На следующий день
– Ну что, охотнички, как все прошло? – выглянув из окна фургона, довольно спросила девушка, смотря на неторопливо идущих к ней близнецов и элементаля. – Как всегда по высшему классу, – показал той большой палец Данте. – По-другому быть не может. – Вот и славно. А то Мистер Крутой весь испереживался, что вы тут новые армагидец устроите, пока его нет. Пришлось попросить Кирие дать ему по жопе, – ухмыльнулась та, выходя наружу и тут же прикуривая. – Пхах, уверен, ему понравится, – хмыкнул легендарный охотник, посмотрев на брата и черноволосого. – Кстати, Анк, – вдруг словно спохватилась Нико. – У меня тут возникла одна мысль. Хочу провести эксперимент. И ты мне нужен в качестве подопытного кролика. Чужие слова заставили темного убийцу слегка нахмуриться, в то время как на лице черного демона отразилось любопытство. – Да, без проблем, – кивнул тот. – Что я должен сделать? – Просто стой на месте. Я сама все сделаю. Пожав плечами, Анк расслаблено встал, ожидая, когда оружейница докурит и начнет воплощать в жизнь свою задумку. Сделав последнюю затяжку, девушка, кинув окурок, затушила его каблуком сапога, после чего, довольно потирая руки, приблизилась к элементалю. – Так-с, вроде как-то так, – сказала та себе под нос, тут же запуская руку в чужие волосы, стараясь нащупать какую-то, казалось бы, определенную точку. – Ага, вот, – довольно произнесла брюнетка, начав чесать элементаля, от чего тот стал издавать гортанный звук, чем-то похожий на урчание, одновременно с чем прикрыв глаза, а появившимся хвостом начав несильно бить по земле. Все это сопровождалось удивленным взглядом легендарного охотника, в то время как у Нико был безумно довольный. Данное действие продолжалось несколько секунд, после которых черноволосый, стоило той убрать руку, словно пришел в себя и несколько раз поморгал, чуть мотнув головой. – Глазам не верю, Войт был прав! Это правда работает! – хохотнула Гольдштейн. – Чувак, ты что – собака? – усмехнулся Данте. – Это весьма интересная реакция. Я не думал, что буду так реагировать, – провел рукой по шее тот. – Откуда Войт это взял? – спросил младший близнец. – Ну, это, вроде как, кусок знаний, доставшийся ему от Спарды. Правда, все это касалось Хэт, но мне стало любопытно, какая реакция будет у него. – Ну, у каждого свои «эрогенные зоны»~ – А разве эрогенные зоны – это не участки в теле, которые усиливают возбуждение? Ну, или заставляют его появляться, когда на них воздействуешь? – спросил Анк. – Так-то оно да, но в данном случае, я образно, – пояснил Данте. – Но если тебе надо понятнее, то называй это «маленькой слабостью». – Хм… Хорошо, буду иметь в виду. Закатив глаза, Вергилий издал раздраженное «тц» и, отойдя от компании, открыл портал, ведущий в агентство. – Поторапливайся, Данте, или своим ходом будешь добираться, – сухо бросил тот. – Да-да, папуля, уже иду, – фыркнул мужчина и, махнув двоим рукой, подошел к брату, после чего они оба исчезли в проходе. Смотря на то место, где еще секунду назад были двое, Анкалагон тихо выдохнул, и это не прошло мимо Нико. – Хей, странный. – М? – Хочешь я еще тебе «плюшек» покажу? – Оу, какое заманчивое предложение, – хитро улыбнулся парень, совершено не стремясь как-то флиртовать с брюнеткой, скорее просто поддерживая настроение. – И что же я должен отдать за это прекрасное знание? – Забабахай нам с Войтом что-нибудь вкусненькое и считай, что мы договорились, – хмыкнула та. – Идет. – Тогда поехали, – потянувшись, Нико направилась к фургону, и черноволосый, еще немного постояв на месте, пошел следом.Ночью
