X Ambassadors — Unsteady
— Тош, пожалуйста, оденься поприличнее! — Ляйсан говорит это с такой укоризной в голосе, словно её сын тут по меньшей мере закон нарушает. — Это я-то неприлично одет? — Антон подтягивает ещё выше свои любимые пижамные штаны, когда ему практически в лицо кидают довольно тяжелую, кстати, толстовку. — Ну ма-а-ам! — Сегодня придёт Арсений, я прошу тебя, да, — она отвечает на вопросительное выражение лица сына, — именно тебя! Не вести себя… так, как ты обычно себя ведёшь. Антон тут же хмурится и поднимает на мать полный удивления взгляд. — Так всё-таки Арсений?.. — Только не начинайте с сестрой свою песню старую о Лёше, пожалуйста, слышали, знаем, — устало отвечает Ляйсан, смотря как мальчишка с неохотой всё-таки напяливает толстовку. — Тебя, кстати, репетиторы сестры в принципе не касаются. — О, то есть репетиторы меня не касаются, а одеться красивенько я обязан? — Не дерзи матери! Антон лишь отмахивается, пререкаться с матерью в его планы всё равно не входило. Его голова была целиком и полностью забита чем-то или кем-то соверше-е-енно другим.***
Арсению, честно говоря, не по себе. Он стоит прямо перед дверью, одновременно предвкушая, как заявится к своим родителям с криком «я погасил все штрафы», и до дрожи в коленках волнуясь. Он же, в конце концов, никогда не был педагогом. Даже Лёша, уезжая в эту свою Германию (по официальным данным на обучение, а по факту «по зову сердца»), мягко попросил друга, чтобы тот на девочку не давил, да и на второго отпрыска сильно внимания не обращал — якобы он тоже подавлен и за языком может не следить. Попов тогда отмахнулся, заявив что-то типа «ты же не подох, а уехал, чё им переживать-то», а сейчас почему-то уже не до смеха. Он звонит в дверь и, задумавшись, задерживает свой палец на звонке, как ему кажется, слишком долго, отчего тут же резко одёргивает руку. Соберись уже, ну ёп твою мать. Дверь открывается, и Арсений, готовый уже выдать целую тираду, резко замолкает, видя на пороге Антона. Тот хмыкает, оглядывая новоприбывшего с ног до головы, и чуть отходит в сторону, тем самым позволяя Попову пройти. Пацан что-то очень активно жуёт и — Арсу очень хотелось в это верить — это единственная причина, по которой мальчишка так ни слова ему и не говорит. — Привет?.. — брюнет и сам не узнаёт свой голос, настолько жалким он ему сейчас кажется. Антон лениво кивает в ответ. — Лиза дома? — Сейчас спустится, — говорит малец и тут же повышает громкость голоса слишком сильно: — Лиза! Со второго этажа слышится сначала тихое «заебал орать», а потом чуть более громкое «уже бегу». — Это её «уже бегу» часа на два растянется, — неожиданно хмыкает Антон и, подойдя чуть ближе к Попову, по-хозяйски закидывает ему локоть на плечо. — Не хочешь похавать чего-нибудь пока? Ой, или на «Вы» лучше?.. — Нет-нет, — вовремя ориентируется Арсений и даже позволяет парнишке увести себя на кухню. — Конечно, ты не представляешь, какой я голодный. Так, быть может, мы всё же подружимся? Попов оглядывает кухню, которая, конечно же, соответствует статусу «слишком дорого даже для того, чтобы ты тут дышал». И он — к счастью или сожалению — даже не видит ухмылочку, всего на миг проскользнувшую на лице Антона. Арсений оборачивается к пареньку, уже почти на восемьдесят процентов уверенный, что всё самое страшное позади, но увиденное заставляет его глаза полезть на лоб. Антон с самой что ни на есть серьёзной моськой стоит и пожирает… стиральный порошок из упаковки, а потом вытягивает руку вперёд, очевидно, предлагая брюнету отведать дивное угощение. — Т-ты… Серьёзно? — у Арсения, кажется, просто заканчиваются слова. У него — абсолютная паника, непонимание происходящего и полное ощущение собственной беспомощности. — А что не так? — хитро ухмыляется Шастун, пихая в рот ещё