Flower-ed

Чангюн скрепляет несколько листов бумаги альбомного размера с прописными вручную задачами и заданиями, которые они будут выполнять в течение полутора часа, в уголку при помощи степлера. Вчера, когда он после очередной пьянки с Минхёком, вернулся домой, Кихёна не наблюдалось нигде, предположив, что тот спит без задних ног у себя в комнате. Им поднялся на шатающихся ногах до своей спальни, ругая себя за то, что не остановился после первого коктейля, так и не научась пить, и в надежде не спиться такими темпами. Чангюн как никто другой знает, что Минхёку не нужен повод, чтобы пойти выпить в ближайший клуб, но при этом он всегда тащит за собой Има. До комнаты оставались считанные метры, в коридоре царила гробовая тишина, разрушить которую он боялся, словно он в какой-то игре, где лучше лишний раз не шуметь, так как преследующий главного героя монстр может услышать и проигрыш уже не миновать. Но тем не менее, всё равно никто бы не отозвался на его тихие ругательствами под нос, если бы он задел рукой вазу или споткнулся обо что-нибудь. Чангюн впритык подходит к двери, внимательно прислушивается, боясь, что это не его спальня вовсе, а спальня Кихёна, и Им не уверен, если по-пьяни окажется в комнате, кроме самого хозяина, то Ю будет счастлив. Убедившись, что в спальне тихо и не доходят никакие, вызвавшие бы подозрение звуки, медленно опускает дверную ручку вниз и проникает во внутрь. На телефоне загорается экран, сообщающий о вызове, и высвечивается белыми буквами на английском "ангел-хранитель, который хочет, чтобы я спился". Наверное, тот вдруг забеспокоился о безопасности Има, хотя тот отсчётливо крикнул ему на ухо, перебивая громко играющую музыку, что поедет домой, пока ещё в состоянии. Удручённо сбрасывает, без желания слушать его нытьё о том, почему тот бросил его одного, мол, его изнасилует в первой же кабинке в туалете, а потом продадут по частям на чёрном рынке, обещая самому себе, что перезвонит завтра утром. Чангюн заваливается на кровать, с головой укрывается тёплым одеялом, и прикрыв глаза, проваливается в сон. В душе у Кихёна настало какое-то облегчение от увиденной картины, что Им всё-таки вернулся домой и к великому счастью целым и невредимым, поэтому он некоторое время наблюдал за тем, как Чангюн крепко спал, свесив с края кровати руку, не снявший пропащую дешёвым алкоголем, табаком и ещё чем-то более отвратительным одежду. Ю решил, что будить Има будет по-зверски со своей стороны, и даёт сполна отдохнуть, после тяжёлой недели в жизни. Чангюн краем уха, находясь в полудрёме слышал, как старший, прикрыв за собой дверь, спускается обратно на кухню. Утром после завтрака они вместе проводили главу семьи Ю в Китай на сделку, поочерёдно обнявшись, за что сразу же получили прощальные поцелуи в щёки, проводив со всякими почестями и на последок пожелали удачи. А потом они разбежались по своим комнатам: Чангюн доготавливаться к вечернему занятию занятию, ему осталось только скрепить ещё несколько бумаг и повторить материал, а Кихён собираться на работу, после которой он сразу поедет со всем закадровым отделом в ресторан на корпоратив. Он заранее предупредил Чангюна не ждать его вечером, посему весь дом в его распоряжении, и может заниматься, чем его душа пожелает, но не звать в гости любовника, если тот у него имеется, но этому он не предал огласку, лишь мило улыбнувшись. Всё бы ничего, только за их спинами соседи распространяют лживые слухи под предлогом "я тебе ничего не говорила", и "ты только никому не рассказывай", и "я такое узнала", постоянно перешёптываясь между собой при встрече на улице, в магазине или в любом другом месте. Разнося сплетни по всей округе, которые очень быстро расползаются, что Чангюн, на самом деле, не их далёкий родственник, а омега, купленная у малообеспеченной семьи, чтобы родить наследника для крупных корпораций, по совместительству, сын для Кихёна и внука для