Идя по спящей Фортуне, Вергилий сделал глубокий вдох, наполняя легкие свежестью весеннего воздуха, в котором витал аромат молодой зелени и сирени. Ночь была его самым любимым временем суток, особенно в таких небольших городах, ведь тогда все затихало, покрывалось тенями, что отбрасывали величественные здания, а луна служила чуть ли не единственным источником света. Может быть, что-то сохраненное из детства – вера в какую-то магию ночи – в этот момент играло в нем, а может привычка, ведь что в Аду, что в мире людей лучше и проще всего было скрываться в тени. Так или иначе, темный убийца не видел в этом чего-то плохого. В памяти невольно всплыл отрывок прошлого, когда он, много лет назад, такой же лунной ночью покинул этот город, оставив в нем ту, которой дал слово вернуться. Тогда он не мог предположить, что поставленная цель, словно бешеная собака, вцепиться в его горло, затмит глаза, и не позволит вырваться, заставит позабыть обо всем. Тогда он не мог предположить, что вернется сюда только через долгие двадцать с лишним лет. Беловолосый чувствовал некое родство с этим городом. И не только потому, что он был основан его отцом. Дело, скорее всего, было в переменах, происходивших как в самом городе, так и в Вергилии, что не мешало ему иногда задаваться вопросом: а не самообман ли это? И может он уже давно, подобно старой части города, которую семимильными шагами возвращали к жизни, закостенел. Однозначного ответа на этот вопрос у него не было. Какие-то «вещи» он пронес с собой через года. Какие-то менялись в нем слишком стремительно, но все это – часть жизни, хоть Вергилий и не сразу это понял. Ночь и правда была особенным временем. В ней хотелось находиться подольше, сидеть где-нибудь, освещенным светом луны, держа в руках старую любимую книгу, чувствовать пальцами шероховатость обложки и вдыхать запах старых страниц. А, может, и хорошего чая. Или же просто сидеть и наслаждаться тишиной, которую не портили даже гул от неоновых вывесок, да редкие прохожие, вдыхать наполненный весной ночной, еще чуть прохладный, воздух, и просто чувствовать себя, как выразился однажды Данте, «в моменте». Может быть, даже разделив с кем-нибудь этот «момент». Чуть дернув головой и вернув легким движением руки назад несколько выбившихся прядей, старший Спарда остановился, спокойным взглядом окинув улицу, на которой сейчас находился. В поле зрения тут же попала вывеска цветочного магазина, и мужчине потребовалось всего пару секунд на осознание того, что это – то самое место, про которое перед отъездом обмолвилась Кирие. – Значит… – тихо прошептал Вергилий, обратив свой взор на здание напротив, смотря на погруженные во мрак окна и балконы. Беловолосый хотел было возобновить свой путь, ведь, в конце концов, какая ему была разница, где находиться черноволосый. Но нечто в нем тут же подбросило мысль о том, что о своем «потенциальном противнике» нужно знать все, ведь кто знает, когда ему может пригодиться эта информация. Данное звучало как очень плохой аргумент, но полукровке, почему-то, хватило его, чтобы прикрыть глаза и сосредоточиться на своих ощущениях, моментально улавливая энергетический отклик. Проследив за ним, он смог сократить сначала область, затем этаж, а после и балкон, тут же устремляя на него свой взор. И, вроде бы, все – этого должно быть достаточно, вот только Вергилий еще с самого детства был жаден до знаний. И если что-то вызывало в нем любопытство, он старался узнать об этом как можно больше. Но теперь же в нем боролись два начала: одно толкало его попасть на чужой балкон, другое – продолжить свой путь, активно намекая на то, что ничем хорошим данная затея не кончится. – Я просто проверю, что не ошибся и уйду, – спокойно прошептал темный убийца, и жаждущая знания часть всеми лапками поддержала это. Поправив на себе любимый плащ, он еще раз окинул взглядом улицу и, убедившись, что никого нет, молниеносным движением сначала бесшумно запрыгнул на другой балкон, после чего, не сбавляя скорости, пробежал по стене и оттолкнулся от другого, приземлившись на нужном. Словно хищная птица, он сидел на перегородке, смотря в черноту помещения, в которой, благодаря раскрытым дверцам и падавшему немного лунному свету, он увидел края кресел и небольшого столика. Также бесшумно спустившись, Вергилий спокойно прошел внутрь, своим нечеловеческим зрением