***
Радиту хотелось ненавидеть весь мир: этот полдень, так приветливо и мирно сиявший безграничной безмятежностью; это приподнятное настроение, в котором находились все его друзья при мысли о задуманной шалости; саму эту затею, от которой он не мог отказаться, но при этом же от неё становилось до глупого тошно. Чего он этим добивался? Никакой Реки Желаний не существовало и существовать никогда не будет, он это прекрасно понимал, уже не маленький. Желания не сбудутся, так… для чего? Для чего он намеренно шёл против отцовских правил, так ещё и тащил за собой всех своих друзей? Честно говоря, львёнок не совсем понимал, какой ответ на этот вопрос будет верным. Однозначно правильного, наверное, не было. Ах, да, по-настоящему в этот момент он ненавидел лишь одного льва на этом свете, и им был старший брат. Наверное, по большей части Радиту просто хотелось доказать, что он — не пустое место, его друзья — верные и смелые, а отец воспитал достойных сыновей, гораздо более достойных, чем Кову! Злоба захлестнула его на короткое время, а после снова отпустила, давая место болезненным мыслям. И всё-таки, для чего? — Ещё до-о-олго идти, Радит? — с ленивым интересом спросил Маджани, уже заметно утомившийся от долгой дороги под знойным палящим солнцем. Погода, как и вчера, была отменная: ярко светило солнце, оттенок неба был цвета глубокой лазури, и лишь тонкое кружево перистых облаков блёкло маячило где-то у самого горизонта. Лучшего дня для свершения задуманного уже не подвернётся. — Нет, — резко ответил золотистый принц, раздражённо дёрнув вишнёвой кисточкой хвоста, — ещё немного осталось. — Я, конечно, в этом деле ничего не понимаю, — как бы невзначай бросила Амака, поравнявшись с Радитом. — Но, всё-таки, куда мы идём? Тем более… так идём. Под этим многозначительным так подруга подразумевала, конечно, их побег без спроса и сопровождения. Да, они рисковали быть пойманными взрослыми, однако большая часть прайда сейчас была на охоте, а отец отдыхал, прячась от солнцепёка в пещере Скалы Предков — опять-таки, лучшей возможности может и не быть, поэтому на импульсе теплившейся в душе обиды Радит цеплялся за неё изо всех сил. Друзья пока не понимали — да и на вряд ли когда-либо узнают, чтобы понять, — что именно натолкнуло на эту идею золотистого принца, потому принимали его рвение к «интересному месту» за обыкновенное столь свойственное ему любопытство. Даже Тирико выжидал этого с некоторым интересом. — Сюрприз, — загадочно улыбнулся Радит, вновь ускорив шаг. Нельзя, чтобы друзья видели смятение в его глазах, но львёнок действительно не понимал и пытался разобраться, чего конкретно он хочет от этой вылазки. — Ну, сюрприз так сюрприз, — довольно кивнула в ответ Амака, и все единодушно с ней согласились. Все, кроме одной. Прежде весьма спокойная и в целом довольная прогулкой Лимани внезапно остановилась, как вкопанная, устремив глаза к небесам. — Хэй, ты чего застыла? — фыркнул Маджани, но выпада в свою сторону горная львичка, казалось, совсем не заметила, с тревогой глядя в ясное небо. Радит осторожно подошёл к лучшей подруге: — Что-то случилось? — Птицы, — вполголоса пробормотала Лимани, не дыша. — Это грифы. Радит поднял голову вместе с ней, и действительно: в голубом небе, плавно и размеренно, вились два тёмных силуэта пернатых птиц; солнце не позволяло разглядеть их детальнее, однако стервятников сложно было перепутать с какой бы то ни было другой птицей. — Ну и… что с того? — на этот раз полюбопытствовал уже Тирико, с интересом взглянув на пернатых в небе. Радит уже понял, к чему клонила подруга. — Это очень плохой знак. Предки пытаются нас защитить. — Лимани резко развернулась к золотистому принцу, посмотрев тому прямо в глаза. — Это твоё… «интересное место» не может быть опасно, Радит? Львёнок призадумался. Ущелье, река… если спускаться осторожно