Fantasma

      Темнота. Сплошной непроглядный мрак. Тимофей был готов выть от безысходности, но упрямо давил в себе крики. Он дрожал от холода, сидя у стены и подогнув колени к груди.       Он понимал, что церемониться с ним теперь не будут. Понимал и все же надеялся не оказаться в этом треклятом подвале, который подавляет силы Первородных.       Тимофей уже и позабыл, какого это - чувствовать себя обычным человеком. Раньше он хотел, чтобы его жизнь вернулась в прежнее русло, когда он был обычным парнишкой, которого не замечала сигнализация.       Но сейчас... Тимофей с каждой минутой осознавал, что без своих сил ничего не может поделать. Он мог бы расплавить решетки, мог бы с легкостью раскидать охрану и сбежать, исследуя этот мир, где застыло время, пока не придёт подмога. Мог хотя бы не бояться замерзнуть насмерть!       Тимофей потерял счёт времени. Двери подвала открывались только два раза в сутки, когда ему приносили еду. Это были единственные минуты, когда Зверев мог увидеть свет, который вскоре ему осточертел: каждый раз от него болели глаза. А Огненные волки теперь в открытую насмехались, но не отваживались обращаться с Сыном Тьмы неподобающе.       И Зверев в этом убедился, когда в подвал спустился Бернард. Из-за хлынувшего света Тимофею пришлось прикрыть лицо рукой, но он все равно распознал силуэт Огненного волка. Это был единственный гость из тех, кому Тимофей был рад.       — Давно не виделись, — проговорил Бернард, подходя к клетке и ставя поднос на пол.       — Ты посмеяться надо мной пришёл? — беззлобно усмехнулся Тимофей.       Парень поднялся и, покачиваясь на ослабевших ногах, прошёл к прутьям и сел там. Серебряные оковы, из-за которых кожа на запястьях уже была сожжена и покрыта ожогами, протянулись за Тимофеем, как послушные змеи.       — Я принес поесть, — Бернард кивнул в сторону еды и пододвинул её в сторону пленника.       Тимофей взял в руки яблоко и повертел его в руках. Недолго думая, парень откусил и повесил голову.       — Странно, что вы все носите мне поесть, — тихо заметил он. — Унижаете всякими колкостями, но не кидаете еду в клетку, как я ожидал. Ставите поднос у самых прутьев и уходите.       — Приказ Прародителя. Хочешь верь, хочешь нет, но он по-прежнему заставляет всех считать тебя нашим генералом.       — Серьезно? По его действиям не скажешь.       Бернард вздохнул и поднялся.       — Мне нельзя здесь задерживаться, — с печалью пояснил он. — Я бы вытащил тебя, появись возможность.       — Не рискуй, — слабо улыбнулся Тимофей.       Бернард помолчал, а потом протянул сквозь решётки руку. Зверев сначала просто смотрел, но пожал её и, взяв всю еду, прошёл обратно в темный угол.       — Ты силён, Тимофей, — сказал Бернард. — И с тех пор, как ты победил меня, я всегда поражался твоей силе.       — Вот только я себя сильным больше не чувствую, — пробормотал Зверев, опускаясь вниз и закрывая глаза.       Он услышал, как Бернард ушёл и закрыл за собой дверь, снова оставляя Тимофея в кромешной темноте.       Тимофей смутно помнил, как оказался в темной академии. На него нацепили обереги, сдерживающие силу, скрутили. Зверев тогда понял, что практически не чувствовал внутреннего огня, а в голове гудело. И не удивительно: оберегов Тимофей насчитал прилично.       На протяжении всего пути Огненные волки бросались презрительными и недовольными взглядами, говорили так тихо, что их гневную речь практически не было слышно. Но Тимофей не обращал на это внимания. Как бы им ни хотелось, но он по-прежнему сильнее и выше по рангу.       «Зато Димка спасся, — утешал себя Зверев, глядя под ноги. — Он должен был спастись».       Тимофей не знал, что для него подготовил Огненный Дракон. А Змей наверняка что-то затеял, Зверев был в этом уверен. Тимофей бросал косые взгляды в сторону своего отца, гадая, что его ожидает. Пытки? Давление? А может…       Тимофей с трудом заставил себя сохранить спокойное лицо. Что, если и на него нацепят ошейник?       Огненный Дракон поравнялся с Тимофеем, и Зверев сначала невольно отшатнулся от него, но заставил себя не сбавлять темп.       — Мы ведь могли разобраться по-хорошему, сын мой, — произнёс Дракон губами Лизы Зверевой. — Без всякого рукоприкладства.       — Не могли, — ответил Тимофей, стараясь не смотреть на Змея. — И не сможем.       Огненный Дракон поджал губы и покачал головой.       — Почему ты так настроен против меня? Неужели тот мир, который я создам, настолько тебя не устраивает?       — Не устраивает.       — Но чем плох мир, где каждый будет отстаивать своё место собственными силами и усилиями? Сильные главенствуют над слабыми, таковы законы.       — Ты говоришь о людях?       Огненный Дракон помедлил с ответом.       — Я говорю о тёмных Первородных. В том мире, который я создам, не будет столь жалких существ, как хрупкие людишки. А светлые, которые нас притесняли, теперь ощутят на себе всю ярость тьмы.       Тимофей застыл, и Огненный Дракон улыбнулся. И Зверев, едва увидев эту беззаботную улыбку, сжал кулаки так, что костяшки побелели.       — Это же геноцид, — пролепетал он. — Ты превратишь всю планету в пустырь!       — Чтобы нарисовать полноценный рисунок, нужно стереть зарисовку. Чтобы построить империю, нужно превратить в прах все, что было её подобием.       Огненный Дракон весь путь сопровождал Тимофея. Меняя обличия с одного на другое, он словно специально наносил одну рану за другой. Превращаясь то в Лизу Звереву, то в Егора, то Карину Кикмарину. Клим Поликутин, Альф, Вернер. Женя Степанова, Серафима Долмацкая…       Когда Огненный Дракон превратился в Ангелину Звереву и ласково потрепал Тимофея по голове, Зверев не смог сдержаться. Каким-то чудом он сумел порвать обереги на руках, вопреки обещаниям Огненных волков об их надежности. Парень с воплем кинулся на Огненного Дракона и со всей силы ударил его кулаком по щеке. На удивление Змей не успел уклониться, и удар пришёлся точно в цель: копия Ангелины рассыпала возле себя тысячи искр и откинула голову назад. Тимофей ощутил отголоски огня и попытался призвать его, но именно в этот момент перед глазами потемнело.       Следующим источником света, который Тимофей увидел, были открывающиеся двери подвала.       А ещё была боль. Обжигающая, ослепительная до цветных кругов перед глазами.       Тимофей приподнял руки и услышал тихое шипение и звон цепей. Лицо парня озарила горькая усмешка. Надо же, Огненный волк, у которого горят запястья. Сейчас его же стихия обратилась против него, пусть и косвенно. В голове не укладывалось, как он до этого дошёл?       И сколько он тут сидит? Мрак вокруг давил, заставляя пасть, словно пытался сломать. Но Тимофей не сдастся. Не для того он всю жизнь боролся, чтобы все так легко закончить. Не по зубам он Огненному Змею.       Вскоре двери подвала вновь отворились. Тимофей даже не поворачивался к выходу: наверняка опять принесли еду. Он убедился в этом, когда услышал, как гость поставил на пол поднос. И ещё какой-то предмет, который тускло освещал подвал оранжевым светом.       — Пришла проведать тебя.       Тимофей вскинул брови и обернулся, прищурившись. Саяна стояла, скрестив руки на груди, и смотрела прямо на него. Около её ног стоял поднос и масляная лампа, в которой горело пламя. Зверев прокашлялся и с безразличием посмотрел на Огненную ведьму.       — Несколько дней назад меня навещал Бернард. Повезло, что зашёл ещё один знакомый. А ты о чем хочешь поговорить?       Саяна растерялась, и Тимофей фыркнул. Он ни разу не видел её в таком состоянии. Но девушка вместо того, чтобы язвить, только нахмурилась.       — Тот поцелуй перед разведкой, — вполголоса начала она. — Это была всего лишь уловка, да?       Тимофей сначала в недоумении моргал, а потом рассмеялся хриплым смехом. Саяна терпеливо ждала его ответа, и парень с безумным весельем посмотрел на неё.       — Я однолюб. Так что не стоило думать, что я изменю своим принципам так легко.       — Ты запер нас здесь, — прошипела Саяна. — Ты все спланировал!       — Ну обскурумом пользоваться я не умею, но раз Змей решил выпустить меня в Клыково, я не мог упустить возможности насолить ему. А что до спланировал… Это был единственный пункт в моем плане. Остальное - сплошная импровизация.       — Ты должен биться за нас!       — Ничего я не должен. Ни тебе, ни Дракону, никому из вас. Именно вы превратили мою жизнь в нескончаемую череду кошмаров. И после этого я должен просто взять и встать на вашу сторону? Нет, Саяна. Я воюю за светлых, и именно то, что в ваших головах это укорениться не может, не даёт вам двигаться дальше.       — Николай…       — Не называй его так, — холодно сказал Тимофей. — У него есть его имя, настоящее, которое вы у него отобрали.       Саяна улыбнулась.       — В любом случае, у него теперь новые чувства, эмоции, воспоминания. Этого ты у него уже не заберёшь.       — Но даже с ними он от вас сбежал, — Тимофей встал и медленно направился к прутьям. Саяна напряглась. — Даже с этой фальшивкой он все равно последовал не за вами, а за мной.       Зверев остановился в метре от прутьев, как только на него упал свет лампы. Саяна, едва увидев парня, распахнула глаза, и Тимофей усмехнулся.       — Вот тебе и семья, да? Как ты там говоришь, методы воспитания?       Саяна молчала, и Тимофей поднёс руки к свету. Кожа стала практически белой, и Зверев дотронулся рукой до щеки. Скулы заострились, и парень осознавал, что это далеко не все.       Не только в теле, но и внутри него что-то ломается, умирает.       Саяна отвернулась и подняла с пола масляную лампу.       — Прощай, Тим, — с какой-то тоской сказала Огненная ведьма. — У тебя был шанс.       — А ведь он любил тебя!       Девушка остановилась.       — Не любил.       — Любил, — с нажимом повторил Тимофей. — Говорил мне, что будет биться за тебя, несмотря на мою силу. Перед побегом хотел забежать к тебе и попрощаться. Всю дорогу до Санкт-Эринбурга он то и дело вспоминал тебя…       — Меня любил Николай. А ты… Ты вернул Диму. Поэтому о любви больше не может быть и речи.       — Ты любишь его?       Саяна ухмыльнулась, но не ответила и пошла на выход. Вскоре свет в подвале вновь потух, и Тимофей со всей силы ударил по решетке.       — Конечно… Чего ещё от адептов ожидать.       Тимофей не увидел, как Арбогаст, сопровождавший Саяну, повесил хвост.       Потом еду не приносили довольно долгое время. Либо секунды растянулись, либо Дракон приказал морить Тимофея голодом. Зверев не знал, что хуже. Ему казалось, что вся тьма вокруг него приходит в движение. Каждый звук отдавался в голове грохотом. И Тимофей решил, что Дракон сделал новый ход. Но было страшно от того, что в этой партии Зверев не понимал, какой.       Возможно, очередной шах, и у Тимофея есть шанс спастись.       А возможно, шах и мат. Тогда все кончено.       Когда двери подвала отворились снова, Тимофей понял, что это что-то другое.       В этот раз никто не принёс ему еды. Пришли не просто воины, а сама верхушка: Верховная Мать Змей в своём боевом облачении, Алексей Корф и Саяна в боевых доспехах. А впереди вышагивал Огненный Дракон. С такими же голубыми глазами, что и у Тимофея.       Зверев поднялся, но не приблизился, оставаясь у стены.       — Я не хотел, чтобы все закончилось так, сын мой, — сказал Огненный Дракон. — Мы могли бы править вместе. У тебя могла быть такая сила, которую бы боялись. Сила, которую ты смог бы обуздать и подчинить себе.       — И что ты сделаешь? — смело поинтересовался Тимофей. — Нацепишь на меня такой же ошейник, как и на моих друзей?       Терять ему уже нечего. Да и Дракону больше нечем давить.       — Ошейник не выдержит твою мощь, поэтому он против тебя неэффективен, — спокойно ответил Змей. — Ты видел тех людей в Санкт-Эринбурге?       Тимофей почувствовал, как по коже пробежал табун мурашек. Что-то здесь не так. Огненный Дракон чего-то выжидает, растягивает момент.       — Вижу, ты их замечал, — кивнул Змей. — Тебе наверняка интересно, кто они такие.       — Не интересно, — отрезал Тимофей.       — Интересно, — улыбнулся Огненный Дракон. — Тебе не было любопытно, почему моих отпрысков зовут детьми Тьмы? Думаю, вам в «Пандемониуме» рассказывали, что не только моих детей связывают с тьмой. Схожее название могут носить и избранные, и наследники. Например, Сестра Тьмы. Такие существа хранят в себе не только ту силу, которой они привыкли пользоваться. Внутри каждого из вас таится тьма. Она заперта, и ей нужен толчок, который позволит ей выйти наружу.       Тимофей сглотнул, но не отвёл взгляд. Огненный Дракон осклабился и, на миг став пламенем, просочился сквозь решетки.       — В теории доказано, что пользоваться тьмой возможно. К моему несчастью, ещё ни один из моих экспериментов не увенчался успехом. Мои дети сходили с ума, а тьма разъедала их, словно кислота. Выпивала из них жизнь, превращая в пустышки. И таким существам не место среди нас. Поэтому я выделил им отдельное место.       — Призраки Санкт-Эринбурга… — с ужасом прошептал Тимофей. — Неужели…       — Верно. Это дети Тьмы. Но как любящий отец, я оставлял в живых тех, кто верно и преданно служил, а использовал тех, кто отказывался склонить голову. Неповиновение карается мучительной смертью, сын мой.       Прутья клетки расплавились, пропуская внутрь адептов. Троица одновременно вошла, и вперёд выступила Верховная Мать Змей. В её руке блеснул какой-то маленький предмет.       — Неужели ты не мог посидеть в темной академии? — с тоской протянул Огненный Дракон. — Мы закончили ритуал наполовину, когда ты решил пойти на такую глупость, как побег. У тебя было бы время для того, чтобы одуматься, но ты потратил его впустую. Но сейчас это уже не имеет значения.       «—…Почему мы не нападаем на светлых? Армия ведь собрана.       — Хотел бы я знать. Огненный Дракон чего-то выжидает…»       Тимофей уставился на то, что держала в руке Верховная. Это же… Его цепочка, которую он потерял, когда только начал учиться в «Пандемониуме»! Так вот, куда она делась!       Но кулон, до этого серебряный, сейчас был полностью чёрным. Казалось, что он был соткан из плотных теней, от которых веяло холодом.       Алексей молниеносно подскочил к Тимофею и скрутил его. Зверев начал брыкаться, пытаясь вырваться, но Корф держал крепко. Парень дёрнул рукой. В воздух взметнулась серебряная цепь и наотмашь ударила Алексея по лицу. Раздалось шипение, и мужчина зарычал, но не отпустил Тимофея. Зверев махнул цепями ещё раз, но Корф ударил его по спине. Парень охнул от боли и упал на колени.       Верховная Мать Змей подошла к нему с торжественной улыбкой на лице. Словно в замедленной съемке Тимофей увидел, как она надевает на него чёрную цепочку. За спиной жрицы стояли Саяна и Огненный Дракон. В глазах Змея читалось предвкушение, а в глазах Огненной ведьмы…       Тимофей вздрогнул.       «…Все её боятся, зовут жестокой и беспощадной. Но я вижу её иначе…»       «…Она всего лишь действует из чувства долга…»       Тимофей слабо улыбнулся, глядя только на Саяну.       А в следующий миг его сковал жуткий мороз, а перед глазами все почернело. Зверев дёрнулся, но тут же ощутил, как его покидает контроль над телом. Голова была готова взорваться, и Тимофей схватился за неё, сжавшись в жалкий комок на полу и начиная дрожать.       Он чувствовал, как внутри него что-то меняется. Чувства и эмоции исчезают одно за другим, а воспоминания словно просачиваются сквозь пальцы, как песок. Тимофей в отчаянии пытался схватить хотя бы одно, но что-то все равно вырывало их, пока Звереву не осталось того, что можно попытаться сохранить.       А потом разум Тимофея расщепило на тысячи осколков.       По подвалу закружились тени. Они лизали потолок, скапливались в углах и покрыли Тимофея с ног до головы, будто пожирая его. А парень громко кричал и корчился от боли.       Саяна с трудом не отводила взгляд, заставляя себя наблюдать. Даже Алексей Корф и Верховная с трудом сохраняли спокойное лицо: ведь в этот раз все было иначе.       Вдруг тени скопились вокруг Тимофея, а парень с нечеловеческим воем и хрустом выпрямился. Внезапная ударная волна откинула адептов Змея к стене. Они вскрикнули и сползли по стене. Перед глазами Саяны поплыло. Но Огненный Дракон, в отличие от своих приспешников, сумел устоять на ногах.       — Получилось, — шокированно выдохнул он. — Неужели… Получилось.       Саяна подняла голову и посмотрела на Тимофея.       А на неё в ответ из неожиданно непроглядной темноты уставились два глаза без зрачка с сияющей белой радужкой, напоминающие две яркие Луны.       Огненный Дракон присел около скопления теней, на фоне которых казался ярким пятном, и довольно, с нескрываемой любовью проурчал:       — Мой Сын Тьмы. Теперь мы готовы напасть.       Тени в подвале пришли в движение.