Неоднозначно плохие

      Четвёртая дуэль. Зик наседает, снова дождавшись своей очереди, не заботится ни ограничениями резерва, ни защитой — бьёт и бьёт, быстро сократив расстояние, избивает кулаками, повалив врага на арену. Сверкает магия на руках — усиление, и ничего больше, его противник не успевает ни среагировать, ни выстроить защиту, а первое хлипкое и неоконченное плетение рассыпается — от смеси грубой силы и магии простые щиты не помогают. Как правило, у них разные механизмы, сложно совместимые, и, как итог, щит против магии рассыпается от брошенного камня и наоборот, выдерживая камень, пропускает всю магию, кроме конкретно материальной — брошенного магией камня. Более сложные собираются долго. Алиса задумчиво теребит локон высохших, выкрашенных, но не расчёсанных волос, что по ним и не очень заметно. Ей приходилось учиться комбинировать два типа защиты, рассеивая один и создавая другой, что требовало не малой сноровки. Именно приходилось учиться, потому что когда-то давно для неё существовал всего один щит против физического урона, он ставился пластиной и, пусть мог изгибаться, закрывал только с одной стороны. И это была самая прочная защита из всех существующих, по случайности ещё и простая, как дважды два, требующая оттока энергии, то есть способная держаться не до поломки, а до последней капли в резерве. Это куда проще, чем разновидности щитов против магии. Одни из них нарушают конструкции заклинаний, другие рассеивают их, третьи отбивают, четвёртые поглощают энергию, после чего каркас разрушается самостоятельно. Механизмов предостаточно, что сказывается не только на исполнении, но и на характере защиты. Так одни пропускают объекты вроде воды, того же камня, другие от них разрушаются, третьи могут нарушить саму формулу, задающую воде форму, направление и силу удара, в результате чего хлыст разольётся на голову или под ноги магу за щитом. Этих моментов много, очень много. Если же говорить о более сильной и многогранной защите, то та как тянет прилично сил, так и требует не меньше времени на подготовку, а часто ещё и соблюдения условий. Но самой прочной и надёжной защитой всё ещё остаётся простой щит от физического урона — не подводит. А ещё его легко превратить в сферу, но об этом Алиса узнала не сразу. Имея изначально один щит и нож, она как-то даже умудрилась выдержать, пережить и пройти испытания Дика Крейвена. И сколько бы не испытывала новых, разнообразных, оставалась в некой мере упрямицей, доверяя тому первому. Сейчас она могла и вовсе не беспокоиться — успей надеть Обруч гневного дракона на нужную руку и активировать, как получить травму станет крайне проблематично. На правой руке Обруч не только обнулял все физические удары, но и поглощал саму вложенную силу и переводил в собственную энергию — таким образом, теоретически, и падение метеорита почувствуется мелкой галькой, а то и вовсе пером на голове. Если только самим своим весом не погрузит под землю, потому что сила — помноженная на скорость падения тяжесть, всё равно поглотится и обнулится. А на левой руке Обруч подстраивается под любое направленное заклинание самостоятельно, нейтрализует самым оптимальным образом. Единственный изъян — время на перемещение и требуемая для активации команда. Таким образом, снова та же проблема — совмещать магическую и физическую защиту невозможно. Сейчас сплавленный с телом Обруч занимал левую руку в качестве сигнализации о направленной магии. Во время дуэлей и спаррингов Алиса развила скорость смены обычных щитов до максимума, доступного человеческому телу, поэтому лучше других знала границы. Меняя их в зависимости от прогнозирований следующих действий противника, чередуя защиту от физического урона с защитой от магического, вывела это примерное число, стоящее где-то между тремя секундами и тремя-четырьмя ударами сердца. На смену области воздействия браслета уходит в три раза больше времени, чем на дезактивацию одного и поднятие другого магического щита своими способностями. А вот парень на арене таким явно не заморачивался. Не только не выяснял свой максимум, но и, судя по всему, не рассчитывал, что получит в морду в течение первых двадцати секунд боя. За это время можно как минимум выпустить пару десятков огненных шаров — хоть разом, хоть поочерёдно. Глядя на сражение, а уместнее будет сказать избиение, Алиса призналась:  — Не ожидала такого от Зика. От Франко, может быть, но…  — Если подумать, его физические показатели хороши, — заметил Арнад, с любопытством наблюдающий за сражением. — На тренировках Фрида он неплохо себя показывал, но… Боялся.  — Мм-м?  — Не знаю противника или себя, но боялся. Причинить боль или самому её испытать? Сейчас страха в нём нет. Похоже, ты его сломала.  — Интересно, насколько ему хватит этой мотивации?  — Люди, всё же, поразительны. Вспоминается, как господин Иллар рассказывал о силе чувств. Наверное, так выглядит сорвавшийся.  — Но смотри, он не в отчаянье, вроде, соображает.  — Местами, — соглашается Арнад, а ведущие декламируют окончание боя:  — Похоже, противник больше не в состоянии продолжать! Этот первокурсник просто невероятен! Он похож на рассерженного зверя, сорвавшегося с цепи! Алиса старается не думать об услышанном от комментаторов, криках из толпы. Для них всё какая-то игра, развлечение на публику, потому что скоро проигравшего вылечат и выставят снова на ринг. А ведь получить такие травмы больно. Как же гадко слышать вопли ничегошеньки не понимающего мяса, не ведающего о настоящей боли, не переживавшего ничего хуже, возможно, детского перелома или небольшого пореза при готовке. Но людей забавляют чужие страдания. Нет никакой разницы, выйдут на арену рабы, вооружённые копьями, расплещут ли кровь по песку, или такие вот маги, сражающиеся на публику. Мягкие и слабые куски мяса думают лишь о своей забаве. Разве хоть кто-то из них достоин жить? Нет ничего зазорного в садизме, но двойные стандарты и лицемерие убивают всякую жалость к ним. Следом на арену выходит Браян. Зик сплёвывает на землю, подражая, что ли, какому-то бруталу, но не выглядит смешно. Не после подобного. Алиса чувствует довольство — да, пусть растёт, становится чудищем, избивает и наращивает силу. Пусть так, если в итоге сумеет чего-то добиться. Мягким становиться просто, а вот сильным и твёрдым… Зику подают зелья для восстановления резерва, а целитель проводит диагностику — необходимая процедура, чтобы вылечить до следующего боя. Первокурсники всегда выступают первыми и крутятся — каждая академия должна сразиться с каждой, на одну группу приходится пять других по три дуэли. Это нудно и уныло.  — Новички из академии Шагдар в этом году прямо зажигают! — кричит в усилитель голоса комментатор. Браян не настолько агрессивен, как Зик, но тоже не медлит. Не забывает о собственной защите, но атакует чем попроще, а добивает столбом огня, когда щит противника ломается.  — Хорошо рассчитал, — замечает Арнад, и Алиса кивает:  — Да, это не везение. Выходя последним, Франко выставляет укрепление тела, каменную кожу и долго бормочет формулу, выдерживая все прилетающие атаки, пока твёрдая корка не начинает осыпаться. Рассчитанная на физический урон, благодаря структуре каменная кожа защищает и от простой магии, и хоть противник использует тактику Браяна — слабыми и быстрыми, лёгкими атаками вроде того же огненного шара пробить защиту и вдарить чем-то посильнее, а проваливается. Потому что Франко обрушивает на него Танец листвы. Элементарное воздушное заклинание на область безжалостно режет не ожидавшего подобного, готовящегося нанести последний удар мага, раскрашивает кожу кровью, оставляет одежду висеть лоскутами. Резкая и быстрая кровопотеря путает мысли и вскоре отключает сознание. Противника начинают лечить ещё на арене и выносят на носилках.  — Новички в этом году просто звери безжалостные…  — Эта академия что, монстров выпускает?  — Страшно представить, что покажут старшие. Люди перешёптываются.  — Да уж, они и стратегии уже продумывают, подбирают стили боя, — комментирует Алиса, косится на другие арены, но там такого нет, там… чуть менее жестоко. Подымает взгляд на экраны, где Инрик, Марк и Ники слишком быстро натыкаются на чужую команду, завязывается драка. Это немного отвлекает зрителей от арены. Алиса считает расточительным делать столько битв одновременно. Противника, избитого Зиком, не успевают вылечить до начала следующего боя, да и некоторых других тоже. Так что вскоре исцеление переходит в форму «равности», где стараются не восстановить полностью, а приравнять оппонентов.  — Наши парни не только лучше обучены, но и серьёзнее относятся к турниру, — делает вывод Арнад. — Неужели всё из-за стиля обучения?  — Думаешь, их так воспитали издевательства преподавателей? По старшим не скажешь, что грозные.  — Увидим. Если будет разница, значит, заслуга не академии.  — Да ну, в чём тогда? При поступлении зефир напоминали.  — Разница? Чужой пример…  — Всё думаю, Арнад, почему ты не пытаешься стать сильнее? В академию пошёл за мной, до этого праздно шатался по кланам с Анит.  — Я не праздно шатался.  — Это не в обиду.  — У нас в семье нет любимчиков, но пока брат учился у отца, меня… А, не думай, что я пытаюсь рассказать тебе свою жалостливую историю, всё не так, напротив, меня не сковывали никакие обязательства, но и какой-то ценности в себе я не находил.  — Так ты амбициозный.  — Думал, что да. То есть… Отец пытался защитить меня от князя Тангора и всей опасности, что представляет двор. Я же считал, что взрослый и достоин большего.  — У аристократов есть одна общая черта — данные рождением достоинства и сила. Вы по праву рождения мните себя лучше других, даже если сами — хуже грязи, да и та хоть к ногам пристанет и обувь испортит.  — Мм-м…  — Я не называла тебя грязью. Просто говорю, что вы не развиваетесь.  — Я понял, к чему ты ведёшь.  — От простолюдинов аристократию отличает возможность — нанять лучших учителей, получить достойное образование, хорошо питаться и развиваться, но… Это не делает дворян умнее и сильнее других, кровь древнего рода ничего не значит, если речь не идёт о князях.  — Отец учил брата, что власть — ответственность, бремя. Ты получаешь власть и тянешь бремя, какое простые вампиры не выдержат. Ты, как сильный, умный, рождённый для этого бремени, должен учиться, смотреть и много думать над решениями.  — Господин Архус мудрый.  — Это так же и учение всех кланов. Князь для нас — бог, на нём самое тяжёлое бремя из всех. Аманда передала мне твои слова. Получив лучшего из возможных князей, я попытался его предать…  — Если захочешь дать присягу — просто сообщи.  — Я дал присягу, пока ты сидела в племени. У кого хочешь спроси, присутствовали и мои родные, и Агар.  — Не считаешь его странным?  — Считаю. Но… он тоже присягнул. Что ты о нём думаешь?  — Он мне нравится, и я не хочу видеть его мёртвым.  — …вот как. Арнад понимает оценку как высокую. Для неё, обожающей тихих и понятных мертвецов, совсем нетипично говорить и чувствовать такое. Значит, ей не страшно не понимать его, а напротив, хочется, возможно, раскусить загадку живого. Наблюдать за живым, сложным, но… интересным? Видимо, Агар того достоин. А ещё Арнад думает, что прогнулся под неё. Да, наконец-то начал немного уважать, немного удивляться, но большей мерой сломался и пригнул голову. Если Делион князь, а она — младшая княжна, то другое невозможно. Княжеская семья — то святое, что дано клану. Если Делион достаточно силён, чтобы потянуть не только само существование клана, но и заботу о нём и попытки сделать жизнь лучше, то более достойного на это место не существует. И пока одним из его столбов стоит Алиса, пока эта девчонка приносит пользу самому князю, пусть и не клану — на подобное ей чхать, то и пусть. Достойна ли она звания младшей княжны? В некоторой мере она делает больше, чем многие другие того же ранга. И представляет из себя больше. В ней всё ещё недостаточно силы, нет утончённости, хитрости и манерности, но есть желание и, кажется, бесконечные возможности саморазвития. Внешность дело десятое, красивые наряды тоже, а вот внутренность под обёрткой… Да, спит по три часа, стараясь стать сильнее. Всё ещё недостойна зваться высоким словом «княжна», но всего в ней больше, чем надо, дабы стоять рядом с князем. Что из себя представляют женщины? Обёртку, поведение, воспитание, а ещё тонны амбиций, острый язык, яд и склонность плести интриги. Они сильны, но сила их не та, что в руках или магии. Алиса же упирается в себя, своё тело и возможности.  — И всё же, вы стоите на месте. Зик изменился, не знаю, надолго ли его хватит, но факт остаётся фактом. Вы, рождённые сильными, медленно развиваетесь, быстро останавливаетесь и уже не движетесь. Это, я считаю, одна из главных проблем, — рассуждает Алиса, глядя на последние бои первого курса.  — У всех есть предел.  — Предел в ваших головах. Не выдерживает тело — сделай его сильнее, не хватает магической мощи — продай душу. Если ты не отдал всё, что имел, и рассуждаешь о пределах, значит, оправдываешься. Предела нет. Я пересеку все границы и тогда верну всё, что у меня отобрали: память, тело, чувства, свою оригинальную личность. Я выжму из этого всё, чтобы получить себя обратно. Дик сказал, справлюсь. Только я и справлюсь, потому что Драко. Никто не отдаёт больше, чем мы ради силы, но только мы способны собрать себя заново. А до тех пор пусть забирают, я… будто уже и не привязана к этому. Ни телу, ни личности, только отдельные фрагменты памяти ещё имеют значение. Арнад от неожиданности испуганно оборачивается и зрит невиданное — настолько дикий взгляд, сильно сжатые челюсти, сплошную ярость и злость, уверенность и отчаянье, будто готовишься сделать последний прыжок в пропасть. Но это длится мгновение, следующим же лицо разглаживается, становится несколько искусственно-спокойным, как восковая маска. И губы растягиваются в слабой улыбке:  — Видишь? Они не дают мне злиться. За силу я расплачиваюсь собой. После первого раза уже не так страшно — куском меньше, куском больше, а когда всё меняется уже не знаю который по счёту раз — перестаёшь обращать внимание. Ни за что не поверю, что он не фильтровал мои воспоминания во время пересборки, но всё равно ужасно люблю…  — Я… не знал, — шепчет, потому что и Алиса говорит очень тихо, чтобы никто другой не грел уши.  — Да, ничего страшного. Дэл тоже всего не знает, он… наверное, сильнее меня. Возможно, не следовало так рано просить силу, но увидев чужие уровни, во много раз превосходящие мальчишек, дерущихся на арене на потеху публике, Алиса, пожалуй, и не сожалеет. Если ты платишь собой — делай это до конца. Везде можно откупиться, Дик вечно откупался чужой кровью и жизнями, но, когда имеешь дело со стихиями, особенно изначальными, основными — забудь об уловках. Рано или поздно они получат причитающееся.