Ю старшего, а затем сменит свою роль на потребительскую в отношении лишь одного Кихёна, ублажняя его, его желания и его внутренних ненасытных демонов. Создавалось неистовое впечатление, будто они играют друг с другом в "испорченный телефон", и по этой причине слухи становились с каждым разом только интереснее, не взирая на то, что Чангюн тут даже месяца не живёт. Кихён бы с удовольствием выслушал их сборник рассказов или прочитал колонку сплетен в газете, но ему некогда заниматься глупостями и обращать внимание на то, что никак его жизнь не изменит. Ему плевать, какие они там распускают направо и налево слухи, а вот Чангюна забавляла вся сложившиеся ситуация, но вполне не обращал внимания на их бредни, хотя с нетерпением ждал того момента, когда съязвит всем им в лица, сказав, что от своей болтовни они богаче не станут, но если он поработает ртом, то сможет позволить себе купить ламборгини. Просто они ещё не готовы к тому разговору, что он действительно их дальний родственник, а не любовник единственного сына господина Ю. Перед тем, как уехать на работу, они вместе завтракают, а затем Кихён покидает дом, слыша за спиной слова удачи. ***** Первое, что ощутил Чангюн, засев напротив своего ученика, было липкое чувство неловкости, а покрытие, новый слой чувства, было волнение, растёкшиеся по груди и спине неприятной прохладой. Пальцы, судорожно трогающие прядки волос, но Чангюн взял в руку ручку, крепче сжимая её, пытался унять волнение. На самом деле, Чангюн не совсем понимал своего состояния, он не впервые занимается с альфами-старшекурсниками, занимаясь с ними дольше по времени, отвечая на интересующие их вопросы по поводу той или иной темы или изредка обсуждая с ними их будущее, не забыв рассказать увлекательные истории. Скорее всего, его полюбили за то, что Чангюн был с ним открыт, не кричал на них, говоря, какие они тупые и сдача экзаменов им не светит, хотя сейчас молодое поколение учителей, наоборот, пытается найти общий язык с детьми, а спокойно мог ещё раз объяснить и рассказать историю со школьных времён, с которыми были связаны счастливые воспоминания, которые они, наверное, запоминали и рассказывали дома родителям. Он даже любил с ними пить чай. Обычно это был заваренный травяной чай, потому что он положительно влиял на организм и здоровье учеников, а запах всегда надолго сохранялся в стенах. Но почему-то не хочется в этот раз, от слова совсем. Чангюн не знает, к чему старшекурсник всё своё излишние внимание обращает на него. Ледяной и недобрый взгляд старшекурсника падает в сторону учителя, а губы кривятся в еле видимой ухмылке. Им старается не смотреть в его сторону, а отводит взгляд к окну, за которым уже давно стемнело, в глубине души чувствует как всё нервно сжимается от плохого предчувствия, замечая позже, что тот уже всё и пару секунд назад он тихо сказал, что закончил. Чангюн бегло пробегается по решённым задачам, и под свой тяжёлый вздох чешет затылок, не веря своим глазам, что Сан решил на твёрдые девяносто восемь баллов, ведь по словам миссис Чхве, по совместительству его матери, её сын очень сильно скатился по учёбе и ему было тяжело набрать даже десять баллов не то, что тридцать или больше. — Учитель Им, что-то не так? — интересуется Сан, приподнимаясь с нагретого места, вновь упирая свой взгляд ему в глаза. — Да, нет, всё нормально. В принципе, мы с тобой уже всё сделали, — поставив плюсы на листе и маленьким шрифтом написав ошибки в тех или иных местах, придвигает ему обратно листок. — можешь быть свободен. — Вы не проводите меня? — Сан закидывает на плечо лямку рюкзака, говоря довольно громко, будто призывая Чангюна, а не спрашивая, и довольно ухмыляется, получив в ответ кивок. Не смотря на то, что у Чангюна бешено сердце колотится от одной его едкой ухмылки толи от страха, толи от паники, они приходят в прихожую, где младший кланяется ему на прощание. И за ним Чангюн наблюдает