тут же принимаясь рассматривать обстановку, мысленно слегка удивляясь, ведь он предполагал, что место жительства элементаля будет похоже если не на притон, то на что-то очень близкое к нему, но никак не на небольшую уютную квартиру-студию. Ни пустых бутылок, ни шприцов, ни мусора – абсолютно ничего. Лишь сделанный со вкусом интерьер, да чистота и порядок. Даже кисера, что лежала на столике, покоилась в специальной коробочке и была чиста. Лишь несколько тлеющих палочек благовоний бросали свой пепел на подставку, из-за залетающего в помещение ветра немного рассыпаясь по столу. Повернув голову, беловолосый увидел хозяина, что спал в центре большой кровати, совершено никак не отреагировав на чужой визит. В самом деле, как можно быть таким безответственным? Вот только раздавшееся тихое шипение показало полудемону, что все было не так просто, как оказалось на первый взгляд. Стенка, к которой примыкала спинка кровати, зашевелилась, и в ней тут же вспыхнуло два зеленых с черными вкраплениями глаза, которые моментально превратились в плавно выползшую Нагу, что своими размерами была не меньше, чем знаменитая Титанобоа. Загородив собой кровать, кобра, даже не явив тело полностью, встала на дыбы до потолка, раскрыв свой зазубренный капюшон и угрожающе зашипев, чем вызвала легкую усмешку у Вергилия. Но в чужой реакции для него не было ничего удивительного, учитывая то, как он сам относился к черноволосому. И все же драконить преданную защитницу не хотелось из соображений собственной скрытности, так что мужчина просто поднял руки и, показав, что они пусты, сделал полшага назад. – Я не причиню ему вреда, – спокойно прошептал тот, но эти слова заставили рептилию лишь сильнее ощетиниться. Да, видимо, она была не настолько «всепрощающая», как ее хозяин, возможно, помня каждое обидное слово, каждую реакцию и каждое действие, что совершил Вергилий. И уж тем более он заметил, что парень старается держаться от него на расстоянии. Его вполне устраивал такой расклад, вот только это не отменяло желания вновь ощутить чужое прикосновение, когда они, спина к спине, резали демонов пачками, или же почувствовать чужое напряжение, стоило их клинкам сойтись, или же вновь вдохнуть аромат чужой кожи, стоило их губам… Дернув головой, синий демон отогнал от себя дурную мысль, вновь посмотрев на Нагу, и та, пару раз колыхнув языком, перестала хохлиться. Все еще недоверчиво смотря на того, она плавно вернулась назад в темноту стены, дабы возобновить свой пост. Дождавшись, когда порождение чужой силы окончательно растворится во тьме, Вергилий, опустив руки, неторопливо подошел ближе. Его взгляд тут же зацепился за несколько пустых склянок, что стояли на прикроватной тумбочке. Взяв одну, мужчина вдохнул запах, моментально пошатнувшись, но сумев устоять на ногах, ставя предмет на место. – Чертов наркоман, – мысленно прорычал полукровка, окинув взглядом чужое, прикрытое одеялом чуть ниже поясницы, тело. Лежа на животе, Анкалагон ровно дышал, его руки обнимали подушку, а волосы, чуть спутавшись, падали на лицо. В глубине украшающего кожу узора словно мигали маленькие огоньки, и в голове беловолосого невольно возникла ассоциация с наполненным звездами ночным небом. Слегка наклонившись, темный убийца медленно протянул руку, остановившись в паре сантиметров от чужих волос, вспомнив, насколько свободно к ним прикасались все. Даже Данте, когда элементаль увязался за ними, легко и непринужденно трепал чужую шевелюру, на что парень легко улыбался. В тот момент Вергилию хотелось также. Хотелось прикоснуться, зарыться поглубже, а может и слегка сжать, потянув на себя. Интересно, как бы на это отреагировал их обладатель? – Ты должен остановиться, – закусив губу, сказал себе полудемон. – Ты должен развернуться и уйти. Прямо сейчас. Ты должен быть сильнее своих слабостей. Вот только разум никак не сходился с действиями тела, и рука, что, чуть подрагивая, до этого зависла, плавно коснулась чужих волос, тут