Неоднозначно плохие

      Алиса не была уверена, как подписалась на работу, коей сейчас занималась, в сущности, совершенно бесполезную для себя работу, требующую не сил, но времени. Ах, потому что не смогла отказать директору Нику с его пушистыми ушами и выглядывающим из-за спины хвостом? Бессовестный лис… Да, так уж он и злится, так уж и обижается, конечно… Вздохнув, она прекратила тратить моральные силы на все эти бессмысленные в данный момент мысли, собирая телекинезом брёвна в большие колонны. Эти столбы подожгут уже завтра, а сегодня их необходимо кому-то собрать, но так как большая часть бытовиков занята другими подготовительными работами под началом организаторов вечера, к сборке пришлось припрячь посторонних. Или сильных, или способных хорошо перемещать предметы в пространстве. Тяжёлые и множественные предметы. Алиса повторно вздохнула и поздоровалась:  — Господин Дрем, добрый день.  — Ах, я не хотел отвлекать, — смутился тот, незаметно подобравшись совсем близко — уже стоял позади. Он был уверен, что она не заметит, сосредоточенная удержанием в воздухе и управлением десятков тяжёлых и толстых брёвен, укладываемых друг на друга квадратной, высокой колонной. Будто игра в башню для великана, но столб содержит в себе огневую заправку, благодаря которой не потухнет до самого утра. Их ждут большие костры до самого неба, и не сказать, что это не волновало Алису, она ощущала нетерпение, а ещё отклик метки, шепчущей: «Сожги, сожги, сожги, воспламеняй». Приятный, а ещё ненавязчивый голос — не управляет сознанием, а только просит, советует, но никак не требует. Ему нравится и греть теплом, и сжигать дотла. Это обе грани силы огня — и гибель, и жизнь.  — Как у вас дела? — интересуется Алиса, некоторое время не видев его в стенах, но не отвлекается от укладки брёвен.  — А, всё очень хорошо, — делится со слабой улыбкой на губах, но уверен, что она её не увидит. В тот момент опускается последнее бревно, и Алиса как раз поворачивается, отвечает подобным выражением лица, таким же мягким голосом:  — Замечательно. Я вас давно не видела, но и не решалась отвлекать.  — О, я и ничем таким не занимался, — бормочет, идя за ней следом к другой будущей колонне, а сейчас только горе брошенного топлива. Все брёвна взмывают в воздух и начинают выкладываться синхронно, поочерёдно, сразу по два с противоположных сторон, что вызывает у него искреннее удивление:  — Ты так хорошо контролируешь их… Твои телекинетические способности просто поражают.  — А, это не сложно. Механически, они исполняют одно и то же действие каждый раз. Это не сложно, просто долго. Просто долго… Дрем поворачивается на десятки уже сложенных колонн и думает, что команда из бытовиков справится с этой работой, скорее всего, в два раза дольше, потому что у них нет синхронности. Нет, его удивляет, что один мозг способен контролировать каждое перемещение, не делая заминок — только две упали параллельно друг другу, при том упали ровно прорезями в прорези, как за ними уже подлетают следующие. И ещё… Это требует слишком много энергии. Личной энергии из своего резерва. Но Алиса даже не вспотела, цвет лица не изменился, руки не дрожат, хотя их она и не использует — надо же, высший уровень владения левитацией. У неё только глаза немного подрагивают от напряжения.  — Хм, надо начать по две сразу, их ещё так много, — бормочет она под нос, чем вызывает большее замешательство древнего призрака. Но вскоре он сцеживает смешок в ладонь и качает головой:  — У тебя всё хорошо?  — Конечно, господин Дрем. У меня всегда всё отлично, — без заминки растягивает губы в улыбке Алиса, оглядываясь на него. — Просто немного долго. Просто немного долго. Он снова оборачивается на уже собранные и смотрит на ожидающие, их там чуть больше, чем уже готово. Для двух десятков — двух команд бытовиков, задачка часов на шесть работы, но Алиса хмыкает:  — Не то чтобы у меня значились важные дела на эти два часа… Но, кажется, придётся вплотную заняться поиском пары… Дрем хочет спросить, но слышит совсем уж тихий бубнёшь:  — Ну, я могу просто призвать его… — И раздражённый, досадливый вздох.  — Мм-м… — тянет он, подыскивая слова, но выдавливает только сжатое: — Повеселись… И, чувствуя вину за тот разговор под торты, вынуждающий её переживать и напрягаться больше обычного, уходит. Ох, если бы эта девочка наслаждалась праздником, а не пыталась всё усложнить… Алиса оглядывается и провожает его взглядом, уже не глядя двигает брёвнами, запомнив механизм и последовательность, тем более что они всё равно ощущаются в пространстве. За спиной материального призрака она видит выбегающих из средней башни-библиотеки оборотней и вскидывает бровь, только так и выражая недоумение — чего это они в своей хвостатой форме? Полнолуние? При двух лунах полнолуние случается довольно часто… Эрин немного меньше Нексора, а ещё светлее шерстью, ну и по возрасту младше на десять лет, но она их различает по аурам, а не внешнему виду. Оборотни замирают. Эрин просто встречается с ней