Неоднозначно плохие

      — Так… Говорите, это вышло случайно? — совсем тихо спросил Дрон. Алиса невозмутимо кивнула, разглаживая длинную, узкую юбку чёрной амазонки с разрезом сбоку. Дрон, пришедший на знакомый запах, перевёл взгляд на Арнада, такого же сдержанного подле младшей княжны, будто они сидели перед советом.  — Как можно случайно посетить аукцион? Арнад полагал, что никак, а это — продуманный до мелочей план, но когда Алиса такие строила? Даже в чём-то настолько важном и опасном, как спасение брата, она полагалась на случай, советовалась с пустоголовой черепушкой, а продумывала всё от силы полчаса! Алиса пожала плечами и повторила:  — Мы услышали чужой разговор, спросили у мужиков, где пройдёт аукцион, и пришли, потому что мне стало интересно. Какие это мужики, интересно, обсуждают нелегальные аукционы средь бела дня, не побеспокоившись прослушкой? И на эти вопросы та вполне логично отвечала:  — Они шептались в коморке харчевни, я вломилась и вытрясла из них информацию. Вот теперь, конечно, походило на правду, но Арнад всё равно считал, что она подкупила тех людей, ещё и исцелила все побои, исправила дверь, оплатила моральный ущерб… Но он сохранял молчание, не делясь мнением.  — Долго ещё?  — Пару минут, видишь, почти все собрались.  — Ты здесь часто бываешь? Ему слышался странный, резкий тон, но за всей маскировкой распознать её выражение лица не получалось, а зелёные глаза, накрытые мороком, вообще не проявляли эмоций. Как, впрочем, и раньше. Они вообще очень редко отражают что-то помимо особенно сильного гнева. В этот раз и по Арнаду неясно, о чём думает. Тем не менее, ему незачем лгать:  — Каждый раз. Как вы вообще оказались вместе?  — А мы решили прогуляться по городу, — с милейшей и насквозь лживой улыбкой говорит Алиса, испытывая раздражение. — Почему ты ничего не сказал об аукционе?  — Вы же не переносите друг друга… — бормочет, прослушав вопрос, Дрон, и просто выпадает от её слов.  — Когда такое было? — закатывает она глаза и растягивает бант под шеей, тянется, чтобы поправить покосившийся воротник белоснежной вампирьей рубашки. Дрон делает вид, что верит, потому что вампиры — это сложно, очень, выбирая между вампиром, прожжённым интриганом, и полуэльфом, не верящим своей тени, надо ещё подумать, кто из них хуже. Что страннее, так это видеть Алису в юбке в пол и блузе, глухой маске на лице и скрывающей волосы кружевной накидке. Если бы не запах — ни за что бы не узнал, ещё и аура другая, почти человеческая. Почему она вдруг с Арнадом? Это жутко сбивает с толку.  — Ты хочешь найти что-то конкретное? — интересуется, пока занавес ещё не подняли, и та отвечает:  — Не знаю, я впервые на аукционе. Какие здесь обычно товары?  — Самые редкие и дорогие подают первыми, обычно с пять слотов, а потом ерунда, от редких зелий и дорогих артефактов до каких-то картин.  — Для вас, оборотней, это «какие-то картины», а для ценителей — вершина искусства, — с ехидством отмечает Арнад, впервые подав голос и подчеркнув «оборотней».  — Для нас, — начинает Дрон, но звучит музыка, и он не продолжает, вместо него неожиданно выдаёт Алиса:  — Картины — это очень хлопотно, не относись к искусству, как к мусору. Вампир под маской изумляется, оборотень сглатывает и совсем ничего не понимает, но вскоре бросает бесполезные размышления и смотрит вперёд. Алиса слушает вступительную речь ведущего, раскладывает перед собой таблички с цифрами — Арнад примерно рассказал, как это происходит и что делать, вздыхает. Пальцы всё ещё не восстановили свой нормальный цвет, на груди до сих пор видный шрам, но на всём теле они уже сошли, полная чувствительность вернулась. В клане нельзя