же ощущая их мягкость, и мужчина, продолжая покрывать себя самыми последними словами, начал неторопливо гладить того, практически не моргая. Когда он успел потерять хватку? В какой момент позволил своим низменным минутным порывам встать у руля? Ответ до смешного прост, он приходит сразу, ведь, оглядываясь назад, Вергилий понимает: все началось в тот день, когда, на пороге смерти, к нему явился ОН и спокойно спросил: «Ты правда хочешь умереть?». Именно в этот момент его жизнь сделала чертов кульбит, да такой, что переворошилось все. – Только сегодня, – говорит себе синий демон, смотря на все также тихо сопящего парня, не понимая, как возможен такой контраст: выглядеть таким беззащитным и, в то же время, обладать невероятной, сравнимой разве что с его, силой. Тихо выдохнув, Вергилий перевел взгляд ниже, и его рука, слегка надавливая подушечками пальцев, пошла следом, от затылка вдоль шеи, и раздавшееся после этого тихое мычание заставило его напрячься. Несколько секунд старший близнец стоял неподвижно, но черноволосый лишь провел языком по губам, продолжая спать, и чужая бровь чуть дернулась вверх, а внутри появилось любопытство, заставляющее мужчину продолжить движение рукой, ведя пальцами ниже уже вдоль позвоночника. С чужих губ срывается тихий выдох, а тело чуть дергается, подаваясь на руку. Это заставило беловолосого задаться вопросом, на всех ли элементаль так реагирует? Или же только на него? От последнего предположения полукровка невольно сглатывает, одновременно с чем решается положить всю свою ладонь на чужую теплую спину. Украшающая кожу чернота, словно живая, мягко покалывает, Вергилию даже кажется, что на какие-то миллисекунды она прилипает к пальцам, будто желая продлить контакт, чтобы потом вновь вернуться в свою плоскость. От этого темный убийца глубоко выдыхает, медленно, с легким нажимом, ведя ниже, до самой поясницы, пока в какой-то момент Анкалагон не решает перевернуться на бок. Это заставляет темного убийцу резко отпрянуть назад, а сердце забиться чуть быстрее, но мужчина тут же приводит себя в порядок, ведь черноволосый все также продолжает прибывать в царстве Морфея. Как-то устало выдохнув, парень принял позу эмбриона, уткнувшись лбом в собственную руку, которая лежала на подушке, в то время как вторая покоилась под ней. От этой картины сердце старшего Спарды почему-то пропустило удар, ведь тот, кто сейчас лежал перед ним, стал выглядеть еще более хрупким. Такого Анка захотелось сгрести в охапку, прижать к себе, согреть и защитить. Хотелось чувствовать его дыхание на своей коже, ощущать ровный пульс, пока Вергилий изучал бы рисунок – его собственный и особый – на коже пальцами, как тогда, когда он касался руки Хэт. Махом головы отогнав от себя эти дурацкие мысли, он лишь также бесшумно подошел и, сев на край кровати, вновь протянул руку, запуская ее в черный шелк волос, подушечками пальцев мягко распутывая те, что грозили затянуться или уже спутались, иногда касаясь кожи головы. Реакцией на его действие было чужое мерное дыхание, да тихий гул, похожий на урчание, что исходил из самых глубин чужого горла – такой же, как когда Нико гладила его – и это заставило полукровку невольно улыбнуться. Честное слово, какой-то гибрид вороны, змеи и кота. – Ты ведь все это специально, да? – одними губами зашептал синий демон, смотря, как расслабляется от его действий чужое тело. – Ты ведь все знаешь. Играешься со мной, ждешь, пока я сломаюсь, да? Ответом ему служит лишь мерное дыхание, а от абсурдности всей ситуации Вергилий лишь как-то горько усмехнулся. Еще утром он и помыслить не мог, что проникнет глубокой ночью в чужую квартиру – и не чью-нибудь, а объекта своего внутреннего дисбаланса – и будет сидеть да наглаживать чужие волосы, задавая вопросы, на которые не получит ответов.«Я хотя бы не отрицаю своих чувств. А вот твои, как видно, выползают только по ночам, когда ты не караулишь их у ворот»
