Кристалл души

Темнота вращалась и пульсировала, словно тугая непроницаемая пленка, которую что-то пыталось пробить, достучаться до сознания монстра, и чем дольше это происходило, тем более различимый он слышал звук. Далекий, протяжный, полный боли… Крик Ники. И это осознание, громким звоном порвало тьму, заставляя скелета резко сесть на кровати, жмурясь от яркого белого света, корчась от странной боли за ребрами, которая мешала дышать, заставляя глотать воздух с открытым ртом. И сжимать одежду на груди, в бесполезной попытке унять боль, выбившую голубые слезинки из глазниц, заставляя художника в шоке распахнуть глаза и непонятливо смотреть на магическую влагу, капнувшую с его лица на руку, что лежала на незнакомом белоснежном одеяле, все еще пытаясь нормально вдохнуть. И это помогает сделать чья-то рука, которая буквально заставляет выпрямиться и пускает лечебную магию внутрь, грея то, чего быть у него не должно. Не может. Осознание и звенящий, болезненный крик девушки снова отдается в голове и груди болью, и не разбираясь, монстр хватает того, кто стоял рядом, что-то говоря, за грудки, притягивая к себе, заглядывая в испуганные белые огоньки такого же скелета, сверкая горящими красными мишенями. Пугая взглядом, в котором явственно читается готовность убить, а металлический голос пускает холодные мурашки по позвоночнику, показывая превосходство Защитника. Злость, боль и волнение. — Где она? — Художник щурится, сильнее сжимая лабораторный халат мужчины в руке, отчего он жалобно трещит рвущимися ниточками, сродни терпению и каплям благоразумия Инка, пока доктор поднимает руки в сдающемся жесте. — В соседней комнате, отпусти и мы, думаю, можем сходить к ней. — Что значит "ты думаешь, мы можем"? — Сжимая зубы до скрипа, шипит художник, ослабляя хватку, а потом и вовсе отпуская монстра от того, как сильный, лихорадочный жар волнами накатывает на тело, заставляя голову кружиться, а самого Инка недовольно жмуриться, когда где-то сбоку громко запищал аппарат дока, снова столкнувшегося с враждебным взглядом Защитника, стоило ему вновь направить магию в тело вынужденного пациента. Вот уж кого, но Защитника Саенс у себя ждал в последнюю очередь, да еще и с таким сюрпризом за ребрами. Тепло лечебной магии неприятно обожгло грудь воспоминаниями о том, как подобные ощущения ему лишь единожды подарила Ника, имя которой хрипло просипел художник, сжимая не свою одежду на груди так, что по ребрам прошлось саднящее жжение и скелеты одновременно недовольно цыкнули на это. И Саенс вновь направил магию, но уже на грудину Хранителя, вкрадчивой, спокойной речью, глядя в глаза, которые так быстро меняли формы и цвета, что у дока закружилась голова, он сказал всего пару фраз. Самых нужных и простых сейчас. — Успокойся, иначе твоя подруга зря терпела такую боль. Она жива, а у тебя теперь есть душа, и если ты хотя бы не постараешься усмирить свою злость, то она не приживется, и ты ее сломаешь. — Зрачки художника остановились на восклицательном знаке и песочных часах, наряду с нечитаемым выражением лица, а прибор прекратил надрывное пищание. И медленно, но верно, знаки в глазницах расплылись в бесформенные кляксы, формируя каплю и разбитое сердце, а с ушедшей злостью, едва дыша, Защитник просяще посмотрел на ученого. — Отведи меня к ней. — Саенс ошарашенно замер, видя, как в уголках глазниц бездушного сотни лет существа скапливаются слезы. Радужные, подобно тому, какой свет имела его душа, сделав первый шаг в том, чтобы окончательно прижиться. И встреча со спутницей монстра должна была стать последним, третьим шагом в этом процессе, и насчет него у ученого были большие сомнения. Он представить не мог, как Инк отреагирует на цену, что заплатила маленькая девчушка. Смелая или глупая, Саенс пока не понял. Голова странно вибрировала в районе затылка, словно многочисленные маленькие волны, разгоняемые громким звуком, били по голове, а сама Ника находилась под водой. Все вокруг было размытым: картинка, звуки, словно троившиеся, но все равно звучащие из-под толщи