Посмертное желание

За всю жизнь Сюэ Ян убивал бессчетное число раз — едва ли заклинателям было известно и о половине. Он избавлялся не только от врагов — своих и чужих, — но и от скуки, страха и осознания собственной беспомощности. Он не понимал, чьей смерти желал больше: людей ли, надменных и насквозь прогнивших, или того никчемного мальчишки, что многие годы назад не смог постоять за себя. Убийство было его ремеслом, и он стал профессионалом своего дела. Убийство было искусством, и он наслаждался им с упоением истинного ценителя. Он любил убивать, он забавлялся этим. Однако всякая забава со временем приедается, неумолимо превращается в привычку. Ни одного отпрыска клана Чан не осталось в живых. Не осталось в живых и того слабого, беспомощного и доверчивого мальчика, которого Сюэ Ян навеки в себе похоронил. Он продолжал улыбаться своим злодействам, но и эта улыбка тоже стала лишь частью привычки. Сюэ Яну казалось, что более никогда он не испытает подобного предвкушения, подобного трепета. Теперь он понимал, что ошибался. Он знал наверняка: этому убийству он будет улыбаться искренне. *** Скольких бы чудовищ, порожденных Тьмой, ни пронзил клинок Фусюэ, Сун Лань оставался одним из них. Скольких бы беззащитных селян он ни спас от призраков и демонов, места среди людей ему, лютому мертвецу, не было. Он все понимал и ни на что не надеялся. А потому настоящей неожиданностью, настоящим даром небес стало для него чье-то радушие. Спустя столько лет он вновь обрел дом — далекую северную деревушку в одну улицу. Он вновь обрел семью — благодарных крестьян, приютивших его. Видят боги, он был готов умереть за них во второй раз, если бы это потребовалось. Но боги гнушались такой жертвы. Они не отняли у Сун Ланя того жалкого подобия жизни, на которое он теперь был обречен. Они отняли его новый дом. Они отняли его новую семью. Нет. Не боги… Сун Лань понял это сразу, когда, вернувшись с ночной охоты, увидел устланную обезображенными трупами дорогу. Прежде местные жители всегда встречали его теплой улыбкой и мягким взглядом, приветливо окликали его и махали ему натруженными руками. Они и теперь улыбались — кривая, жуткая усмешка была вырезана на их лицах чьим-то проклятым острием. Из их приоткрытых ртов стекала кровь, а почерневшие языки валялись на земле, рядом с отрубленными конечностями и выколотыми глазами. Сун Лань невольно сжал крошечный мешочек, спрятанный за пазухой, одной рукой, а другой покрепче перехватил меч. И медленно двинулся по указанному Сюэ Яном — бесспорно, именно им — пути. Когда последний труп — труп маленького мальчика, которого Сун Лань однажды спас от озлобленного духа — остался позади, Сюэ Ян появился перед ним, будто из ниоткуда. Долгожданная встреча. Неизбежная встреча. Губы демона дрогнули, но не успел он ничего сказать, как в его грудь вонзился клинок Фусюэ. Так сразу? Это даже как-то невежливо. — Надеюсь, ты так необщителен, только потому я лишил тебя языка. А вот все те люди не хотели со мной разговаривать, — с притворной обидой в голосе протянул Сюэ Ян, без больших усилий вынимая из груди меч и протягивая его обратно. — Только кричали в ужасе, когда я их убивал. Ну, ничего, я запечатлел на лице каждого из них улыбку. Умирать непременно нужно с улыбкой. Как это делал я. Ты же улыбнешься мне, Сун Лань? Слова эти ничуть не поколебали решимость лютого мертвеца. С бесконечным отвращением он подумал: «Пусть мне не победить тебя, но я не стану потакать твоим извращенным желаниям!» Сюэ Ян, откровенно веселясь, прислушивался к этим гневным мыслям. Глаза его блестели. — Что ж, я с радостью принимаю твой вызов. Его рука взметнулась, и Сун Лань приготовился отразить, казалось, неминуемый удар, но его так и не последовало, только к виску приложили два тонких бледных пальца. В то же мгновение овал ненавистного лица напротив дрогнул, и в этих обманчиво невинных чертах Сун Ланю померещились черты иные — поистине светлые и возвышенные. Он стоял оцепенело, не в силах побороть объявшее его наваждение, и видел перед собой уже не врага и не пустынную окраину деревни, а картины из прошлого, былые мгновения, беззаботные и счастливые. Он ничего не понимал и не помнил, кто он теперь и что с ним происходит — только упивался лицами любимых и словно переживал все с самого начала. Губы его тронула предательская улыбка. Этого Сюэ Ян и добивался. И он бы воплотил свое намерение, заставил бы Сун Ланя исчезнуть прямо сейчас, прямо таким — беззащитным и обманутым… Если бы не подглядел его видения, если бы не узнал в каждом из лелеемых им воспоминаний образ Сяо Синчэня. Он отнял пальцы от чужого виска. Он не даст Сун Ланю исчезнуть из этого мира с мыслями о даочжане. Когда сознание лютого мертвеца прояснилось, он увидел перед собой искаженное нескрываемой злобой лицо