И снова очередной горький смешок сорвался с губ темного убийцы. Осознание того, что его брат вновь оказался слишком проницательным, вызывало смесь раздражения и какой-то гордости что ли. – Черт бы побрал тебя, Данте, – потерев правый глаз, прошептал полудемон. Интересно, чтобы тот сделал на его месте? Конечно бы сразу пошел напролом, старший близнец в этом не сомневался. И даже если бы не говорил словами, действия бы сказали сами за себя. Особенно ярко Вергилий видел это в те моменты, когда имел возможность наблюдать за взаимодействием своего брата и Мэри. Насколько бы отборный мат не звучал в их словах, как бы яростно они не припирались – особенно, когда дело касалось долгов легендарного охотника – они всегда смотрели друг на друга с огромной теплотой, которая давно уже вышла за рамки дружеской. Но она и не была похожа на ту, что показывают в тех сопливых романтических сериалах, которые Данте иногда включает, чтобы позлить темного убийцу. И в данном не было ничего удивительного, учитывая все, через что эти двое прошли. Они выработали свою модель взаимодействия, где у каждого было столько пространства, сколько нужно, были свои интересы и свои потребности, но это не мешало им испытывать то, что они испытывали, возведя на какой-то странный, в целом непонятный, но вызывающий что-то похожее на уважение, уровень. Вергилий прикрыл глаза, как-то горько улыбаясь. Честное слово, когда он успел настолько размякнуть? Слишком спокойная жизнь пагубно на него влияет. Даже по прошествии двух с лишним лет он все еще повторяет это себе, не смотря на то, что «практика» показывает обратное. Словно в подтверждение этому Анкалагон издал чуть более громкий гортанный звук, вновь меняя положение своего тела, и полукровка моментально убрал руку. Теперь тот лежит на спине, от чего беловолосый более четко может видеть, как плавно поднимается и опускается чужая грудь, наполняя человеческую оболочку кислородом, как чуть приоткрыты губы, по которым проходится раздвоенный кончик змеиного языка, как расслаблено лицо, что украшают шрамы. Старший Спарда помнит, как тогда, на развалинах собственного дома, он засмотрелся на эти, тогда еще две, бледные полоски, как у него возникло желание провести по ним кончиками пальцев. И теперь, когда он уже зашел так «далеко», он позволяет себе сделать это, ведь хуже того, что уже есть, может быть только если элементаль вдруг очнется. Но Вергилию хотелось верить, что чужой сон будет достаточно глубоким, чтобы данное сегодня разрешение на «слабость» продлилось чуточку дольше. Тихо сглотнув, он облизнул чуть пересохшие губы, вновь протягивая руку к черным волосам, слегка пододвигаясь ближе, запуская их в те. Второй рукой темный убийца плавно и почти невесомо проводит по шраму на глазу, чувствуя его неровность. Он все еще не знает, кем те были оставлены, но что-то внутри подсказывает – эти шрамы не похожи на те, что украшают его тело. Они оставлены специально, как напоминание. Также, как и тот, что покоится под ребрами, что пусть и покрыт чернотой, но которого Вергилий уже имел возможность касаться. Мужчина опускает свой взгляд ниже, и в груди становится тяжело, когда кончик пальца касается шрама под глазом. Беловолосый все еще ощущает на нем свою остаточную энергию, что легкими разрядами тока отдается на коже. Не трудно догадаться, каким напоминанием служит этот «след». Конечно, можно было бы предположить, что это – своеобразная попытка ткнуть в произошедшее Вергилия носом, вот только как бы неоднозначно сам полудемон не думал об элементале, мысль о подобном никогда не посещала его голову. Просто в чужой голове, словно бы изначально, было понимание: все, что Анкалагон делает в плане себя, он делает только для себя. Даже тот случай со «знаками внимания» скорее является подтверждением, чем исключением из правил. Взгляд темного убийцы опустился еще ниже, на третий шрам, и мужчина также невесомо проводит по нему подушечкой пальца, от чего сердце делает громкое «ту-дум», что отдается в