воды. А больше всего смазанными были воспоминания. Но только не чувства. В груди сильно ныла душа и вытаскивать ее совсем не хотелось, несмотря на нарастающую тревогу, которая то взбрыкивала в груди, то утихала и с новой силой накатывала зудящим ощущением, заставляющим хмуриться и стучать пальцами по тумбе, что была возле кровати. Кстати о месте... больничная палата не внушала спокойствия, выглядя очень пустой и холодной, словно была местом, где люди лишь доживали свои дни под аппаратом, что мерно пищал, что-то показывая. На место, где кто-то поправлялся от ранений и жил, выздоравливая, эта комната была похожа в последнюю очередь. И это тревожило, причиняя еще больше дискомфорта душе, которая и так чувствовала себя не очень. Но... почему? По коридору за дверью эхом разнеслись шаги и сквозь воздушную подушку размножился чужой голос, заставив обернуться на дверь и прислушаться, потерев виски. И голос стал более понятным, собравшись в одну тональность звуков, но обрывок фразы ничего не дал, а вот открывшаяся после этого дверь, заставила вздрогнуть, увидев одного из вошедших монстров. — Инк... — Шепот сорвался с губ, когда оба замерли, во все глаза рассматривая друг друга. И если Ника только сейчас вспомнила все, что произошло, в шоке прокручивая воспоминания, от которых душу болезненно закололо и сжало, мешая нормально дышать, то Инк не мог поверить своим глазам, в восхищении разглядывая изменившуюся подругу. Длинные, шоколадные волосы собрались в крупные, закрученные пряди и выглядели... стеклянными. Нет, это был драгоценный камень, переливающийся от ламп в комнате бордово-красным и винно-розовым оттенками, а стоило ей привычно склонить голову к плечу, на лицо упал малиновый отсвет, окрашивая серые глаза в пыльно-розовый оттенок, заставляя душу в груди скелета потеплеть, а его самого шумно выдохнуть, чувствуя, как на скулах разлился горячий румянец. Но стоит Нике сощуриться, в попытке сдержать слезы, что щиплют нос и болезненной резью отдаются в висках, а уши закладывает еще сильнее, пугая парой скатившихся соленых градинок слез скелета, который растерянно сделал шаг вперед, отчего и сама шатенка поднялась на ноги, поспешно обступая постель под испуганный возглас ученого, что так и замер в попытке остановить девушку. — Стой...! — Звон стекла о металл дрожащим высоким гулом проходится по всей комнате, звуча до странного однотонно, и кажется таким долгим, что громкий звон, словно разбитой на множество осколков хрустальной статуэтки, оглушает всю троицу, заставив испуганно вздрогнуть, а саму Нику отпрыгнуть чуть назад, в попытке избежать рубиновых осколков, что словно капли воды разбежались по белому кафельному полу палаты. И пока Инк в ужасе и непонимании смотрел на подругу, быстро и шумно задышав, сбивая дыхание на нервные поверхностные вдохи, Саенс, тихо выругавшись, быстро преодолел расстояние до шатенки, которая опустила взгляд на собственную руку, которая отсутствовала более, чем до середины предплечья, мерцая на сломе драгоценным, кровавого цвета, камнем. — А- — Не озвученный крик ужаса гаснет первой нотой на вдохе, вместе с выдохом отключая сознание девушки магией ученого, осторожно подхватившего тело девушки, с сожалением смотря на ее расслабившееся лицо. Второе пробуждение было куда радужней первого: звуки не двоились, как и картинка перед глазами, а мерное жужжание кондиционера звучало не словно из-под толщи воды, вместе с чем пропала и боль в голове. А прохладный воздух позволял дышать полной грудью, прогоняя ощущение спертости воздуха, несмотря на то, что на груди все еще была эфемерная тяжесть, а ребра при движениях чувствовались так, словно на груди танцевал кто-то тяжелый. Шумно вздохнув, Ника повернула голову и к ней из-за угла тут же вынырнул док, чуть обеспокоенно и заинтересованно вглядываясь в глаза подопечной. — Быстро ты, думал, дольше проспишь. — Улыбнулся мужчина, переводя взгляд к аппарату, быстро что-то на нем отмечая и ругаясь, обернувшись за спину. — Да сиди ты, как ребенок, ей богу. — Шатенка весело