Кристалл души

Инк сверлил недовольным взглядом дверь кабинета, в котором наедине осталась Ника и доктор – девушка лично попросила всех выйти, чтобы поговорить с мужчиной как с врачом, выведав у него все ее новые особенности, слышать о которых другим было совсем не нужно. Ника сама всеми силами пыталась убедить себя относиться к Саенсу не иначе как к обычному врачу, ибо ее, помимо всей уже рассказанной им ранее информации, волновал один живой вопрос. — Ты знаешь ведь о том, как люди устроены? — Шатенка улыбнулась мужчине, чуть виновато, словно задавала крайне глупый вопрос, но скелет на это лишь весело улыбнулся и кивнул, прекрасно понимая, что вопрос о физиологии редких в их мире людей был решающим перед тем, который действительно волновал новую знакомую, куда сильнее того, что теперь ей не нужна была уборная, что несомненно, было для девушки крайне странным. — Не стесняйся, я доктор, отвечу на все твои вопросы, какими бы глупыми ты их не считала, не задавая лишних тебе. — Саенс сел напротив шатенки, ободряюще улыбнувшись. — Я... эм, как монстры заводят детей? — Тяжело вздохнув, девушка потерла пальцами переносицу, устало и растерянно, получая в ответ лишь понятливый кивок. — Монстры могут заниматься сексом, как и люди, но, чтобы зачать дитя нужно соединить души. Тогда в душе матери зарождается новая и постепенно опускается в живот, формируя плод в экто-утробе с правильной магической средой. — Мужчина почесал лоб, что-то вспоминая. — Могу дать тебе книгу, лишним точно не будет. — Ника согласно кивнула на предложение, а док так и остался сидеть на месте, молча ожидая следующего вопроса, который явно имел место быть – девушка опустила голову, разглядывая собственные руки, целой из которых поглаживала красный камень на сломе второй, словно бы нервно перебирая пальцы, будь у нее такая возможность. — Я... не могла иметь детей, будучи человеком... — Тихо заговорила шатенка, вызывая у монстра удивление – слишком молодой была девушка для такой проблемы. — Сейчас я в целом не имею органов, которые людям нужны для этого, да и не могу сказать, что когда-то хотела детей, чтобы беспокоиться об этом. Но все же... что насчет этого теперь? Скажется ли моя невозможность раньше на том, смогу ли сейчас и... вообще могут ли... монстры с половиной души стать родителями? — Ника подняла вопросительный взгляд на скелета, который тут же ей тепло улыбнулся. — Милая, не нужно оправдываться хотела ты детей, хочешь сейчас или нет. Все живые существа чувствуют неполноценность, стоит утратить возможность, которую имеют все, это более чем нормально – желать знать, что с твоим организмом сейчас. — Шатенка благодарно улыбнулась, наконец расслабив плечи – она в самом деле не хотела детей ни тогда, ни сейчас, а оттого казалось странном спрашивать об этом, вроде... зачем, если ты не собираешься и слова ученого ее успокоили. — Прошлая физиология на тебе никак не отразится, а вот то, что душа неполноценная очень даже. Это возможно, но сложно. К тому же, Ника, — Саенс позвал девушку по имени, привлекая к себе ее внимание и задумчивый взгляд, тут же напоминая о начале этого разговора. — Ты же помнишь, что я сказал тебе насчет Метки и вашей Связи, это может быть лишь твой Истинный, больше ни с кем не получится, душа просто не примет чужую магию. — Ника чуть нахмурилась, обреченно вздыхая и пожав плечами на слова мужчины – она не планировала детей в целом. А что до Инка... по воли Связи или нет, но Ника уже испытывала к нему чувства, чего, очевидно, пока не сказать о самом художнике. Инк переживал сложный период. Поток эмоций, что лились в душу наперебой друг другу было сложно разложить по полочкам, а последняя краска, что он выпил, давала выход этой энергии впечатлений именно через эмоцию злости или недовольства, ярко проявляясь в некой ревности к девушке, которую и раньше чувствовал, разве что воспринимая это не как ревность к живому существу. Но и сейчас эмоция не сильно от того отличалась – Инк просто был потерян в водовороте чувств, что топили его, заставляя нехорошо