ушах, а с собственных срывается тихий выдох. Он помнит произошедший поцелуй – первый поцелуй за последние 20+ лет – будто он случился только вчера, помнит, как крепко, но без боли, прижимал к себе чужое тело, что жалось в ответ, как чувствовал его жар и привкус травяной настойки на своих губах. Он был неглубок, но долог настолько, насколько хватило дыхания. После него они, не говоря друг другу ни слова, просто идя рядом, отправились в дом Великой Матери, разойдясь по разным сторонам, в которых находились отведенные им комнаты, лишь на короткое мгновенье подержав взгляд друг на друге. Что было бы, если бы один из них позвал другого с собой? Хотел ли элементаль позвать его? А может ждал, что Вергилий позовет его? Эти вопросы были больше риторическими, и ответ на них навряд ли когда-то будет получен. Разве что только кто-то поднимет эту тему. Глубоко выдохнув, беловолосый на несколько секунд зажмурился, вновь обращая свой взор на черного демона. Большим пальцем он провел по чужим губам, и какая-то собственная часть заставляет задаться вопросом, какова будет реакция элементаля, если он прямо сейчас поцелует его. Как тогда, а может и больше, протолкнет палец в чужой рот, заставит открыться его шире, чтобы зубами прикусить черный язык, узнать, каков он на ощупь.«Такой спектр эмоций… Как ты еще не сошел с ума?»
И сейчас, когда Вергилий так близко от его лица, когда он своими губами чувствует теплое дыхание другого, ему кажется, что он уже сошел, ведь на первый план выходит мысль о том, что сейчас его ничто не останавливает, и что он уже позволил себе слишком многое. Так будет ли плохо от одного легкого касания? Мягко сжав чужой подбородок пальцами, беловолосый, прикрыв глаза, глубоко выдохнул, несильно прижавшись своими губами к чужим, кожей ощущая слабо выделяющеюся на фоне неровность шрама. Вторая рука перестает оглаживать волосы и начинает медленно спускаться ниже, вдоль рельефа чужого тела: от лица к шее, от шеи - к груди, а от нее к талии, пока кончики пальцев не касаются обнаженного и теплого бедра, что покоилось под одеялом, которое мужчина слегка припустил рукой, исследуя ею чужое тело. Осознание того, что черноволосый, который, считай, наполовину лежит под ним, сейчас абсолютно обнаженный, такой тихий и, эта мысль заставляет внутреннего демона довольно прорычать, податливый, заставляет старшего Спарду поймать себя на мысли, что он может сделать с Анком все. Абсолютно все. Выпрямившись, Вергилий делает глубокий вдох, понимая, что он подошел к точке невозврата слишком близко. И что если он прямо сейчас не уйдет, если продолжит делать то, что делает, то просто потеряет контроль. «Спасательным кругом» становится ощущение присутствия нескольких мелких демонов, которые появились неподалеку от этого места, от чего старший Спарда тут же замирает, а собственная адская часть зло и утробно рычит из-за того, что те посмели явиться, не позволив той получить желаемое, и мужчина подсознательно соглашается с ней. Ничего не поделав, темный убийца лишь плавно отстраняется и, делая очередной глубокий вдох, дабы успокоить пустившееся вскачь сердце, также тихо покидает чужую квартиру. Отыскать ночных нарушителей не вызвало труда, как и молниеносно расправиться с ними. Вот только все это стало лишь временной мерой против того, что сейчас клокотало внутри полудемона, требуя если не права на существование, то хотя бы выхода. Соблазн вернуться в чужую квартиру был велик, но бой и чуть прохладный воздух позволили мужчине немного прийти в себя, вернув какой-никакой контроль. А еще понять, что ему нужен душ. Максимально холодный душ. И тишина с возможностью побыть в одиночестве. Недолго думая, Вергилий привычным движением открыл портал, оказываясь на втором этаже дома собственного сына, в котором сейчас была абсолютная тишина, ведь Нико с Войтом еще вечером уехали в соседний городок, зная, что беловолосый сегодня планировал делать обход по городу. Зайдя в отведенную им с Данте