прыснула, улыбаясь под удивленный взгляд монстра. — Не часто от ученого услышишь слова о боге. — Саенс проморгался, а после весело хохотнул, уходя обратно за угол, негромко чем-то звеня и шурша. — Все, иди к своей ненаглядной. — Весело фыркнул мужчина, и на его месте показался Инк, неловко потирающий плечо в белой рубашке без воротника, заставив взгляд подруги задержаться на узорах на его шее, а после с удивлением и волнением обнаружить радужную дымку смущения на его скулах, очевидно, от слов ученого. — Ты... ты как? — Присаживаясь на край кровати, спросил художник, отчего под диафрагмой у девушки приятно скрутился теплый комочек. — Ну... как тебе сказать... — Косясь на одеяло, под которым была спрятана пострадавшая рука, от одной мысли о том, чтобы посмотреть на которую начинала кружиться голова, шатенка зажмурилась и мотнула ей, отгоняя подступающую снова панику. — Думаю, доктору тут виднее. — Переведя взгляд на мужчину, Ника криво улыбнулась, стараясь держать себя в руках, все еще не до конца сообразив, что произошло. Точнее, не до конца понимая происходящее сейчас и, Саенс, сев за стул на колесиках, что находился у стола, усыпанного папками разных цветов, ровно напротив кровати, вздохнул, потерев переносицу, отчего его очки смешно скосились на бок, заставив скелета поправить их. — Я даже не знаю с чего начать. До сих пор в шоке, что у нас нашлась пара Связанных. Тебя Ника зовут, да? Я Саенс. Вас двоих принесли сюда Инк и Блу из ДримСвап вселенной. Малышка, ты знала, какую цену заплатишь, отдав половину души ему? — Спросил ученый, устало откидываясь на спинку стула, который тихо скрипнул и чуть проехался вперед, тормозя из-за шва белой плитки на полу, за чем с каким-то непонятным ей самой интересом, пронаблюдала шатенка, поле все-таки положительно кивнув. — Я лишь предполагала, что заплачу большую цену, но Феникс... эм, ДримСвап Дрим, точнее. Сказал мне, что я стану монстром ровно перед тем, как отделил часть моей души. — Зачем ты- — Ты бы умер! — Нахмурившись, рыкнула девушка, не дав другу договорить, с самого начала ожидая такой реакции и не зная, как реагировать на нее ни тогда, ни сейчас, тут же стушевавшись и расстроенно опустив голову, сжимая рукой одежду на груди, где неприятно запульсировала душа. — Ты бы воскрес, я знаю. Но ты уже не был бы тем Инком, которого я знала. «Моим Инком.» — Сжав губы, шатенка стерла слезинку, сбежавшую до середины щеки и снова посмотрела на ученого. — Вам нельзя жалеть о случившемся и в целом испытывать сильных негативных эмоций, связанных с этим. Хотя-бы сегодня. Завтра будет проще, но сейчас душа у тебя приживается, Инк. И если будешь жалеть, сломаешь и причинишь Нике боль, которую она может не пережить. Так что просто будь ей благодарен и цени ее выбор, ведь для тебя это... — Знаю. — Вибрирующим от дрожи голосом, оборвал знакомого художник, вызвав у того понимающую улыбку. Конечно Защитник не хотел, чтобы кто-то озвучивал такие вещи его Истинной, потому, Саенс обратился уже к подопечной. — А твоя душа еще слаба после пережитого, так что не стоит нервничать, иначе могут возникнуть проблемы с ней. — Ника согласно кивнула мужчине и, пожевав губу и бросив взгляд на друга, задала интересующий их обоих вопрос: — Что я за монстр теперь? — Голос предательски сел на последнем слове, выдавая волнение, а голова снова пошла кругом, заставляя картинку плыть в одном направлении, словно уносимая течением, а достигнув определенной точки, резко встать на место, чтобы вновь начать утекать. — Ты очень необычный монстр, малышка. Таких как ты я еще не видел, лишь теоретически знаю об их существовании. Я бы назвал тебя големом. Но они эм... огромные, куда менее похожи на людей и состоят из камней или глины. Но ты - Кристалл. — Который очень легко бьется... — Покосившись на одеяло, буркнула шатенка, все еще боясь вытащить руку на свет и осмотреть ее. — К сожалению. Но если сможете добраться до таких как ты, они помогут. — Вздохнув, мужчина встал со стула, в жесте поддержки уложив ладонь на плечо подопечной на