горсть. — Не смешно, — выдыхает Попов, резким движением отбирая у мальца упаковку. Антон изображает — весьма ненатуральное — удивление. — Я и не заметил… Кажется, мне совсем плохо! Мальчишка вдруг резко хватается за сердце, потом за горло, заходится в кашле и, глубоко вздохнув, падает на пол. Всё это длится минуты полторы, а для Арсения словно проходит минимум неделя. Конец представления. — Антон? — Арсений, если честно, перестал соображать уже давно, и сейчас просто надеялся на появление скрытой камеры и людей с табличками «пранк-шоу». — Ты… в порядке? Боже мой, — он только сейчас действительно осознаёт: перед ним тут сейчас лежит мальчик, весьма убедительно изображающий обморок… Так, смерть подростка в первый же день будет весьма сложно объяснить Ляйсан Альбертовне, а к Лёше с такой новостью лучше больше вообще никогда не подходить. Господи, да о чём я думаю! Попов аккуратно садится на пол рядом с пареньком и тихонько трогает его за плечо, на что тот даже не реагирует, что по-настоящему начинает пугать брюнета. Спустя долю секунды мальчика вдруг начинает резко колбасить, словно в диком припадке, и тогда Арсений, у которого наконец прорезается голос, в панике громко кричит имя его сестры. Самого Попова трясёт не на шутку, и ему очень хочется проснуться или хотя бы переместиться минут на пять назад во времени, чтобы в этот дом никогда не заходить. На кухню вдруг пулей влетает Лиза, которая отталкивает Арсения и с размаху влепляет лежащему на полу брату пощёчину. Попов уже не знает, если честно, чему удивляться. Потрясающие отношения в семье у брата и сестры, ничего не скажешь. Антон резко распахивает глаза и смотрит на взбесившуюся сестру, которая тут же тянет его на себя, вынуждая встать. — Аккуратно! — приходит в себя Арс, вставая следом. — Он в обморок грохнулся, потому что… — Да никуда он не грохался, — обрывает его Лиза и вновь обращается к Антону, — дебила кусок. — Мы же договорились! — её братишка держится рукой за горящую от удара щёку. — Там отец раньше вернулся, — переходит на шёпот девочка. — Если это и было смешно поначалу, то потом уже перестало. Ты больной, блять, у него же по-моему едва ли не сердечный приступ случился, ты не мог этого не заметить! — У меня глаза были закрыты, дура, что я должен был увидеть? — Такие вещи сердцем видеть нужно, которого у тебя нет, идиот! До Арсения начинает наконец доходить. Он тянется рукой к упаковке и сам пробует порошок на вкус. Сахарная пудра. — Тебе смешно? — подаёт голос он, всё ещё стараясь совладать с дыханием. — Я же помочь тебе хотел! — А ты ещё не понял ничего? — резко переключается на него Антон, оттолкнув от себя сестру, которая хотела посмотреть поближе на последствия спасения репетитора. — Тебе. Тут. Не рады! Попов нервно выдыхает и, не выдерживая взгляд мальчишки, полный безосновательной ненависти, опускает глаза в пол. — Что тут происходит? — Павел Алексеевич входит на кухню ровно в тот момент, когда его сын, толкнув Арсения плечом, вылетает оттуда, чуть не сбив при этом мать. Мужчина учтиво кивает ничего не понимающему Попову, очевидно, здороваясь с ним, и получает отрешённый кивок в ответ, которым остаётся, судя по всему, удовлетворённым. — Ничего такого, — натянуто улыбается Лиза, — д-дурак просто…***