комнату, беловолосый, не включая нигде света, аккуратно сложил на кровати все свои вещи, тут же направляясь в душевую. И стоило стеклянной дверке за ним закрыться, как сверху моментально полилась холодная вода, неприятно ударяя по коже, заставляя привычно зачесанные назад волосы опасть, и в этот момент полукровку навряд ли можно было бы отличить от легендарного охотника. Синий демон ни о чем не думает, просто позволяет разгоряченному, во всех смыслах, телу остыть, успокоиться, возвратить ту собранность, что была ему присуща. А когда стоять под холодным потоком становится совсем невыносимо, он начинает постепенно прибавлять температуру, чтобы переход был не таким резким, пока в какой-то момент та не становиться оптимальной, чтобы полукровка мог расслаблено выдохнуть. Задрав голову, старший Спарда подставил свое лицо воде, касаясь ладонями стенки душевой, после обращая свой взор на запястья, останавливаясь сначала на браслете из зачарованных камней, подмечая, что черных стало на две меньше, а после на плетеный с защитной бусиной. В груди снова возникает это чувство тоски и одиночества. Не по себе. Переплетениями нитей оно приводит мысли Вергилия к спящему элементалю, и темный убийца ощущает, как продрагивает тело ниже живота. Устало выдохнув, он понимает, что это чертово тело, живущее, словно, своим умом, не даст ему покоя, пока не получит желаемого. С губ невольно срывается смешок, полный отвращения к себе. Что ж, раз уж сегодня он разрешил себе так много, хуже уже не будет. И этого достаточно, чтобы мужчина, сглотнув, уткнулся лбом в руку, второй неторопливо ведя от загривка вдоль рельефного, покрытого шрамами, тела, пока собственная рука плавно не проводит вдоль всей длины полувставшего члена. Воображение возвращает в тот момент когда он, склонившись над Анкалагоном, проводил пальцем по его губам, делая акцент на белой полоске шрама. Вот он наклоняется. Ловит губами чужое дыхание. Прижимается своими, оглаживая рукой тело. Теплое и обнаженное. Беловолосый отстраняется и плавно встает на ноги, неспешно стаскивая с элементаля такое ненужное одеяло, тут же окидывая его взглядом с головы до ног, ощущая как демоническая часть начинает набирать обороты, как проклевывается первыми выбросами лавы возбуждение. Вергилий смотрит на черноволосого с хищным блеском в глазах, проведя языком по губам, подмечая узор на чужой коже. Словно живое произведение искусства, к которому он может прикоснуться. Нет, даже не так. Которого только он и должен касаться. Собственный плащ отправляется на кресло, после чего беловолосый неспешно, словно хищник, перед которым находиться его жертва, подходит ближе, продолжая изучать чужое тело глазами. Взобравшись на кровать с ногами, он проводит кончиками пальцев сначала по той руке, в изгиб локтя которой уткнулся парень, затем по второй, что покоилась на животе. А после наклоняется и ведет носом вдоль шеи, вдыхая запах чужой кожи и чего-то еще, что, определенно, дурманит голову, пока собственные руки изучают тело черного демона. Не просыпаясь, тот начинает глубоко, в воображении Вергилия даже томно, выдыхать, словно бы пытаясь сбежать от чужих прикосновений, и это, определенно, заставило бы темного убийцу довольно прорычать - что он и сделал, с нажимом продолжая ласкать себя рукой. Синий демон прикусывает губами местечко между шеей и ключицей, срывая с чужих уст тихое томное мычание, и такая реакция заставляет его стать смелее, оставив более сильный укус, спускаясь ниже, пока собственный язык не проходится по груди, от чего соски набухают и это провоцирует укусить их. Рукой, ушедшей далеко вниз, полукровка ощущает чужое поднимающееся возбуждение, и это заставляет его утробно и довольно прорычать, а после, отстранившись, перевернуть остающегося в объятиях сна элементаля на живот, окидывая взором открывшийся вид. Довольно облизнувшись, старший Спарда кладет свою ладонь на чужой загривок, ведя ею вниз, от чего черноволосый тихо