что она постаралась улыбнуться. — Давай посмотрим на нее. Тебе нужно привыкнуть к этому, вечно прятать не выйдет. — Тихо, почти ласково проговорил док, уложив ладонь на макушку девушки, удивляясь, что человеческие на вид волосы, ощущаются как прохладное, гладкое стекло, и тут же скосил взгляд в сторону художника, который злобно сверлил мужчину взглядом, давая почувствовать его силу почти физически давящей аурой, отчего Саенс, снисходительно улыбнувшись, убрал ладонь с головы шатенки. — Ты не чувствуешь боли больше, не так ли? — Заглядывая в лицо подопечной, улыбнулся мужчина в попытке подбодрить и посмотреть наконец на ее собственную руку, но вместе с согласным кивком по щекам Ники побежали крупные слезы, а сама она судорожно всхлипнула, сжимая одеяло и опустив голову вниз, пряча лицо и заставляя соленую влагу горечи капать на постель, содрогая хрупкие плечи девушки. — Я- почти не чувствую прикосновений. — Сипло, борясь со слезами и пытаясь вдохнуть, проговорила она голосом, скачущим до самых высоких нот, срывающихся в пропасть хрипом, как упала в нее душа художника, ярко засветившись пульсацией всех цветов радуги, заставляя болезненно хвататься за грудь не только его самого, но и застонавшую от жжения Нику. Прибор громко запищал, заставляя ученого подорваться с места, усыпляя в первую очередь Защитника и только после шатенку, которая шумно и тяжело дышала, слыша сквозь гул и звон в ушах слова мужчины: — Видимо, этот день вам лучше пережить во сне. Поговорим завтра, малышка. Приятное тепло простыней, словно согретых солнцем, медленно утекающий сон, будто лоснящийся сатин сквозь пальцы и приятная, едва ощутимая слабость после хорошего сна. Ника медленно потянулась, наслаждаясь теплом и ощущением мягких простыней и щекочущим ароматом кофе, который заставил в животе скрутиться голод, ставший напоминанием всего пережитого. Шатенка нахмурилась, не желая открывать глаза и узнать, что именно грело ее, словно мягкое утреннее солнце, но когда протянутая к лицу рука не коснулась его, девушка резко распахнула глаза, рассматривая неровный скол красного кристалла, блестящего рыжеватыми бликами в свете желтой лампы, свет которой был направлен на всю кровать шатенки, согревая ее и заставляя сесть и в недоумении склонить голову, смотря на большой источник тепла на металлической ножке. Отсвет от руки пробежался огненного цвета "солнечным" зайчиком по постели, заставив на ряду с тянущим беспокойством в душе, почувствовать какое-то смирение произошедшему с ней, и Ника осторожно обвела пальцем скол, чувствуя его тепло... Дыхание оборвалось и девушка притронулась к ножке лампы, на которую не падал свет, чувствуя холод металла, после прерывисто выдыхая, медленно проводя дрожащими в волнении пальцами по мягким простыням, чувствуя каждую складочку, тепло и те места, которые не были так сильно согреты из-за того, что она сама лежала на них. Кривая улыбка тронула губы шатенки, срывая облегченный вздох. Сбоку послышалось довольное хмыканье и тихий фырк, которые Ника обернулась. Саенс, улыбаясь ей, отпил кофе из своей чашки, сидя на том же стуле за столом, где был до того, как усыпил Инка и ее саму. — Рад, что больше тебя это не пугает. Ты гораздо спокойнее Инка ко всему этому относишься. — Как-то обреченно вздохнул мужчина, улыбаясь подопечной, которая свесила ноги с постели, чуть жмурясь от тепла, греющего спину. — Это было моим решением. А еще он жил сотни лет не имея души, не удивительно, что так легко поддается эмоциям теперь. — Ученый потер шею, согласно промычав. — Что ж, твой друг был прав, сказав, что тебе нужно дать время, как проснешься. — Друг? О ком вы? — В любопытстве склонив голову на бок, спросила девушка, но стоило учебному открыть рот, чтобы ответить, как под протесты знакомого мягкого голоса, дверь в кабинет открылась и на пороге замерли двое: Инк, что хмурясь и сжимая руку на груди, вломился в помещение и Дрим, недовольно цыкнувший на то, что художник таки вошел. Но увидев, что Ника, удивленная, но спокойная, сидит на постели, Страж