коситься на флакон белой краски. Его душа все еще была подвержена их влиянию, не будучи целой. Как теперь и Ника тоже могла пить их, меняя эмоции в направлении соответствующем цвету, только вот... нужным это никому не было, и Дрим строго посмотрел на Инка, сказав спрятать флаконы куда подальше и не трогать. Уничтожил бы, да только привык смотреть на всевозможные исходы событий и самый жуткий из них говорил, что краски могут еще понадобиться. Озвучивать этого никто не стал, но вся троица поняла по взглядам, которыми перекинулись уже стоя на пороге дома в анти-пустоте, с ворохом вещей, оставленных в небольшой прихожей, среди которых была даже лампа, благородно подаренная Нике Саенсом. Инк зло прорычал, что уж на солнце ее водить он будет сам, а ученый снова лишь снисходительно покачал головой – все понимали, что у Защитника альтернатив не всегда будет столько времени, да и пока что никто не мог сказать точно, как надолго девушке хватит такой искусственной энергии, а то, что разница определенно будет, доктор не сомневался. — Отдыхай, милая, нам всем нужен отдых, как проснешься, соберемся все вместе с Блу. — Проведя тыльной стороной ладони по виску шатенки, Дрим ласково ей улыбнулся, получая в ответ такую же теплую улыбку, а сама Ника потянулась за объятиями на удивление Стража, который старался не нарушать так сильно ее личное пространство, беспокоясь о реакции души из-за Связи, но с радостью стискивая теплую фигурку названной сестры, а отстраняясь, скользнул пальцами по сломанной руке. — Мы обязательно приведем тебя в порядок, Ника. А пока отдыхай. — Шатенка с мягкой улыбкой кивнула в ответ Стражу: — Пока, Дрим. — И махнув друг другу рукой, парочка попрощалась под пристальным взглядом Инка, что уже гораздо меньше прежнего ощущал злость, да только знаки в глазах менялись так чертовски быстро, что цвета смазывались в непонятную кашу. Ника устало упала на диван в гостиной, не потрудившись даже переодеться из больничной рубашки – она казалась чертовски удобной, чтобы снова поспать, пожалуй, минимум сутки. Тяжелый вздох не принес желанного облегчения, и девушка закрыла глаза, стискивая в руках и прижимая к груди прохладную маленькую подушечку, и проведя по вельвету пальцами, заулыбалась. Черт, она дома. Наконец-то. В носу предательски защипало, но плакать не хотелось от слова совсем, и без того слишком мало сил и много эмоций. А потому, сожмурившись, шатенка открыла глаза, быстро моргая, прогоняя жжение и бегло оглядев комнату, перевела взгляд на художника, который неуверенно, бесшумно подошел к спинке дивана, стоя за ним и невидящим взглядом смотрел на подушку в руках подруги, после переводя на нее растерянный взгляд. Символы снова замелькали в глазницах, а Ника не могла отвести взгляда – только сейчас она видела четкую разницу, едва ли объяснимую на словах, но огоньки были другие. Живые. Светили куда ярче, кажется, в темноте оставили бы цветной отблеск на белых костях. Душа задрожала в груди девушки, а символы в глазницах скелета тут же остановились на разбитом сердце и растерянно плавающей кляксе. Шатенка на секунду смутилась, подумав, что монстр почувствовал отклик ее души на себе, но Инк глядел так же неуверенно, тихо обходя диван и садясь рядом, не глядя на подругу, словно боялся чего-то. И действительно Защитник боялся сказать не то и не так. Впервые боялся обидеть своими словами и совершенно не знал с чего начать, но точно понимал, что молчать сейчас было нельзя – он не мог. — Ника, насчет передачи души, я должен- а? — Вздрогнув от неожиданности, художник перевел взгляд на теплую руку девушки, что касалась его руки – он даже не услышал, как шатенка села и придвинулась ближе – теплое, осторожное касание, словно спрашивая, а можно ли, взволновало новоприобретенную душу, заставив скелета поднять забитый взгляд на Нику, которая лишь ласково ему улыбнулась. — Это не важно сейчас, не так ли? Расслабься, Инк, ты ничего не должен, просто... отдохни. Честно, меня больше интересует то, как так вышло с тобой, — Болезненный взгляд метнулся к сломанной