до тех пор, пока тот не выбегает из дома, весело говоря что-то ещё. Почему-то его уход заставляет всё тело расслабиться и сбросить колючую оболочку, а когда перед глазами больше нет той ухмылки, что заставляет его нервничать и мелко подрагивать, облегчённо выдыхает. Тот, не стесняясь, в упор смотрел на Чангюна, насквозь просверливая взглядом, и кидает постоянные недобрые ухмылочки, когда Чангюн встречался с ним взглядом, а под конец весело попрощался и покинул дом. Чангюн медленно выдыхает и приходит в себя, прокрутив в голове завтрашнее расписание, собирает бумаги и на одном из листов с таблицами замечает в углу написанный карандашом номер телефона. Не для отношений с сопляками Чангюн устраивался на работу репетитором, потому незамедлительно стирает и стряхивает на пол. Никакие с ними интрижки Им заводить не собирается не только потому, что его посадят за педофилию, а просто из своих же принципов и переступать через себя ради какого-то альфы с богатеньким отцом не собирается. Он относит листы к себе в комнату, предвкушая начало прекрасного вечера, и возвращается на кухню, чтобы приготовить себе закуски к фильму. Пока Чангюн готовил, попробовав сыр, который лежит в холодильнике пару дней, за входной дверью кто-то злобно пыхтит, громко ругается благим матом и жалуется на себя за то, что выпил чересчур много, когда рука с ключом снова промахивается мимо скважины. Спустя минуту беспрерывной возни становится тихо, и Чангюн застывает, прислушиваясь к каждому шороху. Кихён не умел быть тихим, когда переберёт с алкоголем, а ещё если стрессовость тех или иных ситуаций зашкаливает, поэтому заваливаясь во внутрь, спотыкается о собственности ногу и негромко ругается, закрыв за собой дверь с характерным хлопком, из-за которого Им вздрогнул. Чангюн откладывает нож на доску, на которой красиво расположились тонкие слайсы из сыра, и обречённо вздыхает, понимая, что в таком состоянии Кихёну необходима его помощь. Однако, Ю доказывает обратное, дойдя при помощи немалых усилий до дивана и отмахиваясь от Чангюна, желающего проводить его до комнаты, и Иму приходится отложить все планы с фильмом на другой день, всё равно сегодня не получится, потому что за Кихёном лучше присмотреть. Чангюн с тяжёлым выдыхом попытался снять с Кихёна пальто, вслух анализируя для него план будущих действий, и, к сожалению, у него это так и не вышло. Ю, находящийся под влиянием алкогольного опьянения, который изначально не удерживает равновесия и слегка покачивается в разные стороны, чем начинает подбешивать Има, заваливается на него сверху. Оказавшись на лопатках, Чангюн чувствует горячее дыхание в сгибе, а потом как до кожи касается холодный кончик носа, от чего по спине пробегается табун приятных мурашек, и еле слышится куда-то в шею сладкоголосое "Чангюн". — Я хочу, чтобы ты был моим. — тихо произносит Ю, сжимая в своих ладонях запястья Има на уровне его головы и ведёт носом вниз по шее, а затем больно кусает за кожу в сгибе. Чангюн громко вскрикивает, пытается вырвать из крепкой хватки запястья, но всё тщетно, и запрокидывает голову назад, закусив нижнюю губу. Чангюн кричит, извивается, горючие слёзы скапливаются в уголках глаз и стекают по холодным щекам, пока Кихён заботливо зацеловывает укус и слизывает выступившие капельки крови, и закончив с ними, приступает зализывать мокрые дорожки. Ю что-то бессвязно бормочет по типу извинений без толики сомнения в том, что Чангюну больно, невнятно раскаиваясь в чём-то и устраиваясь поудобнее на тёплой груди. Им шмыгает носом, ощущая, как его накрывают пальто, нежно прижимают к себе, не выпуская из объятий и ещё раз извиняются куда-то в спину. Чангюн дотрагивается пальцами до укуса, который больновато пульсирует, и прикрывает глаза, мысленно обещая, что поговорит завтра с Кихёном и попросит его больше так не делать, иначе красивый и острый профиль будет с изъяном в виде горбинки на сломанном носу.