Неоднозначно плохие

      На первом курсе проводится лишь одна практика — испытание года для провалившихся. Кажется, крайне редко кому-то удавалось избежать наказания, слившись в тесную общину до конца года, а нынешний первый курс боевого факультета провалил притворство, окончательно сломав всё под конец. Предупреждённые старшими, они, тем не менее, не сумели предотвратить провал, а кроме прочего, ещё и нарвались на худшее наказание из всех. Если испытание проходило хорошо — оставшиеся дни их принуждали собирать цветы для зельеваров и целителей, если же нет… Над жертвами измывались до последнего. К счастью, зачёты и экзамены сдали все, никто не болтался на пересдаче, но облегчения никто не испытывал. Широ недовольно цыкнул, на мгновение поддался настроению и закрыл глаза ладонью, дабы не видеть строй тупиц, оскорбляющих его очи своим невежеством и глупостью:  — Я ожидал от вас большего. Кто-то волком посмотрел на Алису, как единственную девушку, да ещё и теперь «одного из самых высоких адептов», стоящую вначале строя. Её тонкая, долговязая фигура мало напоминала женскую, скорее уж эльфийскую — там все высокие и худые, якобы трогательные и изящные, но… Воспринимать изящной Алису парни не могли исключительно из психологических причин, а ещё недоумевали — когда это коротышка успела так вымахать… Но, конечно, сейчас во взглядах читалась только злоба и раздражение. Заметивший это Широ вздохнул:  — Какие же вы паразиты… Ну, ничего, слизней ждёт наказание как для слизней. Алисе же высказал другое:  — Мне очень жаль, но директор… поддержал кандидатуру Иллара. Если бы ты не согласилась… Та пожала плечами, будто говоря: «Ничего не поделаешь», и озвучила мысли:  — Справлюсь. После всего пережитого, думаете, ему удастся меня сильно удивить?  — У него кандалы, блокирующие магию, — предупредил с искренним беспокойством и желанием помочь, при том совсем несвойственным себе же тоном, но она напомнила:  — Бездонная яма страшнее, не правда ли? Да и меня уже в них заковывали, не так страшно, как кажется. Да, он и сам вспомнил, как столкнулся с дурной штукой, как нёс куб вместе с этой девчонкой, но должен был предупредить:  — Возможно, это будет хуже, чем пережитое тобой с учителем. Иллару иногда рвёт крышу, не провоцируй его, иначе одним насилием не обойдётся. А ещё лучше… Ты ведь умеешь убегать? Я надеюсь, что ты умеешь убегать.  — Да, я умею убегать, — подтвердила, испытывая боль в ответ на его боль.  — Интересно, он вообще думает, что лишится всех конечностей, если перегнёт палку? — пробормотал Арнад, ни к кому конкретно не обращаясь. — Он вообще осознаёт, на кого скалится, ящерица доисторическая?  — Да какая уж там доисторическая, — засмеялась Алиса, пытаясь разрядить гнетущую обстановку. — Так, лысая курица, деградировавшая с годами безделья. В нём нет ничего от настоящего дракона, а я такому не уступлю, или я не Драко!  — А, и правда, чушь ляпнул, — улыбнулся он, и Широ отпустило:  — Ладно. — И вдохнул полной грудью: — Оставим драконов драконам, а вас, ребятня, ждёт свой Ад. Так что сейчас все идём в портальную залу. *** Пахло болотом. Нет ничего приятного в запахе сырости, плесени, мха и застоявшейся воды, а ещё где-то неподалёку явно гнил труп, да и насекомые раздражали. Дракон вонял не приятнее болота: алкоголем, потом, дурными мыслями и застоявшимся мускусом, протухшей рыбой — Алиса и предположить не могла, откуда такое разнообразие раздражающих элементов. В руках Иллара, преподавателя защитной магии, пьянствовавшего на деле ненамного меньше господина Широ Аяске, болтались кандалы. А его рот исторгал полную чушь:  — То, что ты сильная, вовсе не значит, что имеешь хоть какое-то право угрожать или вредить миру. Сильный обязан защищать слабых, а не действовать необдуманно, поддаваясь секундным порывам. Алиса