и не прыгать кувырком в воду, в целом ничего опасного там быть не могло, иначе Кову не стал бы отводить его в ненадёжное место: побоялся бы гнева их матери. Принц поспешил обнадёжить подругу: — Нет, там всё будет под контролем. Нам нечего бояться, — он помедлил, а после, видя тревогу в её глазах, добавил: — Но, если ты хочешь, то мы можем не идти сегодня, и… Радит действительно был готов на этот шаг ради неё, если только Лимани того пожелает. Кофейная львичка с сомнением смотрела в небо, где всё ещё резво рассекали воздух двое грифов, однако в их разговор вмешалась Амака, язвительно усмехнувшись: — Ты что, струсила? Если так говорит Радит, значит нам точно нечего бояться! — Отстань от неё, Лимани лучше знает, — сквозь зубы процедил золотистый принц, и Амака уже хотела возмутиться его заступничеству, но нараставший спор прекратила сама горная: — Не нужно, не спорьте, просто пойдёмте дальше. Думаю, ничего плохого всё-таки не случится. Это просто птицы. Амака горделиво фыркнула, но кивнула. Радит, наградив лучшую подругу долгим внимательным взором, продолжил путь, а вслед за ним и все остальные львята. Оставалось действительно совсем немного, и в преддверии чего-то очень многообещающего воцарилась напряжённая тишина. А Радит всё никак не мог понять, к чему вообще они сейчас идут к этой злосчастной реке. «Я злюсь? Да, я сейчас очень, очень злюсь на Кову за его слова обо мне, о брате, о папе. Так зачем же я якобы поддаюсь на его вымысел и иду к реке, которая точно не исполнит никакое желание? Зачем? Из принципа? Нет ведь здесь никакого принципа, я просто злюсь. Как будто оттого, что я коснусь этой реки собственной лапой, мне станет легче! Я знаю, что не станет. Или…» — поток мыслей прервался на короткое время: львёнок видел, что край ущелья уже очень, очень близко, и это внезапно напомнило ему о вчерашнем разговоре: «— Потому что только самые смелые львята могут спуститься туда и загадать желание, коснувшись лапой чёрной воды. Не забивай себе голову, вы со своими дружками слишком трусливы, чтобы это сделать. Посмотри и забудь». Нет, это было далеко не дело принципа для Радита, это было нечто гораздо более важное. «Я… неужели я хочу доказать ему, что я не трус? Что все мы не трусы, что я смогу, смогу это сделать! Я ведь смогу, правда?» Радит одного только не понимал — к чему доказывать ему что-то, если Кову всё равно не увидит этого и не узнает? Неужели всё было зря, неужели это путешествие — бесцельное? Нет. Он доказывал это, в первую очередь, самому себе и нараставшим день за днём сомнениям. Он сможет, он не трус, он прав в своих намерениях, так пусть злополучная река станет тому свидетелем! Принц настолько погрузился в свои мысли, что и не заметил, как они уже спускались ко дну ущелья. Четверо львят, впервые узревшие быстротечный поток, прорывавший свой путь по каменному дну ущелья, не скрывали своей робости и одновременного восхищения перед рекой. Осторожно, один за другим, они преодолевали высокие и временами резкие уступы, благополучно и без травм добравшись до узкого каменного берега реки — та теперь была всего в десяти шагах от них. Это был полдень, так что солнце находилось прямо посередине неба, и его лучи на этот раз доставали водную гладь в ущелье без препятствий. Прежде чёрная вода окрасилась в уже не такой мрачный тёмно-синий, и, если приложить усилия, можно было даже разглядеть дно реки: вот насколько она была чистой и прозрачной. Течение было мощное, волны уносились вдаль с бешеной скоростью; шум стоял поразительный, по-своему завораживающий, особенный. Отвести взгляд от бушующего вокруг великолепия было просто невозможно: каменные стены ущелья нависали над узкой, но быстрой рекой, а та вопреки всему продолжала прокладывать свой путь. — Вот это да, — вполголоса выдохнул Тирико, глядя на поток воды. — Это… действительно