мычит, прогибаясь, и в какой-то момент мужчина второй рукой подхватывает чужую поясницу, освободившейся нарочно медленно, смакуя момент, расстегивая штаны, вытаскивая стоящий колом член, что до этого болезненно упирался в ширинку, проводя им между чужих ягодиц, пачкая в естественной смазке. Недолго думая, он тут же входит в чужое нутро, глубоко выдыхая от того давления, что ощущается с первых шагов проникновения, и так до самого конца, пока собственный стояк полностью не пропадает в чужом теле, от чего элементаль издает чуть более громкий и томный стон. Собственное мелко подрагивает, оставаться в прежнем положении становиться труднее, и Вергилий практически ложиться на того, прижимая парня к кровати, одной рукой продолжая держаться за чужую поясницу, а другой гуляя по телу, чувствуя, как тот мелко подрагивает, как чаще задышал. Глубоко выдыхая, он касается губами чужого плеча, совершая первый толчок, от которого перед глазами все расплывается, в ушах гудит, а демоническая часть утробно рычит, требуя большего. Словно почувствовав это, элементаль слегка прогибается в пояснице, шумно сглатывая, и это вызывает лишь довольную хищную улыбку у темного убийцы, да гортанный рык, которые теряется на фоне шороха простыней и шлепков кожи о кожу. Недолго думая, беловолосый, не переставая двигаться, чуть более устойчивее становиться на колени, одновременно с чем запускает руку в смоль чужих волосы и, сжав их, тянет на себя, от чего элементаль протяжно стонет. – Вижу, ты в восторге... – усмехаясь, рычит старший Спарда, яростнее вдалбливаясь в чужое нутро. – Такой покорный... Такой податливый... От удовольствия хочется закатить глаза, но вместо этого Вергилий замедляет темп, начиная смаковать каждый момент входа и выхода, наслаждаясь жаром и влажностью чужого тела, кусая собственные губы. В какой-то момент он, выйдя, переворачивает черноволосого на спину, окидывая всего того взором. Протянув руку, мужчина размазывает смазку по чужому члену, и парень под ним шумно выдыхает, выгибаясь в спине, и это побуждает темного убийцу тут же возобновить движение, не прекращая те, что он начал рукой, от чего с приоткрытых губ, вместе с капающей с уголков слюной, начинают срываться частые стоны. И от этого всего так хорошо, что полудемон сам облизывается. Смесь запахов, звуков, ощущений, что подкидывает воображение, дурманит разум, старший Спарда не знает, сколько времени проходит, прежде чем тело начинает сводить судорогой, а вдоль позвоночника бежит ток. Это вынуждает его наклониться ниже, ловя своими губами чужое частое дыхание или же лаская шею, начав совершать резкие и глубокие толчки. Последним действием Вергилий сжимает чужие бедра и с силой насаживает на себя, начиная бурно и горячо изливаться: в своем воображении - в чужое нутро, от чего Анкалагон выгибается дугой и стонет его имя, в реальности - в собственную руку, от чего темный убийца протяжно рычит чужое имя. С непривычки тело пронзает слабость, и беловолосый просто оседает на колени, пытаясь свободной рукой держаться за стенку душевой, куда его возвращает реальность, растворяя в неге такое яркое наваждение. Слух и осознание окружающей обстановки постепенно проясняются, однако это не мешает гулкому стуку отдаваться в ушах, как и собственному тяжелому дыханию, и темный убийца глубоко вдыхает, на полминуты делая задержку, и это позволяет телу худо-бедно успокоиться. Открыв закрытые до этого глаза, мужчина движением головы смахивает прилипшую ко лбу челку, а после смотрит на свою, покрытую белой жидкостью, руку, что, под натиском воды, тут же приходит в чистое состояние. С губ срывается тяжелый выдох, и старший Спарда вспоминает слова Данте о том, что, рано или поздно, собственная крыша помашет ему ручкой. И теперь, находясь здесь, и понимая, что в своем воображении он, считай, только что изнасиловал спящего, не исключено, что находящегося под кайфом, элементаля, Вергилий впервые ловит себя на мысли, что его брат оказался прав.