Неоднозначно плохие

      — Необычное ощущение, — призналась Алиса, с ветвей центрального Хиста наблюдая за медленно текущей жизнедеятельностью агрониан. — Я всё боялась, что сотворила страшное, думала, смерть гуманнее, но они не страдают.  — Я тебе говорил, — щёлкнул её по носу Хаос, подавая открытую банку с колой: — Пей осторожно, ты удивишься. Сладкая вода с нетипичным привкусом пенилась во рту и покалывала, вызывая восторг, удивление, неверие и интерес:  — Как они это сделали?!  — Газированная вода с добавками. Методика людей с техническим развитием, в мирах с магией её не встретить.  — Я всё думаю, откуда ты вытаскиваешь все свои штучки?  — А, в технических мирах много энергии хаоса, иначе люди бы не разрушали свои планеты. Там порою такие космический войны разворачиваются, что хоть вместо фильмов смотри, через раз концы света, разруха и повышенная смертность. Я не вор, просто переношу деньги с одних миров в другие, чтобы оплачивать покупки. Ещё пиццы? Алиса опустила взгляд в пустую коробку, перевела на последний кусок у себя в руке и положительно проугукала. Коробка исчезла в пространстве.  — Обычно я помечаю хорошие кафе и магазины, чтобы быстро находить их, когда надо. Миры с техническим развитием поразят тебя, там настолько мало энергетических потоков, что маги не имеют доступа к магии. Она отхлебнула колы, представляя себе подобную ссылку. Наверняка и смерть там приходит очень быстро, если нет никаких методик подавления старения и поддержания организма. Но маги и сами вырабатывают энергию, а не только поглощают из пространства с дальнейшей переработкой.  — Обычно Драко предпочитают миры на грани магии и технологий, они им приятнее и чище. Экология из-за машин и механизмов совсем отвратительная, вся планета как одна большая свалка с токсичными отходами.  — Ну, крысы и насекомые выживают в мусорках.  — Вот и местные люди живут, хоть и болеют стольким, что впору впасть в истерику. А ещё всё усложняют, вешают ярлыки, регистрируют каждого рождающегося гражданина, дают документ, подтверждающий личность, ведут учёты всего: жизни, смерти, свадьбы, развода, использованной воды и газа, электричества. Мир, которым правит не сила, а ум, не магия, а жадность, с людьми на вершине пищевой цепочки.  — Ну, они изобрели пиццу с колой, — философски отметила, считая, что всё не так страшно, и напомнила ему обо всём, что сам когда-то рассказывал: — Ездят на машинах, заменили магию наукой и технологиями, говорят на расстоянии и помещают плёнки событий в маленькие коробочки, даже летают и пользуются информационной сетью. Не так уж и страшно.  — Да, пока не вдохнёшь их отравленный воздух. Никто не переносит дольше пары недель, но ты на верном пути.  — Что ты хочешь сказать?  — Лишь то, чем руководствуются жители миров на грани технологий и магии: в каждой крайности есть свои положительные черты. Знаешь, казалось бы, имея магию, зачем развивать технологию? Но они всё равно идут своим путём, лежащим между двумя противоположностями.  — Ой, да любое развитие лучше, чем ничего. Вот чем отличается этот Рондел, а? Я видела устройство трёх миров, и разве они разные? Люди на одном уровне.  — Да. В технических мирах давно изобрели электричество, у них дома с удобствами, дерьмо смывается одной кнопкой, еда греется с кнопки, поворачиваешь кран в одну сторону — холодная вода течёт к тебе по трубам, поворачиваешь в другую — горячая, а грязная сразу вытекает в сток. Их города — тысячи высоких каменных домов с чистыми окнами, сверкающими на солнце и открывающимися для проветривания, в каждом доме есть коробка, показывающая фильмы, у каждого есть телефон, через который можно прочесть книгу, поиграть в игру, разгадать ребус, пройти тест или связаться с кем-то. Для тех людей развитие Рондела выглядит… средневековым. У них цивилизация, и это заслуживает уважения. Когда у них заканчивается природный ресурс — они ищут аналог или синтезируют его искусственно. Они движутся! А Рондел стоит на месте, как болото.  — И ведь пытаются, знаешь, придумывать какие-то новые артефакты, заклинания, создают комплексное освещение по улицам, тушат и зажигают фонари по желанию. Люди пытаются, видит мир, они из кожи вон лезут, чтобы улучшить себе жизнь, упростить что-то, эльфы, вон, как застывшая во времени статуя, снежный шарик, оборотням проще выть на луну и вычёсывать хвосты, чем изобрести смыв своих отходов. Люди, только люди пытаются двигаться вперёд, но ничего у них не выходит.  — Синоним Порядка — утопия, тот же стеклянный шар. Хуже всего, когда вы застываете в нём.  — Поэтому с Мраком всё так вышло? Хаос замолк, вскрыл банку с пивом и глотнул, разглядывая с высоты ветвей меняющееся племя. Слишком сложная тема, чтобы так просто её обсуждать.  — Мрак… ребёнок. Он — неисправимая ошибка, на которую все закрывают глаза.  — Твоя ошибка?  — Нет, — ответил, выждав паузу. — Всё же не только моя.  — Ты сам направил меня в пещеру.  — Стоило бы зажечь факелы. Кого можно найти во тьме, кроме самой Тьмы?  — Да, согласна, оплошала, — хмыкнула, прикрыв коробку с пиццей. — Не подумала.  — Тьма не всегда была такой: агрессивной, безумной, стервозной, гадкой. Кажется, что-то её в себе не утраивало, Порядок попытался помочь изменить характер энергии. Представь себе операцию неумелого врача, вместе с удалением опухоли отрезающего здоровые органы.  — И что они сделали?  — Каждая частица отличается, ты же знаешь. Достаточно воздействовать на частицу, как что-то меняется, сдвигается, и порою самое незначительное приводит к глобальному. Когда одна энергия входит в контакт с другой — рождается нечто новое.  — Да, я знаю. Так они родили Мрак?  — Всё непросто. Они разделили Тьму, вычленили что-то из её состава, сбросили всё ненужное, как балласт, намешали несовместимое и оставили, будто оно куда-то само денется, будто достаточно отрезать что-то от себя и забыть. И Мрак быстро стал разрастаться, а Тьма уменьшалась. Знаешь, порядок в частицах, проявляющих враждебность к самим себе, как постоянная боль из-за рассыпающихся и появляющихся клеток.  — Как умирающее и регенерирующее тело?  — Да. Постоянная боль и дисбаланс, повторяющиеся взрывы. Ему было необходимо измениться, чтобы прекратить страдать, для нас это не телесная боль, а сродни постоянно переживаемой смерти, не дающей сосредоточиться ни на чём. Слияние с Сизой стало лучшим выходом, она всё равно не хотела жить. Смерть во мраке лучшее, что могло её ждать.  — И говоришь, что не виновен?  — Так разве отец или дед несёт ответственность за всю родню? Я ему помог, хоть вообще-то они сами должны решать свои проблемы. Ему не повезло с родителями, много кому с ними не везёт.  — Ну да, ты вмешиваешься, только когда весело.  — С тобой не всегда весело, с Мраком тем более, но вот видишь, однажды любая боль заканчивается, всё меняется, нужно лишь подождать нужного момента.  — И ты взвалил это на меня…  — Моя ставка, милая. Ты ведь будешь сильнее Рейджи, лучше Эвана, многограннее Ночи. Каждое новое поколение обставляет старое.  — И что мне делать? Он не знает, как управлять своей силой.  — Ты ею управляй, а он будет смотреть и учиться. У него впервые появились глаза, первый раз за всё существование. Первые руки, первые ноги, первый голос. Не заморачивайся вопросами, просто делай тоже, что и обычно, а он будет учиться.  — Ну, прекрасно…  — Хочешь бургер?  — Ты пытаешься от меня откупиться?  — Нет, предлагаю бургер. И к слову, идея с понижением температуры интересная, попробуй, а умрёшь, так… Ну, будешь знать.  — Да ты прямо оптимист… И веришь в меня так заразительно, что аж самой хочется в себя поверить.  — Не придирайся, злюка. Алиса возмущённо фыркнула, отобрала его банку, приподнявшись, попробовала и выплюнула с громким «буэ».  — Да, пиво у них не гномье, — согласился, возвращая себе собственность, но допивать не стал — выбросил куда-то в подпространство, а может и распылил. Она всё же получила свой бургер, развернула шелестящую бумажную упаковку и укусила, размышляя о нерадостном. Мрак забрал себе всю правую руку по запястье, но испуганно вернул обратно, вернее… воссоздал из себя. Хорошо уже то, что простые смертные не плавятся от одного касания. Алиса могла поклясться, что ничего не ощутила, не рассыпалась на молекулы, не собиралась заново в бесконечности чёрного тоннеля. Не теряла фрагментов памяти и не менялась физически. Но вот результат, так сказать, налицо. Факт, доказывающий обратное — как раз именно на тело он и воздействовал. Как когда-то расщепил в себе Сизую, не пожелавшую бороться, как убивал и многих других, в этот раз ни сам не захотел, ни жертва не сдалась. И каким-то образом всё получилось: чистая энергия Мрака, помещённая в чужое тело. Наверное, потому что Драко и рождены для того, чтобы вмещать в себе всевозможные силы, не ломаться от перегрузок. А кроме того, мягкий Мрак вовсе не стремится разрушать.  — Другие подавляют его достаточно, чтобы не сломать носителя, — объяснил Хаос. — В том числе и моя энергия. То, что не контролируете вы, ограничим мы. Постепенно ты научишься, но пока что потерпи неудобства.  — Я и не чувствую разницы.  — Кроме зависающей в воздухе коробки?  — К этому легко привыкнуть.  — Научишься.  — Главное, что не убивает всё, чего касаюсь.  — Нет, он не агрессивный. Как противоположность Тьмы в самой Тьме.  — Одни сложности с вами, различай ещё тени в тенях…  — Ну, а иначе скучно.  — Завтра зайду в аномалию, что думаешь, понижать или повышать температуру?  — Хочешь быстрее умереть — повышай, конечно. Алиса насупилась — что на такое ответить? Говорит ведь буквальнее некуда: повысишь — быстрее загоришься и умрёшь, понизишь — продлишь страдания. Почему он не даёт прямую указку на действие, когда надо?  — Потому что я могу советовать, рассказывать, объяснять, но не указывать, выбор за тобой.  — Ты будешь здесь? Рядом?  — Я подожду тебя. Алиса сунула в рот последний кусочек бургера и разгладила упаковку, чтобы рассмотреть логотип, но Хаос выдернул её и скомкал, выбросил в своё пространство.  — Мне не терпелось тебя увидеть, пришлось оставить Джарх-айю говорить с Агаром. Если радужная платина представляет ценность, то они наладят продажу.  — Она представляет ценность, но другим её не постичь. Это моя руда.  — И что же в ней особенного?  — Высвобождение магической мощи.  — Крутая штучка, да?  — Представь себе сплав, способный принять любые нужные характеристики: гибкость, мягкость, твёрдость выше алмазной или даже ломкость, проводимость. Ты можешь изготовить лук и тетиву, наконечники стрелам, лёгкую тонкую иглу, неспособную сломаться и стереться, прочнейшую броню. Это универсальный металл, пригодный для всего. Я оружие своим магам и воинам изготавливаю из него.  — И для ковки, значит, нужна твоя энергия.  — Да, ты угадала. Твой вампир договорится, только если местные сами возьмутся ковать оружие на продажу, а это случится ещё не скоро.  — Так высвобождение магии, что это?  — Ну, скажем, постоянное поглощение и аккумуляция любой энергии из любых источников и её последующее исторжение волной или ударом.  — А, вроде воздушного пинка.  — Вроде.  — Но ничего такого уж необычного.  — Ну, как посмотреть. Проводимость лунной уступает радужной, так ещё и аккумуляция. Сама подумай.  — Я имею ввиду, что такие артефакты не новые.  — Но это само свойство, так ещё и говорю, она способна менять свою плотность и гибкость.  — Ладно-ладно, поняла, штука редкая и очень ценная, убедил! Надо учиться ковать снаряжение.  — Не отнимай у меня почётную задачу, будь добра.  — Сам сказал, что пока мы без оружия, пентаграмм, заклинаний и Альтер-Эго.  — И придерживаюсь своего решения! Они только помешают развитию, к тому же, как тебе сделать оружие, если ты сама не определилась со стилем и собственными талантами? Ей оставалось равнодушно пожать плечами, не соглашаясь, но и не опровергая. Всё равно запомнить тысячу рун пока что не получилось, хорошо уже, что не путаются с другими в памяти. А что касается оружия, то он полностью прав. Тема ещё более сложная, чем с рунами.  — Агар спрашивал, поможешь ли ты ему.  — Я не врач и не лекарство. Дай-ка руку. Алиса протянула, не задавая вопросов. Левую, потому что ближе, она не задумывалась, действуя рефлекторно. Хаос улыбнулся и обхватил её пальцы, выделил безымянный и отпустил.  — Ты же знаешь, я не люблю кольца. Но оно сверкало радужным переплетением двух тонких проволок, прочных, гибких, неощутимых, словно стали частью кожи.  — Направь в него энергию, медленно контролируй процесс, а потом высвободи — резко, мощно, быстро. Стоило сосредоточиться и сконцентрировать поток в руку, как кольцо тренькнуло, реагируя на первую пробу, но не нагрелось и никак не изменилось. Оно всё ещё не чувствовалось посторонним предметом, словно срослось с пальцем. Атаковать сферами сырой энергии их тренировали в академии, да и Дик не раз показывал, учил собирать, направлять и высвобождать. В его исполнении выходила волна, подобная всплеску воды от падения камушка, если только камушек размером с лошадь. Ощущая в обеих руках равные доли энергии, Алиса сжала кулаки и выдохнула, одновременно бросая оба снаряда в одном направлении — вперёд, в воздух над поселением, чтобы никому не навредить. Ком энергии, прошедший из ладони через кольцо, имел более тесную структуру, элипсовидную, а не грубую и бесконтрольную. В сравнении выглядело как бросок булыжника и болт из арбалета. Радужная платина концентрировала атаку, сжимала, задавала ей форму.  — Теперь понимаю. Интересно, ради большой волны надо вложить ещё больше сил?  — Нет, надо научиться работать с инструментом. Хочешь рассеять — увеличь расстояние между частицами, уплотнить — уменьши. Она тронула подбородок, рассматривая новый подарок, хмыкнула, прокручивая его большим пальцем. Несмотря на кажущуюся свободу, колечко совсем не слетало, не мешало и да, походило больше на часть кожи: тонкое, невесомое, гибкое.  — Из моей платины делают не панцирь, милая, а броню — тончайшую, прочнейшую, непробиваемую и удобную.  — Ты всегда создаёшь что-то удивительное, — признала, бросая буравить взглядом кольцо, и потянулась, прогнувшись в спине. — Так и представляю себе броню по типу второй кожи, неощутимую на теле.  — Что тебя возмущает?  — Как голышом.  — Ты привыкнешь.  — Да брось.  — Бу-бу-бу, злючка.  — Когда это я стала злюкой?  — Я же любя. Не будь такой серьёзной, ребёнок. Никто не вынуждает тебя ковать себе броню и ходить голышом. Это в стиле супергероев из технических миров.  — Что ещё за супер?  — А, просто забава. Вот, смотри. Приняв в руки страницу с накаченным мужчиной в трико и маске, Алиса вопросительно посмотрела на деда.  — Комикс, да просто… Ах, выдумка. Иллюстрация. Символы, слова на картинке выглядели знакомо, но совсем не так, как писали люди в этом мире. Она не могла их прочесть, но почему-то понимала примерный смысл, как и в речах аргониан.  — Что-то вроде книги с картинками?  — Да, примерно так. Люди придумывают героя, чтобы верить в лучшее, потому что те, как правило, притворяются обычными людьми. Вроде: «Способности не выбирают особенных». Так они и живут, погрязнув в мечтах, где однажды им приваливает счастье, и серая обыденность раскрашивается красками экшна.  — Не так уж и плохо, если хватает сил фантазировать.  — Да? Ну, да… Наверное.  — Ла-адно, что я не так сказала?  — Это сложная тема. Куда сложнее, чем вопросы с Мраком. Ладно-ладно, давай забудем.  — Если платина вокруг Ока стала радужной, то… Как это повлияет на камень?  — Сама узнай. Алиса надулась, не сумев скрыть досады, прислонилась к стволу дерева, поморщилась от покалывания коры. Золотоносный Хист, совсем не сопротивляющийся своему использованию, потрепал ветвями, словно разминал конечности, сбросил пару плодов. Их корни всё глубже уходили под землю, в средний и нижний ярус, но до полного разделения ещё, наверное, пару лет. С верхотуры земля выглядела почти обычной, но если присматриваться, то все лысые участки — это сеть лиан и ветвей, а поросшие травой — засыпанные землёй лианы. Вряд ли почва в тех местах исчезнет, останется, но нижние слои всё больше отдаляются от верхнего.  — А позже появятся провалы, двери вниз. Хаосу нравилось такое разделение, где наверху — свет и жизнь, а внизу — Мрак, опасность и едва ли пригодные для выживания условия. Средний ярус ещё куда ни шло, а вот нижний… Кажется, там обитают только черви, бактерии и серая плоть. И чем больше здесь Хистов и других «сквозных» деревьев, тем прочнее покров под ногами.  — Откуда взялась вода?  — Аномалии.  — Да уж… удивительно. Над ними, курлыкнув, пролетела крупная птица…