стоило того, чтобы сюда прийти. Амака проронила, восхищённо вздыхая: — Я и не сомневалась, что здесь будет так здорово! Маджани промолчал, но явно был в восторге; только Радит с Лимани пребывали в напряжении, но по разным на то причинам. Переборов свои сомнения, золотистый принц подошёл ближе к кромке воды, и, обернувшись к друзьям, проговорил с улыбкой: — Это Река Желаний. Я не уверен, что это правда, но ходит легенда, что если коснуться лапой этой реки и загадать желание — оно непременно сбудется. — И… мы будем это проверять? — с некоторым сомнением протянул Тирико, с тревогой глядя на ту мощь и скорость, с которой река несла свои воды. — Ну а что нам стоит? Раз уж пришли, то и желание загадать нужно, — Радит выдохнул. Всё затеивалось только для этого, для желания — река хоть его и не исполнит, но сам факт касания воды уже значил многое. Они не струсят, они достойны. — Давайте я первый, а после этого вы, ладно? — И я с тобой! — тут же подсуетилась Амака, смело бросившись вперёд вместе с принцем. — У меня столько желаний, так загадаю хотя бы одно. Надеюсь, сбудется. Трое оставшихся львят покорно кивнули, решив дождаться Радита и Амаку. Принц, в свою очередь, слушал стук своего взбесившегося от непонятного страха сердца и всё подходил к кромке воды, мысленно думая, как именно изменится его жизнь, если он её коснётся. Вода встретила принца и его подругу вполне радушно: поток радостно плескался, не задевая берега, и, стоя на небольшом уступе, можно было без усилий протянуть к нему лапу и «поздороваться» с рекой. Только Радит всё медлил, чувства внутри не давали ему покоя. «Я сделаю это. Как жаль, что ты не увидишь этого, Кову… сам ты на вряд ли пошёл бы на собственную придумку, слишком уж труслив для этого. Да и какие у тебя могут быть друзья, раз ты всех отталкиваешь?» Радит горько усмехнулся. Брат и его оттолкнул, хотя… хотя он так хотел ему верить, искренне желал во всём помогать, стать старше, общаясь с подобным Кову, но… нет. Старшему этого не хотелось, он ненавидел их, причём говоря о том так открыто, так неправильно! Нет, так не должно быть. Точно не должно. — Я хочу вырасти и изменить всё к лучшему, — прошептал львёнок, и золотистая лапа коснулась бурлящей тёмной воды. Странно, ничего особенного он не почувствовал: всё осталось, как прежде. Вот и Амака дотронулась до реки, загадывая своё сокровенное желание — шептала она тихо, и из-за речного плеска разобрать её слова было невозможно. Вот, кремовая львичка кивнула ему, и вместе они вернулись обратно к друзьям. — Теперь ваш черёд, — воодушевлённо сказал Радит. Им внезапно овладело невиданное прежде спокойствие, ведь теперь всё позади. Он прав, он достоин, как и его друзья. Пусть же Кову подавится своими словами! Трое львят одновременно подошли к краю уступа, в нерешительности поглядывая в уносившуюся вдаль бурную реку. Наконец все они, поочерёдно, принялись загадывать каждый своё желание, в то время как плеск воды заглушал уносившиеся вслед за ней слова. Всё было тихо и спокойно до одного момента. Раздался треск — Радит в недоумении оглянулся по сторонам, вроде бы ничего подозрительного. Однако треск повторился снова, громче, настойчивее, и уже тогда принц осознал масштаб происходящего, когда до его ушей донёсся вопль ужаса находившейся рядом с ним Амаки: — Радит, уступ!.. Трое находившихся на краю львят в тот же миг были подхвачены стремительным речным потоком.***
