Неоднозначно плохие

      Алиса разглядывала иллюзорные звёзды на полотке, подобные тем, что теперь украшали комнату, составляла их в созвездия и понимала, что снова сбегает, поджав хвост. Разговор с Кирисом помог успокоиться, но от проблем не избавил, именно поэтому на стуле сидел Дрем, на столе Генри, а сама она лежала на постели призрака и медитировала с открытыми глазами.  — Ты спрашиваешь, что делать, но я не понимаю всей проблемы, — наконец-то в чём-то разобрался нематериальный сейчас дух. — Попытайся составить пункты.  — Я хочу убить Аманду с особой жестокостью.  — Почему?  — Потому что она меня раздражает.  — Хорошо, другой пункт? — согласился он, сидя ровно и слегка упираясь о спинку «невесомой» фигурой.  — Я хочу её проклясть. А вернее каждый раз смотрю на её расчёску и вспоминаю мазь для облысения, точнее удаления волос, вижу зубную щётку — тянет вымазать в дёгте. И так постоянно, только дай повод.  — Полагаю, тоже из-за раздражения?  — Конечно.  — Но ведь не постоянно? Есть особенно ненавистные моменты, да?  — Ага. Когда её вижу. Или слышу её писклявый голос.  — Это несерьёзно, — вмешался Генри. — Тебя всё бесит. Тебя Дик бесил, и его ведьмы бесили, только кот нет, кота ты любила.  — Какой ещё кот?  — Ты смеёшься? Дик вас двоих чуть не выгнал, когда ты его притащила! Алиса напряглась, но помнила очень мало. Кажется, он залез на чердак и разогнал всех летучих мышей, из-за чего учитель кричал и пытался прибить, но не всерьёз, так, выплеснуть эмоции.  — А что с ним случилось?  — Остался. В нём же кровь шаксов. Она не стала уточнять, отложив неважные моменты в сторону, и сосредоточилась на своём:  — Аманда постоянно действует на нервы. Она специально не кладёт вещи в шкаф, а бросает их на спинку стула! Дрем снова вспомнил «педантичность и разгильдяйство», вечные споры чистюль и грязнуль, и мог только развести руками:  — Вам так уж нужно мириться?  — Нет, но я не могу жить в бардаке, а переселиться получится только с нового учебного года. И меняться не с кем.  — Тогда миритесь.  — Как? Я не буду извиняться, это она неправа!  — Как малый ребёнок, — образно сплюнул Генри, не выдержав их возни. — Оторви ей ногу, а когда пообещает убирать за собой — верни обратно.  — Нет, — настоял Дрем. — Вам нужно поговорить, разобраться. Не терпеть, а говорить и решать проблемы, они никуда не денутся.  — Но я ей говорила! Просила много раз!  — Тогда договоритесь. Сойдитесь на каких-то границах! Разделите пространство.  — А я что делала? И она на меня за это обиделась! За то, что я освободила свои полки от её барахла!  — Хуже вас двоих нет никого, — сдался Дрем.  — Да я вообще жертва!  — Именно поэтому всё так и получается!  — Он имеет ввиду, что ты не должна винить во всём только Аманду, выставляя себя несправедливо обвинённой, пострадавшей стороной, — понял Генри.  — И что мне делать? — послушно спросила Алиса, сидя на этом заседании неживых советчиков, заменяющих ангела и демона на плечах. Но ответ они дать не могли. Дрем всё ещё предлагал поговорить, Генри — оторвать не ногу, но хоть палец, и так это длилось, пока не стемнело. Возня с Амандой и правда затянулась дольше обычного, к первой ссоре добавились разногласия из-за Арнада, и, что самое печальное, её попытки не усугубить обернулись обратным. Наверное, потому что стоило всё объяснить, а не игнорировать, чтобы не выдать нечто резкое. Но упоминания этого бессовестного вампира злили больше всего остального, и она с трудом себя контролировала, стоило только затронуть тему его крысиной персоны. Разве предатель клана не заслуживает смертной казни? Им бы стоило поблагодарить за помилование.  — Хорошо, я виновата, что потакала ей с самого начала, — наконец-то согласилась Алиса, уже сидя с чаем. — Виновата, что не объясняю о границах, а выбрасываю вещи на пол. Виновата, что так реагирую на устроенный бардак. Но я же не каменная!  — Это невыносимо, — изрёк Генри. — Неси меня обратно, мы битый час талдычим одно и то же, я так отупею.  — И всё равно обсудите, — настаивал Дрем.  — Как мне это надоело, — пробормотала, беря Генри под мышку, и присела у порога натягивать обувь. — Спасибо, что приняли и выслушали. И за помощь тоже.  — Тебе не холодно в таких ботиночках?  — Нет, я же дракон, дитя пламени.  — Смотри, не простудись.  — Да нет, я не болею. Любая зараза мрёт.  — Всё равно не перенапрягайся и не мёрзни, — повторил, провожая к выходу. — Доброй ночи.  — И вам доброй. Когда полка секретного хода закрылась, Алиса вздохнула и слетела вниз по воздуху, не тратя время на лестницу, а как вернула Генри на стол и попрощалась с ним — с ощущением, будто собралась на плаху, пошагала в комнату. Ещё на подходе в коридоре она почувствовала, что в комнате всего один человек, но несильно удивилась — время-то позднее. Но когда вошла — не сразу нашлась со словами. Аманда прибралась.  — Ладно, извини, что бросалась твоими вещами, — сдалась, снимая кроссовки под стенкой возле двери, и та отозвалась, испустив тяжёлый вздох:  — И ты прости, что заняла твоё место. Сначала подумала, на денёк положу, ничего страшного, потом быстренько заберу, а потом ещё что-то, и ещё… И привыкла, — поникла ведьмочка. — Решила, тебе будет всё равно, ты же носишь всё в браслете.  — Да, глупо получилось. Ты же знаешь, как я не люблю бардак, — контролируя долю недовольства в голосе, Алиса пристроила сумку с конспектами и учебниками на край стола, прежде чем сесть на свою кровать и посмотреть ей в глаза.  — Да, так ужасно и обидно, — завздыхала та, избегая её взгляда, и преувеличенно заинтересованно спросила: — А какой шампуню ты моешь голову, что волосы так быстро растут? Алиса прищурилась. Это перевод темы или ей захотелось шампунь для ускоренного роста волос? Зная Аманду — отберёт тут же, наплачется на свою косу или ещё как-то выклянчит, сыграв на нервах. Тем не менее, она очень дружелюбно улыбнулась и солгала:  — Она осталась дома, это остаточный эффект. Та покивала, веря и не сомневаясь, и села за стол читать учебник. Только тогда Алиса рассмотрела, что та сидит в юбке, недавно купленной в клане и оставленной в шкафу вместе с некоторыми другими вещами, не помещающимися в браслет, но снова сдержалась, глубоко вдохнув и выдохнув. Да, пусть забирает шкаф, потому что вещи здесь лучше не оставлять!  — И кстати, я просто хотела сказать, что лучше выброси эту шампунь, от неё волосы растут светлее, чем раньше, и объёма нет. Алиса прикусила язык, невнятно угукнув. Цвет, кажется, совсем не связан с шампуню или отваром, это из-за мутаций. А объём есть… Они, пока короткие, вообще чуть ли не одуванчиком утром, приходится укладывать каждый чёртов день! Да ей рыдать хотелось по сожжённым — такие короткие волосы хуже каторги! Они вечно падают на глаза, их невозможно нормально собрать или приколоть, мешают просто ужасно!  — Как твои каникулы у бабушки? — спрашивает настолько миролюбиво, насколько это возможно в состоянии, когда хочется разбить стены, только бы заглушить собственные вопли в голове. А ведь во время путешествия Аманда оплакивала отрезанную косу, а сейчас, вот, одни только гадости говорит, соль сыплет на рану.  — Мы почти не разговаривали. Наверное, это походило на рассказ Дрона: прибыл, доложил, отбыл. А где-то между вторым и третьим пожил, поел родной еды, подышал другим воздухом.  — Скоро я снова начну летать на шабаши, — предупредила Аманда, даже не делая вид, что учится. — Как потеплеет. Хочу, чтобы ты полетела со мной, хоть раз.  — Зачем?  — Мне страшно встречаться с Филипом после длительного перерыва.  — Мрак…  — Да ну тебя!  — Я не в том смысле… Хорошо.  — Только метлу надо новую.  — Нет, так долечу. Аманда вопреки привычному удержалась от споров, не настояла на обычаях, просто приняла и согласилась. Ей тоже не нравилось вечно ссориться? Или что-то понадобилось. Шампунь, шабаш, юбка?  — Только надо будет найти новое, красивое платье, — пустилась та в мечты, вроде бы отвлекаясь от мрачных мыслей, но Алиса сделала вид, что задумалась и не слышит, потому что покупать платье для шабаша не собиралась. По крайней мере, этой ведьме!  — А, я заметила у тебя такое странное колечко, — продолжила говорить Аманда, заставив её пожалеть, что выкрасила в тон своим постоянным артефактам, а не сделала, к примеру, чёрным или серым. Или вообще под железо.  — Оно тоже артефакт? А что делает? Она могла сказать, что взрывает головы, но снова промолчала, вдыхая и выдыхая, чтобы успокоиться.  — Будешь молчать — я обижусь.  — Я думаю.  — О чём это?  — Как справится с собственной злостью, — проговорила, не глядя открыв окно магией, и захлопнула его за вороном.  — Я тебя злю?  — Все бесят.  — Ах, лунные дни, божечки, я думала, у тебя их не бывает.  — Не бывает, — подтвердила, радуясь, что гены посчитали подобное дефектом и не вложили в код ДНК. — У меня течки, но ещё возраст не тот. Аманда что-то пробормотала о половой зрелости, фыркнула и отвернулась, кажется, обидевшись на мир и природу за такую вселенскую несправедливость. Алисе нечего было добавить, ей хотелось спать, а завтра наметить чёткий план добычи информации, потому что сегодня в библиотеку идти поздно. В академическую библиотеку…  — Шер`он, составишь мне компанию? — уточнила, забыв о сне, и нашедший место на полке ворон заинтересованно склонил вбок голову.  — Уходишь? — без особого интереса уточнила Аманда, разглядев, как та вытаскивает откуда-то ключ. — Надолго?  — Нет, наверное. Мне ещё спать, — отозвалась, вставляя его в скважину дверцы шкафа. — А что?  — Что случилось с Арнадом? — прямо спросила, видимо, устав строить предположения, когда рядом есть непосредственный виновник происшествия, тем более, Анит не спешит рассыпаться в подробностях.  — Он… предал князя. Знаешь, у вампиров очень строгие правила, а он не женщина, которой простят истерику. На самом деле его поведение во многом нарушает их порядки, что-то прощается из-за статуса семьи, но Арнад забылся. Аманда не понимала, вернее, она наверняка считала, что его просто спровоцировали или подставили, и Алисе пришлось сказать больше:  — Его старший брат сейчас входит в совет князя клана, а отец, господин Архус, не хочет бросать тень на семью. Но Арнад содействовал с недоброжелателями. Он не только скрыл факты, способные навредить князю и клану, но и был в сговоре по захвату власти. Будь на месте нынешнего князя старый — одной казнью виновного никто бы не отделался. Его счастье, что посторонние не узнали.  — Тогда почему Анит злится на тебя? — уточнила, выслушав доводы, высвечивающие неожиданную и незнакомую сторону Арнада. Если он так поступил, значит, князь плохой, ведь так? Арнад справедливый вампир, он не станет предавать без веской причины. И совершенно непонятно, каким боком здесь Алиса, скалящаяся в ответ:  — Хах, ей бы стоило поблагодарить меня. Потому что она не считала себя достаточно мелочной, чтобы казнить кого-то за неуважение к себе, мелкие издевательства и тому подобное. Что дракону до назойливой мухи? К тому же, и от неё бывает польза, и неприятности чему-то да учат, даже, если за урок расплачиваешься переломами во время спарринга. Закрывая глаза на личную непереносимость друг друга, проще оставить принятие решений на совесть Агара и Делиона — как взвесят его проступок после расследования, так и будет. И если тот до сих пор жив, то причины есть всего три: влияние Архуса, недостаточная вина или расчёт использовать позже.  — Но Анит сказала, что виновата во всём ты, — повторила Аманда, всё ещё не услышав ничего опровергающего и объясняющего взаимосвязь. Алиса помедлила, подбирая слова, но быстро взбесилась и просто вылила на неё факты:  — Потому что она человек и не понимает правил жизни вампиров! Анит с Арнадом держали подальше от старого князя, она понятия не имеет, что это такое! Аманда дрогнула, когда голос соскочил и вместо высоких нот упал до низких, несмотря на то, что Алиса раскричалась:  — Ей бы дрожать в ужасе, а не злиться на кого-то и искать виновных! Княжеская семья уничтожит всех, кто попытается пошатнуть их власть, клан существует ради князя, они должны послушно лечь и сдохнуть, если поступит такой приказ! Вампиры, Аманда, не люди, это жестокие чудовища, выглядящие милыми только в глазах наивных смертных! Ты вообще ничего о них не знаешь, и об Арнаде тоже! Аманда молчала, не поворачиваясь, и мелко дрожала, не веря и не признавая слова за правду. Такого не может быть, ведь Арнад не раз водил их с Анит по городу, по музеям, угощал чем-то вкусным. Он галантный, внимательный и чуткий, а ещё очень щедрый! Арнад не чудовище! Если князь монстр — то Арнад поступил правильно!  — Старый князь, — вновь заговорила Алиса, понизив голос до мрачного шёпота на ухо, — Тангор, иссушил брата и запер в темнице на десятки лет, оставил медленно деградировать в обычного упыря. Старый князь хотел вырвать мои глаза и положить в шкатулку, потому что они красивые. Старый князь убивал женщин, неспособных зачать ему ребёнка, развлекался, зная о своём бесплодии, давал надежду и убивал. Старый князь покупал детей, потому что его бабушка не пила другой крови. Старый князь душевно заболел, но его подданные до последнего цеплялись, угождали, подавали ему и детей, и женщин, и каждую неделю устраивали публичные казни, и молча выносили тела из его покоев, считая это нормальным. И сейчас, когда у них есть идеальный князь: добрый, трудолюбивый, умный, заботящийся о клане, этот кусок дерьма, Арнад, смеет содействовать чужим планам захвата власти и покрывать суку, повесившую на него приворотное?! Если кто-то хоть пальцем тронет моего брата — все вампиры захлебнутся собственной кровью, даже если для этого мне придётся вывернуть весь мир наизнанку и скормить его Бездне по кускам! Я вырву их глаза и развешу бусами на двери в наш дом, скормлю им их же лживые языки! Аманда рыдала, кусая губы, тряслась в ужасе, когда тень позади потеряла человеческие черты, голос расчерчивался рыками, а когти чертили борозды в полу и крошили спинку стула. Она вжимала голову в плечи и зажимала рот руками, чтобы не выдать себя, не спровоцировать, когда страшные, когтистые руки, покрытые чешуёй, упёрлись в стол по обе от неё стороны и как бумагу распороли столешницу. Её объял ужас, когда шов чёрного, страшного пространства распахнулся впереди, будто бы даже раздался чавкающий звук, но когтистая конечность схватила само полотно реальности и схлопнула, не давая расшириться. Оно дышало на ухо хрипло, сильно, страшно, как оживший ночной кошмар, куда хуже, чем обезумевший вампир, и Аманда ощущала себя в ловушке. Наконец-то чудище отхлынуло, позволяя ей задышать, и этаким обычным, уравновешенным голосом заключило:  — Надо завязывать с успокоительным, срывы всё хуже и хуже. Отрицаю. Стол восстановился прямо перед Амандой, она могла поклясться, что пол и одежда позади тоже, потому что какое-то время Алиса шуршала тканью. Истерика всё не унималась, но проходила крайне тихо, никто бы и подумать не мог, что эта ведьма умеет притворяться такой незаметной.  — Думаю, теперь ты понимаешь, что перевоспитание — попытка спасения. Гнев княжеской семьи невозможно пережить, и если он не справится с эмоциями — в следующий раз им придётся хоронить сына, а иначе похоронят князя, вот только этого уже никто не переживёт. Клан, лишившийся княжеской крови, мёртв. «В конце концов, и невеста-то не пережила», — не сдержалась Алиса, растягивая губы в улыбке. Ей пришлось напрячься, чтобы выучить все правила, по которым живут вампиры. Пришлось потратить время и силы, чтобы принять их. Да, Арнаду кажется, что княжна не чтит традиции, плевать хочет на все предписания, но это не так. Алиса знала их правила, помнила, учитывала. Проявишь слабость — убьют, хочешь что-то нарушить — обрети силу и власть, а если кто-то бросит на тебя тень — разорви его, чтобы избежать первого варианта. Князь может казаться добрым и порядочным, но это не избавляет его от закона «Убей или умрёшь». Младшая княжна может наступить на больную мозоль любому нижестоящему, но если он оскалит в ответ зубы — будет вынуждена вспомнить то самое первое.  — Вампиры — дотошные. Окружают себя кучей условностей. Но на деле это первобытное животное общество, рвущее глотки сородичам. А когда не дотягиваются — переносят кровожадность на людей. Что князь, что княжна вправе встать на эту мозоль и смотреть, как жертва гнётся в поклоне и в припадке эйфории благодарит за оказанную боль. И если Арнад не в силах сдерживать оскал в ответ на заболевшую мозоль, при том, что ему-то никто не топчется по ногам, не хватает за горло и не перекрывает дыхание, то следующим шагом придёт эйфория от объятий милосердной Смерти.  — Они притворяются, Аманда. Носят эти учтивые маски, не позволяют себе и взглядом выказать вражду или недовольство, всю жизнь так существуют. А если не получается — умирают. Таков закон их выживания. Это слуги в замке позволяют себе стенания, потому что знают — что княжне, что князю нет дела до мелких жалоб. Другое дело в обществе, когда каждое твоё слово падает в память, за каждое придётся заплатить.  — Молчишь… Я тебя так сильно напугала? Ты ведь ещё совсем ничего не видела. Аманда не открывала рта, едва слышно сглатывая вязкую слюну и до сих пор закрывая губы руками, чтобы не издать и звука. Она боялась, никогда ещё не испытывала такого ужаса и знала, что сегодня не уснёт. Что, наверное, долго не сможет спокойно спать и смотреть на неё, как раньше. Ей казалось, что Алиса изменилась, нет, проведя с ней столько времени, эта ведьма верила, что справится с любой реакцией. Она не забывала о драконе, прячущемся под человеческой шкурой, не питала иллюзий на счёт магии, но до этого и подумать не могла, что всё выйдет из-под контроля. Что Алиса способна сорваться и стать чудищем. Больше того, наверное, разорвать, а потом собрать по частям и исцелить или поднять некромантией, улыбнуться и сказать что-то глупое. Или и вовсе извиниться. Всему ведь должны быть пределы! Аманда медленно отняла руки, задышала чаще, не позволяя всхлипам прорваться. Боялась выдать хоть слово, боялась своего голоса, того, каким он сейчас прозвучит.  — Ладно, я пойду, — решила Алиса, застегнув последнюю пуговку на рубашке. Задумчиво повертела в пальцах такую же на рукаве, но так и не дождалась какой-то реакции.  — Как там было? Аманда дёрнулась, не понимая, что та хочет, но интуитивно ожидая чего-то нехорошего, и не ошиблась:  — Ах, точно. Я пойду, а когда вернусь, надеюсь, мы вновь будем нормально общаться. Ведь у драконов такая хорошая память…