— Не хочешь поговорить? — девушка заходит в комнату брата, как она это обычно делает, без стука. Антон окидывает её полным презрения взглядом и, сложив руки на груди, отворачивается к окну. — Нет. — Ну, солнце, прости меня, что не дала тебе сделать из моего нового репетитора заику в первый же день. Её ласковое «солнце» удивительно контрастирует с «идиотом» и «куском дебила», и, скорее всего означает, что паршивке что-то точно от него нужно. Она подходит к нему сзади, чуть привстаёт на носочки и кладёт ему на плечо свой подбородок, состроив при этом самую грустную рожицу на свете. А он не может долго на неё злится, хоть и очень хочет, потому что знает, что Лиза — просто сама по себе добрая, как бы ни пыталась это скрыть, она свято верит, что все люди обязательно окажутся потрясающими, если дать им шанс, а ещё она, судя по всему, верит в Арсения. А вот Антон не такой. Он ни в кого не верит. — Ты сам понял, что действительно далеко зашёл? — спрашивает она, а Антон бездумно кивает в ответ, что на его собственном языке, очевидно, прямым соглашением не является. — Дай ты ему шанс. Если бы не я, Арсений реально бы пострадал, да ещё и незаслуженно! Я прекрасно знаю, что ты долго вырабатывал этот план и что он сработал на всех твоих репетиторах… — она задумывается, — и даже пару раз на мне, что, кстати, было отвратительно невежливо с твоей стороны, — Антон вдруг усмехается этому замечанию, — но, Тош, не пора ли повзрослеть уже? Лёша обязательно к нам вернётся, надо просто перетерпеть. На последних словах парень сдаётся и поворачивается к сестре. — Прости, я, наверное, правда не подумал. Мир? Она утвердительно кивает и кидается ему на шею, крепко сжимая, отчего Антон даже ойкает. — Обещаешь мне больше не изводить его? — Обещаю. Знать о том, что мальчишка держит пальцы скрещенными за её спиной, Лизе вовсе не обязательно.***
Арсений оказывается неплохим репетитором — это Лиза вынуждена признать и принять уже после второго занятия. Он вполне доходчиво объяснял ей материал и даже пообещал начать подготовку к экзаменам с середины ноября, но об этом, разумеется, говорить пока ещё было рано. Девочка теперь сама встречает Попова (если, конечно, мать или отец не появляются дома раньше по каким-то причинам), потому что Антона к нему подпускать, если честно, просто напросто страшно. Кстати, что удивительно, об Антоне и о том происшествии в первый день они так ни разу и не говорят, а Лизе вообще кажется, что Арсений как-то холодно с ней держится. И, по правде говоря, младшая Шастун его за это не осуждает. Даже сейчас, когда Лиза провожает своего нового репетитора прямо до двери — а в доме, где живёт кто-то вроде Антона, это делать необходимо — мальчишка сидит на диване в гостиной и уплетает какие-то сухарики за обе щёки, не скупясь при этом на многозначительные взгляды в их сторону. Сестра незаметно, как ей кажется, на него шикает. — Ты всё поняла, я надеюсь? — с улыбкой спрашивает Арсений. — Да, спасибо большое, правда, — отвечает она, отправляя прядь волос за ухо. Кто-то говорил, что это элемент флирта от девушки? Куда там, значит, вы никогда не жили в одном доме с сорвиголовой, который вгоняет вас в постоянную панику, из-за чего руки от нервов начинают жить своей жизнью отдельно от носителя. Они переговариваются о следующем занятии и о темах, которые они прошли, и девушке даже кажется, что они медленно, но верно находят общий язык, когда идиллию нарушает… ну сами угадайте кто. — Мелкая, где у нас йогурт? И приз в категории «самый раздражающий способ влезть туда, куда не просят» получает Антон Шастун! Лиза еле сдерживается, чтобы не отлупить братца прямо сейчас, потому что, ну, во-первых, он же терпеть не может йогурты, в доме даже ни одного нет, во-вторых, он ни разу не называл её «мелкой» до этого, а в-третьих… да что там в-третьих? Двух этих пунктов вполне достаточно, чтобы понять, что мистер я-выёживаюсь-по-любым-причинам-потому-что-могу опять что-то задумал. Всё, чего Лизе хотелось, — это побыстрее проводить Арсения и надавать брату по его огромным ушам. — Простите, — выдыхает она и, наконец, отпирает дверь, чтобы Арсений смог выйти. Вот бы и мне можно было так просто уйти и не вернуться. — С ним, похоже, одни беды? — хмыкает тот. Если бы Вы знали. Лиза, попрощавшись с репетитором, отправляется в