чувствовала исключительно противоречивый, бунтарский дух, требующий делать в точности наоборот, но молчала и даже не смотрела на него, предпочтя разглядывать покрытый грибами и мхом пень — целая экосистема мелких букашек, бактерий и прочих крошечных организмов, а ещё гнездо большого и ядовитого шершня, копошение коего долетало до слуха. Это такой фокус — сосредоточься на чём-то совсем тихом, чтобы меньше слышать громкие окружающие звуки, но, к сожалению, многозадачный мозг обрабатывал одновременно множество поступающей информации, в том числе и слова раздражающего дракона, названного недавно курицей. Полный провал. Она блефовала. Опыт с кандалами не то, что хотелось когда-либо повторять, а противостояние как Драко закончится отвратительной трапезой — нельзя слишком накручивать инстинкты. Ещё во время разговора, предшествовавшего ситуации она натолкнулась на странную мысль в голове: «Сожри»… Немного нервировало, стоит признать, но такое уже происходило. Наверное, нормально желать съесть сильного противника, тогда и сам станешь сильнее, но всё же остатки человеческого воспитания и мышления не принимали подобную логику. Стоило послушать Арнада с куратором и надавить на Иллара братом, избежать этой бесполезной ситуации и не морочить голову. Но разве Драко должен давать заднюю? Кости брошены, так или иначе, но проблемы стоит решать по мере их поступления, а не откладывать.  — Так что должен делать сильный дракон? Прослушавшая, нет, проигнорировавшая все речи Алиса улыбнулась и воскликнула:  — Что хочет! Иллар вздохнул:  — Я и не полагал, что всё будет так просто. Она не любила лгать, хоть и лгала без особых сомнений, когда требовалось, а сейчас не собиралась притворяться хорошей, раскаивающейся и осознавшей неправоту, всё равно не поверит. К тому же стену по имени Иллар следует преодолеть, так или иначе. Воин не должен избегать сражений с сильным, хоть маг, естественно, пользуется умом и не доводит до лишних конфликтов — старые и никому не нужные стандарты. Правда в том, что если ты хочешь стать сильнее, то не отступишь от реального боя и всех встречающихся испытаний. Умный обойдёт гору, сильный прорубит через неё дорогу, но верное развитие — подняться выше горы. Пусть это и значит проявить высокомерие. Иллар не отстёгивал цепь, закрывая кандалы, а у Алисы на языке вертелась тысяча слов, способных остановить вздор и завершить испытание в считанные мгновения. Но, чёрт побери, нет ничего более мерзкого, чем богач, молящий убийцу о пощаде взамен на плату. Алиса вздохнула — началось. Теперь, находясь в здравом уме и теле, она понимала принцип работы блокирующего магию камня, лежащего в основе кандалов. Он не только разрушал связь со всеми энергиями извне, но и рассеивал любую призванную изнутри силу, кроме, конечно, хаоса и эфира — первобытная стихия и то, из чего создавалось всё сущее, в том числе и камень. Сейчас, когда руку заменил Мрак, касания к эфиру не приносили боли или повреждений, но она оставила тайну нераскрытой — на всякий случай.  — Твои воспитатели проделали ужасную работу, они бы точно не гордились твоим поведением, — нудил Иллар, глядя, как та сжимает зубы, но удерживается от возражений, копит злобу. — Я долго тебе потакал, потому что ты ребёнок, позволял больше, чем другим, но вот чем ты ответила на доброту и заботу. Алиса закатила глаза, не кривляясь только потому, что это по-детски и совсем недостойно:  — Разве не они меня вынудили? Чёрт возьми, почему виновата я, а не те, кто довёл меня? Делите вину, а не спихивайте всё на одного.  — С тобой бесполезно разговаривать, — холодно подвёл итог Иллар. — Ты, как сильный и умный дракон, должна относиться к их глупостям терпимее! Она задохнулась от возмущения:  — Да какого чёрта?!  — Прекрати лаяться! Сейчас начнётся твоё испытание, а закончится только тогда, когда ты правильно ответишь на мой вопрос! Что должен делать сильный дракон?! Алиса отвернулась, выказывая отношение к нему и требованиям, и услышала последнее:  — В таком случае приятного времяпровождения. Не успев уточнить, что он имеет ввиду, она сжала зубы, падая на колени под сильным давлением гравитации. Такое уже когда-то происходило. Давние воспоминания затянули её сознание, моменты, где мачеха била по щёкам, где ноги подгибались от усталости, бессильной злобы, где сильный маг пригвоздил к земле таким же заклинанием, а потом стоял на коленях и истекал кровью, когда они с Диком пришли мстить. Расплата… Сильный берёт всё, что захочет, убивает вставших на пути, не понравившихся, раздражающих. Ему не нужна причина, повод, достаточно желания. Если ты желаешь чьей-то смерти, то убей — ничья жизнь не священнее собственной, никто не ценнее личного эгоизма. И в ответ в голове расплетаются живые, красочные воспоминания: «Глубокий, тёмный, страшный подвал, забрызганный свежей кровью, красные по локоть руки мага, собственное дрожащее тело, ощущаемое, будто в реальном времени, тонкий, неровный детский голос: — Но люди… убивать людей… Дик отзывается без лишних эмоций: — Люди — тараканы. Их так много, что убивать по паре в неделю никак не повредит. Слова звучат в голове, мешаясь с бесконечным «нетнетнетнет» ещё живой жертвы. — Когда он испустит дыхание — увидишь много энергии. Так вот берёшь и втягиваешь в себя. — Дик… Людей… правда можно убивать? Он крайне широко улыбается: — Когда речь заходит о ценности чужой жизни — та оценивается относительно себя. Любая жизнь ничего не стоит по сравнению с нашей. Хочешь выжить — стань монстром. Потом покажу тебе трупы святош, если ещё сохраняешь надежду. — Я никогда и не питала подобных надежд, — признаётся и вздрагивает, когда жертва начинает дёргаться в путах. — Положи руки ему на грудь и слушай. Это чудесный момент. Сердце под пальцами замедляется, толчки становятся реже и вдруг исчезают. Она чувствует бешеный стук у себя в висках и думает, что сейчас умрёт следом, но проходят секунды, льются песчинками, и это происходит — энергия будто взрывается». Проскальзывает другое воспоминание, где они с Генри сидят на лесной подстилке, смотрят на восход: «- Эй, Генри… Как думаешь, мне следовало вмешаться и всех спасти?  — Зачем?  — Чтобы они выжили?  — Знаешь, зверюшки умнее людей. И их намного меньше.  — То есть… жизни этих людей…  — Ерунда. Мокрицы. Знаешь, их много и они даже немного полезные, но не очень красивые. Прячутся в тёмных и влажных местах. Если бы люди были как мокрицы…  — То что?  — Наверное, они бы приносили миру пользу». «Дик вспарывает живот и разворачивает, открывая потроха, приказывает:  — Трогай. Ты должна привыкать к трупам, лучше делать это сейчас, чем когда станешь постарше. Детская психика гибкая. Она улыбается, вытаскивая сердце, а Дик тянет кишки и называет их, комментирует функции и всё, что стоит знать. А стоит знать, что:  — Кишечник надо повреждать в последнюю очередь, как и желудок — запах просто кошмарный. Со временем привыкаешь, но розами никогда не запахнет». «Горит целый город, пламя пляшет, поливаемое сверху огненными лепестками, зажигающими всё с касания. Люди вспыхивают и кричат, вопят очень громко, настолько, что их слышно с высокого холма, с какого двое наблюдают за буйством. Алиса крепко сжимает кулачок, обхваченный крупной рукой учителя — почти отец с дочерью, если не знать их историю.  — Дик… На самом деле ты сделал это не из-за супа, правда?  — В супе варилось человеческое мясо… Запомни, есть добрые на вид люди, внутри же — хуже всего существующего в мире.  — Хуже нас с тобой?  — О чём ты? Мы — лучшее, что есть в этом жалком мире». Бесконечный поток старых мыслей врывается в мозг, пока тело дрожит под тяжестью, тяжело выдыхаемый воздух шевелит травинки. «Для силы нужно зайти в клетку и посмотреть в зубастую пасть смерти? Выгрызть, подобно животному, право на существование? Убить трёх медведей? Ловить и резать на алтаре людей? Да пусть хоть армия, было бы достаточно сил и знаний, всё, любая опасность, только бы не возвращаться в тщедушное, слабое детское тело принцессы, насквозь зависимой от ненавидящих взрослых. Если для силы надо убить — пожалуйста. Столько жизней, сколько понадобится. Но второй раз становиться зависимой, надевать ошейник, запираться в клетке и смотреть снизу вверх на существо выше — нет. Лучше уж сдохнуть, если во всех мирах нет судьбы приятнее». «Ужасное истощение, тормозящее реакцию, накатывающая боль. Голова медленно поворачивается в сторону. Мозг не сразу соображает, а уши долго игнорируют звук собственного хрустящего плеча, утробные рыки довольного животного. Маленькая девочка кричит — не может сдержаться, сжимает нож непослушными мгновение назад пальцами и засаживает остриё прямо в глаз. Протыкает глазницу и проворачивает, со всей силы сжимая зубы, проникает им так глубоко, на сколько хватает сил. Боль заполняет сознание нестерпимым чувством. Сбежавшиеся медведи, один вцепляется в тонкую ногу, протыкает плоть зубами. — Сдохни, — просит, правой стороной поглощая энергию только что убитого, а ещё целой рукой направляет волну чистой некротической энергии в медведя, вцепившегося в икру. — Просто, чёрт возьми, сдохни! Сдохните все! Вы не можете меня убить! Я не умру!» Жизнь не сахар, но что такое лежать, прижавшись к мягкой, противно-влажной почве? Всего-то отдых, хоть спи. Червяк чувствуется под животом — футболка задралась, а ещё жуки бегают по телу, будто возомнили его корягой — жуть, но воспоминания не дают сосредоточиться на настоящем, наконец-то прорвавшись сквозь седой туман. «Алиса жмурится и прячется, звуки взрывают голову, сладостные стоны ведьм неподалёку со всех сторон становятся громче. Контролировать себя дальше не получается. Думается, а вдруг они не заметят и послушно сдохнут? А пожар жрёт шторы, перекидывается на тела, полыхают колонны, весь храм горит, а энергия из резерва тянется быстро, выливается как из рога изобилия, сжигая и поджигая.  — Жги дальше. — Учитель… — Всё ещё злишься? — Научите меня убивать магией. — Хорошо…»  — Что должен делать сильный дракон?  — Убивать… Убивать, убивать, убивать, убивать, убивать… Жрать, разрывать, кромсать, резать на куски, ломать. Выживать, убивать, выживать, убивать, выживать, убивать… Слова срываются с губ мимо воли, вылетают бормотанием, шёпотом, как мантра, и Иллар темнеет взглядом, прерывает её:  — Тогда я поступлю ещё грубее. Ей смешно — что придумает эта курица? Неужели она думает, что сломит дракона такой ерундой? Погружаясь ногами в болото, Алиса смеётся:  — Жечь, убивать, разрывать, разливать кровь, разбрасывать потроха, трогать мягкую, тёплую плоть, чувствовать этот вкус во рту, и магия, столько магии! От убийства столько вкусной, приятной магии, как сахарные карамельки на языке! Сжигать, резать, рубить, рвать, полосовать! «- Не ищи спасения в смерти, будь сильнее меня.  — Тогда зачем убивать?  — В животном мире постоянная борьба за жизнь, задумывалась, почему? Почему рождаются светлые и тёмные, почему постоянно воюем? Почему люди, такие одинаковые, вечно проливают кровь? Это природа. Есть охотники, а есть жертвы, и если ты жертва — твоя судьба стать пищей, а работа охотника контролировать поголовье жертв и других охотников.  — Учитель, вам просто нравится убивать.  — Да, мне просто нравится убивать! — рявкает Дик, захлопывая книгу. — Все мы для чего-то созданы, что-то есть в нашей природе, у меня — убийство, у тебя — разрушение. Так что, будешь пытаться жить мирно и бороться со своей природой?»