Неоднозначно плохие

      Дрон сопел, подражая Ракушу, Арнад стоически терпел, Алиса фыркнула, не скрывая недовольства:  — Я просила тебя не ходить за мной, а просто сказать, где мастерская, так что прекрати, тебе здесь не хуже всех. Первый споткнулся, второй довольно улыбнулся — наконец-то такое обращение не в его сторону. Путь за заказанными, но позабытыми из-за невнимательности Дрона склянками под эссенцию духов выглядел излишне долгим из-за неприятной атмосферы. Косточка цокал копытами по брусчатке, следуя за хозяйкой без поводьев и магии — умный, уже излишне умный конь плошал меньше, чем живые. Над головами время от времени пролетал Шерон, иногда бросал под ноги мышиные трупы — его поведение смущало всех, кроме самой Алисы. Завелась за ним подобная привычка охотиться, поглощать энергию смерти с убийства, а добычу отдавать хозяйке — показывать, какой он молодец и чему научился, пока та пропадала далеко и не кормила своего любимца.  — Я думал, ты хочешь извиниться и нашла повод остаться наедине, — донёс до неё своё заблуждение Дрон, злобно зыркнув на Арнада: — И не предполагал, что он потащится за нами!  — Я сама его позвала. Кого здесь не звали, так это тебя! С чего бы мне извиняться, а? Дрон низко рычит и отворачивается, будто хочет уйти, а она пеняет:  — И если уж кому и обижаться, так это мне — ты обещал помогать в столице, а в итоге я оказалась совершенно одна, столкнулась с кучей проблем. Арнад хмыкнул, намекая на себя, но та не стала ничего исправлять, потому что имела ввиду первый день покупок. И, хоть про себя радовалась, что от того удалось не просто избавиться, а вообще избежать компании, но из вредности капала:  — Нет, ты пошёл в бордель, оставив меня одну в незнакомом городе.  — Парни сказали, что ты сама ушла! — взорвался тот, резко развернулся на пятках, что аж подошвы заскрипели, и обрушился на неё: — Ты обидела Ракуша и рассорилась с парнями! А потом ещё и прокляла всю академию! И винишь меня?!  — Не кричи на меня! И наша ссора с ними тебя не касается, но ты даже мысли не допустил встать на мою сторону или хотя бы подумать о причинах случившегося! Я что, похожа на истеричку, нападающую без повода?  — В последнее время тебя понять невозможно! У тебя что, период полового созревания начался, как у нас? Алиса опешила от такого заявления, подавилась воздухом и не нашлась со словами, Арнад задумчиво промолчал, но, когда тишина затянулась, а Дрон уже открывал рот что-то выдавить из себя, тот вдруг хохотнул. Алиса подхватила и хихикнула, прикрыв рот ладонью, проговорила уже куда веселее:  — Поверь, этого вы бы не выдержали! Всё, не трать моё время, и так работа стоит, меня ждёт заказ на тысячу зелий. А кроме того, целая морозильная камера мяса, эксперименты с фруктом и кристаллизация крови. Дрон крякнул, вытаращился на проходящую мимо подругу, переступившую упавший под ноги трупик и помахавшую рукой Шерону, и совсем тихо переспросил у Арнада:  — Заказ на тысячу?  — Клановые дела, — отделался тот, проходя следом: — Я догадался, в какую мастерскую он обратился, через два пролёта поворот налево и прямо до тупика.  — Ты ориентируешься в Аске? — тут же спохватилась Алиса, и он радостно ответил:  — Да, мы обошли все музеи, театры, магазины и лавочки, чтобы найти достойные, так что я хорошо разобрался и запомнил расположение полезных мест. Она-то думала, они втроём просто шатаются по музеям и достопримечательностям от скуки, а это, оказывается, была продуманная акция по сбору информации. Дрон, закатив глаза, поворачивается и идёт за ними, подкалывает:  — Так ты теперь на тысячу зелий подписался, да? Сколько это займёт, месяц? Арнад его игнорирует, поворачивает за Алисой и негромко ей же говорит:  — Анит не против нам помогать, я объяснил ей всю ситуацию на свадьбе, но…  — Я извинюсь, — кивает та, тяжело вздыхает и ерошит растрепавшиеся на ветре в проулках волосы: — Да, мне стоило ещё раньше извиниться. Но ты ведь не будешь брать её с нами летом?  — Понадеюсь на твою оценку уровня опасности.  — Погодите, — просит Дрон, замедлившись, — вы на лето планов настроили? Эй, стойте! Те, конечно, не слушают, общаются между собой, и он догоняет, останавливает, схватив за плечи, и разворачивает к себе:  — А… Кирис? Я? Что за чёрт, вы же не переносите друг друга, когда спелись?  — О чём ты? — спрашивает Алиса, склоняя голову набок, стряхивает руку и поворачивается полностью: — Мы с Арнадом почти семья, а в семье ведь частенько случаются мелкие ссоры, правда?  — Как-то однажды мы с братом десять лет не разговаривали, потому что я испортил его парадный камзол, — закатывает глаза Арнад, пальцами убирает его руку. — Ты ведь не думал, что мы всерьёз враждовали? Она, как бы там ни было, моя княжна, лучик надежды нашего клана, свет очей величайшего князя из всех. Алиса никак не реагирует на высокопарные речи, они разворачиваются и идут дальше, а Дрон чувствует нервный тик, дёргающий левый уголок губы, плюёт под ноги:  — Вампиры, чёртовы непонятные вампиры. — И идёт за ними, нудит, пытаясь понять ситуацию: — Хорошо, вы помирились! Это всего за сутки, пока мы с Ракушем на тебя обижались? Серьёзно, ты так быстро переобулась?  — Что?  — Говорит, переметнулась, — подбирает понятное слово Арнад, Алиса выдыхает:  — Оу. — А следом и возмущается: — Я никого не держу рядом с собой, если вы двое так решили, то без проблем.  — Что решили? Ракуш сказал, ты его кинула! Отшила почти!  — Нет, всё не так. Я сказала, что нам не следует сближаться, потому что мы совсем не подходим друг другу и ему от такой дружбы только хуже.  — Да это тоже самое, что и отшить! — рявкает Дрон, но они уже дошли до мастерской: — Да, здесь я и заказал твои банки из синтезированных алмазов. Всё потому что обычное стекло не выдержит накала огненной эссенции, да и алмазы могут испортиться, а потому флаконы больше похожи на ювелирные изделия с магическими формулами на стенках. Мастер, их изготовивший, ездит Дрону по ушам за долгое ожидание, тот посыпает голову пеплом, ссылается на всё на свете, от отравления до турнира, а получившая свои бутылочки Алиса разглядывает их, помещённые в ящичек, оббитый изнутри бархатом и разделённый на секции под каждую отдельно:  — М-да, хорошо, что это не настоящие алмазы.  — Такого никто и не сделает.  — Да, пожалуй. Люблю нулевые предметы, аура и энергетика не буянят. Её замечание остаётся неуслышанным, Дрон отдаёт доверенный ею остаток платы за работу и честно пересчитывает и пересматривает все ящики. Алиса разглядывает гранёную бутылочку, похожую на стопку, преломляющую свет на сотни лучей, вкладывает обратно и закрывает. Поглощает в браслет и тепло благодарит мастера, на что тот ворчит:  — Всё, за что заплатят, а спасибо на завтрак не съешь. — И прогоняет их, впрочем, не очень грубо.  — Куда мы теперь? Но ответа он не слышит — Алиса с Арнадом уже далеко, беседуют между собой об артефакте Широ, ему приходится снова нагонять, чувствуя сильное раздражение:  — Что за артефакт и почему за ним идёшь ты?  — А какое платье ты заказал Анит?  — Бежевое, — с клыкастой улыбкой говорит тот. — Она любит бледные тона, так что на нём белые лилии.  — О, смотреться должно замечательно.  — Да, перед турниром она ходила на последнюю примерку и осталась довольна. А тебе ещё придётся примерить и подогнать, если где-то плохо сидит. Туфли с собой?  — У меня всё с собой, иначе перестанет быть моим.  — Ах, я хотел попросить, чтобы ты разбиралась с мясом без Анит. Или незаметно. Это ведь не проблема?  — Конечно.  — Она немного чувствительна, не смотря на жизнь в наших землях.  — Да ладно?! — срывается Дрон, а двое приникают друг к другу и мелко дёргают плечами, сдерживая хохот. — А, я вас понял! Вы сговорились и издеваетесь! Да какого чёрта происходит?!  — Мы не сговаривались, — посмеивается Алиса, оглядываясь на него ярко блестящими глазами, да и красные роговицы Арнада сверкают от весёлости:  — Само получается.  — Господин Широ дал мне маячок со связным кристаллом на всякий случай, а я его сломала. Починила, но старый дефект вылез наружу, и пришлось нести на перенастройку.  — А почему на кладбище не отнесла?  — Потому что у них не бюро по починке.  — А, ладно, я здесь подожду, — решает он, когда те заходят в ювелирный, но, подумав, входит внутрь. Алиса платит за ремонт, рассматривает новое кольцо и прячет старый камень в карман, чем заставляет Дрона хмыкнуть:  — Ну да, одна перенастройка.  — Тебя это вообще не касается. Арнад рассматривает украшения, будто выбирает что-то, и не лезет в её дела, как и она не обращает на него внимание, пока не реагирует на вопрос:  — Это или это?  — Если для Анит, то левое, а я не ношу кольца, а кулоны нельзя — Око искажает любой материал.  — Тогда что тебе нравится? Дрон просовывает свою голову между ними и смотрит, на что ткнёт долго размышляющая Алиса. Но слышит что-то ожидаемое:  — Ничего.  — То есть тебе нравится эльфийский тонкий стиль? — приходит к выводу Арнад, методом исключения сузив всё к тому, чего здесь нет.  — Да… Ну, у вампиров тоже попадаются хорошие работы.  — Какая ты привередливая, — замечает Дрон, а Арнад возмущается:  — Нельзя говорить подобное девушке! Когда Анит с матушкой идут в ювелирный — превращаются в дотошных критиков. Они прекрасны и имеют полное право выбирать из кучи самое лучшее, это и отличает высокородных от прорвавшихся наверх простолюдинок — наличие вкуса. Истинная леди никогда не наденет не понравившееся украшение, у неё всегда есть свои критерии.  — Да вы просто маньяки.  — Но ты ведь тоже носишь одежду определённого стиля, — оглядывается на него Алиса и, так ничего не выбрав, выходит.  — Но я могу надеть что угодно, если нет выбора.  — А я без выбора лучше вообще останусь без украшений. Они идут по улицам и улочкам, срезают за Арнадом, а тот размышляет о своих же словах. У Алисы совсем обычный для дворянки вкус — ей не нравится вычурность, но нравится стоимость. Где-то на грани противоположностей и противоречий, на небольшом пересечении взаимоисключающих черт находится небольшой клочок с тем, что подходит. Это обычное дело для той, что имеет выбор и сформировала свои вкусы. Ей, к примеру, не нравятся мутные камни, а ещё тёмные, если это не чёрный или тёмно-красный, не нравятся розовые и сине-голубые, уж неясно почему, да и аметисты не очень — себе бы не взяла, и излишне бледные, вроде изумрудов с оттенком в бирюзу. Но работы тонкие и ажурные, аккуратные, куда более нежные и утончённые, хотя и вампирский стиль при соблюдении правила минимализма и «невесомости» — довольно проблематично. Но стоит посмотреть на Венец, точно не деланный человеком, не удивительно, если каким-то богом, да и то, вероятно, Венец — вершина его творений, настолько тот неземной и прекрасный, — как становится понятно, откуда у неё такие предпочтения. Рядом с Венцом и эльфийские украшения выглядят пусть не брёвнами, но толстыми такими ветвями. Но за это Арнад её уважает — за преданность своим вкусам, а не жадность. Подумать только, насколько дракон бывает равнодушен к драгоценностям, но, пожалуй, для неё ценность просто не в них. Её алчность проявляется в более нематериальном аспекте.  — Так что да, я виноват — долетают до него излияния Дрона и следующие слова Алисы:  — Тебе не нужно передо мной извиняться и искать подарок, чтобы задобрить, просто успокойся. Всё идёт своим чередом.  — Да меня пугают эти слова! Будто ты уже поставила на нас крест и говоришь, что личности вокруг постепенно отсеиваются! Но мы же живые! Нас нельзя просто отодвинуть! Заменить на этого или другого клыкастого, перестать замечать!  — Прекрати нести вздор! Арнад негромко смеётся — да уж, вздор, а ещё вмешивается в их разговор:  — Мы почти пришли, так что потише.  — Ну я и говорю, что думаю, — понижает громкость Дрон, на что та отвечает:  — В ближайшее время я всё равно буду очень занята, а летом у меня много работы.  — Говоришь так, будто мешаться будем.  — Если не хочешь, чтобы я сломала Ракушу психику — держи его подальше от меня. Он хороший, но для меня — слишком хороший. Я эгоистична и думаю в первую очередь о себе.  — Да я уже привык, — бросает он бездумно, что даже Арнад запинается и оборачивается. — Что? Ай, к чёрту. Ты нашла пару или у меня есть шанс одеться с тобой в цвет?  — Даже если у меня и была бы пара, а он до сих пор не отзывается, с тобой я бы не пошла!  — Почему это звучит, будто меня отшила не моя девушка? — щурится тот. — «Будь ты хоть последним парнем на земле» — ты в курсе, что после таких слов и влюбляются?  — Ты в курсе, с кем о таком говоришь?  — Но это ведь просто танцы, да и благодаря проклятью никто не будет обсуждать, с кем ты пришла.  — Именно ради прихода с ним я и постаралась сделать это до танцев.  — Оу… Теперь замирают они оба — и Дрон, и Арнад, а Алиса жалуется:  — Он не отзывается. Кстати, прийти с братом или дедушкой — тоже самое, что и с отцом? То есть жалко?  — Да, — в один голос выражают свои мысли те, впервые за долгое время придя к одному мнению.  — Ясно. Идём за платьем, у меня ещё полно дел, и поимка пары среди измерений тоже.  — В измерениях? — недоумевает Дрон, но так же быстро, как и до этого, остаётся в одиночестве. Какое-то время стоит и размышляет — как-то всё равно получается всё не очень. Танцы танцами, чёрт с ними, пусть хоть того своего праотца приводит — переживут, а вот лето после практики… Опасно, значит. Но за лето они с Арнадом или снова рассорятся, или сблизятся ещё больше. Чёрт, он переживал, как бы этот вампир, Кирис не обошёл, а теперь, пока того нет, нарисовался другой! Что ж её так на клыкастых кровопийц тянет-то? Будь здесь Кирис — обязательно бы нашёл выход из ситуации. Он, хоть и неприятно это признавать, не просто собаку съел в делах с женщинами и интригах, но и эту знает лучше.  — Вовремя же тебя домой понесло, — ворчит, предчувствуя неладное с этим его отпуском, и заходит в швейный салон. Арнад стоит у тумбочки с несколькими коробками и отсчитывает золото, Алисы нигде не видно, и Дрон интересуется, оглядевшись:  — Почему вы не закажете одежду в клане?  — Слишком выделяется. Он не понимает ответ, вернее слишком долго над ним размышляет, прежде чем представляет истинную вампиршу при параде в академическом зале среди адептов разных сословий. Наверное, это как с украшениями — переборщишь, и получится глупо, «грубо и наляписто».  — Выбирая ваше попроще и здешнее подороже разницы нет, да?  — Выбирая между ними, здесь поближе. Но они обе не любят пышные платья. Некоторое время парни так и стоят, из соседней комнаты — мастерской, слышатся шорохи и непонятные слова, а вскоре оттуда выходит молодая девушка и просит:  — Будьте добры, уделите немного времени, ей требуется ваша помощь. Хмыкнув, Дрон проходит следом за вампиром, хоть тот поначалу шипит против. Стоит ему заглянуть в мастерскую с десятками манекенов, как глаза выхватывают держащую волосы над головой Алису, упакованную в чёрную ткань. Она стоит спиной, так что платье ему выглядит обычным, не очень пышным, но длинным — не то, ради чего стоило бы бахвалиться наличием вкуса. Но его разочарование мало кого беспокоит, швея объясняет заминку:  — Когда вы назвали мне обхват талии, я подумала, речь о корсете, поэтому не уплотняла. Но…  — Я не ношу корсеты, — продолжает за неё Алиса, наконец-то оборачивается и светит голыми ногами. — Почему нельзя надеть это платье на голое тело? Разве не достаточно подобрать под него бельё?  — А что, так нельзя? — изумляется Дрон, но Арнад перебивает, ощупывая её талию и живот:  — Догадываешься, что будет, если переешь? Ткань полностью облегает тебя до пояса.  — Тогда я просто не переем.  — Разве в нём не слишком низкое… большой вырез? — вновь вмешался Дрон, но его снова проигнорировали:  — Да, но это… нарушает правила приличия.  — Но обычно я и не ношу корсеты. Потрогай, как у меня расположены рёбра. Мне больно в корсетах. Дрон просто молчит и пялится в потолок, хоть не понимает ни почему на день цветов они выбрали чёрное платье, ни что за проблемы с корсетом, ни почему оно спереди такое короткое, да и вырез всё ещё смущает — оттуда же всё вывалится, стоит нагнуться. Как оно вообще держится-то на ней? Швея же вмешивается с идеями, предлагает какие-то варианты, а ещё, кажется, им надо где-то ушить, а где-то напротив сделать свободнее, обсуждают какие-то цветы, вызывая в нём ещё большее недоумение — где на этом траурном платье и кто видит цветы?  — Но танцы уже послезавтра.  — Я закончу всё сегодня, если придёте вечером, часов в семь, или завтра утром — сами проверите.  — Уверена, что не хочешь вшить спицы?  — Ха, нет, спасибо.  — С такой фигурой можно и без спиц.  — Все будут думать, что у неё корсет.  — Как вообще возможно такое расположение рёбер?  — Это ещё детский перелом, учитель решил не ломать их повторно, раз уж органам не мешает. А некоторые пришлось убрать — они не срастались, началось воспаление.  — Какой кошмар.  — Так это травма? Разве твоё тело не регенерирует?  — Да, но они так и не растут.  — Странно, рёбра ведь для защиты внутренних органов.  — Вот и мы до сих пор в недоумении.  — Ах, лучше бы вы выбрали красные цветы.  — Разве не ужасно банально подбирать их под волосы?  — Ой, а ведь верно, они будут излишне сливаться, если не сделать высокую причёску. А с такой длиной это проблематично. Устав слушать их почти что бесполезные разговоры, Дрон не выдерживает и выходит, уже в соседнем помещении приподымает крышку коробки и видит несколько украшений с бежевыми цветами, похожими на длиннолапых тонких насекомых — кажется, такие растут у вампиров, только красного цвета. А называются:  — Паучьи лапки? Паучьи ирисы? Помощница мастерицы оборачивается на него и сообщает:  — Лилии. Тот вампир выбрал их для этой девушки.  — Как они ещё её своей паучьей лилией не прозвали? — бормочет под нос, а той говорит громче: — Разве ей подходит бежевый? Для «этой» девушки, значит, не Анит. Но для этой девушки подошли бы красные, возможно, и лилии — почему нет? Хотя, и у Анит лилии, но он говорил белые.  — Разве белый не знак непорочности? Бежевый потому, что белый с чёрным слишком контрастирует, только странно говорить о непорочности и чёрном, да? Я тоже не поняла замысла этого клиента, но мы всего лишь выполняем заказы. Белый — подвенечное платье, чёрный — похороны, вероятно, для Алисы чёрный — это и непорочность, и нежность, и любовь, радость. Что носят некроманты, что надевают другие тёмные маги? Но, вопреки стандартам, этот некромант не придирается к одежде, если та нравится, и вовсе не ограничивается одной палитрой.  — У них своя логика, какой нам, простым смертным, совсем не понять, — комически стенает он, помощница негромко смеётся, а Арнад выходит и прикрывает дверь, в проблеске мелькает голая спина с чёрным знаком над лопаткой. Дрон уверен, что не видел у неё раньше никаких татуировок или меток там, хоть осенью в майке никак бы не пропустил. Остроты зрения хватило опознать ящерицу, застывшую в беге, но раньше её там точно не было. Задумавшись о замеченном, он совсем забывает, что до сих пор не закрыл коробку, и когда Арнад отбирает крышку и накрывает — вздрагивает и спрашивает, не подумав:  — Почему платье чёрное, а лилии бежевые? Тот смотрит странно, подняв брови, под таким взглядом самооценка падает вместе со способностью мозга производить умные мысли, за что он и ненавидит вампиров, а этого — особенно. Арнад считает, что такое объяснений не требует:  — Ты и правда не понимаешь или валяешь дурака?  — Откуда я могу знать, каких сортов бывают эти лилии? Может, они расцвели, когда на ваши земли ступила Алиса, — огрызается Дрон, совсем запутавшись в мыслях. — Или в этом есть какой-то мистический смысл? Подвенечное платье смерти по ту сторону грани жизни? Арнад забирает коробки и отходит, игнорирует с видом, будто наткнулся на помешенного психа, а Алиса спокойно выходит из мастерской, переодевшись, и замирает:  — Что случилось?  — Он с ума сошёл, — делится Арнад. — Бред несёт, ты бы слышала…  — Да я пытаюсь понять, — рычит тот в своё оправдание, но Алиса не очень-то и слушает:  — Ещё не поздно перекрасить, как думаешь?  — Нет, такой оттенок бледно-розового отлично сочетается с чёрным и гармонично смотрится на тебе.  — Я бы хотела золотой, — вздыхает та. — Но это праздник цветов.  — Будет достаточно уже того, что ты на него придёшь и не ввяжешься в неприятности.  — Да, ты прав, я слишком заморачиваюсь.  — Да, нетипично для тебя беспокоиться подбором нарядов, — замечает Арнад, уж не зная, связано это со взрослением или лунными фазами, но та пожимает плечами, толкая дверь на выход:  — В Тартаре на меня смотрели только монстры, а вскрывать их в платьях не очень умно, правда? Дик же совсем не интересовался, в чём я, а здесь — боевой факультет, снова мимо. Арнад вздыхает, Дрон остаётся на месте и какое-то время ожидает, но Алиса поворачивается и спрашивает:  — Ты куда-то идёшь? Потому что мы закончили.  — В академию, — бросает хмуро, думая, что, если она пойдёт с братом или праотцом — счёт хотя бы не изменится в пользу Кириса или неожиданно активировавшегося Арнада. Хотя остаётся ведь и Инрик — в Самайн именно с выпускниками та и стояла. Но, так-то, третий лишний, а кто отстаёт хоть в чём-то: реакции, понимании или действиях, тот и болтается бесполезным, дополнительным грузом. Впервые в своей жизни ощутив себя так мерзко, он идёт позади, когда они — плечо к плечу, пусть и молча. Служить кому-то запасным совершенно не хочется, на это не согласен ни гордый альфа, ни опустивший голову перед князем племянник. И пусть она хоть трижды младшая княжна, хоть сто раз дракон, а испытывать вновь подобное — ну уж нет. Так что Дрон поворачивает в бар, встретившийся по пути, никому ничего не сказав, и решает:  — Когда сможешь уделить время лично мне — обратишься. Алиса закатывает глаза и идёт дальше, а через несколько улиц, когда отдаляется достаточно, Арнад фыркает:  — Я же говорил: самолюбивый, мерзкий, горделивый оборотень-единоличник. Взбесился после пары часов паршивого обращения с собой.  — Но он долго прощал мне игнорирование, — задумчиво протестует та, на что слышит вполне справедливое:  — Пока ты была очень занята и никому не уделяла внимание. Твой эгоизм он терпит до некой меры, но, если променять Дрона на кого-то другого, если при нём больше общаться с кем-то другим — в итоге он превращается в это.  — Будто ты намного лучше. Да и я так же. Арнад хмурится и вздыхает:  — Да… Мы все не сахар.