недавно части лица, на которую осторожно легла рука шатенки, поглаживая скулу пальцами – нежные, словно плис, но не сравнится для него с тем, какими были ее касания, когда она была человеком – душу больно скрутило в чувстве вины, но Ника все так же тепло улыбалась. — Но все потом, сейчас нам нужно отдохнуть. — Ника... — Виновато смотря в глаза подруги, выдохнул шепотом художник, чувствуя, как голова кружится, а язык немеет от сбивающего с толку вихря эмоций, заставляя пальцы холодеть и дрожать, словно силясь сдержать этот поток, совершенно незнакомый и новый за столько лет, что кажется, он своей силой был способен сломать новоприобретенную душу, унося вместе с тем разум Защитника, но следом за шепотом вырывается ошарашенный выдох. Девушка обняла его, прижавшись теплой щекой к черепу, поглаживая целой рукой по затылку, а после уткнулась носом в шею, исписанную черным узором и ранее скрытую ото всех шарфом, из-за крайней чувствительности, но сейчас... Теплые мурашки пробежали вниз по позвонкам, словно током покалывая душу, заставляя забиться ровно и размеренно, успокоившись и уняв растерянный водоворот эмоций, оставляя более понятные благодарность и сожаление. — Прости, Ника... — Сжимая девушку в объятиях, Инк уткнулся носом в сгиб шеи, сдавленно прося прощения, но, кажется, это не то, что он хотел сказать на самом деле, ведь душа звенела: "Спасибо". Возвращаться в комнату, где все лежало на своих местах, оставленное так, словно ее хозяйка скоро вернется, было странным. А воспоминания о дне, когда она покинула это место последний раз, намереваясь вернуться в тот же день, были такими... далекими. И если ее разговор с Ластом, торт в подарок ему и их прощание были понятными, то, что было до, в этой самой спальне, казалось чем-то эфемерным. Ведь именно в тот день ей приснился неприличный сон с Инком, которого на тот момент она считала не более чем другом, не понимая, отчего ей понравилось увиденное во сне – те мысли и чувства крайне разнились с тем, что было сейчас, когда она признала собственную влюбленность в этого скелета. Единственное, что осталось неизменным – было плевать, будь это по воле Связи или нет. И укладываясь спать, шатенка не могла знать, что еще в самом начале ее путешествия, художник пришел в ее комнату, измученный и уставший, впервые хорошо выспавшись и отдохнув от борьбы с чудовищами именно тут. Обняв сферу, которую она сейчас притянула к себе, уложив подаренные ей перчатки, в желании обнять ее саму и без конца просить прощения за совершенную ошибку. И сейчас постель пахла чем-то сладким с кисловатой ноткой и… ветром. Так пах Защитник, тот, чей запах разливал в груди девушки тепло и, наконец, спокойствие. — Я дома… — Шепот, растянувшийся в тишине комнаты вместе с улыбкой на ее лице, заставил проходившего мимо скелета замереть и счастливо улыбнуться тому, что самое важное существо в его жизни считало своим домом место, откуда, как он боялся, она захочет сбежать. Утро было не менее странным, чем вечер. Стоило проснуться, казалось, что возвращение домой, не более чем сон и стоит открыть глаза, Ника не увидит перед собой знакомого места, а окажется в палатке. Но не пахло ни пылью, ни костром, а нос щекотал родной запах путешествующего по мирам скелета, но кроме него был еще сладкий запах какой-то еды, тянущийся с кухни даже через закрытую дверь и это делало все еще больше похожим на сон. Рука прошлась по почти велюровой поверхности теплого шара-светильника, и девушка тут же дернулась, резко садясь и распахивая глаза, смотря на вторую руку, которая лишь ткнулась в вещь сломанным осколком нечеловеческой руки, блестящей на сколе кроваво-красным камнем. Пальцы прошлись по коже правой руки, останавливаясь у самого скола, а душа замерла в растерянности и испуге от того, какой холодной оказалась кожа, словно… — Больше не человек... — Шатенка иронично усмехнулась, ловя рукой прядь волос, что словно состояла из тысяч тонких проволочек драгоценного камня, собираясь в подвижный завиток, холодной и словно стеклянной пряди. Ника хотела