Fantasma

      — …Мама сказала погулять. К ней снова заявляется какой-то репортёр, поэтому мне не стоит находиться дома в это время.       Николай поджал губы, на мгновение отведя телефон от уха. Он сейчас шёл по улице с листовками, которые ему нужно развесить к девяти вечера.       — Я сейчас не дома, да и погулять не смогу. Работаю, — в телефоне раздался горестный вздох, и Николай быстро добавил. — Но я же не обязан один этим заниматься? Можешь составить мне компанию, если хочешь.       — Я с радостью!       — Тогда жду. Я сейчас уже к твоему дому подходить буду. Выходи поскорее.       — Не вопрос.       Когда лучшие друзья встретились, Николай заметил на лице Тимофея красный след. Зверев стыдливо прикрыл его рукой, пытаясь спрятать, но Первый все равно сумел его рассмотреть.       — Что это? — спросил он.       — Да так, упал.       — Тим, не заставляй меня до тебя докапываться. Я все равно узнаю.       Тимофей закусил губу и неуверенно убрал руки в карманы.       — Я с мамой поругался, — наконец выдавил он. — И… Наговорил всякого с горяча. Не думал, что всё это её так разозлит.       Мальчишки пошли вдоль дороги, направляясь к следующему нужному подъезду.       — Поругался? — переспросил Николай. — Так вы и раньше ругались. До рукоприкладства ещё не доходило!       — Я вывел её из себя, — слабо улыбнулся Тимофей. — Сказал, что мне иногда кажется, что моих родителей вообще не существует. Что они кинули меня и ушли, наблюдая за тем, как из меня растёт монстр.       Николай в недоумении нахмурился.       — В смысле монстр?       Тимофей обернулся к нему, и в его взгляде Первый увидел такую печаль, которая могла бы затопить весь Санкт-Эринбург.       — Ты не видишь? Моя жизнь уже давно пошла наперекосяк. Кражи, приводы в полицию. И все для чего? — Зверев с силой пнул лежащий камешек и прошипел. — Чтобы она хотя бы просто посмотрела в мою сторону!       — И с чего бы это делало тебя монстром? — с усмешкой поинтересовался Николай. — Просто ты… Ну… Проблемный подросток.       — Я говорил ей, что она беспокоится о своих карьере и репутации больше, чем обо мне. Да если я умру, она этого никому не расскажет!       — Ты, конечно, выговаривайся, но если так пойдёт дальше, то я сам тебя ударю. Чтобы крышу поправить, а то едет по наклонной.       Тимофей фыркнул и поправил свою вязаную чёрную шапочку.       — Возможно и едет. Моим воспитанием улица занимается, а не родная мать. Так что ничего удивительного - куда мир, туда и я.       Николай отвесил лучшему другу затрещину. Тимофей ойкнул и с непониманием и обидой уставился на него, требуя объяснений. Первый вздёрнул нос.       — В любом случае, даже если ты скатишься, я приду к тебе и поставлю на ноги. Как окрепнешь, мы и твою крышу на место поставим. По-твоему, я дам тебе упасть? Мечтай, дружище. С таким стражем, как я, тебе никакие невзгоды не страшны!       Тимофей смущённо улыбнулся и взял у Николая половину листовок.       — И то верно.       Николай проснулся и уставился в потолок. Очередной сон, очередная головоломка, которую он никак не может разгадать. Эти сновидения похожи на какие-то обрывки, осколки. Николай ещё не забыл ни один из них и если захочет, то вспомнит каждый.       Он был уверен, что это ненормально. Уверен, что это как-то связано с его прошлым. Что, если это его старые воспоминания?       Николай сел и перевёл взгляд на окно. Там, на фоне багрового неба, стоял высокий дуб, в ветвях которого можно было увидеть открытый гроб, увитый сломанными цепями. Покровитель почему-то не желает уничтожать это напоминание о его заточении.       Николай поднялся и переоделся в боевую форму. Если раньше она была из коричневой кожи, то сейчас была чернильно-чёрной. Нарукавники с острыми серебряными шипами, да и вообще вся форма — все было под стать Рыцарю Тьмы.       Рыцарь Тьмы — так теперь называли Николая. Он не был особо рад такому прозвищу, но раз дали, то впредь не отвертишься.       В последние дни, после той суматохи в спортзале, он старался избегать прямых контактов с Тимофеем. Николай чувствовал странный дискомфорт, словно что-то отталкивало его от Зверева.       