Неоднозначно плохие

      — Он не знает, как разрешить закрывать метку, потому что я его первый адепт. Алиса смотрит в окно, сидя на подоконнике. Там, за стеклом, простираются сады и цветники, погружённые в темноту длинной ночи. Ей достаточно немного напрячь зрение, чтобы различить отдельных прогуливающихся вампиров среди разномастности растений, но она не пытается. Агар осматривает протянутую ею руку сначала визуально, но быстро переходит к более детальному и близкому уровню, подразумевающему касания.  — Впервые слышу о Мраке, — сознаётся, сравнивая тактильные ощущения, но сама кожа не изменилась. Как ни глянь, что ни сделай, а похоже на изменение пигментации… Если не вдаваться в подробности морочащей голову силы, проникающей в разум с одного касания.  — Значит, чего бы вы ни коснулись, всё становится… мягким?  — Нет, замирает, к счастью, ненадолго. Как сознание?  — Меня не так просто запутать и соблазнить покоем, так что всё в порядке. Алиса голову на отсечение даст, доказывая, что внутри ничего не изменилось — рука осталась прежней, ощущается и управляется, как раньше, никакой разницы. Но теперь пальцы чёрные, как тончайшая перчатка, оканчивающаяся на кисти кружевом. Мрак точно сделал свою метку с любовью, он не уповал на силу, хотел простого — допустить кого-то ближе, позволить себе хоть изредка получать ласку чужих рук.  — Обычно стихии достаточно контролируют себя, чтобы уменьшаться, создают эфирное тело, переносят в него уменьшенный поток энергии, содержащий информацию о «личности». Мрак же не понимает, он как… загнанный и одичавший зверь. Он есть тень, глубина, темнота в каждой щели, и настолько огромная энергия, что не помещается в маленькую форму.  — Мы привыкли знать Тьму, но никогда не слышали о Мраке.  — Я тоже никогда не замечала, что тени не агрессивны. Тьма, выходит, лишь безумие и ужас. Совсем недавно мы с господином Дремом рассуждали, что рождаемся из чрева Тьмы, но там — мягкость Мрака, а не стерва-Тьма… Его так много, во много больше, и так мало, что никто не называет по имени. Всем известно только чёрное и белое. Агар коснулся «обезображенной», выкрашенной ладони щекой, ощущая эту необычную, мягкую пульсацию силы, наконец-то обрётшей имя. Алиса тронула его пальцами, провела по скуле, заправила прядь за ухо. Он зажмурился, будто кот, а цвета кожи ярко контрастировали, завораживая её, заставляя схватить его ладонь и, переплетя пальцы, выдохнуть:  — Взгляните, какое чудо. Агар насмешливо поддакнул:  — И правда. — Не говоря, что у младшей княжны кожа куда белее вампирьей.  — Ах, если бы я не потянулась к нему, уверена, избежала бы метки. Он спас меня, потому что не умеет контролировать и ограничивать мощность. Но новая рука позволяет контактировать с чистой энергией. Вот уж, где потеряешь, а где обретёшь… Ах, оказывается, эта одичавшая личность слилась воедино с Сизой — дочерью Дня и Ночи.  — Слились воедино… Что это значит?  — Распылились и соединились. Алиса хмыкнула, не заметив, когда начала доверять Тангору настолько, что делится столь непонятной ситуацией. Без задней мысли рассказывая о странности, с какой совсем недавно столкнулась, она не ждала от него помощи или понимания, а, скорее, пыталась упорядочить бардак, воцарившийся в голове. И он, как выяснилось, такой хороший слушатель и собеседник, что сдержать информацию невозможно. Так и хочется рассказать больше:  — Ровно как никто не различает Мрак во Тьме, так и не отделяет утро с вечером от Дня и Ночи. Они не дают названий промежуточным стадиям, не подозревают об их существовании как отдельных личностей. Смешение Порядка и Тьмы вышло хрупким, но мягким, тёмным, без толики света, но безопасным. День и Ночь породили Сизую — сильную, но короткую, что мгновение, промелькнувшее незаметно и истаявшее, не оставив следа. И когда забытая всеми, потерявшаяся в величии Дня и Ночи Сизая встретилась с мягким, бесконечно огромным, слабым и хрупким Сумраком — физическое тело распылило, а сущности слились воедино, создав в колыбели бесконечного падения Мрак. Такой же забытый, такой же несчастный, но при этом слишком обширный.  — И чего нам от него ждать?  — Возможно, спасения, а может и несчастий, кто знает? Агар раскрыл глаза, глубокие алые глаза, глядящие сейчас на мир с усталостью и голодом, отпустил её и поднялся, подал перчатки, а следом и локоть, предлагая компанию. Алиса не стала отказываться, она вообще не игнорировала его просьб и советов, из-за чего кто-то даже считал, что новая тень князя вскоре утвердится в своём положении и начнёт править кланом из-за спины публичных лиц.  — Делион снова очень занят и послал своё главное доверенное лицо в качестве замены?  — Он разбирается с последствиями несчастья, разразившегося на церемонии бракосочетания, — подтвердил, переживая её разочарованный вздох, и добавил, ведя к двери: — Хоть братскую любовь я не компенсирую, но не стану лишним багажом.  — Разве задача советника и правой руки развлекать младшую сестру князя, а не следовать за ним? Не то чтобы она собиралась отделаться от компании или пыталась указать ему на работу, интересовалась от беспокойства о брате. Сейчас у него куча заморочек. И Агар прекрасно понимал логику младшей княжны, а потому не принимал близко к сердцу слова.  — В данном случае нет, — он уже хотел открыть дверь, когда резко оглянулся и прищурился: — Перчатки. Алиса сдалась, сдержав вздохи и не выказав разочарования выражением лица, последовала «глупым» правилам, требующим ношения перчаток в пределах замка, ожесточившимся после свержения Тангора. Кажется, её демонстрация капкана со следами, сверкающими, что те свечи на ёлке, заставила всех достать кодексы, основанные на правилах безопасности.  — Что Ваша Светлость планирует делать с новообретённой меткой? Прогулка началась с коридоров, а маршрут выстраивался через кабинет князя, и следовало прояснить этот момент, пока сестра не бросилась вытаскивать брата из-под завалов жалоб и угроз.  — Ничего. А что с ней сделать? Мрак не умеет говорить, не знает даже как ограничивать свою сущность, чтобы не ранить других, не понимает, как разрешить скрывать метку, больше того, он в шоке, что сумел её поставить! Что здесь ещё можно сделать? Разве что набраться терпения и попытаться вытянуть его из ямы, а если там так нравится, то пусть и сидит… Нет, Алиса хотела помочь, но быстро ничего не изменишь.  — Вот как… Хотите сходить к жрице?  — Пожалуй, нет… Хватит мне подсказок, сама разберусь.  — Как пожелает Ваша Светлость. Агару доставляли извращённое удовольствие все эти светлости и сиятельства, она это заметила ещё раньше, хоть сама иногда наедине обращалась на «ты», в остальное время на «вы» и без излишеств, если тех не требовали заглядывающие в рот высокородные.  — А если не удастся вытащить князя?  — Тогда мы идём в библиотеку.  — Вы не спрячетесь снова в той пещере?  — Мешаю работать?  — Нет, мне в удовольствие проводить время с Вашей Светлостью.  — Тогда воспользуйтесь случаем и предложите мне занятие, ваше Сиятельство. Алиса вошла в кабинет без стука, не дав ему что-либо ответить, и Агар замер под дверью, заложил руки за спину, готовясь следить за покоем и отваживать посетителей. Придержал дверь, когда изнутри выбегал вампир, теряя документы, закрыл её и загородил, принимая обязанность охранника:  — Кажется, князь наложил вето на вопросы с продажей земли, так почему вы нарушаете запрет? Чиновник, продолжающий с завидной навязчивостью продвигать свой проект, сглотнул и прижал папку к себе, Агар уже угрожающе тянул к нему руку, когда изнутри кабинета раздался грохот. Оглянувшись, он вернулся в прежнее положение и донёс до него настолько мирно, насколько позволяла натура:  — Нашему князю не чуждо терпение, но следующий ваш приход сюда, сэр, закончится встречей в подвалах — там чудные пыточные, оставшиеся от старого князя.  — Но, Ваша Милость…  — Сиятельство, — поправил, перебив. На территории вампирских княжеств не использовался титул «герцог», а «маркиз» указывал на пограничное местоположение поместья, но не подразумевал той же власти, что у людей. Всё потому что кланы сами по себе походили на герцогства, и никто, кроме князя, не имел большого влияния на земли. Оттого титулы носили больше фамильный характер. И бывший виконт Агар Нидо ди Растар недавно заполучил скорее уж должность, чем титул, графа, став, кроме прочего, официально главным помощником князя — куда выше любых чинов.  — Ваше Сиятельство, милорд, вы должны понимать, насколько экономически выгодно…  — Ещё одно слово и познакомитесь с подвалами за измену раньше времени, — не стал его слушать Агар, прислушиваясь больше к происходящему в кабинете. — Вопрос закрыт, прошу подумать не только о положительных сторонах вопроса. Чиновник прижал папку крепче, глянул волком и ушёл, нехотя принимая полное поражение. Дверь открылась, Агар успел освободить путь и развернуться, но вставшая на пороге Алиса не собиралась уходить, она схватила его за рукав и затянула внутрь. Дверь вновь захлопнулась, по ней расползлись рунические связки, замыкая замки и звуки.  — Какие необычные письмена, — отметил, разглядывая их преувеличенно-увлечённо, но сдался на вздохе Делиона: — Мой князь, вам следует отдохнуть.  — Уж кто бы говорил, — ответил тот негромко, а на следующих словах повысил тон, судя по подбору слов, морально устав спорить: — Убийство младшей княжны нельзя так просто спустить, её отец такой же князь, как и я, он не даст нам покоя, пока не высосет все соки! И поэтому я прошу вас двоих отправиться куда хотите, только не оставаться здесь!  — Даже слышать не хочу! — настаивала Алиса, а Агар вставил своё мнение:  — Но, мой князь, разве оставлять вас разумно?  — Разумно, я ни в чём не виновен.  — Твоя правда, но и лорд Агар не виновен!  — Вот именно, я ничего не сделал. В чём, собственно, и обвинялся, ибо как допустил убийство?! Делион поднял руки, призывая к тишине, мягко опустил их на стол и протяжно выдохнул, пытаясь восстановить самообладание, пошатнувшееся событиями последних дней, и взялся доносить главную суть:  — Да, я попал под приворот. Но умерла младшая княжна клана Спящих, они не успокоятся, пока не добьются справедливости. И здесь сейчас сидят три лица, составляющие приоритет, потому что главу стражи я уже временно отправил в отставку, а придворного целителя в горы к дроу, пока всё не уляжется. Мне, как князю, они не сделают ничего, а вам — могут. Агар обговаривал с ним идею отправить Алису обратно в академию прошедшей ночью, но не думал, что разделит ссылку с ней. Нет, он признавал правоту Делиона, знал, как проходит расследование, чем грозит дворянская месть, но никогда бы не подумал, что окажется одним из приоритетов, так ещё и лишённым неприкосновенности.  — Почему это они ничего тебе не сделают?  — Потому что иной княжеской крови у них нет, чтобы посадить вместо меня, — послушно объяснил Делион, готовясь развернуть лекцию о родословных и иерархии вампиров, но Алиса выставила руку, словно предугадала развитие событий:  — Нет-нет, я знаю законы, не переживай. Целую ночь изучала, когда вы строили планы переворотов и революций.  — Надо же, а наши дети тридцать лет учат, и то не запоминают, — посетовал Агар, чем обратил на себя взгляды, но Алиса всё равно стояла на своём:  — И хоть они действительно не могут никак вывести из игры единственную кровь, но всегда есть психотропные вещества и привороты. Я просто боюсь, что они возьмутся всерьёз и навредят твоей личности.  — Нет, — успокоил её Делион. — Грозит срывами, а не бывает ничего хуже обезумевшей княжеской крови, они не станут так рисковать, даже если иных вариантов не останется.  — Вот как? Но княжеская ценность не помешала им использовать приворот, подвергающий жизнь опасности. Сложись всё иначе — жених умер бы вслед за невестой.  — Я уверен, так они обезопасили свою дочь, — высказал очевидное Делион. — И исполнение задуманного.  — Ясное дело, — вздохнула Алиса, опустив голову и сжав кулачки. — Я ужасно зла на Арнада! Оба вампира промолчали — один не решился снова влезать в разговор, второй потерял недели в беспамятстве любви, так что ситуацию с Арнадом ещё следовало разрешить, а пока что этим занимался Архус.  — Будет ли разумно поставить его на колени и казнить? — предположил Агар, когда тишина затянулась, но Делион покачал головой:  — Подождём результатов расследования, проверим его память и тогда решим. Алиса, у тебя есть на него жалобы? Насколько непозволительно он вёл себя в академии со своей госпожой? Она прикусила губу и помотала головой:  — Ничего такого. Так, назойливая муха. Им пришлось вздохнуть, вышло очень синхронно, так что Алиса фыркнула:  — И правда, как назойливое насекомое, надоедливо жужжащее возле уха. Стоит ли так мелочиться? Убивая каждую муху только зря испачкаешься.  — В таком случае, будем считать, что жалоб нет, — после продолжительной паузы вынес вердикт Делион. Они некоторое время смотрели на неё, равнодушно фыркнувшую, и решили оставить тему. Не важно, считалась ли расплата за обиды мелочной, не имеет значения, пожалела она Арнада или сочла ниже своего достоинства упоминать бесконечные мелкие ссоры — если таково её решение, значит, стоит забыть об этих прегрешениях. От молодой девушки ожидали скорее истеричности, от избалованной принцессы — наказаний за любое дурное слово или взгляд, а среди вампиров уступка — слабость, мягкое место под затачиваемый нож. Но находившиеся в кабинете не собирались давить туда, дабы показать жестокость мира.  — Хорошо, — решилась Алиса, обдумав ранее сказанное. — От моего пребывания здесь сейчас нет никакой пользы. Но я попрошу немного времени и кое-что м-м-м… необычное после возвращения.  — Тебе что-то нужно? — заинтересовался Делион, удивлённый покладистостью, и заметил странный взгляд Агара, явно нежелающего покидать замок. Но следующие её слова вытеснили все мысли из головы:  — Есть живой расходный материал?  — …в подвале, — ответил, всмотревшись в её уверенные глаза. — Зачем? Алиса медленно стянула правую перчатку, чем заставила нахмуриться, но на том не остановилась — отпущенная ткань зависла в воздухе:  — Это вышло… случайно. Мрак поставил метку, но ничего не знает. Среди всех стихий он самый… дикий.  — Тебе нужна практика, — понял он, не отводя взгляда от почерневших пальцев, вроде бы ничем, кроме цвета, не отличимых, а ещё задаваясь вопросом, кто такой Мрак? Но она сама расскажет. И действительно:  — Мне интересно попытаться передать силу в вампира, управляющего тенью, ведь Мрак и есть тень. Но я не знаю, что произойдёт, поскольку он не контролирует свою мощность, и простое благословение, скорее всего, подведёт к инициации. Я хочу узнать, на что способна его энергия, прежде чем начну использовать.  — Конечно, — без колебаний согласился Делион, думая в первую очередь о благе сестры. — Мрак опасен?  — Это и хочу выяснить, но не опаснее Тьмы, своей матери. Это… сложная сущность. Очень сложная.  — Как ты его…  — Пламя я в пещере не нашла, — вздохнула, только сейчас подумав, что для связи с ним стоило хоть костерок разжечь. — Последний раз я его слышала в полыхающем городе. Ах, Делион всё равно не понимал, как она, в своём-то возрасте, умудряется находить себе всё новые неприятности? Какой талант усложнять себе жизнь… Но так же его очень беспокоила неоднозначность положения:  — Тебе Мрак не вредит?  — Нет-нет, — помотала та головой, будто он предположил невероятное. — Он дал мне метку, пытаясь уберечь. Мрак очень мягкий, словно Тьма стала приятной и не сводит с ума.  — Поверю, — выдохнул Делион, которому не оставалось иного, кроме как оставить её самостоятельно разбираться с полученной силой. Обретя свои метки, он прошёл через страдания и тяжёлые испытания, а потому не желал ей того же, но так же и осознавал, что простого пути не существует, а сила необходима для выживания. Слишком противоречивые чувства, но слепая забота со временем подавилась, дав увидеть в младшей сестре способного мага, тоже немало пережившего за свои годы, а потому не настолько хрупкого и нежного, когда дело касается неприятной стороны — боли и крови. Но, вместе с тем, удивительно невинного. Не выйдет защитить её от всего мира, потому что ей тоже есть что защищать и за что бороться. Нельзя отбирать у такой личности волю и выбор. А оттолкнуть от возможности вырасти, научиться большему значит причинить непоправимый вред. Всё, что требовалось сказать, это:  — Ты стала сильнее. А ещё подросла. Мне, правда, так жаль, что тебе пришлось пострадать из-за меня.  — Главное, теперь всё в порядке, — искренне улыбнулась Алиса, натягивая перчатки на зажившие руки с со шрамами, ещё не стёршимися даже с чёрной руки. Но он поднялся, возвысился над стопками бумаг, вышел из-за стола и обнял, обхватывая длинными руками:  — Мы дадим им убийцу, и когда ты вернёшься — я заброшу дела и уделю всё своё время любимой сестре. Мне так стыдно, что не удалось тогда сказать, как тебе к лицу платье… Мне так стыдно…  — Всё хорошо, — повторила, обнимая его крепче. — Я надену ради тебя платье снова, скажешь, какая я красивая. — И клыкасто улыбнулась, впрочем, контролируя трансформацию, чтобы не изуродовать челюсти и ровные дуги зубов. — Посмотришь на мои чешуйки?  — Конечно. Снаружи что-то едва слышно прогрохотало, тряхнув весь кабинет, и Алиса прикрыла глаза, сознаваясь:  — Там кто-то ломится сюда уже минут пять. Боюсь, как бы стены не снесли. Агар дёрнулся выйти и разобраться, но рунические вязки не впускали и не выпускали, глушили звуки снаружи и изнутри, пока их заклинательница не провела рукой, сминая все надписи. Раздался оглушительный взрыв и дверь всё же снесло, их накрыло облако пыли, Алиса закашлялась, но успела отойти в сторону, чтобы не стоять на пути штурмующих кабинет вампиров. И даже крикнуть:  — Ремонт сами оплачиваете!