потереть лицо рукой, но неловко качнулась, когда правая не коснулась лица, заставив замереть уперевшись взглядом в красный скол, пока теплый шар не уткнулся в бедро, укатившись по промятой под весом девушки постели. Это заставило шатенку улыбнуться, стоило почувствовать тепло знакомой магии Стража, которая отчего-то теперь ощущалась так отчетливо, словно бы она узнала его голос среди других, совершенно незнакомых ей. Ника погладила светильник, улыбаясь от осознания того, что несмотря на холод собственного тела она прекрасно чувствовала температуру и прикосновения к вещам вокруг, что успокоило встревоженную душу, заставив ее мерно начать крутиться вокруг своей оси. — Спасибо… — Дрим словно охранял ее спокойствие даже так. Ника спустилась вниз тихой тенью, странно ощущая свое тело. Будто слабость, как если бы она болела, и первой причиной-объяснением в голове всплыла боль, с которой ее душа была разделена – шатенка невольно провела ладонью по груди, скрытой новой лиловой футболкой, которую вчера нарисовал Инк. Кость грудины немного болела при касании, словно там был невидимый синяк, а вот от одной мысли, что костей она более не имеет, девушку передернуло и голова закружилась. Только непривычно теплые костяные руки не дали ей неловко оступиться и удариться о стену. — Ника! Ты чего, что-то болит? — Сразу обеспокоился художник, придерживая под лопатки, осторожно сжав руку на ее плече, и, хотя вопрос Ника услышала отчетливо, мысли для ответа даже не думали собираться. Она сначала зависла, глядя на тонкие косточки разноцветных рук, не скрытых перчатками, а после перевела взгляд на скелета, который еще больше обеспокоился от вида подруги. Обескураженная, напуганная и… словно бы вместе с этим апатичная. Это все больно резануло по новообретенной душе, всколыхнув такой вихрь эмоций, что Инк едва ли соображал, что делать, а значки в его глазницах снова так быстро сменяли друг друга, что казалось, еще немного и монстр уйдет на перезагрузку, как то делал один глюк. Но на его скулу легла непривычно холодная рука шатенки, которая прострации очерчивала пятно кляксы, которая словно связала их еще до того, как они вообще встретились. И Ника моргнула, задаваясь вопросом, а что собственно стало с ее тату после… трансформации? Как вообще называется, когда человек становится монстром? Стукнула украшением в языке о зубы, не веря правдивости ощущений, в том, что он действительно на месте. А после поймала наконец растерянный и озадаченный взгляд Инка, который чуть хмурясь, смотрел на ее губы, явно услышав звук непонятного ему происхождения. — Холодно. — Неожиданно для самой себя ответила шатенка, тут же поежившись, руки парня, все это время не сдвинувшись с плеч, теперь казались еще более теплыми, пригревшись на тонкой коже, такой же, какую имел и каждый скелет. Только стоило это озвучить, как фантомные мурашки холода пробежались по руками, потому что художник сразу скользнул ладонями ниже, то ли пытаясь согреть, то ли проверяя температуру тела подруги. И она сама замерла, уставившись на его руки снова, но на этот раз с зарождающейся паникой, которую породила пропадающая чувствительность, но которую остановила рука Инка, так же уложенная ей на щеку, как делала недавно она с ним. — Тише, Ника, тебе просто нужен свет, ты долго спала, а Саенс сказал, что того времени, что ты провела под искусственным светом у него, было мало для длительного времени. Мы забрали лампу. Давай… поставлю ее в ванной, согреешься, а я пока закончу с завтраком. — Инк отстранился и выпрямился, отведя неловкий взгляд на кухню, но все еще касаясь пальцами спины девушки между лопаток. То ли не хотел отпускать, то ли боялся, что она снова начнет падать. И на согласный кивок шатенки улыбнулся едва заметно, но ей показалось, что в этой улыбке больше тепла, чем во всем том, что она видела от Защитника раньше. — Только… Ника… — Инк снова взял подругу за плечи, ласково ведя ниже, поднимая ее руки на уровень талии, держа их за локоть и большим пальцем огладив слом, глядя на кровавый кристалл безмерно