Неоднозначно плохие

      — Что ты натворила?       Но Аманда не злилась, хоть наверняка какое-то время отбивалась от одногруппниц, попавших под раздачу вместе со всеми. Вернувшись в комнату и застав там мешающую странные жидкости из мензурок и колб Алису, ведьма вздохнула и упала на кровать, стоически перенеся день и найдя неожиданного союзника:  — Ирен сказала, что сами виноваты. Ну, девчонки. О ней, знаешь, тоже немало слухов ходит, но она очень высокомерная и издевается над всеми, кто ей не нравится, так что девочки перестали возмущаться и успокоились. Пошли к преподавателям жаловаться и просить снять.  — Ирен помогла тебе избежать проблем? Казалось, она удивилась такому поведению принцессы, но быстро прекратила ломать голову над причинами, побудившими поступить подобным образом. Даже равнодушие сочлось бы более вероятной линией поведения, чем помощь. Но, если закрывать глаза на несколько прошлых стычек и явную неприязнь, у Ирен всё ещё нет причин выказывать поддержку неодобренным массой методам.  — Да. Я не рассказывала, но как-то однажды она меня уже выручила и сказала, что ей не выгодно враждовать с тобой.  — А… разве ты не считаешь, что её слова надо было передать мне?  — А? Я забыла, — беззаботно отозвалась Аманда, но Алиса уже не думала о тараканах в голове принцессы:  — Кровь плохо кристаллизируется, здесь нет нужных элементов. Наверное, надо максимально сгустить её, но тогда упадёт эффективность… Хм, поищу новый рецепт, а что делать с этим? Понаблюдав и поняв, что подруга совершенно не переживает, Аманда недоумённо спросила, уверенная, что та сидит здесь, а не в лаборатории, в попытке спрятаться от гнева толпы:  — Тебя ведь не исключат после такого? Директор уже вызывал?  — Мы с ним говорили, — сообщает, отсчитывая капли с пипетки в мензурку. — Он разозлился, но, как бы сказать… не в состоянии что-то сделать.  — Но он должен принять меры, — в запале заявляет та, быстренько поднявшись на кровати. — Он ведь директор, а ты провинилась!  — Он сказал, что наказывать меня бесполезно, а исключать, видимо, не хочет. Директор Ник в любом случае найдёт веский повод для общественности, но что на самом деле творится у него в голове для меня загадка. Аманда выпрямила ноги, протягивая задумчивое «Хм-м-м», но уже не негодовала, да и до этого возмущалась скорее от непонимания столь сильной несправедливости:  — Но кого-то другого уже бы выгнали или принудили к долгим исправительным работам. Хоть ты и не нарушила никаких правил, но поступила неправильно, почти напала на всех адептов.  — Я думала о последствиях, и никакое наказание не заставило меня остановиться.  — А если бы тебя всё же исключили?  — …почти полный учебный год — не так уж и мало, — пробормотала, заставив её вытаращиться:  — Ты бы просто ушла?!  — Я с самого начала не видела смысла надолго задерживаться. Брату спокойнее, пока я здесь. Но это не то место, где сейчас следует находиться. Никто не знает, сколько осталось времени, да и стоять на месте долго нельзя.  — Это грустно, — приходит к выводу Аманда. — Мне казалось, тебе нравится в академии, да и тебя окружают интересные личности, разве ты ими не дорожишь? И вот так легко отказаться?  — Не легко. Да, здесь я многое узнала о жизни, но эти моменты быстротечны — жизнь подобна стремительному потоку, она разлучает и сводит, а потому не следует горевать из-за расставания, ведь впереди — целый мир. Ведьма не нашлась с ответом на несколько философское замечание, не лишённое здравомыслия. Драконы существуют столетия, что им, долгожителям, какой-то год или семь? Алису же больше всего расстраивали обиды директора, но те — неизбежность, к сожалению. Невозможно обладать достаточной добротой, смиренностью и силой, чтобы соответствовать его идеалам.  — Ваши-то не загрызут тебя?  — Да что они сделают? И на следующий день, когда вошла в кабинет и поймала на себе десятки озлобленных взглядов, поняла, что малость погорячилась. Парни молчали, вся группа сохраняла гнетущее, похоронное молчание, будто проклятье блокировало не сплетни, а вообще все слова и звуки.  — Так нельзя! — обернулся к ней Ракуш, а скопившееся ослабление от воздействия скверны било ей в глаза.  — Меньше трепаться надо, — ответила, только пристроив сумку, и повернулась к Шанару:  — Поменяешься со мной местом? Тот непонятно от чего вспыхнул, запылал щёками, будто ему предложили нечто неприличное перед всей группой, и с задержкой закивал, подрываясь со скамейки. Кирис отправился домой, но его место не занимали, а Браян, как раз и сидящий справа от Шанара, сглотнул и медленно, будто пытался не привлекать внимание, взялся собирать вещи. И хотел было убраться в другой конец аудитории, но с ним поменялся Арнад. Довольный вампир опустил учебник на стол и улыбнулся во все клыки:  — Доброе утро.  — Высказывайся, — разрешила Алиса, а Шанар повернулся к ним, как и Ракуш, шокированный Дрон и многие другие. Арнад не закатил скандал, не взялся пилить или грубить, чинно сложил руки на столе и пожал плечами:  — Метод не самый приятный, но действенный. Главное в клане такое не делай, а то снова перепугаешь всех в замке.  — Клан жалко, да и брату не понравится.  — Замечательно, — подытожил и потёр горло, хоть по показателям вообще не отсвечивал последствиями проклятья. — Кстати, как-то слышал, у тебя есть конспекты всех предметов первого и второго курса. Поделишься?  — Да запросто. — И вывалила из браслета пару стопок жутко потрёпанных тетрадей. — Только они иногда так нечитабельно пишут.  — Я верну, — предупреждает, поглощая в своё хранилище в кольце.  — Пока что они мне не нужны. Группа молчит, Дрон нервно снова и снова приглаживает пятернёй волосы, на языке у него вертятся десятки плохих слов об Арнаде, наконец-то нашедшего рядом с ней место — а ведь с самого поступления пытался. Но он молчит, как и все, боясь сболтнуть лишнего, а Ракуш снова открывает рот и у близко сидящих пробегает мороз по коже от предчувствия:  — Ты ужасно поступаешь.  — Не желаю слышать ни слова от того, на ком осадка от проклятья уже на две недели трёпа висит, — грубо отрезает Алиса, враз стирая доброжелательное выражение с лица, с каким общалась с Арнадом. — Чем больше провоцируешь его и пытаешься посплетничать — тем больше устаёшь. Хотя усталость — слишком мягкое слово, но не могла же она взаправду признать, что скверна так же поглощает энергию носителя, особенно, когда ей нужно защищаться или исполнять свои обязанности. Ей так же, как и любой магии и материи, требуется топливо, и им служит сам пострадавший. Таким образом до летального исхода, конечно, не дойдёт, но общая слабость всех систем организма обеспечена, а в результате и болезни, истощение, ослабление магии, понижение работоспособности каждого органа, в том числе и мозга. Так уж работает проклятье, а иначе придётся тратить слишком много собственных сил. И каждая активация скапливается усталостью, скверным следом, который со временем сам рассосётся. Алисе имелось, что ему сказать, но тот резко отвернулся, видимо, испытав жгучий стыд, и на том разговор закончился. Чистый же Арнад рядом неподдельно удивился:  — Скопление осадка?  — Да, я вижу его в каждом. По нему легко судить о длине языка.  — Как неприятно, — злорадно разулыбался тот, сверкая клыками, и поймал на себе предупреждающий взгляд Дрона, но никто из них так и не развил конфликт. Преподаватель опаздывал, кристалл в стене всё ещё крутил конкурсы бытовых фокусов — турнир близился к завершению, а целители уже сегодня возвращались. Алиса вообще не видела смысла в проведении подобного рода соревнований, но не определила, какие выглядят глупее и оскорбительнее: мирные развлекательные конкурсы или боевой турнир. Да и что такого в борьбе за звание «Мисс Очарование»? Как и «Целитель года». Люди всего-навсего присваивают звания, следуя коррумпированной и несовершенной системе, в реальности служащей лишь показателем величины карманов и размеров пороков. Скатившись к неприятным мыслям, Алиса вздохнула и открыла книгу, надела очки и сосредоточилась на чтении, всего раз оглядев всех вокруг. Арнад листал полученные конспекты, другие шёпотом выражали недовольство самим фактом их наличия, но не бросались фразами, уже бы летевшими раньше: «Так вот почему она всегда на шаг впереди всех». В конце концов, проклятье не мешало им высказывать мысли и эмоции, но вот неподтверждённые догадки оставались в голове, а не вылетали со ртов. Предыдущие месяцы мирного сосуществования будто перечеркнуло. Не то чтобы всё это время парни молчали или не осуждали, не цеплялись и тишком не обговаривали, но теперь смотрели с исключительной злобой.  — Господин Широ даже слушать не стал…  — Сказал передать всем: «Идиоты, не стоит злить дракона, сами разбирайтесь, я вам не нянька».  — В его стиле…  — Слышал… Вообще херня, как общаться с таким проклятьем?  — Оно реагирует на отдельные слова и мысли.  — Просто заткнитесь.  — А Рак… Кхем, вы сами слышали.  — Да, вот уж… Да… Вновь воцарилось молчание, нечёткая формулировка, а вернее расплывчатое значение понятия «слухи и сплетни» играло с некоторыми не по тем правилам, а потому парни часто осекались и замолкали, а в иной раз вообще не открывали рот.  — Что сказал директор? — совсем тихо спросил Арнад, уверенный, что оборотни услышат, из-за чего она не станет отвечать слишком развёрнуто:  — Не одобряет, злится. Он хмыкнул — и это всё? Директор Ник не смог ничего противопоставить ей, хоть в столь щепетильной ситуации никого бы не удивило ни исключение, ни наказание? Разве не должен директор приложить все усилия, дабы исправить ситуацию? Но, посмотрев краем глаза на переворачивающую страницу Алису, Арнад растянул губы в понимающей улыбке — если эта упрётся, то её уже не сдвинуть. Выглядит конфликтом интересов, но только на первый взгляд. В тоже время, как ни посмотри, а поступок вредоносный, опасный и не должный легко сходить с рук виновнику. Так что это, у лиса появились любимчики? Или же всё психологически глубже?  — Завтра надо сходить, забрать ваши с Анит платья. Тебе бы желательно его примерить.  — Пойдём, значит. А вечером, если меня не попытаются прибить, закину в котлы ингредиенты долгосрочных зелий.  — Нужна помощь?  — Разве что в качестве живой стены, — признала, темнея глазами.  — Не проблема.  — Какой ты терпеливый…  — А как с тобой иначе?  — Не знаю, — выдохнула, переглядываясь с ним, и Арнад улыбнулся:  — Я кое-что тебе пообещал, да и по-плохому дело не идёт. Таким темпом останешься одна.  — Не очень-то и страшно, я же не кролик… Арнад выражения не понял, но и не потребовал разъяснений, отвернулся обратно к конспекту и поймал себя на мысли, что одиночество — не то, чего желаешь хоть кому-то. Да и страшно представить, до чего она дойдёт, лишившись всех сдерживающих факторов, коими и служили эти глуповатые друзья.