Неоднозначно плохие

      — Простите, но мы вынуждены потребовать доказательства вашей платёжеспособности, — твёрдо и уверенно проговорил молодой мужчина, разглядывая новую гостью. Алиса вытряхнула из браслета мешки с золотом, тот кивнул одному из охранников, громила приложил к мешку руку и просканировал, отчитался:  — Пять тысяч золотых, ни единой поддельной. Регистратор переменился почти сразу — губы растянулись доброжелательной улыбкой, глаза блеснули радушием и крайним дружелюбием:  — Похоже, юная госпожа сегодня самый дорогостоящий гость, приношу извинения за вынужденную проверку.  — Нет, ничего, — пробормотала из-под маски, затягивая деньги обратно. — Это всё?  — Да, сейчас я выдам вам всё необходимое, — закивал он, заполняя бланк, а меж тем удостоверился: — Госпоже нужны какие-либо особые услуги?  — Нет, ничего не требуется.  — Тогда вы за чем-то конкретным? У нас полно товаров, не выставленных на обозрение, если есть нечто нужное вне торгов, то мы подыщем и соберём, пока вы осматриваете наш ассортимент. Из аукционов это первый в очереди, абсолютно легальный, но пять лавочек до него посещались схожим образом: ты показываешь, какой суммой располагаешь, а они ноги стаптывают, лишь бы угодить. Учитывая характер места, она могла просить только разрешённые предметы и компоненты, но их всё ещё требовался целый список:  — Зубы сфисфага, его же шерсть и когти, кровь морской бамки, слеза моря, корень и нераспустившиеся соцветия… Тот слушал, а её сопровождающий стоял рядом столбом. Потратив некоторое время на успокоение после срыва, Алиса нашла магазинчик женской одежды и переоделась, выбросив всё, вплоть до туфель — каблуки поломались от веса и силы давления. Она хотела избавиться от вещей, а не чинить их, и вряд ли кто-то бы упрекнул её, учитывая сложное психическое состояние, пришедшее на смену расстройству. Ей внезапно хотелось смеяться, тратить деньги, а ещё лучше раскидаться ими, примерять разные наряды и раздражать других. Ко всему прочему, уйдя от группы и оставшись в одиночестве, а позже в компании с молчаливым сопровождающим, она испытала просто титаническое облегчение. Приведя свой внешний вид в порядок, закрасив вновь посветлевшую от реакции на магию седину и участки кожи, сменив линзы и перепроверив все свои артефакты, она достала кристалл, переданный Агаром, и связалась с ожидающим сопровождающим, извинилась за опоздание. Всей красящей косметикой снабдил Хаос, объяснив, что средства из техномиров вообще не магические, на них ни одна проверка не отреагирует. Линзами в глаза тоже, ещё и несколькими парами, на всякий случай — магия их слишком быстро плавит и портит.  — Отлично, я пойду, проверю наши кладовые и подберу необходимое, вернусь и покажу вам все расценки на интересующие ресурсы, — улыбался регистратор, подзывая к себе двух парней с коридора. — Это Стан, он покажет вам всё, чем мы располагаем, запишет каждый выбранный вами товар, а когда вы закончите — мы доставим вам всё прямо к двери дома.  — Лучше к двери вашего аукционного дома, — сообщает с улыбкой, неожиданно добившись настолько особенного отношения.  — Как пожелаете, — кивает регистратор и передаёт все документы второму подозванному парню, себе оставляет дощечку со списком и карандаш, а ей передаёт булавку с номерным знаком: — Вам необходимо объяснять правила?  — Нет, благодарю.  — Торги начнутся через полчаса. Сопровождающий, нанятый Агаром, начал с самых крупных магических лавочек, связанных с гильдией зельеваров и алхимиков. Цены в них почти не отличались, а сам выбор разнился малым количеством отдельных материалов. Из-за связи с гильдиями те считались самыми честными, гарантировали качество, но отнюдь не низкие цены. Долго сомневаясь, она всё же решила оставить окончательный выбор на потом — такие магазины никуда не денутся. Не то чтобы цены смущали или кусали, но речь шла не о горстке праха альхаи, а о целых мешках и ящиках различного сырья, и если уж всё равно ходить повсюду и искать-выбирать, то скупиться в постоянно открытых и работающих лавочках получится хоть в последний час перед возвращением в академию. А вот аукционные дома работают немного не так: в качестве большого магазина или склада их двери не закрываются и ночами, а вот торги редкостями проходят всего раз в неделю. Сегодня здесь, завтра в другом доме, а ночью — подпольный. На чёрные рынки же она собиралась идти чуть позже, после легальных — вот там и товара должно быть завались, и цены Агар характеризовал как самые низкие, хотя и в этом доме тоже «выгодными». Если где-то и скупаться, то там, если здесь ничего не отличается от лавочек. Алиса бросила взгляд сначала на одного сопровождающего — представился Двадцать третьим, на второго — Стана, вздохнула и пошла, поправляя маску с большими прорезями для глаз. Вообще-то закрывать лицо или часть его вовсе нет необходимости, такое в правилах на незаконных собраниях, но многие продолжали следовать старым привычкам, а она пользовалась, не желая лишний раз светить лицом и запоминаться кому-то. Аукционные дома и правда совмещали в себе все вишенки с тортов, располагая богатым набором разномастных дорогих и редких товаров. Бусы, купленные Дроном на аукционе, здесь висели в количестве пяти лент, да и по цене равной стартовой на торгах. Но пенраграммное перо прибыло туда. Интересно, почему? Имитация драгоценных камней, алхимические камни, обычные катализаторы этого мира, шкуры, головы и целые чучела, оружие — от простого до магического, предметы — от произведений искусства до артефактов, даже чистые руды, необработанные друзы, зелья — большие залы, полностью заложенные всякими разными предметами. Настольные часы какого-то гения, ордена, золотой магический самовар, монетки, медали, украшения.  — Я могу выбрать звёздный камень? — уточняет Алиса у Стана, и тот кивает, проводит кольцом и открывает витрину. Она трогает куски камней, взвешивает в руке — тяжёлые и полегче, пустые внутри и цельные, различный материал, оттенок и внешний вид.  — Именно этот, — решает, выбрав самый тяжёлый и чёрный — день, видимо, такой, что хочется всего тяжёлого. — Ах, и этот. Из второго будто исходит неявная энергия, а внутренняя структура отличается. Метеориты стоят не очень дорого, они нередки как материал для ковки магического оружия. Но ей требуются не для кузнечества. Стан достаёт из кармана табличку «Продано» и складывает камни, оставляет пометку кому, а следом закрывает витрину и записывает себе. Какое-то время Алиса всерьёз рассматривает авторские скульптуры животных, но приходит к выводу, что пусть красиво, а непрактично. Восхищается красотой маленьких моделей корабликов.  — Что это за дневники?  — Известных деятелей, учёных, магов. Говорят, иногда в них попадаются удивительные тайны, а порою и сообщаются места хранения сокровищ, надо только восстановить и перевести. Но мы не несём гарантии за обнаруженное на страницах — от троп в Лесу Забвения до проклятий на открывшего дневник.  — Вы их не проверяете?  — Нет. Одному историку повезло восстановить большую часть дневника Рэхбина, он озолотился на выпуске единственного в своём роде путеводителя по Лесу Забвения. Вскоре после этого случился взрыв — все продавали и покупали подобные дневники, но через время из-за разочарования потеряли интерес. Как правило, шанс найти ценную информацию крайне мал — среди десятка дневников может попасться всего один утерянный рецепт, а может и ничего.  — Тогда, будьте добры, я хочу купить дневник Кевина Таека. Стан не стал никак комментировать её выбор, поставив табличку «Продано». Алиса же помнила, что читала его ненаписанные дневники в библиотеке, но этот выглядел почти уничтоженным — большая его часть обгорела. Понятно, почему никто не захотел покупать — на восстановление ушло бы немало времени. Кевин Таек виделся ей любознательным мальчишкой — такое впечатление складывалось после прочтения строк, где он описывал «большой бум» и розовый дым после смешивания двух несмешиваемых порошков в солёной воде. Если бы кто-то нашёл хоть один его уничтоженный дневник или прочёл ненаписанный, он бы признал парня гением. Но этого не произошло.  — Были ли ещё его дневники? Может, их кто-то купил?  — Мы не разглашаем информацию о чужих покупках, но я узнаю, нет ли у нас ещё его работ.  — Спасибо, если есть — внесите в список.  — Торги через две минуты, — сообщает Двадцать третий.  — Да, идём. В любом случае, она уже и так обошла и бегло осмотрела весь рынок, но пока что не набрала покупок даже на стоимость своего посоха. Это скорее радовало. Если на чёрном рынке не найдётся что-то интересное — ничего не помешает вернуться сюда снова завтра — сам дом открыт, это торги редкостями раз в неделю. На своём месте, отмеченном таким же номерным значком, как и на булавке, прикреплённой к новенькой блузке, Алиса нашла список, ранее составленный регистратором, вместе с пометками и ценами.  — Мне подождать? — уточнил Стан, и та кивнула, бегло пробегая ручкой по списку и отмечая, что купит и сколько, пока ведущий всех приветствовал. А закончив, протянула ему список:  — Вот, надеюсь на вас. Стан поклонился и ушёл, унося с собой бумаги, а она наконец-то посмотрела на сцену, услышав тихий, едва слышный рык — вывезли накрытую алой тканью клетку.  — Простите, — шёпотом обратился к ней Двадцать третий, — господин просил оказать вам помощь в торгах, если понадобится.  — Я не ребёнок, — повернулась к нему Алиса, но снова взглянула на сцену — снимали полотно.  — Но я лучше знаком со здешними правилами. Здесь сидят так же и подставные лица.  — Ладно, я дам знать, если что-то захочу, — согласилась, разглядывая маленьких тигрят. Живые существа чаще всего становились лотом легальных аукционов, конечно, если речь шла о разрешённом товаре, а не работорговле.  — Здесь лучшее выносят вначале или под конец?  — Начинают с живых, потом портящиеся продукты, после них по убывающей, но часто что-то оставляют под конец, чтобы не терять публику.  — Ясненько. Тигрят раскупили, за ними выкатили аквариум с милыми морскими рыбками, якобы очень редкими, и Алиса быстро уточнила:  — Их же продают вместе с аквариумом и воздухообеспечивающими заклинаниями?  — Да.  — Я хочу. Не спрашивай зачем. Эти рыбки не встречались в справочнике, но если они идут комплектом с водой, набором еды, средой обитания и переносят транспортировку — им найдётся место в фойе академии. Если не в большом аквариуме, то рядом. Двадцать третий немного выждал и поднял табличку, повысив буквально на пару серебряных. Его оппонент поднял на золотой. Двадцать третий снова на пару серебряных. Алиса испытала стыд. Первый встретившийся в этой стране аквариум, первые встреченные в продаже рыбки, и чтобы заполучить их пришлось терпеть долгие, очень долгие секунды дотошного торга, растянувшиеся в вечность…  — Как вообще рыбки, какие легко достать со дна океана самостоятельно, могут стоить в десять раз больше посоха? Их там сколько, пять штук? Вопрос был риторическим, потому что в цену входили так же и все составляющие, но всё же столько оно не стоило.  — Вы не слушали? — удивился Двадцать третий. — Их разводят в питомнике, это золотые микки. На какое-то мгновение она испытала желание передумать и отослать их брату — пусть разводят, продают, и вообще — редкое сырьё! Но смирилась с передачей такой денежной жилы куратору — пусть ставит в комнате и разводит. И снабжает свою любимую адептку их икрой на зелья. После лисьего сердца не такой уж это и дорогой подарок, в конце-то концов.  — А вообще где-то рыбок продают? Обычный, морских. Цветных таких.  — На обычном животном рынке. Алиса погасила нервный тик, опустилась ниже в кресле и начала прислушиваться к словам ведущего. Дальнейшие животные её не очень интересовали, ни птицы, ни большие кошки, ни маленькие собачки или змеи, дрессированные ящерицы, даже одна огромная пиявка. Вывозили только редкие породы, некоторых в качестве пока живого компонента для чего-то, но ей такие не требовались. Конечно, было бы прекрасно купить и убить громовую рысь, но после поднятия её уникальные способности, скорее всего, не сохраняться. Шерон выигрывает во всём — являясь самым обычным вороном, не привлекает внимание и способен проявить особенности в процессе улучшения. Сидеть без дела оказалось крайне скучно…  — Двадцать третий, почему ты себя так называешь?  — Это мой номер в списке. У нас у всех такие прозвища.  — У кого?  — У наёмников нашей гильдии.  — И чем вы занимаетесь?  — Тем, за что заплатят, но не посадят и не казнят. Такие перо с королевской сокровищницы не украдут. Когда животные закончились — заняло не так много времени, как ощущалось, потянулась череда «портящегося продукта» — от потрохов редких животных до крайне редких фруктов, якобы влияющих на работу с энергией, расширяющих резерв. Фрукты скупили очень быстро.  — И что, они, правда, помогают?  — Говорят, да. Но ненадолго. Какой тогда смысл? Но ей не хотелось пробовать, чтобы проверить, пока не вынесли последний, самый дорогой фрукт, прямо-таки излучающий энергию — сама кожица персика отливала матовым и светилась.  — Начальная ставка сто золотых. Алиса сглотнула и закрыла глаза, учась не поддаваться своему «хочу». Какой-то фрукт не стоит столько! Но если добавить его к ядру… Это можно использовать как последний компонент, возможно, расход сократится, но вместимость и действие ядра возрастут… Сто золотых… Сколько получится ядер из одного фрукта? А сколько стоит одно ядро?  — Купи, — говорит Двадцать третьему, и тот успевает буквально до последнего удара молоточком поднять табличку +5 золотых.  — Я выбросила сто двадцать пять золотых на эксперимент, — бормочет, ведя в голове подсчёт оставшихся денег, но отчего-то очень радуется. Чтобы поехать скупиться в столицу пришлось действительно одолжить денег у Агара — он сам предложил, решив, что выручки с подписанного уговора на продажу заказанных тем психом-игроманом зелий хватит покрыть и перекрыть.  — Ладно, это меньше, чем моё перо, — берёт она себя в руки, приободрившись. Случались и более дорогие и бесполезные траты. Хотя перо не бесполезно, но… это всё ещё прихоть.  — Что это вообще за фрукты?  — Никто не знает, их доставляют эльфы по несколько штук в пару лет. Сегодняшняя цена ещё не такая большая, однажды такое продали за пятьсот золотых. Видимо, их покупатель сегодня не прибыл.  — Что за псих, — прошептала едва слышно на такое Алиса, но испытала облегчение. А ещё купила немного разных, и близко не таких дорогих компонентов, не нужных сейчас, но подходящих для неплохих зелий. И снова ту же самую кислоту, что удалось выцепить в Аске, только за меньшую стоимость — чем больше раствора удастся вывести, тем лучше. После выносили артефакты, но если её что-то и привлекало, то не настолько, чтобы покупать. Хотя плащ с эффектом невидимости, если носить подкладкой наружу, понравился. Зелья невидимости вообще-то тоже стоят пару золотых за небольшой флакон в десятиминутное действие, но варить его просто, другое дело долго, но кроме катализаторов в этом случае есть и другие методы ускорения — их тоже нашёл Кевин. А вот картины заставили задуматься — а как оценит общество творения с аурой и магической примесью эмоций некоего АД? Если они продают за золото ничем, в сущности, не примечательные холсты натюрмортов и пейзажи, странные абстракции, то… Или всё дело в известном авторстве? А картины младшей княжны? Вот чем собственное исполнение Бездны отличается от этой вот мазни красок, кроме того, что от первой в дрожь бросает, даже от нарисованной, а от второй болят глаза и голова?  — Некоторое искусство мне не понять, — признаётся, видя, конечно, падающего и разбивающегося голубя, массу страданий и безнадёги в мазках, но не принимая такой изобразительный стиль за достойный внимания.  — А они ещё и отдают за него по тридцать золотых.  — Как один флакон Дыхания смерти. Но я бы не отдала своё зелье за это. Двадцать третий скосил взгляд на порученную госпожу и хмыкнул про себя, прежде чем услышать шокированное:  — Мать моя дра… кхем, это ночной горшок…  — И не говорите.  — О, Мрак, это ночной горшок, в который ходила малолетняя соплячка Ирен… Надо будет ей об этом сказать. Алиса покачала головой, поражаясь — его купили за пятьдесят золотых:  — Я никогда не пойму этот мир и живых в нём… Двадцать третий промолчал. Торги заканчивались, последним вынесли коллекционную скрипку, но играть Алиса не умела, а потому уже потягивалась и готовилась уходить. Тем более покупать инструмент с такой явной аурой — трижды «ха». Однажды порвёт струну и располосует лицо. Такие предметы, впитавшие слишком много энергии от мастера, слишком капризны и непредсказуемы. Они способны признать кого-то своим хозяином, дать ему во много раз больше, чем любой другой подобный предмет, выйти за грани, а на следующий день как-то поспособствовать его смерти или ухудшению здоровья. А кроме того, они подъедают жизненную силу. И каждый раз в разном темпе.  — Идём, Двадцать третий, мне надо расплатиться и забрать покупки, а нас ждёт ещё два аукционных дома, а меня ещё и длинная ночь.  — Ночью вас будет сопровождать Двадцать первый, — говорит, чем прямо противоречит правилу «всё, за что не посадят», но она пожимает плечами — Двадцать первый так Двадцать первый, вдруг они все братья или это один и тот же человек под разными личинами.  — Жаль, на другие торги не попадаю, — вздыхает, поскольку те происходят в неудобное время. А Стан, оказывается, находит ещё три очень повреждённых дневника Кевина, чему Алиса радуется — восстановить их не должно быть трудно, имея знания Сириль, — отрицание отменит слишком много действий, — да и стоят они по золотому — вообще в сравнении с общим трёхзначным счётом, перевалившим за пятьсот, ерунда. Одной монеткой больше, одной меньше…  — Ах, возможно ли нанять курьера для аквариума? Нужно доставить его к палаточному городку одному преподавателю с запиской.  — Конечно, — улыбается тот самый регистратор, что приставил Стана. — Возможно, вас заинтересуют ещё какие-то повреждённые книги? И доставка при покупках на суммы больше ста золотых бесплатная, просто напишите, куда и к кому обратиться за подписью о получении.  — А у вас есть ещё такие книги?  — Пять ящиков.  — А… я посмотрю… Только давайте сначала с этим закончим.  — Да, конечно. Двадцать третий молчал, вроде и не считая девочку слишком уж поддающейся влиянию, но и не понимая, зачем ей нужна записная книжка, от которой почти что один корешок остался. И как только выяснили, чей это дневник? Но раз её это заинтересовало, значит, нечто ценное там хранится. Кто вообще этот Кевин Таек?