виновато. — Ты… должна быть максимально осторожна, теперь один неловкий удар о ванну, может пустить по тебе трещину или снова что-то отколоть. — Пальцы монстра дрогнули и чуть сильнее сжали прохладу рук подруги. — Делай все не торопясь. И… зови, если поймешь, что сама без травм не выберешься. Я не буду смотреть, лишь помогу. — И неловко отведенный взгляд разномастных фигур фиолетового и пурпурного оттенков, заставили девушку впервые рассмеяться от того, кем она теперь стала. — Хорошо, спасибо. Пурпурный свет заливал ванну, приятно грея тело вместе с теплой водой, которую Ника предпочла не набирать, а просто переключить на душ, лейку которого держала в руке, сидя и поджав колени к груди, в прострации глядя на то, как розовая от света вода убегает в слив, ведущий невесть куда. Глаза болели, словно высохнув от слез, которые нахлынули, стоило с максимальной осторожностью забраться в ванную и сесть, а после услышать шуршание за дверью – только после слов, что все в порядке, Инк оставил ее одну. Только мысли и эмоции одной побыть не давали. И больше докучали именно последние, назойливо давя на душу, не позволяя понять, отчего именно она чувствует все это. Да что уж там. Было сложно понять, что она чувствует. Наверное, главным все же был страх. Страх от того, что ждало впереди. Новое тело, такое хрупкое, что, видимо, все до раздражающего будут таскаться за ней, словно за инвалидом. Новая сила Связи, из-за того, что душу свою она разделила с Истинным. И… Инк, который теперь сможет чувствовать. Пугало то, как он может измениться. То, как она сама может измениться. И вместе с этой мыслью, Ника резко дернулась, чуть разгибая ноги глядя на собственный живот, где сбоку все так же была тату-клякса. И, как и в первый момент осознания, что она точно такая же как у Инка, сейчас она вызывала смешанные чувства от того, что… все словно решено за нее. Пока она жила в своем мире, а он в своем и ни один из них не ведал, что окажется связан и что это вообще такое не знал или не вспоминал просто за ненадобностью, у них уже была нить, что их сковала… И неожиданно осознание всего, что произошло с ее появления в этом мире, за такой, черт возьми, короткий срок, словно по голове ударило, только не тяжестью, а звенящей тишиной мыслей в голове и образами. Ее родного мира. Этого мира. И тем, как отличалась жизнь в них обоих, только отчего-то нереальным сейчас казался тот мир откуда она пришла. Тот, где остались лишь могилы. Хотела ли она, чтобы этого никогда не случалось с ней? Чтобы она жила там, в счастливом неведении о том, что существует этот мир, магия, монстры и… Связь, которая обещала вскоре принести не меньше боли, чем ровный скол ее души четко посередине. Она не могла ответить на этот вопрос сейчас… Слезы кончились, как и силы, кажется, только утекли вместе с водой и теплый свет хоть и был приятен, но не казалось, что помогает хоть сколько-то. Ника сползла, ложась на спину и глядя на потолок, что оказался кое-где немного исписан пастельными разноцветными кляксами – и как она раньше этого не замечала? Улыбка тронула губы, а глаза устало закрылись, даря спасение от неприятного ощущения сухости, а дрема, что быстро унесла сознание, спасла от накатывающих волнами разномастных выматывающих эмоций. И ей чудились волны из красок Инка, набегающих на берег белоснежного пола анти-пустоты, а саму ее словно качало на волнах, в один момент даже стало неприятно, но стоило нахмуриться, как картинка тут же успокоилась, и на тело словно набежала очередная волна, теплая, ласковая и словно бархатистая. Ника проснулась мелко вздрогнув, не помня того момента, когда именно заснула и не понимая, сколько проспала. Единственное, что сейчас она понимала – ей лучше. То ли помог свет, то ли слезы и небольшая передышка в забытьи после. Стены раздражали и хотелось поскорее покинуть это место, хотелось на улицу. К солнцу. Учиться жить заново. Ника осторожно вылезла из ванной и еще долго стояла под лампой, на большом, мягком ковре цвета кофе с молоком – Инк создал его прежде, чем поставить