Сюэ Яна. «Тебе не понравилась моя улыбка?» — устало подумал Сун Лань, подавленный внезапным возвращением в ужасающую реальность. — Я решил, что ты не достоин такого предсмертного утешения, как этот морок. «Уж не страха ли моего ты ждешь? Я не хочу существовать в мире, в котором есть ты». — Ты сам так решил. Сюэ Ян поднял руку, но за секунду до того, как он щелкнул пальцами, в его сознании пронеслась чужая мысль: — «И Сяо Синчэнь не хочет, поэтому осколки его души никогда не соберутся воедино». Рука Сюэ Яна не дрогнула. Сун Лань давно был мертв, но теперь холодящий осенний ветер окончательно развеял все те остатки души, сознания и тела, что от него оставались. Больше не было ничего, лишь рухнули на землю темное ханьфу и два меча — Фусюэ и Шуанхуа. Сюэ Яну не потребовалось много времени, чтобы найти среди одеяний маленький белый мешочек. «Я не хочу существовать в мире, в котором есть ты. И Сяо Синчэнь не хочет, поэтому осколки его души никогда не соберутся воедино». Сюэ Ян поднял Шуанхуа, отряхнув его от налипшей пыли. Даочжан будет рад своему мечу, когда вернется. Он непременно вернется. *** Сюэ Ян возвратился домой. По крайней мере, люди всегда называли домом то место, где родились и выросли. Но Сюэ Ян, прогуливаясь по улицам горного поселения, затерянного на окраинах Куйчжоу, не чувствовал ничего похожего на ностальгию. Он и сам не понимал, почему решил увидеть этот городишко еще раз. Детство его не было счастливым, и вспоминать о нем Сюэ Ян едва ли хотел. Лучшее, что случилось с ним в здешних окрестностях — это месть клану Чан. Прогуливаться по знакомым переулкам и знать, что все твои былые обидчики теперь гниют в земле — в этом, надо признать, действительно было что-то приятное и утешительное. Сюэ Ян не пожалел, что возвратился домой. Так или иначе, ему все равно нужно было чем-то занять себя, чтобы скоротать время. Душа Сяо Синчэня, которую демон стал насильно подпитывать своей темной ци, не восстановится и не окрепнет столь скоро, как Сюэ Яну бы того хотелось. Но он не оставил ей выбора: рано или поздно, он все же соберет ее, осколок за осколком. Сколько бы ждать ни пришлось. Сюэ Ян сидел под высоким облетевшим дубом, на обочине людной городской площади, и вертел в руке палочку с засахаренными яблоками. Откусывал он от них медленно, демонстративно и с удовольствием ловил на себе гневные взгляды торговца, из-под чьего носа он эти самые яблоки и стащил. Лавка со сладостями стояла неподалеку, но ее владелец, как бы зол ни был, не решался бросить оставшийся товар и пойти разбираться с наглым воришкой. А жаль. Это было бы куда веселее. Впрочем, скучать слишком долго Сюэ Яну не пришлось. Не успел он надкусить последнее яблоко, как его уединение нарушили. — Это не твое, — раздраженно бросил он, слегка ударив по потянувшейся к Шуанхуа детской ручке. — Почему ты здесь ходишь? Где твои родители? — Покупают овощи, — послышался справа ничуть не смущенный высокий голосок, и девочка лет шести, как ни в чем не бывало, уселась на траву рядом с Сюэ Яном. — Ты же заклинатель, да? Только у заклинателей есть такие мечи! Демон усмехнулся. — Я — лучше. Полные восторга глаза девчушки распахнулись еще шире. — Заклинатели сильные, а ты еще сильнее? Ты можешь все-все, да? — Да. Теперь я могу все-все. Сюэ Ян протянул девочке оставшееся яблоко. Она от угощения не отказалась, заулыбавшись еще счастливее. Но радость ее омрачилась, когда она подняла взгляд на раскинувшиеся над ними голые ветви дуба. — Мама и папа сказали, что осенью деревья засыпают, но весной на них снова появятся листья. Хм… Почки, они сказали, на них сначала появятся почки! — Девчушка на мгновение задумалась, а затем выпалила: — А ты можешь сделать так, чтобы на этом дереве почки появились уже сейчас? Сюэ Ян в предвкушении улыбнулся, и клыки его обнажились. — Могу. Скажи, ты умеешь считать? — Умею, — гордо заявила малышка и выставила перед собой обе ладони с оттопыренными пальцами. — До десяти. — Тогда закрой глаза и медленно досчитай до десяти. Девчушка послушно зажмурилась и принялась считать вслух, продолжая откусывать от яблока и жевать — так, что едва ли можно было разобрать, какие цифры она произносит. И все же она честно добралась до десяти и открыла глаза. Сюэ Яна рядом не оказалось. Зато было много других людей — неподвижных, с выпотрошенными животами. Они лежали неподалеку, на обочине опустевшей площади, в одной небрежной куче. А на дубе и в самом деле появились почки. Только что вырванные, до сих пор кровоточащие, они были нанизаны на ветви, как засахаренные фрукты — на палочку. Девчушка выронила из рук огрызок яблока. — Мама! Папа! — завопила она в ужасе и кинулась к овощной лавке, так и не узнав среди скиданных в кучу трупов тела своих родителей. Сюэ Ян не пожалел, что возвратился домой.