Неоднозначно плохие

      — Бу! Алиса приоткрыла один глаз, опознав голос Сирона, а тот толкнул брата локтём и хихикнул:  — Говорил же, не полная медитация. Не желая продолжать тему, Нирон пожал плечами и присел, тем самым поравнявшись с Алисой.  — По делу? — удостоверилась та, меняя позу на более вольную и окончательно выходя из транса, прерванного их вмешательством.  — Да как бы и да, и нет, — невнятно ответил Нирон, бросая взгляд на брата, и тому пришлось брать огонь на себя:  — Сколько стрел ты выжимаешь за раз? Открывая рот, она уже догадывалась, что примерно последует, но всё равно не лгала и не увиливала:  — Пару десятков, наверное. А что?  — Покажешь, как ты это делаешь?  — Просто мы сошлись на пяти и не понимаем, почему больше не получается, если резерва хватает, — объяснил Нирон. — Помнишь, ты показывала конструкцию сферы? Мы поговорили с парнями, они по-разному их разделяют, кто-то копируется рядом ещё один каркас, как в зеркале, кто-то сразу собирает несколько и наполняет энергией. А Дрон, к примеру, за раз выпускает сорок семь, но так бестолково объясняет. Алиса неосознанно дёргается, зная, какой из него учитель — хуже не бывает, но не жалуется:  — А вы у куратора не спрашивали?  — Говорит, потейте и включайте мозги, — надулся Сирон, опустив голову. — Ну, тебе же не сложно, ты с магией в ладах. Поможешь? Она недолго думала, хоть уже сейчас была уверена, что работка затянется. Но кивнула, потому что не привыкла отказывать кому-то в помощи, связанной с магией. Ты поможешь — тебе помогут. Возможно. Когда-нибудь. Если верить директору Нику.  — Идёмте, что ль, — поторопила, поднявшись со своего места, и потянулась. В лесочке недалеко от академии звучала тишина, редко нарушаемая адептами. Те приходили подурачиться, тренироваться, что-то тестировать или собирать, но и в таком случае шум не охватывал большую область. Алиса наслаждалась тишиной, медитируя и развивая свой источник, о каком Дик когда-то отзывался как о чёрной дыре с крохотным ключом. Она занималась в той части леса, куда редко ходили, и старалась не слушать далёкие разговоры и шаги. Не то чтобы её совсем не интересовало, как близнецы пришли сюда, почему именно сюда, но в этот раз ей не хотелось задавать вопросы. У неё немного болела голова из-за мыслей, вертящихся вокруг личной силы. Резерв, сравниваемый с озером, а позже с морем, почти не увеличивался. Нет, если и было нечто, к чему она стремилась, то это необъятность размером большая за миры, Бездну и всё сущее. Да, её жадность не знала границ, но… Однажды Хаос спросил: «Выбирая между слабым телом, не способным выносить большую магическую нагрузку, но огромными возможностями управления энергией, и слабым магическим талантом, но сильным телом, чему ты отдашь предпочтение?» Она никогда не сомневалась, потому что с самого детства обладала крайне слабым телом, тем не менее, то никогда не подводило, а если существовали границы, те в итоге сминались. С детства слабое тело сейчас становилось очень сильным и прочным, но её талант управления энергией и внутренние ресурсы почти не изменились, нет, они вообще не выросли с тех пор, как покинула Дика.  — Насколько же я слаба? Этот вопрос беспокоил всё больше, чем быстрее текло время, увеличивалась пропасть.  — Что? Сирон остановился, заставив её так же встать у самого полигона, миновав ворота академии, а Нирон недоверчиво уточнил, едва расслышав тихое бормотание под нос:  — Ты же шутишь?  — А… — Поняв, что произошло, она прошла мимо, решив проигнорировать их реакцию на свои неосознанно озвученные мысли. На полигоне перекидывались водной сферой вместо мячика второкурсники — всего три человека, они никак не мешали тому, что собралась делать Алиса.  — Так, показывайте, — требует без запала, становясь напротив близнецов, и те переглядываются. В тонком мире, вернее с углублённым зрением всё выглядит красочно и понятно, даже если убрать визуализацию эффекта — каркас из знаков, чёрточек и округлостей выстраивается вслед за прочитанными словами заклинаний. Ни Нирон, ни Сирон не умеют менять стандартную формулу, добавлять в неё числа, а одновременно собирать две конструкции им сложно, отражение — единственное, что помогает в такой ситуации. Им удаётся собрать по две пары по принципу зеркала и ещё по одной, напитать их все нужным количеством энергии, но как только берутся за шестые — предыдущие начинают разрушаться и приходится или стрелять, или развеивать. Ещё и всё проходит жутко медленно. Для Алисы это выглядит проще, на лицо — недостаток концентрации и тренировки, но, наверное, все сложности из-за неправильной сборки и самой технологии.  — Огненная стрела, — произносит, выставляя расслабленную руку вперёд. Магия вообще штука интересная и вовсе не загадочная — разбирается на составляющие. Есть слова и знаки — приказ, молитвы — просьбы, и энергия — материя, способная переходить в любые другие виды материи. То есть, как ни глянь, что-то из ничего создать невозможно, энергия — расходный материал. А дальше уже всё зависит от качества твоей энергии, прав на требование и прочего. Алиса приказывает — энергия формируется, заполняя данный ею образ каркаса. И по сигналу спускается, работая уже от втиснутых в формулу и каркас данных — скорость, дальность, убойность и прочее. А фильтрация и выбор типа энергии производится самим магом.  — Перед вами готовый чертёж, так? — уточняет она, и парни кивают, смотря на мир теми глазами, что дала им наследственность «дара». — А теперь просто берёте его и копируете. Переносите. Чтобы объяснить лучше, словно голой рукой проводит дугу, хватает пальцами пустой каркас и растягивает, оставляет его клонов по всей траектории движения.  — Чем их больше — тем сложнее концентрироваться, но если вы визуально представляете их все перед собой — дальше только напитываете и выталкиваете.  — Что? — переспрашивает Сирон, недоумённо рассматривая десятку стрел, ещё не ставших таковыми — длинные иглы из знаков и чёрточек.  — Ваши мозги, — повторяет, формируя между собой и стрелами плотный слой энергии. — Вы просто представляете много стрел, не выходит удержать в сознании больше пяти — делаете пять, число приходит с практикой. Многозадачность, нам на лекциях говорили. А потом все разом напитываете и толкаете так, чтобы стрелы вышли, а каркасы остались. Они молчат и смотрят, как поле соприкасается со строчкой, наполняет её, а после огненные иглы толкаются вперёд, а за ними ещё ряд. Третий десяток проходит между этими, складываясь в шахматном порядке. Зависают и ждут, а каркасы всё ещё сохраняются.  — Мать, ты рекорд четырёх курсов побила, — дёргает её Сирон, а Нирон уточняет:  — Что это за красное поле?  — Энергия же.  — А… Бог ты мой, она настолько плотная?  — Тренируйтесь, давайте! — рычит Алиса, поворачивает стрелы в другую от них сторону и выстреливает. Играющиеся сферой, а к тому моменту обратившие на них внимание второкурсники успевают отпрыгнуть подальше. Они пялятся на прожжённые в земле точки, оплавленные во что-то непонятное, но твёрдое, подходят и берутся считать — слишком много, кажется им.  — Пять за раз, — бормочет Сирон, напрягая глаза и мышцы в попытке как она взять и перенести каркас, оставив его копию. Нирон пялится на одиночную стрелу, будто та ему что-то должна, мышца над губой мелко подрагивает, по виску скатывается капля пота. Они стараются. Алиса смотрит, стоя сбоку, сдвигается, невзначай касается пальцами шеи Нирона, он ближе, и негромко просит:  — Дёрни энергию. Тот вздрагивает, Сирон невнятно пошло шутит, а когда она другой рукой хватает уже его шею, совсем не так легонько, как первого, сглатывает:  — Сорян, неподумавши ляпнул…  — Воздух и земля, — бросает, убирая руки. — Почему вы создаёте не свои стрелы? Концентрация Сирона падает, он оглядывается и недоумевает:  — О чём это ты?  — Тебе ближе стихия воздуха, а ты тянешь энергию огня. Никогда не замечал дискомфорта?  — Разве огненная не круче? Ты тоже, твой элемент огонь?  — Да. А вы меньше напрягайтесь, начиная от сложного многого не добьётесь. Дискомфорт тоже мешает концентрации. Парни вздыхают, Нирон хмыкает — земляные и песочные стрелы вообще-то не выглядят круто.  — Господин Широ тоже говорил каждому тренироваться со своим элементом, — напоминает Алиса.  — Но ты обычно колдуешь ледяные стрелы, — укорил её Сирон, оглядываясь на все предыдущие занятия.  — Потому что люблю лёд. Он красивый. Братья смеются, но кратко и необидно, возвращаются к своим попыткам, пока Алиса внимательно смотрит. В своё время, увидев град стрел, она училась делать иначе — собирала кучу энергии и в ней формировала снаряды. Те обычно взрывались где-то на полпути к цели, потому что в сборке отсутствовали необходимые элементы. Огненные шары в таком плане проще. Поэтому, увидев её ошибки, учитель настучал по голове и повёл к озеру — пошёл от сложного. Разделить один гейзер на два — проще, чем воссоздать второй в точности, и ей пришлось потратить пару дней, чтобы повторить сложный и большой каркас несколько раз. В любом случае, Дик не забирал обратно в башню, пока не увидел результат. Со сложными гейзерами собирать снаряды с энергии не получалось, пришлось думать головой, как проще и быстрее клонировать одно заклинание на несколько таких же без потерь времени, энергии и концентрации. Ну, Дик всегда говорил, что главное для мага — воображение, а вернее голова, способная визуализировать любой образ с точными фрагментами. Если Дик мог, оставаясь человеком, творить невероятные по силе заклинания, то почему эти нет?  — Молодцы, фиксируйте, — руководит, когда каждый умудряется перенести третий клон — всего шесть на двоих.  — А как?  — Как каркас. Сделайте меньше, если вытолкнете пару раз — считайте, справились. Сирон кивает, а Нирон угукает, укрепляя клонов. Им кажется, что это сложнее, чем друг за другом клепать новые, но это от непривычки. Шаблонность примера перед глазами немало упрощает, сама сложность — по шаблону отлить другие. И как поймёшь принцип — дальше проще.  — Говоришь, многозадачность, — подаёт голос Сирон, закрепив три каркаса перед собой. — Не хватает внимательности и сосредоточенности, чтобы держать больше. Как ты держишь десять?  — Практика, много практики. Не парься, научишься и отточишь, — утешает его, следя за тем, как от мага до каркасов тянутся три тонкие нитки энергической связи. Дик учил держать по десятку активных заклинаний и при этом ещё и лепить не кривую иллюзию танцующих медведей, а кроме того, измывался, вынуждая собирать по три разных каркаса одновременно — от такого мозги плавятся, голова раскалывается, а глаза съезжаются в кучу. Но этого мало. Чёрт возьми, насколько же мало…  — Нирон, достаточно, — осаждает, когда тот пытается ещё прочнее закрепить каркасы. — Переходи.  — Почему у тебя энергия свободным полем, а у нас каналами? — спрашивает он, поглядев на своё и братово заклинание.  — Потому что у меня и энергии, и стрел больше. Выталкивайте. Будто вытряхиваете из формы кекс. Так-то они понимали, что требуется, но механизм действа оставался туманным.  — Не вытряхивается мой кекс, — жалуется Сирон после пары попыток, а Нирон неожиданно справляется и удивлённо вопит:  — Получилось!  — Как ты это сделал?! И пока брат объясняет брату, какими мышцами вытолкнул стрелы, Алиса оглядывается на шум — кто-то приближается. Группа парней из четвёртого курса. Она теряет интерес и обращает всё внимание на медленное продвижение в практике близнецов, где Сирон медленно толкает свои стрелы вперёд, будто крем выдавливает из тюбика.  — Что-то я проголодалась, — приходит к выводу, отодвигаясь с линии атаки. — Связь со стрелами же сохранена? Чувствуете их? — И когда слышит подтверждение, командует дальше: — Вторую порцию, наполняйте и толкайте. С этим получается лучше, и вот шесть стрел держатся в воздухе — уже результат больше пяти.  — Ну как с концентрацией и удержанием?  — Вроде… норма.  — Норма.  — Тогда толкайте по одной, будете знать максимум, — советует и дальше уже просто стоит, сложив руки на груди, слушает негромкие голоса отдалившихся старших. Парни прикусывают языки, штампуя стрелы с небольшими задержками, но каждая новая появляется быстрее предыдущей — рука набивается, пока численность не доходит до тридцати — у каждого по пятнадцать.  — Значит, всё, — кивает Алиса и разводит руками: — Дальше с тренировками. В три раза увеличили, молодцы. Кажется, это легче. Не отрывающиеся каналы держат каждую готовую стрелу, будто ожидающую отмашки, пока ты строгаешь новую, в идеале — быстро и качественно. Ну, вот только целиться ими сложнее, чем одной.  — Устал, — выдыхает Сирон, когда спускает свои пятнадцать в мишень, а попадает всего тремя. Нирон, поборовшийся с шестнадцатой, сдаётся, стреляет и садится на лавочку, упирается спиной в заднюю и зевает.  — Хорошо поработали, — улыбается Алиса. — Теперь и другим подскажете. Вредный Нирон кривится:  — Сами справятся. А его брат тянет улыбку:  — Подскажем, конечно, если спросят. Связываться с куратором себе дороже — нагрузит дополнительной работой, должной якобы помочь, или накричит, чтобы сами соображали. Так что трудности решаются взаимопомощью всей группы или отдельных её членов.  — Алиса, а ты знаешь большую магию? — спрашивает Сирон, присаживаясь рядом с братом, и пока та думает и медленно кивает, из-за башни в отдалении показывается куратор.  — Твою, — выдавливает Нирон, заглядывая ей за спину, и Алиса оборачивается:  — А, вот уж… Куратор идёт неспешно, а она отворачивается и надеется, что пройдёт мимо, и пока изображает занятость:  — Большое на пару километров или десять метров?  — Полигон, — объясняет своё понятие размера, мимикой отображая прогресс приближения куратора. И чем больше киснет Сирон, тем больше Алиса уверяется — по их душу. Осталось понять, чью из троих.  — А, господин Широ, добрый вечер, — подпрыгивает Нирон, а за ним и брат:  — Вечер!  — Добрый, — оборачивается Алиса, а тот нагло проходит мимо и садится к парням, игнорирует приветствие:  — Чем заняты?  — Стрелы…  — …тренируем, — отзываются братья, а тот вздыхает и требует, словно спросил для приличия и теперь переходит сразу к делу:  — Драконша, подними мне настроение, сколдуй что-то красивое. А то Ник не хочет рыбок. Та грустнеет на глазах…  — Не делай такое лицо, и так тошно. Лучше поколдуй. Она задумчиво хмыкает, прикусывает губу, перебирает возможные варианты, отбрасывая некрасивые или слишком опасные, и времени проходит достаточно, потому что Широ уточняет:  — Я этих защищу, ты только сделай что-то красивое.  — А вам что больше нравится, огонь или лёд?  — Давай лёд, надоела слякоть.  — Сядьте повыше, он холодный. Заклинание не требуется — энергия замораживает почву под ногами, подготавливая сцену. Лёд наслаивается, промораживает воздух, застывает плотной коркой, пряча под собой светлую почву. Алисе легко удаётся управление, куда легче, чем в море, потому что здесь нет глубины. Вода подтягивается ближе к поверхности, собирается в воздухе и оседает, припорашивает, твердеет, сливаясь плотным покровом — катком. Становится холоднее, особенно, когда лёд подбирается к трибунам — Сирон передёргивается, Нирон выдыхает пар, а Широ думает, что огонь, наверное, опаснее — взрыв на вступительных до сих пор вызывал у него куда большее беспокойство, чем хотелось показывать. И когда каток охватывает основное пространство вокруг мага радиусом на несколько десятков метров, он открывает рот. Алиса приказывает — негромко читает заклинание, врезавшееся в память так, что никаким Хаосом не вытравишь, одно из первых изученных, прекрасное и опасное — Ледяная