лампу, опасаясь, что вода и кафельный пол могут сыграть злую шутку с подругой и в этой осторожности Ника была с ним более чем согласна. Отсутствующий большой палец на ноге стал не то чтобы удивлением вчера перед сном, потому что Саенс, вручив мешочек с осколками руки, упомянул, что там еще и палец. И кажется, мысль о том, кто был виновником этой потери появилась в голове шатенки раньше, чем она спросила – ДС Инк. Она даже закатила глаза, ну, конечно, кто кроме этой задницы мог стать причиной? Блу бы ее нести не дали, он там виноват во всем и вся. Феникс слишком важная птица, а ее Дриму туда нельзя. А этот кадр был не шибко обеспокоен тем, чтобы проявлять осторожность – винить его в этом было нельзя, у монстра нет души, но вот бросить пару ласковых в его сторону девушка не постеснялась, скелет выел ей немало нервов одним своим существованием в одном с ней мире. Но несмотря на осведомленность о потере конечности, лицезреть ее слом было мало приятным, особенно, когда там был кроваво-красный кристалл, до жуткого напоминающий кровь. Ника даже взвыла еще в лаборатории Саенса, отчего же она стала именно красным кристаллом, если душа у нее мятная – этот цвет было бы не так жутко видеть на сломе собственного тела. И на удивление, получила от ученого предположение на этот счет: у всех людей в душе есть Решимость, пусть она и не является основной чертой. И, видимо, она сильнее всего проявилась именно в этом ее решении, обратив шатенку именно в лаал. Лампа приятно грела, а мысли все равно не могли собраться в кучку: мелькали воспоминания прошедших дней, мыслей и эмоций от этих мыслей, и словно бы никаких выводов и решений, но желание выбраться из этого дома на природу осталось. Интересно, это связано с тем, что солнечный свет для нее теперь потребность сродни еде? Это она будет теперь чувствовать, когда ей нужен свет? Стук в дверь заставил вздрогнуть. — Ника, у тебя все хорошо? Я завтрак закончил… — Ам, да, я сейчас. — Девушка нашла взглядом футболку, в которой и зашла в ванну, но только она пошла к ней, как парень за дверью снова заговорил. — А, точно, я же сделал одежду, сейчас принесу. — Бесшумно Инк ушел от двери, Ника словно почувствовала, что ощущение его магии стало слабее. Она прислушалась к этому чувству, замерев, будто ловила тихий звук или запах, сосредотачиваясь на нем и почувствовала, как он стал приближаться, а после голос Защитника за дверью не стал неожиданностью, только вот его слов шатенка не разобрала, обескураженно уставившись перед собой до тех пор, пока парень не позвал ее снова. — Ника? — Да, спасибо… — Поспешно пролепетала девушка, подойдя к двери и чуть приоткрыв, высунула руку, на которую тут же легла стопка мягкой ткани, а после художник сам закрыл дверь и бесшумно ушел – она снова поняла это по ощущению его магии. Словно щекотливый сладкий шлейф летал в воздухе, касаясь кожи, беспрепятственно проходя сквозь стены, но рассеиваясь и становясь не таким ощутимым, стоило Инку отдалиться. Ника переоделась в графитовые штаны карго и бежевую кофту с рукавом чуть ниже локтя, поверх натянув жилетку в цвета кофе с молоком и улыбнулась, посмотревшись в зеркало – вся одежда была удобной, а ткань мягкой. Инк словно пытался дать ей почувствовать себя лучше, легче с помощью одежды, раз теперь ее собственное тело было причиной беспокойства, а еще… Кофта почти в цвет кожи не позволяла обращать много внимания на сколотую руку. К слову об этом. Стянуть одежду, чтобы принять душ проблемой не было, как и натянуть футболку вчера, а вот с менее свободной кофтой и штанами пришлось помучиться, за неимением правой, рабочей руки. И Ника порадовалась, что отсутствовала малая ее часть и она хотя бы могла хоть как-то помогать себе ей, раз имела возможность сгибать в локте. А стоило только выйти из ванной, как тут же из-за угла выглянул Инк, глядя словно нашкодивший ребенок. — Ты в порядке? Так долго там была, я заволновался… — Девушка фыркнула, усмехнувшись и пошла на встречу, глядя в разномастные глаза парня и показав ему руку. — Левая, Инк, я