взглядом, а Нексор встаёт на месте вслед за ним, не понимая, что случилось, и почему тот вдруг припал на брюхо и заскулил. Эрин смотрит в равнодушно-зелёные глаза и видит медленно ползущую ещё выше тёмно-красную бровь на белом лице, прячет морду под лапами. Громко и отчётливо фыркнув, Алиса раздражённо-резко поворачивается к своей работе и заканчивает быстрее обычного, задействовав все оставшиеся балки разом, просто выстроив их в нужном порядке и уронив. От громкого стука дерева Эрин вздрагивает, подымается на лапы и убегает, низко опустив голову и подметая землю излишне длинным для волка хвостом. Она их совершенно не понимает. Хотя нет, его не понимает. Откуда этот ощутимый, затапливающий всё страх? Но, как и раньше, игнорирует — меньше знаешь — меньше заморачиваешься. Алиса встаёт между двумя кучами брёвен, раскиданных в шахматном порядке в паре десятков метров друг от друга, и напрягается, работая с двумя одновременно — выстраивает материал и начинает складывать. Дело идёт неплохо, не смотря на дрожащую губу и резко дёргающиеся то в одну, то в другую сторону глаза, так что она жмурится и добавляет ко всему ещё более далёкую третью сваленную кучу. Из-за этого скорость немного снижается, но контроль не падает.  — Ох…  — Вот чёрт, это всё она делает?  — Какого… Но в этот раз она почти не слышит чужих слов, напряжённая сосредоточенностью, и когда все три уже высятся готовые — облегчённо вздыхает. Осталось не так уж много… Анит выходит из целительской башни, когда Алиса берётся за ближайшие к ней, время странно совпадает:  — Ох, привет…  — Ах, здравствуй. Анит почтительно склоняет голову и ненадолго растерянно замирает, подняв взгляд на мерный стук балок, повторно охает, замерев. Алиса смотрит на неё, бросает взгляд на сами собой укладывающиеся брёвна и вздыхает:  — Анит, я бы хотела… извиниться за своё поведение. Та переводит взгляд широко распахнутых глаз на неё, но продолжает видеть падающие друг за другом большие балки и испускает нервный, краткий смешок. Алиса уверена, что впервые слышит подобное от неё, и на мгновение её замешательства движения замирают, но вскоре возобновляются, а она сама выдавливает:  — Да, знаю, что извинения — это немного… Ах, очень мелко. Но, я ведь пыталась… А, как бы сказать, я не игнорировала тебя, а просто старалась избегать лишних ссор. Но Арнад… Я очень злилась на него, но сейчас же всё в порядке? Чёрт, мне хочется верить, что всё в порядке… Она нервно и неловко смеётся, останавливая начавший выливаться изо рта бред, поскольку Анит вообще никак не реагирует. Их отношения… Ах, головная боль. Алиса ссорилась с Арнадом, а Анит как придаток иногда попадала под огонь, но на неё тот никогда не направлялся. Им было проще установить ограждение и перестать замечать друг друга. В том числе поэтому Аманда часто бурчала и тоже затевала ссоры. Вышел глупый замкнутый круг. И сейчас Алиса не очень-то и понимала, за что, собственно, просит прощение. Арнад сам виноват, нет, оба, но Анит вообще ни при чём.  — В общем, — выдыхает, смотря в землю и потирая лоб в попытке разродиться мыслью, а позади раздаются последние четыре синхронных стука. — Я вела себя и не как младшая, и не как княжна, и даже не как подруга, нет, даже не как человек. Всё… сложно.  — Всё сложно, — подтверждает та негромким голосом, вздыхает, наконец-то отвлекаясь от собравшихся башен, и смотрит на неё ясным взглядом тусклых серых глаз: — Если бы спросила, почему он так поступил… Если бы задумалась… почему он постоянно тебе так надоедает.  — Да, я знаю, — подтверждает, не отрицая своих умственных способностей. — Я всё прекрасно понимаю.  — Да. Верно, всё сложно, — повторяет Анит, смотря ей прямо в глаза, в безжизненные камни на временами эмоциональном лице. — И ты сложная, и мы не простые.  — Да, мы все живые. Только мёртвые простые и не меняются. Анит наконец-то меняет лицо и улыбается:  — Но ты остаёшься в чём-то прежней. Всё в порядке, я не сержусь. И вообще не раз говорила Арнаду, что он глупый, и поступает глупо.  — А, мы стоим друг друга, — вздыхает, чтобы не фыркнуть, и улыбка Анит становится шире:  — У вас ужасные характеры.  — Да, как ты вообще нас выносишь?  — Я очень терпеливая. И… ты тоже извини, что я никогда не вмешивалась в ваши ссоры. И, пожалуйста, немно-ожечко…  — Да, — кивает, поняв, о чём она. — Да.  — Ну, вот и отлично.  — Отлично.  — Тогда увидимся, — бросает Анит, начиная движение в сторону общежития, и слышит вслед:  — Увидимся. Он подобрал тебе отличный наряд.  — Тебе тоже. А, по правде говоря, — сознаётся, замерев и оглянувшись, — над твоим он думал дольше, чем над моим. Ты словно поддерживаешь его в тонусе.  — А… удачи, — бормочет, застыв с нечитаемым выражением лица и дрогнув рукой. Поддерживаешь в тонусе? Что? Алиса сменяет доброжелательность на хмурость, уголки губ медленно опускаются, но она не обращает внимание на мимику, занятая попытками понять. Такой её и встречает Вистар:  — Боже, у тебя лицо убийцы. Я тут слышал, ты три колонны одновременно собираешь…