Неоднозначно плохие

      — Погодка отличная, — с широкой улыбкой признала Алиса, потягиваясь и шевеля ещё не сошедшими шрамами от молний. Парни бросили на неё разные взгляды, а стоявший поближе Франко выразил мысли словами:  — Ты бегаешь раздетой и в снег.  — Ах, да что вы понимаете. Солнышко наконец-то выглянуло! Затяжная унылая погодка закончилась, уступая весеннему яркому солнцу, чистому небу и пока слабому, но теплу.  — Сегодня я вам покажу пару новых техник боя на ножах! — обрадовал её ещё больше крик мастера Фрида, и пока все грустили, тот прошёл вдоль строя, громко рассказывая о важности таких умений. Первый семестр тянулся рукопашный стиль боя, но, конечно, в равной схватке даже с укреплением тела никто не выстоял против него больше пары минут, а лучше всех держались Дрон и Ракуш, первый за счёт реакции и опыта, а второй благодаря размерам и природной крепости — наследственность. Алиса для себя научилась уворачиваться, но била пока что слабовато как для дракона или оборотня. После пару месяцев их учили правильно махать мечами, но пока «стандартно», то есть обычным коротким одноручником, без особых техник, но Шанара и малость радовала.  — Как я уже говорил, начинаете вы с простого, а дальше каждый должен сам сосредоточиться на своём! Но от базовой подготовки это никого не избавит! А теперь разберите тренировочные ножи! Алиса призвала себе первый попавшийся и некоторое время рассматривала простое такое охотничье лезвие в зазубринах, потёртую ручку, обмотанную шнуром. Купленный ею кинжал выглядел получше, но отличался и длиной, и формой, на то он и кинжал. А вот собственный охотничий, ставший чуть неудобным из-за выросшей руки и удлинившихся пальцев, был короче. Фрид им говорил, вставал в позы и комментировал, просил повторить, показывал замахи с разных сторон, и боевики вторили ему, пытаясь на собственном теле познать учение.  — Так, отлично, встали в два ряда и повторяйте за мной. Замах, удар, выпад, блок — Фрид знал, что делает, его экономные, правильные движения поражали всё больше, чем дольше они учились. Сначала мастер выглядел громоздкой горой мышц, каким-то образом совмещающей в себе силу, габариты и ловкость со скоростью. Он вызывал священный ужас, потому что валял всех и каждого лицами по пыльной втоптанной земле без передышки. Всё изменилось, наверное, на втором нормальном занятии, где он прекратил цацкаться и начал насильно гнуть то, что не гнулось, скручивать их в нужные позы. Но при этом, что странно, Фрид проявлял извращённую заботу и так цепко следил за их движениями, поправляя и комментируя каждое и каждого, что за пару месяцев сумел добиться результата. Теперь они хотя бы не пугались, не закрывали глаза, бросаясь в атаку, выдерживали пару ударов, ещё несколько блокировали, а от одного-двух изворачивались, ну и били в ответ, целясь в слабые места. И сейчас, спустя больше полугода дрессуры, повторяли движения в точности, не хныкали и стояли твёрдо, слушали наставления и запоминали. Алиса встала в пару с вернувшимся Арнадом, потому что Ракуша забрал сам Фрид себе вместо тренировочного столба, Дрон сточился с Кирисом, а Эрин всегда стоял с Нексором. Этот гад, Арнад, молча вернулся неделю назад, никому ничего не сказал, только выглядел немного пришибленно, изредка давил из себя улыбки, но никому не признавался, почему так долго отсутствовал. Алиса если и видела для себя пару хуже, то это сам мастер Фрид, но не жаловалась, напрягаясь и принимая первую стойку — худшее, что может сделать этот гад, это попасть в только-только зажившее, но всё ещё помеченное шрамом место, прожжённое сотнями молний. До сих пор, к слову, стоящих перед глазами, стоит опустить веки. До этого Арнад всегда пытался ударить побольнее, пользуясь вседозволенностью тренировки, а сейчас медлил. Но ударил, прыгнул молниеносно, почти размывшись в глазах, не поспевающих за быстрыми движениями вампиров. Алиса их почти видела, только реагировала ещё слишком медленно. Ножи высекли искры, заскрежетали, лезвие съехало ей на укреплённое и покрытое чешуёй запястье, проехалось с противным звуком, но лишь черкнуло и провалилось, а она уже била ногой, заставляя его отпрыгнуть подальше. С Арнадом нельзя надеяться на один удар, с ним или глядишь на все четыре конечности или атакуешь, заставляя уже его следить и защищаться. Второе попроще и выгоднее, потому что вампирьи тела не стальные.  — Не знаю, рада ли, что ты не изменился, — выдыхает она, чертя ножом руну исцеления на больно прохрустевшее запястье. Ничего опасного — просто не успела правильно вывернуть руку, принимая удар.  — Изменился, — не соглашается тот, возвращаясь в стойку для нападения. — Просто ты никогда меня не знала.  — Ага. Как и ты меня, — поддаётся Алиса, реагируя на его новое движение. Арнад редко выдаёт что-то новое, его атаки всегда похожи, ей это кажется смешным — такой взрослый, но так глупо плошает. Что с голыми руками, что с ножом, лишь с поправкой на чуть другое положение рук. Он налетает быстро, как и всегда полагаясь исключительно на скорость — сил в нём не больше, чем в молодом оборотне.  — Ты бесишь, — сплёвывает Алиса вместе с подкатившей слюной, вызванной прикушенным языком. — Так нравится бить мне в лицо?!  — Тогда прекрати метить между ног! Она смеётся, чувствуя во рту кровь, сглатывает, принимает новый удар и бьёт в ответ в горло — ближе и проще. И знает, что так же предсказуема, как и он. Её так бесят бои без магии, тело привыкло к нагрузкам и дракам, но мозги всё ещё не принимают и продолжают страдать. И когда нож так жестоко метит в живот, распарывает ткань майки и тормозит только о чешую — она зло лупит под челюсть, забывая о ноже в руке. Арнад мычит, закатывая глаза, она воет, сгибаясь вдвое, он с ужасом вытаскивает пальцами клык и осколки зубов, вытирает кровь с подбородка и чуть не плачет над своей потерей. Алиса справляется с головокружением, восстанавливает сбитое ударом дыхание, приседает и смотри на него снизу вверх:  — Грязно. Я же девочка.  — Я же вампир!  — О, отпуск Анит продолжается, — насмехается она, не удержавшись. — О-о, дай, я ещё второй выбью! И ведь бросается, пока он не собрался мстить первым, влетает головой в живот, получает по хребту, резко подымается, снова попадая по челюсти, на этот раз макушкой, и пока он не пришёл в себя — тупым концом рукояти прямо в висок. Арнад оседает, почти успев отклониться, так и не дотянувшись, чтобы ударить, валится на неё и растягивается на земле, когда теряет опору. Алиса вытирает пот со лба низом длинной свободной майки, стряхивает чешую и не хочет звать целителей. Вместо этого оттаскивает вампира ближе к трибунам и садится, чертит на себе символы, исцеляется. С частотой использования заклинание подстраивается под тело, входит в привычку, как-то меняется само по себе, но теперь действует быстрее и лучше, вроде бы тянет меньше энергии, или это резерв растягивается. Браслет, Обруч гневного Драко, недовольно ворочается под кожей и выступает буграми камней, но успокаивается и пропадает — ему, кажется, болезненно игнорирование хозяйки. Алиса думает, что и рада бы использовать его защитные функции, но это нарушает правила. И когда дыхание возвращается в норму, температура падает, а боль уходит — подымается, идёт к тренировочным столбам — чертить уже свои росчерки ножом. Руна ещё светится какое-то время, а парни спаррингуются. Они не пытаются ранить друг друга, подстраиваются под один темп — тренируются не на выбивание. Когда она стоит в паре с кем-то другим — действует так же, успевает шутить, не подымает чешую, отрабатывает старое и пробует новое, а Арнад… Просто сбивает злость. И довольно часто оказывается победителем, по крайней мере, раньше ей не удавалось проследить за движениями, а предугадывание и просчёты помогали от раза к разу по-разному. Но и это тренировка, тоже польза, любой негативный опыт чему-то учит. Арнад не побоится вспороть ножом живот, выбить пару зубов или глаз, переломать руку в паре мест или раздробить рёбра, внутренности всмятку. Ну а что младшая княжна потом валяется в лазарете, его уже не волнует.  — Ничего, — проговаривает сама себе, избивая столб ногами, — ничего, отыграюсь.  — Алиса! — кричит Ракуш, громко топая ногами к ней, — мастер сказал составить тебе компанию!  — А… только не в лицо, — просит, бросая столб, и встаёт в стойку, перехватывая нож поудобнее.  — Да разве я могу? И мир вертится, а ножи высекают искры, тормозят на сколах и скрипят, будто вот-вот сломаются.