Тимофей первое время выглядел растерянным, но вскоре привык к такому. Теперь он никогда не разговаривал с Николаем так, как раньше. Солдат то, солдат сё. Свободен, вольно.       И Николай в какой-то момент осознал, что это начинает его бесить. Вся эта холодность…       Николай почему-то был уверен, что она напускная.       В столовой Тимофей не появлялся. Николай сначала искал генерала, но потом перестал.       — Вы поссорились? — однажды спросил Бернард.       — Не знаю, — замялся Николай и отвёл взгляд. — Просто… Я не хочу с ним видеться без обоснованной причины.       Огненный волк вскинул брови.       — С чего это у тебя такие мысли?       — Просто понял, что не нужно бегать за ним, как послушная собачка.       — Но ты же… — Бернард на секунду замолчал. — Ты же его страж.       — Ты видел, что он сотворил на тренировке. По-твоему, после этого ему нужна охрана?       И то верно. Николай часто слышал разные сплетни, и в последнее время адепты Огненного Змея говорили только про Сына Тьмы. Первый слышал в их голосах испуг, трепет, и от этого ему становилось неприятно. Не то, чтобы он против, нет… Но всё это казалось таким неправильным. Такое не должно было случиться.       Не должно было… И после этого сна Николай почему-то чувствовал странное чувство вины. Словно он подвёл Тимофея, вонзил клинок ему в спину и столкнул с обрыва.       И не подал руку, чтобы спасти.       Ошейник вновь нагрелся, прогоняя ненужные мысли прочь. Но Николай мысленно пообещал себе вернуться к этой теме.       После того, как появился Сын Тьмы, Николай стал замечать Саяну гораздо реже. У них до сих пор велись тренировки, но в другое время Огненная ведьма при любой возможности бросала взгляды на Тимофея и разговаривала именно с ним. И Николай от этого раздражался. Но что он мог поделать?       Когда Николай заходил в комнату генерала, чтобы позвать или доложить о чем-то, то все время ловил его за сидением на подоконнике. Тимофей печальным взглядом смотрел вдаль, напрочь выпав из реальности. Лицо расслаблено, глаза полуприкрыты.       Но стоило Николаю кашлянуть, как Зверев вздрагивал и надевал маску холодного безразличия. При их разговорах тет-а-тет Тимофей при любой возможности старался не смотреть на Николая и отвечал сухо, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать. И Николай, скрипя зубами от злости, каждый раз покидал комнату ни с чем.       Тимофей Зверев закрылся от него, и теперь Первый говорил не с ним, а с его другой стороной, темнота которой угрожала, отталкивала, предупреждала не подходить.       Николай вышел в коридор. Казалось бы, все ответы перед ним. Ключ к загадкам и тайнам находится прямо на расстоянии вытянутой руки, но обжигает каждый раз, стоит попытаться его взять. И что прикажете делать?!       Наверное, брать, не смотря на боль?       Да, именно так Николай и сделает. Парень развернулся и пошёл в противоположном направлении, постепенно приближаясь к заветным дубовым дверям.       Вдруг те резко распахнулись, и в коридор вырвалось яркое изумрудное пламя, а вместе с ним и та сила, от которой каждый раз по коже бежали мурашки. Николай прикрыл лицо рукой, пытаясь хоть как-то спастись от внезапно нахлынувшего жара. Спасибо зельеварителям — благодаря им нынешняя форма не горела. Николай тихими шагами направился вперёд, уже слыша чужие голоса.       — Ты все равно рано или поздно потеряешь всех, волчонок! — Николай узнал вкрадчивый голос Саяны. — Так разве я не буду лучшим выбором?       — Я что тебе сказал? — послышался знакомый раздвоенный голос. — Уйди отсюда прочь!       — Ты не понимаешь…       — Я все понимаю, а теперь скройся с моих глаз, Саяна! Мне одной крови достаточно, но больше я не желаю иметь с тобой ничего общего! Ни с кем из вас!       Николай сглотнул, но все же заглянул внутрь.       Саяна и Тимофей одновременно повернулись в его сторону. В глазах обоих горел огонь, вокруг бушевало ведьмино пламя. Николай невольно залюбовался этим зрелищем, но в сердце все же кольнуло — они так подходили друг к другу. Могучие существа.       Лица Тимофея и Саяны вытянулись от удивления. Огонь дрогнул и погас, дышать стало гораздо легче.       Воцарилось молчание, и Николай кашлянул.       — Я к генералу, — заявил он. — Не уделите мне внимания, сэр?       Но Тимофей молчал, и в его глазах Николай прочитал страх. Страх?       А вот Саяна не выглядела ошеломлённой. Девушка усмехнулась и направилась прочь из комнаты, остановившись у входа.       — Сегодня ещё одна тренировка, Николай. Не забудь.       И, поправив выбившуюся из хвостика непослушную золотую прядь, Саяна удалилась. Но Николай невольно выучил все её повадки, привычки, манеры, поэтому заметил, что в её походке появилась едва видимая скованность.       Рыцарь Тьмы повернулся к генералу.       — Я хотел поговорить.       Тимофей цыкнул и завалился в своё кресло, подперев голову кулаком. Николай с трудом сдержался, чтобы не кинуть в него чем-то — тот опять показывал, что ему наплавать на всё, что происходит вокруг него.       — Валяй, — махнул рукой Тимофей.       Николай закрыл двери и подошёл поближе, опускаясь в кресло. Его так и тянуло отсюда куда подальше, но он усилием воли удерживал себя на месте.       Нет, нельзя бежать. Он пришёл за ответами, и он их получит.       — Почему ты меня избегаешь? — наконец, спросил Николай.       Тимофей ядовито усмехнулся.       — Я избегаю? Мне кажется, это ты стараешься не пересекаться со мной, солдат.       — Ты закрылся от меня. Сам ведь говорил, что мы друзья!       Тимофей прищурился и отвёл взгляд. А Николай продолжал, воспользовавшись возникшей трещиной в хладнокровии Зверева:       — Я хочу расспросить тебя о своём прошлом, о твоём, в конце концов. Почему ты так хорошо ко мне относишься, когда с другими ведёшь себя, как… — Николай всплеснул руками, не в силах выразить то, что думал, на словах. — Даже слов не подобрать!       — Я не буду об этом говорить, — отчеканил Тимофей. — Зря ты сюда пришёл, если надеешься, что я отвечу.       Николай сжал кулаки, но все равно остался на месте. Его так и подмывало сорваться отсюда и уйти как можно дальше, скрыться от этих испытывающих голубых глаз.       — Ты ответишь, — пробормотал Николай. — Ты должен мне ответить…       Тимофей повернулся к нему, и на его лице проступила усталость.       — Не хочу я, — в который раз сообщил он. — Пойми и прекрати настаивать.       — Я твой страж.       Тимофей печально улыбнулся и прошёл к своему излюбленному месту у подоконника. Усевшись поудобнее, Зверев посмотрел в окно.       — И что с того? — спокойно осведомился он.       Николай перевёл дыхание. Вот сейчас он и убедится в правдивости своих догадок.       — Я обещал тебе, помнишь? Прийти и поставить на ноги, если ты оступишься.       Тимофей сначала не двигался, словно пытался понять, о чём речь, но потом резко обернулся.       — Что ты сказал? — осипшим голосом переспросил он.       — По-твоему, я дам тебе упасть?       Зверев вытаращил глаза и прикрыл рот ладонью, смотря прямо на Николая. Неверяще, с болью. Но с радостью, с надеждой. Его взгляд начал метаться от ошейника к самому Николаю. Первый поднялся и подошёл поближе.       — Это ведь не просто сны, да? — тихо уточнил он. — А помнишь, как ты рыбку Аркадия Борисовича убил?       Тимофей молча кивнул.       Николай улыбнулся. Значит, это правда!       Ошейник начал нагреваться, подавляя воспоминания, но Николай все равно упрямо стоял на месте. Тогда жар усилился, и Первый покачнулся от возникшего головокружения.       Тимофей подорвался со своего места и в мгновение ока оказался рядом.       — Дим? — тревожно позвал он.       Николай упал в кресло и схватился за чёрный нагрудник. Внутри нестерпимо жгло, что-то кричало, что нужно бежать отсюда, но Первый наотрез отказывался уходить.       — Ты уже называл меня так, — просипел он и затуманенным от боли взглядом посмотрел на Тимофея. — Кто такой Дима?       Зверев замер. Словно взвешивая все «за» и «против», он молчал.       А затем наклонился к самому уху Николая и прошептал:       — Имя. Твоё настоящее имя.       В этот момент боль достигла своего апогея. Николай ощущал, как горячие оковы смыкаются на его шее, начинают душить. Первый хотел закричать, но Тимофей закрыл ему рот.       Николай почувствовал удар по голове и провалился в спасительную темноту. Прохладную, успокаивающую.       Дарящую новое воспоминание.