гостиную, чтобы — вот неожиданность — застать там брата, так и не двинувшегося с места. — Нашёл йогурт? — сладким голосом произносит она. Антон самодовольно хмыкает, переводя взгляд на неё. — Перехотелось. — В чём, скажи мне, твоя проблема? — парень даже пугается такого резкого тона сестры. — Он абсолютно ничего тебе не сделал, но ты упрямо продолжаешь вести себя… как урод последний, сука! — Да что тебе опять не так? — Антон даже встаёт с дивана, откладывая в сторону сухарики. «И было бы ради чего» — проносится у него в голове. — Ты сказала мне, чтобы я его не трогал, так я сижу тут, никому не мешаю, хочу йогурт. Точнее, уже не хочу… но всё же! И ведь знает же, паскуда, что дело не в йогурте, знает, потому что слишком самодовольно ухмыляется. Лизе хочется зачитать ему лекцию о том, как нужно и как не нужно себя вести со взрослыми, но вовремя себя затыкает — пацан перед ней старше её на два года, так что кому-кому, а учить его точно не ей. — Ты должен перед ним извиниться. — Ч-что?.. — Это последнее, о чём я прошу, извинись и делай, что хочешь. — Да иди ты. Предательница. Он подрывается с места спустя минуту, явно надеясь, что это всё окажется её глупой шуткой, но Лиза, очевидно, говорила серьёзно. Мальчишка несётся к двери, на ходу напяливая на себя джинсовую куртку, во внутреннем кармане которой — это его секрет — спрятаны сигареты. Они его успокаивают, а успокоиться ему сейчас было просто жизненно необходимо. Антон проходит лишь пару метров, прежде чем достать из брюк зажигалку и сделать первую, самую долгожданную затяжку. Если сейчас приедут родители — ему, мягко говоря, пизда. Но, если честно, на данный момент на это как-то насрать. Дым медленно заполняет лёгкие, а потом плавно выскальзывает из приоткрытых губ и сизым облаком поднимается вверх. Парень прикрывает глаза, затягиваясь снова. С какой это кстати я должен перед ним извиняться? Я никому ничего не должен. Антону многое в себе не нравится: начиная от дурацкой вспыльчивости, заканчивая непонятной озлобленностью на весь мир и упрямостью. Даже если ему миллион раз стыдно за то, что он делает, он не станет извиняться, скорее, лишь сделает хуже, потому что… ну такой он человек. Арсений, наверное, не заслуживает такого к себе отношения, он ведь даже искренне тогда хотел помочь, но Шастун просто никогда не признает свою вину — найдёт способ обвинить кого угодно, лишь бы не брать ответственность на себя. Лиза совсем другая, и мальчишке действительно хочется быть на неё похожим — видеть в других самое хорошее, уметь сходиться с незнакомцами и, конечно, научиться не ненавидеть людей. Сестра много раз в шутку, а может и нет, называла его избалованным, слишком привыкшим к вниманию других. И она всё это время была права. Антон ни с кем не делится своими переживаниями (свой личный дневник он сжёг ещё в пятом классе), достижениями в учёбе и, тем более, какими-то неудачами. Иногда (всегда) он ведёт себя как истеричка и последний сучёныш, но проблема в том, что его характер уже сформирован. Ему ведь ничего уже в себе не поменять, правда? Это его любимый самообман. Антон будет упираться до конца и никогда не покажет себя слабым, хотя, наверное, он всё-таки слабый. Потому что он никогда не станет извиняться. Не перед Арсением. — А мама знает, что ты куришь? Вспомнишь говно, вот и оно, что называется. Антон сначала только так думает, смеётся про себя, и что-то внутри не даёт ему озвучить это вслух. Попов на своей машине останавливается прямо рядом с парнем, хотя, судя по выражению его лица, он мечтает быть абсолютно где угодно, но не здесь. — Нет, — фыркает Антон и пытается спрятать сигарету. — Отъебись. Арсений выпрыгивает из машины и резко вынимает никотиновую палочку прямо из его рук, чем вызывает недовольный стон Шастуна. Он смотрит на довольного