роза. Она тянется из-под ледяной корки, небольшой куст с формирующимися бутонами — заготовка под всё замораживающую бомбу, но Алиса корректирует формулу, убирая главную функцию, и смещает направление в терновник — Шипы ледяной розы. Одно заклинание без другого невозможно, учитель называл это то ли совмещением, то ли комбинированием. Ей, как магу, не хватает контроля и практики, чтобы созидать изо льда без предварительной установки каркаса, а потому на просьбу «красиво» приходится использовать настоящие боевые заклинания — вообще-то крайне смертоносные. Терновник разрастается, высасывая резерв, прогоняет по телу холодную энергию, бодрит. Благодушие заполняет, распирает изнутри, а огонь не позволяет перейти прохладе в опасную форму. Лёд не просто противоположность огню, они во многом похожи и в тоже время уравновешивают друг друга. Огонь подбивает на действия, в переизбытке — злит, лёд освежает и прогоняет хандру, а с другой стороны — от холода тянет на сон. Терновник прекращает разрастаться, превратившись в хрустальную изгородь вдоль лавочек трибун, в сверкающих лозах расцветают розы. Ледяная крепость воздвигается за зарослями, охватывает, наверное, больше десяти метров в радиусе — защитное заклинание, не несущее, в принципе, никаких других функций, кроме как спрятать за своими сводами нуждающегося мага. Алиса выливает энергию щедро, да иначе и не получается — ледяная магия требует слишком много, переходя в физическое воплощение. Она не чувствует холода сильнее того, что сидит внутри и обезвреживается пламенем, но тело начинает потряхивать. Да, пламя оберегает, но не полностью, а подпусти ближе и вновь начнёт жечь клетки. От их противоборства внутри всё напрягается. И ледяная крепость возводится, последним запирается крыша. Облачное небо не пускает солнце, иначе лучи бы красиво блестели на гранях. Алиса выдыхает пар, прогоняет огненную энергию по телу, чтобы сбить понижение температуры, метка на спине горит и жжёт — частицы черпаются прямо через неё, разогревая до раскалённого металла. Она бросает взгляд на куратора, между ними стена из терновника и ряды пустых лавочек, но он всё ещё не весёлый, а слишком взволнованно-серьёзный, хмурый. А потому следом появляется Игрушечный мяч — шипастый шар чуть выше её пояса, катающийся по катку во все стороны, в какие захочется ему или магу. Но это не впечатляет, да Алиса и не надеется, просто проверяет, помнит ли ещё формулу. Зазря растрачивает резерв на десятки таких, и мячи собираются кристальным литым льдом, энергия вместимостью в море выливается, сжимается и твердеет. Ледяную магию ей пришлось учить рано, как и огненную, с них всё начиналось и ими заканчивалось, часто и ограничивалось. Стихийные всплески обычно шли этими двумя путями, будто в неё изначально заложены две крайности — ледяное совершенство застывшей формы и пепел, оставшийся от обгоревшей мебели комнат. Дик Крейвен кричал и ругался, когда очередной срыв или стихийный выброс портил башню и обстановку, но, в конце концов, ничего не мог сделать, а потом и смирился. Сначала убрал сильные раздражители и перестал водить баб, потом подобрал подходящее зелье и повесил ошейник, впитывающий часть выброшенной энергии, вытягивающий излишек, проходящий мимо резерва или выливающийся с него, а заодно навесил и ограничитель, уменьшающий любой выход энергии. Вернее, как дефект или обобщение всех эффектов, он не давал колдовать в полную силу. Для ребёнка, не способного зажечь свечу без сожжения тумбочки и комнаты, необходимая вещь для дозирования силы. Ошейник ей нравился, ну и серьга тоже, пока не сломалась из-за куба.  — Ах, вам не угодишь, — жалуется на хмурого куратора, видя рядом с ним призрак Дика, прежде чем зачитать новое заклинание. Широ подымается и негромко кричит:  — Этого хватит, и так холодно! Но она уже не останавливается, тем более фундамент под Хрустальный мир готов. Учитель тоже называл его исключительно защитным, если не вписывать в формулу ледяных кукол, обморожение, оковы и ловушки. Ей сказали, курсы по фортификационному учению и сложности вроде метафизики появляются на втором и третьем году обучения, а Дик показал, как должна выглядеть настоящая Крепость, всего один раз. Лёд почему-то больше всех подходит для крепости. Наверное, потому что с ним не надо менять окружающую природу. При правильном использовании талантов, ледяной маг стоит целой армии — он себе и замок со стеной, и ловушки поопаснее горячего масла, и толпа воинов. Или качающихся мячиков… Долгое и хлопотное оно, заклинание Хрустального мира, и до этого получилось единожды. Очень давно, по ощущениям. И вот сейчас — сердце трепещет от воодушевления! И вот будет счастье, если тело отделается лёгкой стадией обморожения от фильтрации через себя такого большого количества ледяной энергии. А вокруг уже давно собирались адепты, и не только боевого факультета — куратор сигналил им, чтобы держались подальше, а Алиса не отвлекалась, дрожащими руками формируя все нужные символы и проговаривая занемевшими губами слова — всё же избыток это плохо. Метка жгла сильнее — горячая на холодном теле, не поддавалась и атаковала, убивая клетки в сражении частиц энергии. Переохлаждение переходило опасную черту, но заклинание закончилось раньше, чем ей стало совсем плохо, и пусть излишне резвый горячий поток вызвал ещё более сильное недомогание, чем холод — Алиса выдохнула облегчённо, падая на колени в воздвигнутом зеркальном лабиринте протяжностью во весь полигон. Тело зудело и горело от жара, вызванного обморожением, голова кружилась… Звуки не воспринимались. Собственное лицо отражалось во льду под ногами, а стоило поднять голову, как со всех сторон — искажённое в кривых зеркалах. Собственные зрачки пульсировали, сужались и расширялись, а энергия устроила внутри целую борьбу за место и власть. Чтобы получить метку огня ей пришлось самовоспламениться, чувствовать, как кожа трескается, обугливается, жжёт, а каждая клеточка внутри умирает, кровь густеет, органы отказывают, мысли не идут, голова кружится. Казалось, нет ничего хуже. Но вот лёд замораживает всё тело, сковывает и не даёт двигаться, и появляется страх перед будущим — переживать эту метку будет, возможно, неприятнее, чем предыдущие. Кроме того… «Что ты выберешь, тело или магию?» Ответ всегда казался элементарно простым. Но почему-то слабое тело остаётся слабым, с трудом переживает сильную магическую нагрузку, а сама восприимчивость к магии не увеличивается. Алиса тянет губы в пустой улыбке, не чувствуя ничего, кроме своей слабости. Она гналась за двумя зайцами — пыталась стать сильнее, одновременно с тем участь пользоваться силой. Хаос просил потратить время в академии на ознакомление с разными школами и увеличить запас умений и знаний, а не становиться сильнее, но она невыносимо давит на себя, пытаясь вытолкать ещё больше энергии, поставить тело в то состояние, в каком снова накатит боль, насилует себя, требуя и требуя большего. Ради силы. Ради себя. Ради осознания себя. Ей просто необходимо набраться сил и знаний, умений пользоваться тем, что есть и будет, но это не исключает равномерность развития. Тело, магические умения, познания себя и своих возможностей, в конце концов, умение правильно использовать имеющиеся ресурсы. Но она давит на себя, требуя переступать границу за границей, пока голова не начинает раскалываться от боли, в глазах не рябит от перегрузки, а пальцы не дрожат, отказываясь складываться в правильные символы и призывать заклинания. До перегрузки. А от неё до следующей. И вот вопрос, что не выдержит и треснет первым? Сознание, личность, тело, душа, возможно, энергетические структуры?  — Это невероятно! — сквозь длинные рассуждения долетает до неё голос куратора, и тянет на смех. Ничего так разминка для поднятия настроения этому завязывающему с бутылкой зависимому. Ну, не так уж и плохо, оказывается, выкладываться ради этих слов:  — Ты — молодчина! Лучшая! С улыбкой на губах Алиса заваливается на спину и лежит, глядя в тусклое небо — когда уже выглянет солнце? Полезно знать свой максимум, хорошо будет научиться уравнивать лёд племенем в процессе чтения заклинания, по крайней мере, до инициации. Это больно, когда две энергии вступают в конфликт внутри, когда бегут по одним каналам и путаются, портится магия, но если вести каналы рядом… Слишком сложно, хоть и возможно. Одна ошибка и смесь энергий приведёт к нежелательным результатам, один недочёт и вместо отогревания замороженного получишь подавление одного другим. А если оставить как есть — перегрузка льда вызовет, возможно, принудительную инициацию. А тело выдержит? Нет, выдержит ли сейчас? Алисе хочется спать, вопли адептов звучат далеко, намного дальше голоса куратора, и она хмурится.  — Пришла в себя? Он стоит у зеркала, вопреки всем стараниям не путается и не блуждает — прилетел сверху? Становится заметен, стоит повернуть голову и проморгаться после неба — перед глазами белые блики.  — Заслуживает дополнительных баллов, — улыбается куратор, отлипает от стены, подходит ближе и подаёт руку, помогает подняться. — Но выглядишь уставшей. Неужели дракон перегрузился? Перегрузился? Алиса анализирует себя, запоздало отпуская его большую ладонь, мотает головой:  — Нет, переморозило.  — Скажи это своей крови, текущей из носа. Я не Кирис, платки не ношу. Алиса мимо воли улыбается, некрепко стоит на ногах, оттирает кровь и некоторое время смотрит на неё, чувствует новые потёки, ускорившиеся из-за стоящего положения. Капли падают на лёд и замерзают.  — Переморозило, а потом перегрело, — поправляется, вытирая кровь рукавом рубашки, прикладывает его. Та так и не прекращается, ей приходится тянуть рукав дальше, пачкать его больше — слова чистящего почему-то не вспоминаются.  — Идём-ка в лазарет, — решает Широ, видя такое дело.  — А, нет, я в порядке, — отказывается, используя уже рукав другой руки.  — Голову назад, — командует куратор, подымая её за подбородок, берёт за локоть и медленно ведёт прочь, хоть и не уверен, что в правильном направлении. — Готов поспорить, завтра будешь живчиком. А ещё, что сам такого не вытворю.  — Лёд особенный, — бормочет в нос, видя только высокие верхи стен и небо. — Он даётся не каждому.  — Да, а ещё требует большого резерва. Теперь я сомневаюсь, что ты огненный дракон. Ей хочется сказать, что определять всё по одному элементу неверно, но в любых мирах человек подвластен одной-единственной стихие. Двустихийники встречаются часто, но обычно они не достигают тех же уровней, если говорить о чём-то большем простых разноэлементных заклинаний. Профессиональные стихийные заклинания показывают свою истинную мощь руками элементалистов, сосредоточенных на одной родственной. И конечно это всё не имеет значения, когда речь заходит о Драко. Этакое исключение из всех правил.  — Меня беспокоит твоя чёрная чешуя и магия.  — Это просто пигмент, не надо придавать ему значение, — просит, останавливаясь вслед за ним. — Что-то не так?  — А я заблудился.  — А… налево.  — Я бы пошутил, но неженат.  — А пора бы.  — …у меня есть Ник.  — Но он не жена.  — Он друг, а это лучше. И целая группа первокурсников. Ты веришь, что люди вроде меня спокойно женятся и плодятся?  — …мой учитель женился. На полусидхе. После сотен лет в изоляции в чёрной башне, перемежающейся походами на церкви, инквизиции, ковены, и походами этих же к нему для изгнания зла.  — Да он прямо чудище.  — Такой и есть. Был… Теперь вокруг башни цветник.  — Не завидую.  — Правда?  — Ну, если только немного. Рыбок Ник не хочет.  — А давайте вместе уговорим? Широ глянул на неё, запрокинувшую голову и идущую на ощупь, доверяющую ему вести, подумал и хмыкнул:  — Ну, попробуй. Я только за.