ходить без перчаток, это так же и метод уберечься от магии, наложенной на предметы, так что ей не привыкать наблюдать свои руки обтянутыми тонкой тканью, но и всё же невозможность касаться вещей кожей нервирует. Пальцы полностью подконтрольны, чувствительны и такие же ловкие, гибкие, как и раньше, на коже не осталось ни теней, ни шероховатостей, ни уплотнений, но стоит закрыть глаза, как ощущается и прослеживается каждый прочерк молнии. Удивительно. Безумная стихия. От нежелания ли расставаться с памятью, или от слишком запавших в голову образов, но такой эффект всё никак не пропадает, сколько бы академические целители не уверяли, что всё в порядке и ничего не осталось. Хаос называет это психологической травмой. Но разве травма не должна быть болезненной? Думая о молниях, Алиса не испытывает страх, только восхищение их разрушительностью.  — А первый лот неплох, — комментирует Дрон принесённую чашу Мрака.  — Говорят, испивший из неё обретает связь с самой великой Тьмой и силу, выходящую за пределы воображения, — распалялся ведущий, рекламируя товар, и под конец выдаёт с насмешкой: — Если разгадаете, как ею пользоваться!  — Только он забывает о гонениях короля, — совсем тихо шепчет Алиса, размышляя, нужен ли ей данный предмет. — Как думаешь, насколько действенна штука?  — Ты же не любишь Тьму, — поворачивается к ней Дрон, но на этот раз вмешивается Арнад:  — Когда-то её хранили вампиры, как дар матери. Цены меняются, перебиваются, Алиса слушает и использует чужие торги, как время принять решение. Вампиры не страдают как, допустим, чёрные наги, но насколько чаша действенна?  — И как вампиры её потеряли?  — Она перестала работать, а потом её выкрали. Ценность невелика, скорее как древняя реликвия.  — Бесит, — бросает, подымая над собой табличку. Цена не очень-то возросла, оставалась «приемлемой», в бюджет вписывалась, и плевать, что стоила как… ну, два накопителя с алмазами и лунной платиной. Хаос наконец-то передал ей из Тартара пару десятков уворованных у мачехи артефактов, Агар умудрился их выгодно продать втайне от брата, так что деньги у неё скопились, вместе с «месячным бюджетом на младшую княжну». Но наличие золота не значило, что она хотела его так просто потратить. Единственное, что заставило выкупить «бесполезную» чашу, это надежда, что её получится восстановить если не с помощью жрицы Тьмы, то Мрака, не зря же в его честь названо.  — Не понимаю, зачем тебе это, — вздохнул Арнад, ведя себя слишком покладисто.  — А я не понимаю, почему ты ещё не кусаешься из-за вашей реликвии, — фыркнула та, когда уже села и приготовилась дальше слушать.  — Мы давно её потеряли, князь сказал, дешёвое барахло, подделка. Мол, оригинал давно утерян.  — Ты не мог сказать об этом сразу? — убитым голосом поинтересовалась Алиса, прикладывая очки, пока чашу не вынесли, и облегчённо вздохнула: — Живи, это оригинал. Дрон промолчал, Арнад будто окаменел, застыв бездыханной статуей, в следующую секунду выдернул у неё из рук очки и присмотрелся, как раз успев увидеть краем глаза мешанину тёмных нитей, опутывающих сосуд:  — С чего ты взяла, что это не подделка?  — С того, что эфирные линии расступаются. Арнад промолчал, не решив для себя, принимать её слова за истину или глупость, передал очки и сосредоточился на словах ведущего. Чаша утеряна, оригинал канул больше пятисот лет назад, князья замяли вопрос. Из этого сосуда сочилась обычная энергия Тьмы, нет никаких доказательств, что она подлинная.  — Никогда не слышала об эссенции духа, — признаётся, а Дрон объясняет:  — Это чистая энергия элементарного духа в жидком виде. Одной капли хватает на заполнение кучи артефактов. Алиса покачала головой, решив, что это не то, за что следует отвалить сотни золотых. Будь штука подешевле, она бы взяла — оценить, насколько сильны и чисты эти духи, но кроме того, особого смысла нет.  — И как они достают её?  — Эм… говоря совсем просто — доят духов, — смущённо признаётся, понизив голос и пригнувшись к её уху. У Алисы и слов не нашлось. И когда торги утихли, а с покупателем определились, вынесли следующую вещь:  — Весь набор дракона! Здесь вам и клыки, и кровь, и чешуя, когти, кости, глаза и язык! Кто ещё слышал, что драконьи языки увеличивают размер мужского достоинства?! — заводил покупателей ведущий, пока люди позади него выкладывали ящики и склянки вдоль по краю стола. Дрон бросил обеспокоенный взгляд на Алису, но сквозь маску не мог понять, что у неё на лице.  — Ну да, драконы очень ценны для магии, — слышится от неё нейтральное, а глаза в прорезях закрываются. — Не смотри на меня так, будто я сейчас начну убивать.  — Здесь… такое бывает, — сглатывает он, а Арнад позволяет себе некоторую фамильярность — берёт её за руку, будто бы и правда пытается поддержать. Алиса реагирует одновременно с вылезшим из-под кожи Обручем, этим утром закреплённым специально из-за выхода в город на левой руке. Выворачивает запястье, хватает ладонь, своими пальцами между его, и сжимает с такой силой, что раздаётся треск. Дрон сначала недоумевает, а когда их руки размыкаются — видит деформированные пальцы Арнада и тихо хмыкает. Пока ведущий распродаёт все части убитого дракона, вампир шипит и лелеет руку, покупатели спереди оборачиваются на него, но ничего не понимают и возвращаются к сцене.  — Я хотел успокоить.  — Ещё раз используешь против меня магию — и я тебя в посылке отправлю отцу. К счастью, на левой руке Обруч гневного дракона защищает от магии. В отличие от Венца, работающего постоянно, без активации Обруч только фиксирует все магические воздействия, направленные на носителя, но до включения — меньше секунды, лишь успей отдать приказ. Артефакт не очень удобный, но мощный, потому что выбирает самый оптимальный метод защиты от каждого заклинания отдельно и действует точечно. На правой руке — глушит все приходящие физические удары настолько, что поглощает даже энергию, вес и силу, превращая толчок рассерженного быка в прикосновение пера. Достаточно успеть переместить на нужную руку и активировать. Забавно ещё, что в связке с ножным Обручем, добавляется ещё функция усиления хозяина.  — Ты нормально? — уточняет Дрон, беспокоясь, что слишком тихая подруга страдает или вынашивает планы мести, но та кивает:  — Норма. Ему хочется в это верить. Сама же Алиса путается. С одной стороны, видеть останки сородича неприятно, с другой нет никаких навязчивых и сильных чувств, как если бы вмешивались инстинкты или подобная родственной связь. Это позволяет подавлять враждебность и злость, чего не сделать во многих других ситуациях. У неё получается подавить эмоции до оптимальных, успокоиться и продолжительно выдохнуть, отстранив маску подальше от губ. Это всего лишь неизвестный дракон, деградировавший и очеловеченный, в конце концов, они сами повинны, что становятся чужой добычей. Драконам по силам устранить опасность, истребить достаточно людей, чтобы показать силу и обезопасить себя. Но вместо этого они забрались на полуостров, заперлись там, предпочитая обособленную жизнь в изоляции. Если стал добычей, значит, слаб. Чудом спасшись от роли жертвы дереву, Алиса никого не винила, кроме самой себя — недостаточно силы. Слабость наказуема.  — Торги не затягиваются дольше часа, — сообщает ей Дрон, вроде убедившись в сознательности подруги, но продолжая переживать за неё.  — Меня растили люди, — признаётся, думая, что драконы не стали роднёй из-за неожиданного осознания принадлежности к одному виду. — Во мне достаточно присущей им жестокости. Аргониане охотятся на всё, что съедобно, и это самая правильная истина из всех возможных. Алиса знала, что может съесть каждого сидящего в зале. Разница лишь в том, что запечённый кабанчик вкуснее. Коровы вкусные, потому что питаются травой, люди же тянут в рот всё подряд.  — Пока они продолжают, я отойду, — решает она, подымаясь со своего места, и Арнад встаёт следом, уже исцелившись, и Дрон не остаётся, уточняя по пути:  — Ты знаешь, что вправе забрать свой лот уже сейчас?  — А? Ну и отлично, попью позже. Ведите. Из-за излишнего рвения и настойчивости, Дрон идёт впереди, а разминающий пострадавшую руку вампир замыкает, ничего не говоря и не борясь за место. Алиса представляет свою карточку, выданную при входе, расплачивается и забирает чашу, не приглядываясь к ней — откладывает дело на потом. И попадает в небольшой буфет.  — А ты спокойнее, я рад, — признаёт Дрон, но когда Алиса вскидывает брови, отодвинув маску, чтобы не мешала кусать кекс, предполагает: — Или ты ешь от нервов?  — Всё нормально, — повторяет, проглотив кусок. — Как думаешь, долго они будут торговать драконом?  — Смотря как пойдёт, минут десять.  — Дольше, — подаёт голос Арнад.  — Я успею купить крови?  — А?  — Драконьей. Интересно для сравнения. Дрон хмыкает, откладывает своё пирожное и предлагает:  — Попроси у Иллара.  — Думаешь, даст?  — Тебе может и да… Он не умеет отказывать, если дело касается тебя. Алиса серьёзно думает об этом несколько секунд, мысли и неспешный перекус прерывает звонок, разносящийся по всему помещению — объявляют следующий лот.  — А… Наверное, быстро скупили, — предполагает озадаченный Дрон, и они поспешно возвращаются в зал. Товар уже вынесли, Алиса приглядывается к картине с магическими нитями, а по услышанным словам приходит к выводу, что это вроде подпространства, вероятно, та же «рама» или, что было бы предпочтительнее, но маловероятно, дверь в другое измерение. Тогда стоило бы во много раз больше. А стартовая цена, приравнённая к оценке особняка, только доказывает догадки. Рама штука крайне интересная, но неоправданно дорогая.  — На всякий случай, ты же не собираешься её покупать? — удостоверяется Арнад, видать, решив так же. Или поняв, что это уж точно не вписывается в бюджет.  — Я похожа на дуру? Уж лучше переносной портал в сокровищницу, чем пустая рама. На такую диковинку находится всего два покупателя, торги идут долго, но едва движутся, а по окончанию все гости зевают и тихо переговариваются от скуки.  — В одиночку здесь не ходят, да?  — Боятся.  — Кошмарно долго, — признаёт Алиса, всем своим видом показывая скуку.  — Ага, я за полгода купил всего пару прикольных штук, — поддерживает разговор Дрон, а Арнад неожиданно поддевает:  — Ах, а на подарок не раскошелился. Воцаряется неловкое молчание, Дрон чувствует вину и смятение, Алиса делает вид, что всех игнорирует и ничего не слышит, Арнад самодовольно выпячивает грудь. Вносят следующий лот — усиливающий магию амулет, Дрон глядит на него, переводит взгляд на Алису, и та сразу пресекает:  — И не думай, я не буду пользоваться такими штуками, после них тяжело колдовать.  — Это что ещё за детские пугалки?  — Учитель говорил, лучше ставить ограничители, чем усилители. Иначе я снему простой чисткой всю мебель.  — Я, между прочим, ищу тебе подарок на один из весенних праздников, — фыркает он, обиженно отворачиваясь. — Тебе невозможно что-то подобрать. Арнад высокомерно хмыкает, будто сумел обойти его в этом вопросе, но все его подарки шли от семьи и передавались Архусом, ну и подбирались им же.  — Я вообще-то не нуждаюсь в подарках, — пытается остановить назревающий конфликт Алиса, но Дрон повёлся на крючок конфликта:  — И чем же ты поразил её, а?  — Прекрасным платьем, пошитым лучшей портнихой клана. Она даже пришла в нём на праздник. Дрон снова выпадает, видать, долго пытается представить её в платье, Алиса закатывает глаза и перестаёт реагировать на разговоры, и пока те обсуждают, кто умнее и изобретательнее, и когда собирается дарить следующий подарок — тот выносят. Алиса сжимает руками подлокотники, её глаза загораются, слова ведущего проходят мимо, а стоит тому только назвать стартовую цену, как та не раздумывая тянет табличку. Арнад дёргается, испуганно пялится на сцену, Дрон таращит глаза в немом испуге, не понимая, что там такого привлекло их драконшу, а та ведёт горячие, активные, агрессивные торги с каким-то мужичком, гнусавым голосом повышающим ставку раз за разом.  — Пятьсот золотых! — выпаливает она, и мужичок давится словами и съёживается в кресле, уступая.  — Ты, — сипит Арнад, — повысила цену в полтора раза! Полтора раза от стартовой! Ты вообще чем думаешь?!  — Заткнись, мне нужна эта штука.  — Это перо, — убитым голосом сообщает Дрон, будто они не видели. — Как перо может стоить так много? Оно что, какое-то… Да я представить не могу, что должно уметь перо на такую цену.  — А, это перьевая ручка с зарядным баллоном, — разъясняет Алиса, довольно усаживаясь на место. — Она пишет всем, что зальёшь — кровью, чернилами, водой.  — И… что?  — Ну и она создана специально для черчения рун и пентаграмм. Таких всего три во всём мире.  — И за это ты отвалила… — Дрон не заканчивает, потирает лоб, в полнейшем шоке чувствуя исходящие от неё лучи радости. И ей он искал подарок?! Да это же невозможно!  — Скажи, что тебе подарить, — сдаётся он, принимая капитуляцию. — Я просто уверен, что наобум подобрать тебе что-то не сможет никто!  — Ошибаешься, — мотает она головой, пока ведущий объявляет следующий лот — Коробку, якобы блокирующую магию в радиусе пары десятков метров. — Кирис оба подарка выбрал сам, всего раз поинтересовавшись моими вкусами, и угадал. Хотя мне и не с кем особо сравнивать, — признаётся, задумавшись. Из всех на ответные раскошелились не многие… Ну, разве что торты ещё принесли.  — Кирис та ещё жучина, — недовольно бурчит Дрон, не желая уступать вампиру, но неожиданно интересуется: — А твой брат с дедушкой?  — Их существование — уже самый большой подарок, — не задумываясь говорит та, и когда на сцену выносят клетку с выводком редких ящериц, тяжело вздыхает.  — Деньги закончились? — подкалывает Дрон, а Арнад улыбается — с языка снял.  — Нет, о живых питомцах надо заботиться. Арнад закатывает глаза, но молчит, сдерживаясь. Дрон вторит её вздоху, разочаровываясь в происходящем.  — Слушай, а ты знаешь, как выделять эссенцию с духов? — неожиданно обращается к нему Алиса, пока ящериц распродают. Огненные саламандры такие же редкие, как и фениксы, а здесь — целый выводок.  — Ну, примерно, а что?  — Есть идея, как хорошо заработать. Попробуем потом? Тот быстро кивает, но сразу жалеет, что поступил так необдуманно — мало ли, какие у неё там планы. Может, она хочет пойти ловить духов?! Но перед Арнадом слабину не показывает, молчит, вынужденный примириться с поспешным решением.  — Отлично, в среду после пар? — предлагает, зная, что завтра занята на Кладбище, а в понедельник и вторник полный завал по факультативам.  — Но в среду официальный день Влюблённых, — возмущается он, чем вызывает её досаду:  — Ах, точно, совсем забыла.  — Прямо как день весны, — фыркает Дрон, недовольно скрещивая руки на груди. — Взяла, и пропустила! Я тебя по всей… искал!  — Ну да, — цедит Алиса, повторяя его позу.  — Ты весь фестиваль просидела в библиотеке, — продолжает он обвинять. — Никому ничего не сказала, пропала где-то и не появлялась.  — Мы с Кирисом посмотрели на фестиваль с крыши, пообедали и я пошла по делам. Надо было предупреждать, что хочешь увидеться.  — Ещё и с Кирисом, — закатил глаза Дрон. — Обменялись подарками?  — Угостили друг друга обедом. Арнад промолчал, потому что знал — её можно купить большим тортом. Торт или вкусный ужин в хорошем ресторане сделают из этой нестерпимой упрямицы сговорчивого человека.  — На день Влюблённых, — начинает Дрон, но тут уж Арнад подаёт голос, пока всё не превратилось в публичную ссору:  — На день Влюблённых Алиса отправляется домой. Дрон ждёт целую минуту, прежде чем понимает, что возражений не последует, и недоверчиво у неё переспрашивает:  — Ты домой?  — Да, выходные же. Я соскучилась.  — Так… что тебе дарить? — возвращается к теме, и та пожимает плечами:  — Вон те бусы из солнечного жемчуга. Дрон поворачивается к сцене, хмуро оглядывает таблички торгашей и резко повышает, собираясь выбить для неё какие-то бесполезные бусы. Ну, так ему кажется. Алиса ведь не использует светлую магию, искусственный солнечный свет её не радует, а значит, это простая игрушка. Та же вспоминает книжонку с «божественными рецептами», где из таких бусин выплавляют хорошие артефакты. Проблема, пожалуй, только в цене расходного материала и сложности работы. Поэтому и «божественные». Следующим лотом выносят Слёзы Браххи, их Арнад покупает сходу без лишних размышлений, ну прямо как Алиса перо. Дрон смотрит на него непонимающе, не понимает, зачем вампиру нужен афродизиак высокого качества, а тот фыркает и объясняет, пока его не обрекли импотентом или насильником:  — Их запрещено продавать, но наша Жрица принимает в качестве подношения и обращает в эссенцию Тьмы. Никто из них не может проверить правдивость информации, поэтому Алиса отодвигается и старается оказаться от него подальше, этак осуждая покупку. Арнад, конечно, не заводит перепалку, пожимает плечами:  — Подержи у себя, пока не вернёмся в клан, если боишься, что использую их неправильно.  — О… хорошо, — соглашается, на мгновение подумав царским жестом отказаться и выдать что-то о доверии. Просто его уступка настолько выбивается из чреды гадостей, как и поведение в последние дни, что ей до сих пор непривычно. Арнад пожимает плечами, будто и не сомневался, что она не уступит. О каком доверии говорить после всего? Она, оказывается, и в лучшие времена обо всё знала и кучу всего скрывала. Даже с Агаром, взявшемся непонятно, когда и откуда, любезности больше. Алиса тянет табличку и выкупает банку едкой кислоты, слитой из желудка горного камнедона, Дрон закатывает глаза, совершенно не понимая, зачем ей всякая странная жесть, но на этот раз молчит, как и Арнад по другую сторону.  — Так, — выдыхает Алиса, когда садится и кладёт табличку обратно на столик, — нужно достать много денег. Начинаем операцию сразу после дня влюблённых, Арнад. Дрон хмурится и непонимающе поворачивается к ним, а тот ловит его взгляд и пожимает плечами:  — В моих интересах, чтобы она не разорила клан на свои игрушки.  — Я с вами, — нехотя подписывается он, упираясь локтём о подлокотник, и трёт пальцем подбородок. — С вами, слышали?  — Отлично, — кивает Алиса, нашедшая ещё одну пару рук. — Просто замечательно.  — Меня пугает твой тон… Мы же не пойдём ловить духа?  — Спокойно, всё схвачено, у меня есть план, — радует та, но он совсем не счастлив и отводит взгляд в сторону от них, сокрушается про себя. Во что, спрашивается, ввязался из-за духа соперничества?