Тирико плохо помнил миг, когда сорвался в воду; осознание пришло в тот самый момент, когда вода сковала его нестерпимым холодом, лишив всякой возможности двигаться или дышать. Его охватила паника. Хоть он и понимал, что происходит, именно это не позволяло ему успокоиться и подумать — львёнок знал, чем ему грозила ледяная вода, стремительный поток и острые скалы, о которые разбивались нёсшие его за собой волны. Он осмелился открыть глаза: не знал, сколько времени прошло с момента его падения, но отчётливо понимал, чувствовал, что водный поток уносил его всё дальше и дальше от хрупкого обвалившегося уступа, наращивая темп и не позволяя ему сделать малейший вздох. От холода у него не было сил даже на то, чтобы дрожать: грудь ныла нестерпимой болью, в голове всё помутилось, и вертелась одна-единственная, всего одна на всём этом свете мысль: «Я умру, если не буду дышать!» Собрав силы, Тирико, подчиняясь неведомым инстинктам, которых у него никогда и не было, рванулся всем телом поперёк несущей его волны и пробился к драгоценному воздуху: он на короткий миг смог поднять голову над водой, и, ошарашенно глядя на проносившиеся стремительно и равнодушно острые скалы, песчаный львёнок жадно заглотнул как можно больше воздуха, прежде чем мощная волна накрыла его с новой силой. На этот раз поток утащил его совсем глубоко под воду. Тирико изо всех сил пытался с ней бороться: брыкался, вырывался, размахивал лапами, пытаясь вырваться на волю, к воздуху, однако коварная река, прежде показавшаяся ему такой прекрасной и дружелюбной, не желала выпускать его из своих смертоносных объятий. Было очень, очень холодно, мышцы сводило болезненной судорогой, а в ушах стоял приглушённый рокот — тот самый, так похожий на шум долго непрекращающегося ливня, но намного громче и глубже того. Силы его покидали. Как бы он не пытался бороться, всё было бесполезно. Лишь один раз по воле случая он вновь смог едва вынырнуть и заглотнуть крохотную каплю воздуха, а после вновь погрузился под воду. Сил не было, он переставал биться с рекой. Стихия была сильнее маленького, никчёмного, ни на что не способного львёнка. Река несла его ревностно, стремительно, не давая ни малейшего шанса на то, что она выпустит принца из своих объятий. Становилось всё холоднее, и Тирико мысленно сдался: смысла продолжать бой не было, река взяла своё. Он проиграл. Воздуха становилось всё меньше, и львёнок поднял голову: где-то там, за толщей бурлящей речной воды, был свет. Там было солнце, там был воздух, там были Земли Прайда — где-то там, там, в далёком прошлом, там, где он был… а теперь его нет. Наверное, уже насовсем. «— Поток воды, потому что ты родился в ливень. А ещё, чтобы ты, мой мальчик, рос мощным и непоколебимым, как поток вольной реки.» Тирико сомкнул глаза. Мама когда-то рассказывала своему сыну о значении его имени — поток, поток реки. Какая злая ирония! Львёнок горестно усмехнулся. Река, давшая ему имя, взамен заберёт его жизнь за право гордо называться Тирико. Поток захлестнул сам себя. Как же холодно, как же шумно, как же горела его грудь… он не поддавался, он не позволял себе дышать. Он хотел подумать надо всем ещё каплю, прежде чем окончательно… прежде чем совсем конец. Что сказал бы отец? Наверное, он позлорадствовал бы тому, каким слабаком на самом деле оказался его сын; как позорно! Как позорно он проиграл бой реке… а ведь она даже не была живой, лишь толща воды, несущаяся неясно куда и непонятно с какой целью. Он бы сказал и вовсе бесцельно. Впрочем, если так задумываться, от реки он… Глупо осознавать, горько: от реки он мало чем отличался. Живой, но такой же несущийся вперёд без всякой цели. Река и то была получше него: она хотя бы сильная, а он… трус, слабак, навеки проигравший. Может, оно и к лучшему?.. Может, так и должно было произойти с самого начала? Его появление на свет — ошибка, досадная неприятность, стечение обстоятельств, не больше… он ничего не значил для этого мира. Инстинктивно львёнок сделал вдох, когда стало совсем уже нестерпимо, и лёгкие мгновенно наполнились жгучей ледяной водой. Тирико почувствовал, как медленно погружался во тьму; он перестал чувствовать холод, и мысли постепенно сходили на нет. Принц только и успел подумать напоследок: «Так вот каково это, умирать…»