Неоднозначно плохие

      Существовало ли что-то хуже экзамена с дотошным преподавателем контрзаклинаний, курирующим второгодок, каких Алиса хорошенько поваляла в первом месяце обучения, чем заслужила не только определённую славу, но и нелюбовь их куратора, вынужденного каждый раз не только выслушивать жалобы, но и разгребать последствия? Да, экзамен госпоже Нириэль. Это называлось «подстава» от директора — заменяющий её преподаватель неожиданно слёг с магической простудой, и теперь все молились на чудо, здравой частью разума осознавая, что надежды нет.  — Чёрт-чёрт-чёрт, — бормотали парни, как мантру, глядя ей в глаза и закрывая рты, чтобы не услышала и не прочла. Ракуш, застывший каменным изваянием, внутри бился в истерике — ощущалось эмпатически даже не склонными к развитию таких способностей. Дрон потел. Ему-то чего бояться, в его-то возрасте, хотели все спросить, но сами помнили, насколько часто он выслушивал критику как произношения, так и написания эльфийских символов. Алиса чувствовала озноб. Впервые за всё время обучения здесь она сомневалась, что прорвётся. Кирис завидовал Арнаду, болтающему на эльфийском, как на родном, но у неё не хватало самообладания сейчас предложить ему отправиться летом к эльфам на исследование, где пригодится его чудесное умение бойкого языка, завязывающегося бантиком ради правильного произношения. Так она не переживала, даже когда узнала, что тот хмырь, казалось, обожающий выедать мозг, курирует второй курс и затаил конкретно на неё обиду. По сравнению с тем, что испытывала сейчас, то относилось скорее к неожиданности, подбросившей небольшой камушек на дорогу. Потому что его педантичность, предвзятость и привередливость всё же не выходили за рамки учебной теории, а в построении моделей она сама могла любого профи заткнуть за пояс. И тоже умела долго нудить о бесполезной теории, усыпляя трёхэтажными объяснениями с кучей отсылок. Нириэль посмотрела на секундную стрелку, добегающую до начала экзамена, и поднялась:  — Эльха де те вуа. Адепты смотрели с испугом и комками в горле, не способные выдавить и слова. Она поздоровалась. Дальнейшие слова переводились как более развёрнутое приветствие, вступление и инструкция к экзамену, и, судя по довольной улыбке, та прекрасно осознавала, что перевели не все, а потому иначе, как издевательским её вопрос не воспринимался:  — Поняли?  — Оя, — синхронно ответили Алиса с Арнадом, с задержкой отозвалось ещё несколько человек и нелюдей, остальные промолчали.  — В таком случае, начинаем. Вени ан а ля фа. «Подходите по одному».  — До натхле эль облра. «В любом порядке». Теперь почти все сделали вид, что не поняли, взялись оглядываться, выискивая жертву, и когда Алиса выдохнула, собираясь подняться, это сделал Арнад. Нахмурившись, она встала и спустилась следом. Билет тянула второй, и так же, как и вампир, поприветствовала Нириэль. Позади уже шёл Кирис, за ним остальные, осознав, что оттягивать нет смысла.  — Воан шу, — пожелала её удачи Нириэль, и пришлось на эльфийском же поблагодарить, правильно выговаривая слово:  — Эльси. Эльфийский в основном требовал слишком мягкого и нежного произношения, будто язык сейчас бантиком завяжется, почти всегда «р» выплывала настолько гладко, что походило на речь картавого. А кроме того, как и в любом другом богатом языке, слова подбирались в зависимости от контекста, да и читались тоже с различиями, ну и не существовало чёткого правила произношения, то есть правил имелось с излишком, именно поэтому слова никогда не читались по буквам. Один символ имел как минимум два варианта произношения, а кроме того ещё с двадцать в связке с другими. Эльфийский — головная боль. Именно поэтому Алиса, не смотря на впаянный Хаосом в мозг и глотку переводчик, испытывала с ним трудности — к сожалению, тот