тепло улыбнулся, обходя друга и присаживаясь перед шатенкой на корточках, беря за целую руку и осторожно уложив вторую ладонь на обломок. — Ника, как же я рад, что ты в порядке. — Медовые глаза потемнели, блестя словно от слез, а после скелет поднялся, обнимая сестру за шею и облегченно вздыхая, утыкаясь в воротник больничной рубашки, теплом выдыхая за него, отчего девушка тихо хохотнула, обнимая монстра в ответ. — Я рада тебя видеть, Дрим, столько времени прошло... — Прошептала Ника, закусывая нижнюю губу в попытке сдержать слезы, пока скелет резко отпрянул, держа ее за плечи и глядя наигранно-строго. — Всего месяц, а у тебя снова неприятности с душой, совсем нельзя оставить без присмотра... — Виновато смотря в серые глаза подруги, парень отстранился, когда она весело ему улыбнулась, пожимая плечами. — Я не могла иначе. — Страж кивнул, понимая, о чем говорит девушка, полностью согласный с ее решением... и благодарный за то, что она сделала, несмотря на цену. И только Ника открыла рот, чтобы попросить ученого объяснить все, что он знает, как громкое урчание голодного живота огласило комнату, заставив трех монстров обратить удивленные взгляды на шатенку, которая стыдливо потупила взгляд, а Саенс снисходительно хохотнул. — Прости, больше ничего нет. Как-то я не подумал, что ты будешь голодна. — Поставив на стол упаковку печенья и чашку чая с молоком, мужчина виновато улыбнулся, почесав скулу, засветившуюся васильковым туманом, на что девушка благодарно ему улыбнулась. — Не уверена, что смогла бы съесть что-то большее сейчас. Спасибо вам. — На "ты", ладно? Я-то буду помладше твоих друзей. — Хохотнув, попросил скелет, улыбаясь на удивление подопечной, которая согласно кивнула, кажется, не только ему, но и на свои мысли, что логичным была разница в возрасте ученого и монстров, защищающих все вселенные. И пока мужчина улыбался, ожидая, когда гостья приглушит сильный голод, он поймал злой взгляд на себе от непривычно молчаливого художника, сверкавшего красными огоньками в глазницах, которому Саенс снисходительно улыбнулся, показательно отъехав чуть назад от девушки, держа дистанцию для успокоения ревнивого Защитника. Дрим, наблюдая за этим лишь смешливо фыркнул, выключив лампу и усаживаясь на кровати рядом с другом. — Саенс, что ты знаешь о том, кем Ника стала? — Уже зная предположения ученого о принадлежности подруги к виду големов, уточнил Страж, кивнув на лампу за спиной. — Я выяснил, что микроорганизмы в ее теле, которое теперь полностью является кристаллом, нуждаются в солнце. Тепло и ультрафиолет. От этого зависит и твоя чувствительность, Ника. Но она почти такая же выборочная как у нас – скелетов. Ты не чувствуешь боли, но чувствуешь холод и тепло. И от холода замедляются микроорганизмы в твоем теле, отчего ты впадешь в спячку, если так долго будет продолжаться. Так что теперь тепло и солнечный свет для тебя сродни еде. Потребность, в которой, как я думал, ушла, но нет. — Ученый весело улыбнулся, ободряя задумчивую гостью, которая ответила ему тем же. Ника пока не знала, как ко всему относиться и решила, что не будет сейчас думать о том, как реагировать и быть дальше, просто слушая все как факты, раз странное спокойствие это ей позволяет. — Почему меня не пугает все, что я сейчас слышу? — Обернувшись на Дрима, спросила шатенка, на что скелет отрицательно покачал головой, а ученый снова заговорил, привлекая общее внимание. — Я усыпил тебя такой магией, и ее эффект еще не выветрился. — Что с рукой, Инк или Дрим могут ее восстановить? — Скосив на друзей взгляд, Ника нахмурилась, по их виновато опущенным взглядам поняв ответ. — Мы пробовали, пока ты спала, но нет. Инк смог собрать из осколков руку, но она слишком легко распадается снова. Думаю, такой же эффект будет, если он ее прирастит. Резкое движение и она снова... — Я поняла. — Смотря на свою правую руку, отсутствующую почти на добрую половину, шатенка тяжело вздохнула. — Есть идеи, док? — Усмехнувшись тому, как сипло звучал ее вопрос, девушка подняла растерянный взгляд, но