередной раз за этот вечер появились слёзы, — Почему ты не сказал тогда? — Почему ты не сказал тогда? — вернул ему вопрос Цзян Чэн, — Это всё похоже на очень плохую шутку, да? — усмехнулся он, роняя слёзы.       У Вэй Ина не было ни сил, ни желания смеяться. Это было ужасно. Неужели в жизни бывают настолько… абсурдные и совершенно идиотские ситуации, которые в итоге становятся общим горем? Он не мог понять, почему судьба была к ним настолько неблагосклонна, что допустила эту чехарду. Нелепую и обидную. Горькую и такую бессмысленную. А главное очень дорогую. Они оба заплатили слишком высокую цену за жизни друг друга. А потом ещё дороже отплатили за молчание и недомолвки. Вэй Ин долго смотрел пустым взглядом в стол. А потом схватил сосуд с вином и в один глоток допил остаток. — Мы… — он тяжело вздохнул, накрывая глаза рукой, — определённо стоим друг друга. — Два безмозглых кретина, — согласился с ним Цзян Чэн.