контекст не учитывал, а слоги раз через раз выдавал неправильно. Иными словами, идеально переводчик работал только когда требовалось перевести эльфийский на понятный разуму. Даже в рунах, рунических ставах и мёртвых языках, используемых для магии, всё проще, чем в эльфийском. То ли дело гномий! Пусть грубый, зато как написали, так и читается! К огромнейшему сожалению всех присутствующих, требовалось от них написать художественный текст на указанную в билете тему и после прочесть. Она не считала нужным принимать по несколько человек, как и пытаться разделить всех. И никто не удивлялся. Все понимали, что близкое соседство всё равно не поможет. И вот Алиса пялилась на свою тему с единственной мыслью — а не снизят ли баллы за честное мнение, что эльфийская связь с природой — паразитическая? Подавив тяжёлый вздох, она принялась писать про чудесные, поражающие деревья и искусственное солнце, совершенно не радующее после вампирской мрачности, благодаря Нириэль за то, что размер текста требует минимальным стандартом половину страницы. ***  — Эйл шю майль те а нау хальт кахэн миу ля рхэ. «Особенно впечатляюще выглядят белые карпы, переливающиеся под солнечными лучами, будто золото» — Алиса выдохлась, когда дочитала, а ещё непривычно дрожала — не от страха, а от усталости. Все молчали, как парни в группе, так и сама Нириэль, а ожидающий её у двери Арнад, сдавший на девяносто восемь баллов, про себя признал, что получилось неплохо. И ошибок не так много, как ожидалось. Алиса же себе признала, что десять часов за книгами в библиотеке Сириль изнуряют меньше, чем час расписывания на две трети страницы хвалебной чуши про «прекрасный эльфийский лес», в который, если бы не практический интерес, ни за что не согласилась повторно сунуться. Эльфийка протянула руку, требуя текст, краткое время читала его, прежде чем изрекла:  — Восемьдесят семь баллов. Посмотришь на ошибки?  — Да, — выдохнула, хоть не испытывала уверенности. Та быстро разметила кистью с зелёной краской, тонко написав в транскрипции неправильное произношение пары слов, одно зачеркнула и подобрала другой вариант, подходящий по контексту и передала ей. Алиса согласилась — да, так лучше, но она бы сейчас со всем согласилась, только бы побыстрее уйти и забыть, расслабиться и растянуться на кровати или в горячей ванне с травами… Но уж точно не зарисовывать высокомерную эльфийку, видимо, простившую тот инцидент. Ей, в конце концов, должны быть чужды мирские свары и оскорбления неразумных детей. Правда, эта кроме прочего вспыльчивая, как выяснилось.  — Эльси. И вообще, воодушевившись, напоследок Алиса выдала речь в стиле: «Благодарю, что уделили внимание и указали мне на ошибки», ни разу не ошибившись — подобными построениями половина книги исписана, будто бы с эльфами иначе общаться нельзя. В любом предложении нужно себя принижать… Но Нириэль едва заметно улыбнулась и приняла благодарность, после чего отпустила. Уже за дверью Арнад предложил локоть, и та вцепилась в него, как в спасительный круг, а заговорила уже сидя на лавочке под башней, убедившись, что настолько далеко слух остроухой не долетает:  — Я ожидала, что она меня с косточками прожуёт.  — Да, я тоже. Эльфы мстительные и злопамятные, одна надежда, что она признала твою невиновность. Что собираешься делать? Завтра ведь сдаёшь Коснароину.  — Хочу поймать Ирен… — И пока он не придумал ничего лишнего, спросила: — Как считаешь, я могу ей чем-то помочь? Нет, из этого альянса выйдет что-то путное? Арнад от неожиданности никак не отреагировал, сохраняя каменное выражение лица, хотя мысли в голове метались. Сама идея подружиться, нет, наладить связь с тем, кого недолюбливаешь, подходила вампирам как никому другому, но точно не куда более прямолинейной Алисе, часто выливающей всё, что на уме.  — Нет? Да? Я спрашиваю нечто глупое? — уточнила, устав ждать ответа, и тот фальшиво кашлянул и попросил:  — Дай мне минутку. Отложив мысли об истинном лице Алисы, а вернее о скрытых чертах характера, до этого не проявлявшихся по каким-то причинам, он сосредоточился на её вопросе. Дружба с Ирен, как с принцессой, точно ближе ей по статусу, да и полезнее, чем с Амандой и прочим сбродом, но выглядело, конечно, в свете последних событий, странно. Будто бы она оттолкнула друзей и теперь пыталась приблизить врагов. Но, снова, задвинув причины, руководящие её действиями, Арнад признал, что тактика практичнее траты времени на бесполезных боевиков, каких можно нанять сотни, а то и тысячи. Другое дело Дрон, с этим шпионом вообще лучше не иметь дел. Кирис получше, потому что сам по себе «недостойный» вампир — слишком мягкий, но из чужого клана, а потому не заслуживает большого доверия. Ирен, впрочем, тоже, но о доверии речь не идёт.  — Чем помочь? Есть много вариантов, но если ты спрашиваешь исключительно о себе, то… Научи её защищаться.  — А?  — Никто и никогда не допустит, чтобы принцесса без права на трон владела боевой магией или опасными знаниями. Но ты, скажем, специализируешься на этом. На выживании и убийствах.  — Оу… Алиса признавала его правоту, потому что и сама некогда размышляла на близкую тему. Вопрос в том, захочет ли Ирен принять помощь. Но Арнад не закончил:  — Учитывая твою склонность к беспорядкам, рано или поздно сложится так, что ты столкнёшься с властью человеческой страны. Нет смысла отрицать или надеяться, что это обойдёт стороной, нет, нельзя счесть вашу встречу невозможной, потому что пока что, хочешь ты того или нет, сидишь ли на месте или где-то носишься, а судьба несётся вокруг тебя быстрым потоком.  — О, ты будто со жрицей говорил, — заметила, узнавая её тон и стиль, и он подтвердил:  — Да, это её слова. Но что хочу сказать я, так это что спрогнозировать предстоящий конфликт достаточно просто. А в результате, так или иначе, я поставлю на тебя и тьму. Он не сказал это прямо, но Алиса кивнула — если получится убить короля, то почему бы нет? Как подвернётся случай, так и полетит голова.  — Не то чтобы я против или поддерживаю тебя, но не забывай заметать следы. А лучше обратись за помощью, — счёл он нужным посоветовать.  — Естественно. Нельзя, чтобы брат пострадал из-за моих действий.  — …верно, — наконец-то принял, а за тем продолжил: — Итак, если всё предрешено, почему бы тебе не предложить Ирен предрешённый результат в качестве сделки? Не прямо, конечно же. Перед этим нужно убедиться, что она на крючке и не сорвётся.  — Да, естественно, — в очередной раз подтвердила таким тоном, будто он говорит совсем уж глупые вещи несмышлёному ребёнку.  — Что же касается пользы от неё… Самая большая польза от Ирен — связь с её братом, наследным принцем.  — До него так сложно добраться?  — Сложнее, чем сдать экзамен по эльфийскому, а ещё труднее добиться его внимания и заинтересованности.  — Да, это разумно.  — Да. Что же касается наследного принца, то уже суди по нему сама, я мало знаю. Судя по всему, он немного гуманнее отца, но пока что это слабо заметно из-за давления короля.  — Логично. Каким бы он ни был на самом деле, правда станет ясной только после того, как взойдёт на трон.  — Именно так. Но он явно… толерантный. Или очень хорошо притворяется.  — Иными словами, через Ирен я смогу добраться до него, а там уже видно будет, — хмыкнула, не получив конкретики, но всё равно испытала благодарность.  — Да.  — Как думаешь, она достанет мне одно перо из семейной сокровищницы? Арнад скосил на неё взгляд, заподозрив, что все пляски затеваются не ради брата и клана, а для получения пера, но промолчал, тем более что та снова открыла рот:  — На самом деле я её очень хорошо понимаю. Когда-то меня ждало то же, что и её, только, пожалуй, моя сказка была пострашнее. К счастью, я выбросила испорченную книгу и пишу новую.  — Ты никогда не рассказывала, где родилась и как росла, — заметил, а ей вспомнилось, как сидела здесь с Кирисом и не решилась рассказать, но в отличие от той истерики, сейчас всё просто и нет лишних эмоций, а Арнад… так или иначе «свой».  — Драко бессмертны и живут столетия, тысячелетия, обретая возможность умереть только после рождения ребёнка. Хаос называет мою мать червивым яблоком, верхом абсурда, к которому в итоге пришло поколение абсурда. Она родила меня, притворяясь герцогиней, кажется, в королевстве, где ненавидели нелюдей, от короля, обожающего собирать головы оборотней, эльфов и прочих. Я родилась человеком среди людей. Арнад не перебивал.  — Вскоре её убили, на самом деле я не знаю, почему, но потерявшая бессмертие Драко, притворяющаяся человеком, умерла, не желая выдавать в себе дракона. Убитого горем короля приворожила любовной магией другая женщина. И… поначалу я не очень понимала, что происходит, мне не было и двух лет, а потом родилась моя сестра по отцу, и всё… превратилось в кошмар. Сейчас, контролируя эмоции, видя туманные облики в прошлом, Алиса ничего не чувствовала, как и должно магам Хаоса, но иногда рефлекс всё ещё колол болью, а в моменты расшатанной нервной системы доходило до истерик.  — Меня били по малейшему поводу, хотя, нет, сначала обижали. У Драко есть некая защитная система в крови, ускоряющая развитие в опасных обстоятельствах, а так как опасной стала вся моя жизнь… Я начала умственно расти втрое, а то и вчетверо быстрее обычных детей. Не возьмусь считать свой возраст, но на тот момент, когда стало хуже всего, когда меня уже открыто пытались убить или изувечить, я достаточно выросла, чтобы научиться выживать. Хотя, на самом деле, через время до меня дошло, что защита исходила не только от инстинктов, крови и способности быстро обучаться, но и удачи. Мне очень, просто чертовски везло. Настолько, что через время я поверила в своё бессмертие. Она насмехалась. Арнад видел кривую, но всё же улыбку, а ещё слышал смех в голосе. Походило бы на истерику, но она продолжала говорить непринуждённо, будто рассказывала не о себе:  — Сначала мачеха только обзывалась, потом раздавала оплеухи, а через время начала платить слугам, няням, придворным за моё убийство. Сама она не могла выдать свою слишком сильную ненависть ко мне, потому что король, пусть и не мог на меня смотреть из-за воспоминаний о маме, считал своей кровью. То есть ублюдка стоило выгодно отдать замуж. Так что меня тоже хорошо обучали, но никогда и ни чему опасному.  — Почему ублюдок?  — Потому что, не смотря на брак, через время выплыл факт, что моя мать купила земли и титул, а сама не являлась дворянкой. И их супружество якобы вычеркнули. Но так меня называли все за глаза короля, а для него я оставалась старшей принцессой, лишённой права на трон.  — Он ничего не знал?  — Нет. И не хотел знать. Когда Дик учил меня убивать, я воображала, как перебью их всех.  — И сделала?  — Только сестру. Я убила только её. Мачеху и так казнили бы, потому что удалось снять с короля приворот, а придворным магом притворялся перевёртыш, мечтающий сделать то, что мы планируем здесь. Посадить на трон гуманного наследника. И, так как младшую убили, королеву казнят за измену, то остаётся только король, ещё больше возненавидевший всё живое, и старшая принцесса. Так что он поставил вместо меня перевёртыша и решил взять будущее в свои руки. Я же ушла, решив, что мне нет дела до королевства, а отцу я долг за своё рождение выплатила.  — На тот момент ты уже обучилась магии?  — Да. Мне было восемь, когда Хаос привёл к Дику. То ещё времечко, но… Благодаря ему я научилась не только выживать, но и убивать, а кроме того, использовать убийства себе во благо, использовать живых и мёртвых, притворяться и лгать, не жалеть никого и при этом… не убивать напрасно.  — Я думал, самое страшное в твоё воспитание внёс Хаос, — признался, честно, испытав жалость, но никак не проявил её.  — Он… Да, после всех событий я полгода провела в Тартаре, где только толпы монстров, лаборатория, инструменты для вскрытия, микроскоп, кстати, здесь таких нет, а они очень полезные. Ну и тонны книг. Пока он не выпер меня в мир для тренировки социальных навыков. Генри называл меня социальной катастрофой.  — Так и есть.  — Потому что я дикая. Мне по душе такой оставаться, но… Теперь, когда я наконец-то вспомнила, какой именно являюсь, приходится примерять маски и действовать нетипично для себя.  — Я не заметил этого, когда ты угрожала Иллару, — поддел, но следом же и признал: — Но немного уважаю.  — Любовь к Дэлу выше моей выдержки, а кроме того, инстинкты не переносят ни угроз ему, ни давления на меня.  — На самом деле драконы — величественный и могучие создания, каким и законы-то не писаны.  — Разве великие и могучие драконы не должны делать то, что хотят?  — Если только это не бессмысленное разрушение мира, но а так, наверное, да… Нам проще, когда они сидят на своих островах, но это не значит, что в случае чего, мы не отобьёмся от них.  — Знаешь, я получила метку пламени, и теперь зажарить целого дракона до хрустящей корочки — как свечу поджечь.  — Это приятно знать.  — Мой огонь горячее адского, — похвасталась, а он нахмурился:  — Ты сказала, метка пламени?  — Да. Ну, нынешние элементали, духи, помнишь?  — Ах, да… Но разве у тебя уже нет метки Смерти?  — Да. И Хаоса. И Огня. Ах, ещё Мрак, но он застенчивый и я пока что не разобралась до конца с его силой.  — Ты нарушаешь законы природы.  — Так я же Драко. Ах, помнишь, что ты у меня спросил, когда мы встретились? Так вот, Драко — это древний род первых драконов, короли драконов, самые великие и совершенные настолько, что мы считаемся аномалией. А ещё — вымирающим видом, поэтому наследник прямого рода всегда один, а Смерть не даёт нам умереть, пока не продолжим род. И, кстати, это не так просто, как у остальных. Это сложный подбор генофонда, потому что девяносто процентов населения любого мира для нас бесплодны. Алиса широко улыбалась, рассказывая ему это, а Арнад чувствовал подступающую головную боль, связанную с осознанием глобальности проблем из-за этого «великого и могучего», не способного, пока что, и на крыло встать, но уже излишне самоуверенного и бессмертного.  — А князь…  — Я не знаю, насколько в нём разовьётся наша кровь, — отделалась она. — Вообще-то у побочных линий слабое наследие, иначе они быстро умирают. Их, как сильную аномалию, сам мир пытается исторгнуть. Убить, проще говоря. Но Драко — есть само совершенство, самое близкое к стихиям, создавшим всё сущее. Любое наше действие считается чистым, невинным и природным. Вот так вот.  — Да, — выдохнул он, подымая взгляд к небу, куда уже долгое время пялилась Алиса. — Ладно, не важно. Главное, не разрушь клан.  — Брат любит клан, а потому я приложу усилия, чтобы помочь ему. И постараюсь не создавать ему проблем.  — Вот именно.  — Да поняла я, не повторяй, — проворчала, протягивая руки вверх: — Летать хочу. Хочу крылья. Я несколько раз прыгала с башни в попытке убить себя в качестве протеста, а Дик назвал это неверно понятой тягой к полётам. И научил левитировать. Арнад скосил на неё взгляд и подумал, что ребёнком она, видать, приносила в тысячу раз больше мороки, чем сейчас. И, пожалуй, только убивающему без разбору психу по силам справиться с такой. А в остальном… Ну, она хотя бы способна себя защитить. И будет просто замечательно, если самый замечательный князь станет ещё более великим и могучим, чем сейчас, так ещё и бессмертным.