удивилась, увидев уверенность и согласный кивок мужчины. — Дрим сказал, что ты с Эррором неплохо общаешься. Он может помочь, если сможет открыть нужный портал. — Эррор?! — Почему он? — Ника шокировано обернулась к Инку, который зло хмурился, смотря на ученого, словно тот был ему врагом номер один, сжимая челюсти почти до скрипа, пока в груди жглось чувство обиды и острого нежелания отпускать подругу на встречу с глюком. — Он может открывать порталы в миры вне нашего мультиверса. Мир с такими, как ты, Ника, находится именно там. И на некоторое время повисла тяжелая тишина, словно все обдумывали адекватность слов мужчины и реальность возможности попасть туда, куда по словам ученого им нужно. Пока, тяжело вздохнув, шатенка не начала первой: — Мой родной мир такой же, но в него невозможно попасть. Так почему в этот получится? — Саенс довольно улыбнулся, кивая, потому что это был самый правильный вопрос, какой только можно было задать. — Это сложно, но я постараюсь объяснить. Есть альтернативы, которые являются совершенно другой историей. Как если брать Оригинал и Кэндитейл, где монстры сделаны из конфет и весь мир изначально сильно отличается. А есть те, что являются своеобразным вариантом будущего "а что, если". Как с Оригиналом и Дасттейл или... как ДримСвап является возможным развитием Дримтейл. — Ника посмотрела на Дрима, который неловко улыбнулся, словно ему было стыдно за то, что такой расклад был возможен. Но ученый сразу продолжил, словно опасаясь потерять нить объяснений, которые он постарался сделать максимально простыми, выкинув всевозможные непонятные термины. — Так же с твоим миром, Ника. Есть миры, где монстров никогда не было, есть те, где будут в будущем. А твой – далекое будущее от наших мультивселенных, где магия истощилась и монстры, и души в том виде, какие они есть тут, не могут существовать. И из-за того, насколько далеко в возможном будущем находится твой мир, учитывая и отсутствие магии, в него почти невозможно снова попасть. Но мир кристаллов другой. Он как возможное будущее твоего мира. Но не в момент твоего существования, а за многие поколения до твоего рождения. Когда магия была, когда, возможно, были и монстры. Потому, туда можно попасть. Он ближе, он магически доступней. А ты... стала именно таким монстром, потому что не из нашего мира. А из того, который, слив возможное будущее Оригинала и прошлого твоего мира, стал миром живых кристаллов. Еще долго в кабинете была тишина. Сказать было нечего, все лишь поняли, как всё это устроено и почему им нужно в этот мир. Ника отчего-то была полностью уверена, что Эррор ей поможет, совершенно не волнуясь об этом, думая лишь о том, как общаться с обитателями того мира и беспокоясь о том, что они могли попасть в тот его момент, когда там уже никого не будет. И потому, она сверлила взглядом слом кровавого кристалла руки, беспокоясь, что придется учиться жить с одной и надеясь, что это временно. И все больше ощущая тревогу из-за отступающего эффекта магии, пока на плечо не легла теплая рука Дрима, ободряюще улыбающегося. — Все будет хорошо, мы рядом, малышка. — Шатенка едва заметно улыбнулась ему, оборачиваясь к ученому, который подошел ближе, поставив на стол еще чашку чая. — Я помогу тебе, чем смогу, маленький Лаал. — Улыбнулся мужчина и лишь Инк сидел поодаль виноватым комочком, чувствуя разом такой сбивающий с ног вихрь чувств, что не мог вычленить оттуда что-то более-менее разборчивое, кроме вины и жгучего желания оттащить подругу подальше от всех присутствующих, пока, подняв взгляд, он не встретился с ее мягким взглядом, отливающим пыльно-розовым цветом, из-за бликов от ее волос, падающих на лицо, которое расчертила ободряющая улыбка, разлившая в груди тепло благодарности, защемив душу тоской и желанием сделать все, что она пожелает. Все, что захочет та, что сделала себя для Защитника значимой едва ли не больше, чем все существующие миры. Его Законная. От этой мысли душа дрожала в трепете и волнении, ведь сама девушка наверняка не знала, кем теперь ему приходилась.