Неоднозначно плохие

      — Пла-атье, — тянет Аманда, суматошно собираясь на шабаш. — Где моё платье?!  — Не холодно для платьев? — с сомнением уточняет Алиса, лениво наблюдая за её передвижениями.  — Чулки под платье, сверху шаль… Ты издеваешься?! — орёт та, бросая в неё кофточкой. — Ты зимой в одной рубашке по снегу качалась!  — Я не качалась по снегу…  — Не ври мне, я видела.  — Платье, так платье, — соглашается, мучительно соображая, кто ещё мог случайно застать за таким детским занятием.  — Вот оно! — снова кричит ведьма, заставляя Алису сунуть голову под подушку. — Вот оно! Глянь, я с трудом накопила на него, но оно прекрасно! Эй, ну посмотри! Та приподымает край подушки, пялится в прорезь на видный клочок ткани:  — Да, очень красиво. Аманда визжит, скачет и радуется, щебечет о долгожданной встрече с Филипом, а Алиса почти засыпает, отрешившись от всего, но приходит в себя, стоит той снова пожаловаться:  — Я чуть не влезла в краску! Одну волнует чуть не пострадавшее платье, другую — угроза новой картине, но поставить её некуда — для левитации надо оставаться здесь, а не лететь на шабаш. Вот и стоит мольберт посреди комнаты. С холста смотрит Тангор, Делиона она нарисовала некоторое время назад, и видевшие первого не понимают, зачем рисовать своего врага, а ей нравится смотреть на лицо, запечатлённое в памяти — объятое пламенем, насмешливое, наглое и высокомерное. Тангор прекрасен в своём безумстве. Агар не рождает тех же чувств, в его глазах нет той жажды, кровожадности, опасности и агрессии, его не вызовешь на смертельный бой. Он тоже носит маску хорошего, когда Тангор — открытый злодей.  — Зачем тебе рисовать такого страшного типа? — в который раз спрашивает Аманда, натягивая на ноги чулки.  — Он красив, разве нет?  — Да! Такого ночью увидишь — описаешься!  — Очень красив!  — Да-да, красавец, но страшный! Взгляд сумасшедшего! Или ты так передала, или он и правда ненормальный…  — Ах, как жаль, что мы его убили… Я бы хотела сделать это ещё раз, сама, без брата… Как бы я хотела повторить всё снова, — вздыхает Алиса, подымаясь с постели, пока Аманда не начала подгонять, и бросает подушку на место.  — Вокруг тебя вертится столько симпатичных, родовитых парней, а ты тащишься по мёртвому психу! Ах, потому что он мёртвый, да? Как ты ещё не сделала из него зомби?  — Если развеять мой ледяной гроб — он разлетится пеплом. Так все вампиры умирают. Платье, говоришь… Аманда качает головой, бросает последний взгляд на таращащего красные глаза вампира, оскалившегося в безумной улыбке, передёргивает плечиками и просит:  — Только давай на шабаше без мертвецов. И странностей. Уж слишком странных странностей.  — Ага, но мы уходим до полуночи, мне надо убрать иллюзию с глаз, — напоминает, вытаскивая коробки из браслета, и отбирает себе комплект.  — Где только твой дед берёт такую одежду? — задаётся вопросом Аманда. — Ах, ты надеваешь платье?! Ты что, с ума сошла?!  — А в чём проблема? — недоумевает, выбирая между парой разных туфель, но останавливается на более высоком каблуке — Агар говорил, высота каблука показатель настоящей леди. Не то чтобы ей хочется выглядеть леди, но почему бы медленно не привыкать? Чтобы больше не слышать шепотки гостей клана и грубые замечания других князей, что младшая княжна клана похожа на мальчишку. И эти снисходительные: «Тьма, она же ещё ребёнок, вы слишком требовательны». Глядя, как та натягивает чулки, на туфельки у кровати, а под конец и на само платье, сложенное в шелестящую упаковку, Аманда сглатывает и бормочет:  — Ну, ты же постоянно ходишь в брюках … Даже на Самайн! Но вспоминает, что в последнее время та и юбками не брезгует, прикусывает язык и возвращается к сборам. И к артефактору своему в юбке ходит… Алиса не отвечает, молча одевается, застёгивает «молнию» сбоку, привычную с многочисленных штанов, но совсем странную для этого мира. Обувает туфли и распускает волосы, дорастающие до плеч — брат подобрал поразительно действенную шампунь.  — Ветер растреплет, — напоминает ведьма, собирая свои в высокий хвост, скручивает, скалывает кучей булавок. Та угукает и словно специально оставляет их распущенными, зачесав набок, как привыкла делать с более короткими. Бывшая чёлка привычно падает, немного закрывая левый глаз, и она крепит её видоизменённым в заколку венцом. Легонько касается алмаза в ухе, проверяя ёмкость, и садится на кровать, ожидая окончания сборов Аманды.  — Ты точно справишься без метлы? Конь не поспеет, — удостоверяется та, на что не получает ответа, потому что слышала его уже больше пяти раз. — Ладно-ладно, идём. Оно хоть плотное? Ведьма ещё недолго мнётся, трогает платье Алисы, пытается поправить ей декольте, а та отмахивается, подгоняет. Они покидают общежитие, избежав столкновения с парой девушек и кучкой неизвестных парней. Аманда их знает, а потому ждёт у лестницы на втором этаже, пока всё не затихнет. Они выходят за ворота, где кружит Шерон, и Алиса ловит ворона на руку, помогает ему перебраться на плечо. Прежде чем оседлать метлу, ведьма отходит подальше от академии, скрывается за деревьями. Садясь на держащееся в воздухе древко боком, чтобы подол платья не задрался до самых бёдер, Аманда оглядывается на парящую на небольшом расстоянии от земли Алису и нервозно вздыхает, напоминает:  — Без странностей.  — Я иду туда не развлекаться или искать компанию, — слышит в ответ, но всё равно сжимает древко крепче, сдерживая дрожь:  — Я переживаю. Алиса хмыкает и не подбадривает её — какой дурак гарантирует успех наперёд, когда не обладает должной информацией? Так что Аманде приходится взять себя в руки, выдохнуть и подняться повыше, начиная движение. Всё идёт не так, как ей хотелось, всему виной не поддающиеся просчётам изменения, нет, просто непонятные перемены. Но это всё не имеет значения, когда они уже летят в сторону шабаша. Полёт на метле похож на попытку оседлать ветер, так кажется, когда видишь развевающуюся одежду, треплющиеся волосы, не самое приятное выражение лица — Аманде холодно, пряди падают на глаза, лезут в рот, птицы шугаются, а самые неудачные ещё и ударяются об неё. Алиса знает такое чувство по свободному падению, ей нравится падать, чувствовать сильный ветер, его сопротивление, когда раскинув руки летишь в объятья волн внизу утёса. Разница их положения в том, что Аманда пригибается, создавая себе небольшое обтекаемое положение, а у Алисы есть магия. Магия создаёт впереди острый, длинный щит, пробуривающий воздух, как наконечник стрелы, под ногами собирающий твёрдую основу, а тело может пребывать в самом удобном положении, да, в сущности, любом, но она летает стоя — так проще подготовиться к приземлению и мышцы меньше затекают. А когда скучает — имитирует шаги по воздуху, совсем никак не влияющие на скорость перемещения. Натренированное заклинание ест меньше энергии, чем раньше, собственного резерва хватает с лихвой, не настолько далеко их гора, чтобы переживать. Аманда не визжит от восторга — ей холодно, сыро и неприятно, особенно, когда оборачивается на держащую темп подругу, летящую со всем комфортом. Точно без дикого ветра в лицо. И да, конечно, причёска не испортится, да и платье тоже…  — Скоро будем на месте, — предупреждает ворчливо, сбавляя скорость, чтобы поправить свой внешний вид. — Не говори никому, что дракон!  — Я вообще ни с кем разговаривать не собираюсь, — бросает, скрещивая руки на груди, и Аманда отворачивается и возвращается к наблюдению за маршрутом:  — Просто будь рядом, когда мы встретим Филипа. Я нервничаю.  — Что он вообще из себя представляет?  — Увидишь. Шабаш раздвигается перед ними довольно скоро.  — И чего я ожидала? — вздохнула Алиса, выражая общее впечатление местным сборищем, открывшееся с высоты, когда они миновали леса. Аманда цыцнула и пошла на снижение в сторону, пустующую недалеко от главного места. Выглядело как поляна, заросшая мелкой травкой и грибами — не кругами, а повсеместно и вразнобой, на которой кто-то разложил столы с закуской, казаны с пуншем и большой котёл кипящей дряни, а землю прикрыл каменными плитами, белеющими островками в зелёном месиве. И среди этого весьма убого, на вкус Алисы, обустройства, вертелись в основном женщины и девушки, не очень-то похожие на ведьм, какие-то мелкие зверьки, изображающие их питомцев, и, наверное, треть из живых составляли мужчины и парни разных весовых категорий… Когда из толпы выделилось трое толстяков, ей закрались дурные подозрения — может, этот Филип здесь единственный самец подходящего возраста и милой мордашки? Шерон сумел выразить глазом, видным ей, недоумение, и прижался к уху хозяйки, ощутив себя, видимо, неуютно.  — Ну чего ты? Не хочешь полетать? Ворон боялся потеряться, а ещё ему не нравился местный воздух и сборище ведьм — ну прямо как ей, и, выбирая между всеми вариантами, он предпочёл гордо выпрямиться на плече и застыть, вспомнив свои долгие времена смерти.  — Я тебя позову, когда соберусь обратно, — предложила, но Шерон не передумал. Аманда уже махала рукой, не привлекая внимание криками, и ей пришлось спуститься, а у самой земли замедлиться:  — Это что, болото?  — А, здесь всегда так! Приземляемся же, — беззаботно отозвалась та, указывая пальцем на целый ряд, заполненный мётлами: — Там можно вытереть обувь.  — Какой ужас, — осознала Алиса, касаясь носком туфли грязи. — Замёрзни. Когда растоптанная почва заледенела и застыла — она сошла, а Аманда не выдержала:  — Ты не можешь быть такой чистоплюйкой! Вы качаетесь на полигоне!  — Но мы не ползаем в пыли, да и тренировки не одно и то же, что прийти в гости и стать в… грязь на пороге. Это неуважение.  — Вот согласна, — поддержала её подлетающая ведьма. — Оно не скользит?  — Нет, всё нормально, — отозвалась Алиса, освобождая место посадки, и пошла за Амандой к месту хранения их летательных приспособлений, продолжая подмораживать землю, чтобы не проваливаться каблуками в грязь.  — Да-а, я промахнулась, — признала, приподнимая подол, чтобы не запачкать о балку, ограждающую общее сборище от предварительной зоны. Аманда позлорадствовала:  — Не надо было выряжаться, будто на бал собралась.  — Сама лучше?  — А я подготовилась! Выучила пару чистящих заклинаний. И пока приводила себя в порядок, Алиса осмотрела разномастную толпу. То тут, то там ходили высокомерные взрослые ведьмы, разряженные и увешенные золотом, некоторые болтали между собой и смеялись, но общая масса состояла из «среднего» сословия, похожего на Аманду. То есть не самые пышно разодетые, но приятные взгляду.  — Зря ты такие туфли надела, — искренне посочувствовала та, нагнав подругу. — Хоть не упадёшь?  — Нет, это не сложно. Просто Айнер прочёл мне целую лекцию, как подбирать высоту каблука под платье, да и я так вижу, мой наряд не самый… Мрак, что это? Это был не Филип, — от души отлегло, а крупный боров, лобызающий ручки всех подряд — такого свина ей видеть ещё не доводилось. А хотя… при отце только такие и ползали.  — Знаешь, я подумала и лучше пойду, переоденусь в родные штаны, — пробормотала, разворачиваясь, но Аманда сначала закивала, а потом вцепилась в руку и зашипела:  — Филип! — И растаяла: — Ах, Филип… Рябой… Волосы Филипа точь в точь напоминали перья филина — Алиса едва заставила себя отвести от них взгляд и опустить его ниже — в карие глаза с серебром.  — Оборотень, — выдохнула она, семеня за сорвавшейся Амандой, и когда уже стояла рядом с ним, нахмурилась: — Не оборотень… Маг, пахнет… чучелом.  — Алиса, — прохныкала ведьма, бросая на неё отчаянный взгляд и не зная, что делать: обнимать ненаглядного или отчитывать подругу. А тот ярко и приятно рассмеялся:  — Да, чучело! Удивительно, первый человек, догадавшийся сразу!  — Ах, Филип, это Алиса, — поспешила взять всё под контроль Аманда. — О, мы так давно не виделись, ты всё такой же… Она заморгала, словно вот-вот заплачет, ахнула и продолжила, поворачиваясь:  — Алиса моя хорошая подруга из академии, она боевой маг. Как ты провёл зиму?  — Очень… плодотворно, — нашёлся тот, разглядывая двух девушек, и обратился к Алисе, подавая руку как для поцелуя: — Очень приятно познакомиться с подругой Аманды, а я её друг, Филип Филин.  — И мне приятно, — отозвалась та, игнорируя его намёки на галантность. — Аманда очень много рассказывала о вас, сэр, и… всём этом… действе, — подобрала она слова, делая паузы, но не в попытке оскорбить.  — Ох, я не благородного происхождения и даже не маг, ваши формальности меня смущают. Вы никогда не посещали шабаши? — ухватился тот за деталь, и без разрешения вклинился между ними, беря обеих под руки. — Мы с Амандой вам всё покажем!  — Посещала, — пробормотала, вытаскивая свой локоть, а Шерон на плече пригнулся и громко каркнул в ухо нахалу. — Но совсем другие.  — Правда? Расскажите, — попросил, накрывая ухо ладонью, чтобы уберечь от ворона, но не предъявляя никаких претензий. Аманда фыркнула и отвернулась, надула губы, слушая короткое описание:  — Много костров до самого неба вокруг храма, пляшущие демоны, ползающие змеи, огненные духи и полный… ах, хаос. Благовония, алкоголь реками, кровь и удовольствие, беззаконье и безграничность. Разврат, в котором посетившие гулянку мужчины занимали основные места, обклеивались ветреными ведьмами, а утром просыпались в кустах или под столами, голыми и беспамятными. Дик захаживал к ним, клеил одну или две дамы, развлекался и возвращался при своём имуществе — тёмный же. Всего один раз он повёл свою подопечную, чтобы раз и навсегда втемяшить: «Не связывайся с ведьмами, где они — там падение». Всё закончилось большим пожаром.  — Развлекайтесь, — говорит Алиса, отступая на пару шагов назад. — Аманда очень ждала вашей встречи.  — И вы не скучайте, — улыбается Филип, отнимая пальцы от уха. — И прости, гордый ворон, моё самовольство. Шерон махнул крылом, словно прогонял его, и Алиса улыбнулась, игнорируя удаляющуюся парочку:  — Когда это ты успел научиться? Голоден? Его развитие проходило удручающе медленно, не смотря на более чем щедрое питание. Энергия скапливалась и поглощалась, но на что тратилась, без конкретной диагностики не поймёшь. Скорее всего, на умственное развитие, потому что физически Шерон никак не менялся, не открывал в себе потенциал к магии. Он никогда не отказывался от еды — пил багряную силу, купался в ней, впитывал каждым пёрышком, а ещё слушал:  — Какой-то он излишне… дружелюбный, этот Филип. Липкий. Что с ним не так?  — Ой, какой очаровательный, — пропела одна из ведьм, увидев у неё в руках ворона. — Какой прекрасный фамильяр, только образ староват…  — Он зомби, — рефлекторно отреагировала Алиса, поднимая на ту взгляд. — Нежить. Я некромант. Ведьма сделала шаг назад…  — Ну что вы?  — Ах, это от неожиданности, — нашлась та, сохраняя дистанцию. — Мы все не светлые, так что рады видеть каждого забредшего к нам на гулянье. Угоститесь пуншем?  — Да, конечно. Шерон оставался у неё в руках, но энергия постепенно утекала, переполнив его резервы в край, и он отряхнулся, будто сбрасывал остатки, расправил крылья, свернул камнями в груди и взобрался её на плечо, испортив платье.  — Ах, у них у всех есть такая дурная привычка, — вздохнула ведьма, заметив последнее. — Похоже, и у мёртвых.  — Животные не мягкие игрушки, лежащие в сумочке, — отозвалась Алиса. — Отрицаю. Ткань вернула целостность, но ведьма этого не видела, повернувшись к котелку с пуншем:  — Да, это и печально. Некоторые не хотят сопровождать ведьм. Мёртвые в этом послушнее, правда? И подала ей бокальчик, беря такой же себе.  — Нет, Шерон часто летает, где хочет. Снова ягодный морс со спиртом — ну что за пунш, одно название. Но, поглядев на большой кипящий котёл, она спросила:  — А там что?  — Ах, это напиток ночи, — отозвалась ведьма. — Через полчаса хозяйка будет им угощать.  — А что в составе?  — Травы.