Арсения около секунды, после чего достаёт вторую сигарету, всем своим видом показывая, что «я тебя уделал». — Тебе семнадцать лет, парень, — забавно, кстати: его тон такой серьёзный, но мальчишке просто плевать, — не губи себя. Так, я считаю до трёх. И с чего он вообще взял, что ему разрешено воспитывать Антона? Пусть наставляет на путь истинный Лизку, ведь, судя по тому, что из пачки пропало около трёх сигарет, сестрёнка тоже не такая уж и святая. Мальчик выдыхает струйку дыма прямо в лицо Арсению, а после старается не разрывать с ним зрительного контакта, тем самым даже заставляя его понервничать. В глазах пацана — азарт и какая-то надменность, а ещё в них ясно читается «ну и что ты мне сделаешь, а?». — Один. Антон невинно хлопает глазками и снова прикладывает сигарету к сухим, потрескавшимся губам. — Два. Мальчишка улыбается, и, боже, как же он похож на дьяволёнка. — Два на ниточке. Антон приподнимает бровь в немом вопросе, мол, «тебе ещё не надоело, нет?». — Три. Отлично, и чё дальше? Арсений, всем своим видом показывая, как его бесит пацан, стоящий перед ним, одним движением выхватывает пачку из рук Антона и, когда тот отвлекается, забирает и сигарету прямо из его губ, на что получает громкое «э-эй» и слабые попытки вернуть незаконно захваченное. — Я же с тобой подружиться хочу, — говорит брюнет, под писк парня отправляя «добычу» в карман. — Хотел подружиться, лучше б новые подогнал, а не отбирал, — выплёвывает ему в лицо Шастун, убирая руки в карманы. Он чувствует, как внутри всё медленно закипает. Ты приходишь в мой дом. Заменяешь Лёшу. Переманиваешь сестру на свою сторону. А теперь даже, сука такая, сигареты забираешь! — Как раз нет, — сухо отвечает мужчина. — Дружба начинается с искренней заботы и… — Да пошёл ты нахер со своей заботой. Антон отворачивается и идёт обратно, даже не обращая внимания, говорит ему что-то вслед Арсений или нет. Итак, десять минут — два посланных человека. Антон ухмыляется, потому что такая статистика вполне ему по душе.***
На часах без двадцати шесть утра, а на календаре — пятница. Арсений радуется далеко не только из-за того, что близится конец недели, теперь он радуется ещё и тому, что занятия с Лизой будут только через два дня. Не то, чтобы он имел что-то против этой милой девчушки, но он явно не особо радовался её старшему брату — просто до пиздеца избалованному ребёнку. Арс же просто снова хотел как лучше и снова проебался. Неужели этому парню просто обязательно надо быть такой мразью по отношению к нему? Лёша, когда рассказывал нём, чуть ли ангелом не называл — «весёлый, милый мальчишка». Ага, конечно. Найдёте такого — позвоните, Арсений устроится на работу к вам. Попов не хочет этого признавать, но дело тут было абсолютно только в нём — что-то именно в Арсении Антону не понравилось. И что именно? Эти подростки… Арсу, честно говоря, безумно хочется с Шастуном подружиться, ну, хотя бы потому, что это точно облегчит ему и жизнь, и работу. А ещё его просто изнутри ел этот вопрос: Что я ему сделал? Загадка, ответ на которую хотелось узнать до дрожи в коленках. Арсению просто до одури хочется поплакаться куда-нибудь в Щербакова, но этот гад сейчас в этой дурацкой Германии, а ещё Попов ему клятвенно обещал, что не облажается с работкой, которую друг заботливо ему «всучил». И парню хочется доказать самому себе, что он сможет это сделать, даже несмотря на бесючего пацанёнка, и что он не сдастся. Хотя бы ради своих штрафов. Да, только ради своих штрафов. И, наверное, всё-таки, немного ради Антона, потому что самое главное и важное, что Арсений хочет доказать самому себе — он достаточно обаятелен, вежлив и заботлив, чтобы подружиться даже с самым нелюдимым парнем на свете. Шастун медленно становится его личным вызовом, а Попов безумно азартен.