Неоднозначно плохие

      — Слабоват у тебя щит, — пробормотал Кирис, бросая на белую простыню десятку червей.  — А Свет всегда сильнее Тьмы, — отвечает тем же тоном Алиса, отбиваясь вальотом той же масти.  — Это почему? — недоумевает вампир, кидая сверху десятку бубен.  — Ну, Свет всегда прогоняет и очищает Тьму, — отвечает, прикусывая губу, и бьёт козырной шестёркой.  — Разве Тьму легко очистить, полностью разогнать? — логично рассуждает он, подкидывая шестёрку бубен, но хмыкает, когда та выбрасывает семёрку той же масти. Карты переворачиваются в отбой, они набирают новые, Кирис недовольно поджимает губы — опять одна ерунда, и ни одной козырки. Алиса играет бровями, будто бы и не знает, хорошие карты попались или нет, хмыкает и ходит шестёркой пики вместе со словами:  — Это её природная способность самовосстанавливаться.  — Мм? Он отбивается, она пожимает плечами — снова отбой и его ход, снова отбито и её десятка пик.  — Так о чём ты? — переспрашивает, выбрасывая козырь, а она подкидывает.  — А, говорю, Свет всегда прогоняет Тьму, но как только исчезает его источник — Тьма возвращается. Ну, отключи фонарь ночью, днём солнце оставляет тени, а в темноте без фонаря ничего не остаётся. Любой источник света не вечен, а без него царит…  — Тьма, — договаривает, сбрасывая карты в отбой, и берёт новую, а последнюю утаскивает Алиса.  — Ага. Уж прости, что облучила, я, честно, думала, щит всё поглотит.  — Да ладно уж, жив, — хмыкает, разглядывая имеющиеся на руках карты и ждёт её хода.  — Никогда бы не подумала, что мой свет будет сильнее моей же тьмы, — поражённо выдыхает та, подымая на него свои поразительные глаза, и Кирис фыркает:  — Должно быть, ударило по самолюбию. Ты никогда не показывала светлой магии, кроме одного лечащего заклинания.  — Она слишком сладкая, а моё исцеление на крови, а не свете. Это магия крови. Алиса кривится, выставив язык, и он негромко смеётся, не понимая, буквально принимать её слова или нет. Хотя, вообще-то, гении хвастаются не только вкусом энергии на языке, но и запахом и тактильными ощущениями. Быть может, все драконы такие… Или Алиса гений среди драконов — в это ему хотелось верить чуть больше, потому что драконы не слишком величественны, вернее, не как в старых сказках и сказаниях. Если бы только она хоть раз обратилась… Дверь хлопает под брошенные ею карты — две королевы, и, прикусывая губу, Кирис их отбивает королём и тузом, чтобы увидеть ещё одного короля. Один уже лежит в отбое, два здесь, а четвёртый у него. Тузы ещё не выходили — он собрал три, она — один, но козырный. И если он упадёт сейчас — игра, вероятно, проиграна. Или нет, у неё останется две карты, каков шанс, что парные?  — О, играете? Они поворачиваются на голос синхронно, Алиса растягивает губы в улыбке:  — Привет, Вистар. А Кирис обменивается с ним кивком.  — Не знал, что ты играешь в карты. Вистар присаживается на соседнюю койку, заглядывает им поочерёдно в карты, цыкает, а она удивляется:  — Не думала, что ты гуманно относишься к азартным играм. Высокоморальный дворянин.  — Иногда, для интереса, — смущается он, застигнутый врасплох лестной оценкой. — Без ставки. Кирис бьёт короля тузом, снимает все карты вместе с козырным, смотрит на них, прикидывая, с чего ходить, когда отобьётся, но глядит на две девятки и давится смехом:  — Как я их упустил?  — И какой общий счёт? — интересуется Вистар, как игра заканчивается.  — Ничья. Алисе везёт на козырь.  — А на что играли?  — Просто.  — О, можно с вами? Алиса, взявшаяся неумело тасовать карты, задумчиво хмыкает, смотрит на Кириса, а тот пожимает плечами:  — Мы, считай, прогуливаем, все равно сидеть до конца пары. Она кивает, возвращает ему колоду и переводит взгляд на Вистара, чтобы услышать укоризненное:  — Зачем прогуливаете? И что?  — Я вообще-то пострадал, — прикидывается больным вампир, трогает лоб, будто меряет температуру.  — А я всё равно сто баллов в этой теме уже заработала. У нас разделение стрел.  — А, — куксится Вистар, подымая свои карты. — Помню, помню. Два месяца пытались вытянуть троих из группы. Пока практиковались, попали в рейтинг. Вам уже рассказывали?  — Ага, у кого что? Ходил Кирис, у него нашлась семёрка.  — Не пробовали ещё на количество?  — Неа, зачем? — отзывается Алиса, отбиваясь от двух восьмёрок девяткой и валетом. — Куратор сказал, у нас в запасе на тему ещё… пять занятий. После отстающие страдают, а мы движемся дальше. Отбой? Отбой — карты скидываются в сторону, парни тянут по одной с колоды, она две, и ходит к Вистару шестёркой бубен:  — Сколько ты стрел колдуешь?  — Тридцать девять. Она вытягивает губы «о», скидывает карты в отбой — он бьётся только подобранной семёркой.  — Слушай, а ты… что-то на праздники планируешь? Кирис от вопроса, адресованного не ему, замирает с занесённой картой, медленно поднимает голову, в упор смотрит на нахмурившую брови Алису, косится на Вистара, снова на Алису, слышит от неё:  — Какие праздники?  — Весенние, — оторопел тот, глядя на неё, как на дурную. — День влюблённых, день весны, белый день, день танца, день цветов… Он замолкает, не продолжая список, потому что Алиса хмурится сильнее, а вскоре и кривится, как от мерзости, но переспрашивает:  — И когда вся эта… всё это… Это когда? Кирис нервничает, будто от разговора зависят все его планы, но вообще-то сам не понимает, почему так переживает.  — Ну… Это чреда праздников, ты что, никогда о них не слышала? Глупый вопрос, уже и так понятно, что не слышала. И согласилась бы не слышать дальше, потому что:  — Похоже, что мне надо заморачиваться днём влюблённых? А, могу Шерона чмокнуть и нацепить на него белую бабочку, или что там положено делать. Годится?  — Но я тебя так и не отблагодарил за подарок, — сокрушается Вистар, забывая о картах, а Кирис всё же бросает свою девятку, чтобы отбить его восьмёрку:  — К слову, день весны так же и девичий день, матери и всех женщин, я подготовил тебе подарок. Помнишь, обещал?  — И ты туда же? — опускает она брови.  — Это, можно сказать, подарок от всей моей семьи, если ты понимаешь, о чём я, — намекает тоскливым голосом, недолюбливая формальности. — Мой отец решил, что это хороший способ улучшить наши отношения.  — А, Дэл ведь наложил вето на брак, — напоминает, вдруг он позабыл за давностью событий, и Кирис кивает:  — Да, мы не из-за матримониальных планов. Мы выказываем… о, дружественный шаг.  — Ой, погоди, у тебя есть сёстры или матушка? Надо в ответ что-то дарить?  — Не заморачивайся, я уже купил маме от тебя подарок, она давно хотела одну дорогущую брошь, так и намекала отцу, — закатывает он глаза, но снова возвращается к картам.  — Нет-нет, мне нужно рассказать всё Дэлу и Агару, они отвечают за все политические вопросы. Мрак, ну что за… А-а-а, меня это уже раздражает, — признаётся, лохматя волосы одной рукой, а второй ещё держит карты, но о них уже не помнит. — Дэл компенсирует траты.  — Говорю же, не переживай, это просто дружественный шаг, — повторяет Кирис, призывая из своего пространственного кольца бархатную коробочку. — В общем, инициатива отца, но выбирал я, если не нравится, говори сейчас, ещё успеем поменять. Вистар роняет карты от испуга, но в коробочке не кольцо, а тонкий браслет, словно сплетённый из проволоки белого серебра с чёрным, звёздным металлом неизвестного происхождения, где в завитушках переплетений сверкают камни и жемчуг. Алиса дрожит. Никто из них сначала не понимает, что происходит — не понравилось, злится или вот-вот зарыдает от восторга, а у неё из носа течёт кровь, а волосы идут волнами, будто дует ветер. Кровь капает и впитывается в плетение металлов, отблёскивает в камнях, темнит жемчуг, прокатывается по всему браслету, и она запоздало прижимает руку, чтобы прекратить.  — Он проклят, — бледнеет Кирис, не веря, что отец мог так поступить, не понимая, как сам не почувствовал и почему сейчас не чувствует, а Алиса вынимает украшение из коробочки — карты разлетаются по простыне. Полоски будто оживают, движутся, наползают, забираются ей на руку самостоятельно, но не сплетаются там вновь, а протыкают запястье во множестве разных мест и проникают под кожу. Выглядит жутко. Она ничего не делает, не кричит, не плачет, только сцепляет зубы и низко шипит от боли, но от чужих рук грубо отмахивается. И когда снаружи остаются только алмазы, вплавленные в кожу — выглядит ужасно, тем более что камни просвечивают красную плоть, а жемчуг будто рассасывается, Алиса расцепляет зубы и выдыхает со всеми нотами страданий:  — Принимаю.  — Что за чёрт? — выразительно чеканит Кирис, начиная злиться. — Что это за чертовщина?  — Тоже и у тебя хочу спросить, — хрипит она, вытирая кровь с губ и подбородка пальцами. — Где ты достал часть комплекта Короля драконов? Кирис молчит, Вистар тоже — сначала шок от разговора и подарка, потом вот это вот всё: ненормальное поведение дорогого и необычного с виду украшения, кровь, проникновение в тело — это вообще что и как называется?!  — Да ни один артефакт так себя не ведёт! — срывается Вистар, хватая ей за руку, и присматривается: — Вблизи ещё страшнее, тебе очень больно? Я позову целителей!  — Ах, смотрите, — просит, вырывая руку, и приглаживает волосы назад окровавленными пальцами, чтобы призвать венец, пока он и впрямь не привёл целителей. Такой же обруч, как и браслет, но более крупный появляется у неё в красных прядях, выплавляется, словно выходит из тела, сплетается в венок, украшенный жемчугом и алмазами, и замирает.  — Это наше семейное сокровище, Венец Драко — Венец Короля драконов, — объясняет, пригибая голову, давая им разглядеть и потрогать. — Лунная платина, алмазы и жемчуг из реки Света. Сначала он тоже влез мне под кожу, оставив камни сверху — они быстро не растворяются. А теперь он — часть меня. Алиса дотронулась до него, представляя желаемую форму, и плети сплелись в диадему, а за ней — в заколку-лилию, какой она частенько скалывала волосы.  — Это артефакт выше мирового уровня. Кирис опустил взгляд на её запястье, где до сих пор торчали алмазы, хмыкнул:  — Подарок удался, да? А я же подобрал под твою серьгу… Алиса резко зашипела — браслет выбирался наружу, прокалывая кожу и окрашиваясь алым, сплёлся заново, затыкая кровоточащие раны, а по сути оставляя кончики проволоки внутри. Бусины жемчуга собирались медленнее, они вытекали пылью вместе с кровью. Алиса кусала рукав блузы, пытаясь не стонать от боли, кровь пропитывала её штаны и попадала на белую простыню, раскрашивая красными цветами. Когда всё закончилось — она мимо воли плакала и вырисовывала руну дрожащими пальцами левой руки. Исцеляющее залило светом, сняло боль и быстро остановило кровотечение, но не залечивало раны, пока из них торчали жгуты. И теперь парни видели, что браслет с венцом похожи, как две капли воды, кроме единственного различия чёрных нитей, но точно сделаны одним мастером. И привязаны, видимо, к одному роду.  — Больше там таких нет, — вздыхает Кирис, не зная, хороший подарок или провальный. Скорее хороший, но как дар — провальный. — Его пытались повторить, подделать, но… Отец запросил оригинал.  — Представляю, во сколько он ему обошёлся, — вздыхает Алиса, прибирается магией, пока правая рука исцеляется. — Это же лунная платина и чистый сплав Сердца Бездны! Кирис дёргается и оглядывается, но успевает заметить только выравнивающуюся поволоку в воздухе, а Вистар чувствует краткосрочный холодок по спине.  — И фантазийные алмазы, жемчуг из реки бесконечного Света, — заканчивает она и вздыхает, косится на венок, оплётший руку изнутри и снаружи.  — Не думай о деньгах, — просит Кирис, а Вистар интересуется:  — И… тебе не больно, когда они так?  — А… От венца уже нет, — отвечает, тыча в него указательным пальцем левой руки, чтобы пошевелить и доказать, что сидит крепко, но безболезненно и бескровно. — Есть полный комплект, наши родовые артефакты. Понятия не имею, почему они все не на месте, мои предки умудрились потерять даже целую башню. Башню! О, Мрак, как можно потерять башню?! Белую башню, Сады Драко, Сокровищницу Драко — просто всё где-то посеяли! Правильно дед говорит, абсурдные поколения! И ещё и целое королевство размером во весь континент утратили — забыли координаты, название, систему, только и известно, что где-то в пятом мире. И полностью золотую реальность — тогда они, по словам Хаоса, клепали философские камни ящиками и трансмутировали всё живое и неживое в золото — тоже, блин, святоши нашлись.  — А отец ещё ругался на маму, что она фамильное кольцо в саду обронила, — этак между делом замечает Кирис.  — Я даже и не знаю, как тебя благодарить, — признаётся, подбирая карты, складывает их в колоду. — Подарок матери выберет Дэл, а ты…  — Шар, — напоминает, и та замолкает. Да, артефакт, на самом деле, по цене тоже… не плёвый. И её тянет на нервный смех:  — Давай больше не дарить друг другу ничего дорого? Лучше купи мне торт.  — А мне хватит и обеда в ресторанчике, я не мелочный, — улыбается в ответ Кирис, а Вистар разводит руками:  — Я как раз хотел спросить, что подарить за клинок, кованный дроу, но теперь боюсь открывать рот!  — Торт, — повторяет Алиса. — Теперь я принимаю подарки только тортами.  — Может, тоже обед?  — Времени не хватит с каждым обедать, — мотает она головой. — Торт. Только, пожалуйста, без белой глазури, она невкусная.  — А, он снова шевелится, — замечает Вистар, опустив взгляд на потухшую кровавую руну. Браслет расползался по руке, переплетался завитушками и сетями, пока не занял половину предплечья от запястья и выше, впился со всех концов под кожу и успокоился.  — Да, его оригинальная форма другая, кажется. Я на картинках видела, — вспоминает, разглядывая этакий наруч.  — Больно?  — Не очень.  — Ну, целителей ты не вызовешь, — вздыхает Кирис, а Вистар недоумённо переспрашивает:  — Почему не вызовет? С таким как раз и надо здесь лежать.  — Её сюда разве что без сознания затащить получается, — откровенничает, будто делится наболевшим. — А так, переломы и вывихи ей вправляют на месте, а дальше сама лечится… Сумасшедшая, правда?  — Обижусь же, — грозится та, смывая чистящими заклинаниями снова выступившую кровь.  — Обижайся, все так думают. Вроде, глупо выглядеть настолько сильной и независимой, когда все и так знают, что ты сильная и независимая. Алиса дуется и лелеет руку, Вистар подымает взгляд на её макушку и наблюдает, как венец втягивается под кожу. Передёргивается:  — Страшно выглядит, когда знаешь, что он не просто исчезает, а проникает внутрь. Что они делают? Какие функции?  — Весь комплект — полная защита, а сам венец — от… проклятий, если простым языком. А если сложным, то от любых тёмных недоброжелательных веяний, так ещё и весомый усилитель светлой магии. Она относилась к нему, как к заколке, невидимой добавке в крови, бесполезной в силу нелюбви к свету — тошнотно-сладкому, колдовать невозможно без угрозы вывернуть желудок. Потому и игнорировала, что толку-то? Ну да, ведьмы не проклянут, сглаз как с гуся вода, злые слова туда же — не такая большая помощь.  — А браслет не знаю. Потом почитаю, пока пусть приживается.  — А от приворотов помогает?  — Только если у них тёмный элемент.  — Бесполезная штука.  — Вот-вот, но, вроде как, нашим считался полезным. У меня последние предшественники — всё светлые и правители. Ну, им пригождался. Помню, кольцо у нас даёт защиту от ментальной, а второе усиление ментальной, фибула — тоже светлый артефакт, другие уже забыла, но когда собран весь комплект — любая магия скатывается, не действует, вплоть до благословений и исцелений.  — Да они… у них ограничений и требований больше, чем полезных эффектов, — выразился Вистар, услышав последнее. — Как это исцеление не действует?  — А так. Чешуя сама по себе слабо поддаётся, а с ними абсолютнейшая защита от вообще всей магии, не важно, какой. Кирис тоже подумал, что штука неудобная — мало того, собрать весь комплект, так ещё и ограничения и штрафы. Ну, какой с него прок?  — Да, башня попривлекательнее, — вздыхает Алиса. — Там Золотой коридор — бесчисленное множество зеркальных порталов в разные точки, позволяет перемещаться, куда захочется. Башня… Самая крутая штука, если не считать сокровищницу, потому что это наш дом. В слове «дом» отражаются сложные эмоции, но они не знают, как их трактовать, да и не тому удивляются.  — Как можно потерять башню? — недоумевает Кирис, и Вистар с ним всем сердцем согласен:  — Это же не браслет! Да и этот выдрать получится разве что с рукой, и то не факт — растворится в крови.  — А она астральная. Ну… её нет в прямом смысле этого слова. Она переносится, куда захочет хозяин, как огромный портал.  — И вы её потеряли.  — Всё просрали, простите мне мою вольность, — изрекает Вистар, накрывая лицо ладонью. — Всё просрали.  — Ага. Мне весь мир по камушку придётся разобрать, чтобы найти своё. А вернее все миры, потому что Хаос точно не ткнёт пальцем в правильном направлении — для него это подобно игре, а чем та сложнее, тем веселее. Главное, чтобы последний представитель рода выжил.  — Я устала, — вздыхает Алиса, разглядывая своё приобретение. — Из меня выпили немало крови. Во мне скопился стресс. Пойду рисовать.  — Ты рисуешь?! Кирис смеётся — сам узнал недавно, когда встретил в городе на выходе из неожиданной лавочки. Сначала подумал, ей надо написать письмо или письма, там ведь и чернила с бумагой продают, потом вспомнил, что и тетради тоже — значит, пришла за ними, но… Но, наверное, кому ни скажи, что Алиса, «Дракон первокурсников боевиков», рисует, так ещё и маслом чуть ли не профессиональные картины — не поверят, а увидев — челюсти потеряют. Вот уж забавно, если её таланты не ограничиваются магией и картинами, а продолжаются, скажем, пением или танцами, стихосложением — такое и представить страшно…  — Так, размазываю краски, чтобы выплеснуть эмоции, — отмахивается, как делала и с Кирисом. — У Аманды потом голова от моих шедевров болит. Вистар улыбается — ляпать красками на холст дело плёвое. Неужели помогает успокоиться? Он недолго размышляет над методом, но приходит к выводу, что уж лучше идти на тренировку и сбивать костяшки о столб. Но, конечно, не ей, она же девочка. Ей рисование как раз! Ну, вот кто бы мог подумать, что внутри неё есть что-то такое хрупкое?  — Ой, нет, я знаю этот взгляд, — отодвигается от него Алиса, задом утягивая за собой простыню и руша колоду карт. — Ты думаешь, что я ребёнок или девочка, окружаешь меня романтическим флёром розовых цветочков… Вистар, я страшный дракон, я некромант, не смотри на меня с такой блаженной улыбкой! Торт без белой глазури и розовых цветочков, слышал?! Кирис смеётся — неплохое разряжение обстановки, лучше, чем смотреть на несмываемые следы крови на простыни и ползущие к локтю жгуты. Лучше, чем обсуждать потери и все эти далёкие планы на большое путешествие по миру и Аду — жила же она там с дедом. Но было бы лучше, чтобы Вистар не напридумывал себе всякого, ещё и по поводу их предыдущего разговора, затронувшего брак. Он же, как дворянин и сын главнокомандующего, должен хоть немного понимать, что такое «подарок для укрепления дружеских связей»? Ведь да? Или он как Ракуш, только поблагороднее и чутка умнее? А умнее ли?