правша. — Художник после этих слов подруги сделал вид еще более виноватый и скрылся за углом, поставив на столешницу тарелочку с панкейками и доброй горкой разных ягод, а рядом чай, что пах цветами и малиной – Ника сразу отпила его, довольно сожмурившись и прикрыв глаза. Малина отчего-то напоминала именно теплое солнце, разливаясь сладким ягодным вкусом. И лишь после, шатенка глянула на тарелку, чуть нахмурившись. — Не хочу тут сидеть. — Буркнула она, глянув на высокий барный стул, при одном взгляде на который в груди ворочалось чувство тревоги, до того надоедливое и прогоняющее уют, что делить с ним завтрак девушка отказалась, поставив на чашку тарелку и взяв эту конструкцию одной рукой, ретировалась в гостиную. — Мы... пойдем к Дриму, да? — Садясь прямо на пол, устроив посуду на невысоком журнальном столике, спросила шатенка, заставив художника удивленно на нее посмотреть. — Да, а как ты... — Одежда. Сейчас конец лета, у него, наверное, прохладней привычного, а моя одежда либо зимняя, либо летняя, либо... напоминает ДримСвап. — Защитник моргнул, словно зависнув и глядя на девушку, которая пусть и не стала продолжать последнюю фразу, явно имела ввиду стремление Инка не напоминать подруге об этой вселенной. Его удивляло как легко она говорила об этом, что она вообще так точно все это понимала, а потому, пришел в себя лишь когда Ника попробовала кусочек блинчика, отправляя в рот вместе с ягодами. — Как тебе? — Заинтересованно глянул на нее скелет, тут же получая веселый фырк в ответ – его лицо выглядело до смешного взволнованным, и это было непривычно, казалось, будто они оба так сильно изменились, что сейчас едва ли не поменялись местами. — Вкусно, спасибо, Инк. — Девушка мягко ему улыбнулась, а после вопросительно выгнула бровь, все еще ожидая ответа. — Да, мы к Дриму, Блу тоже придёт... — Защитник отвел взгляд, говоря о голубоглазом друге, выглядело, словно сейчас он не знал, как ему относиться к тому, как скелет провинился в той ситуации с краской. Инк понимал, что Блуберри не специально, но в то же время понимал, что и он сам тоже не специально сделал все это с Никой, но чувствовал жуткую вину, даже тогда... без души и до сих пор. Но от того, что парень не обладал душой на момент случившегося, ему сложно было как-то осмыслить эмоции относительно той ситуации и... друга? Это тоже пока было сложно понять, раньше они назывались друзьями лишь номинально. Инк не мог дружить, только подражать. Но не сейчас. И ему ещё предстояло понять, хочет ли он дружить с ними. Дружить с Блу, особенно после случившегося. Но что он точно знал – для Ники это все тоже не просто. Еще более непросто чем для него самого или Блуберри, что чувствовал и понимал свою вину перед девушкой. А она... она пережила ужас по вине двух близких ей существ. — Как он? Я видела Дрима, но не Блу. Он в порядке после того боя, где ты так сильно пострадал? — Отбросив задумчивость, в которой прислушивалась к собственным чувствам, шатенка выдернула из нее и художника, наконец заговорив. Инк непонятливо моргнул, осознавая сказанное, а после кивнул девушке. — Да, он цел, там, признаться, только я так пострадал, потому что влез, куда не надо было... Дрим должен был уже рассказать ему насчет того, что ты сделала и кем стала. — Защитник снова отвел взгляд, но теперь выглядел так, будто ему было стыдно и это неприятно отдавалось в душе Ники, которая недовольно фыркнула и привстала с места, кажется, слишком резко пригрозив парню пальцем. — Инк. Не смей жалеть о том, что я сделала. Это мой выбор, не тебе сожалеть о нем или решать жалею ли я и поступила ли бы иначе, знай обо всем заранее. Я не могла дать тебе всех нас забыть – я сделаю так же хоть еще сто раз. Хотя очень не хочется, это знаешь ли, адски больно. Так что не жалей о моем решении – это больно отдается в душу. — Девушка села обратно, хмуро потирая кожу под ключицами под виноватый взгляд скелета – в груди от этого все еще щемило, и Ника бросила на него укоризненный взгляд, недовольно поджимая губы. Ему нужно время. Всем нужно время.