What Souls Are Made Of | Из чего сделаны души

Гарри вздрогнул от пронесшейся перед глазами ядовито-зеленой вспышки и резко проснулся. В одной руке он все еще сжимал палочку, в другой – маховик. Когда он раскрыл ладонь, кожа была красной и кровоточила в тех местах, где в нее вонзились осколки. Вытерев руку о мантию, он в полумраке нашел свой мешочек из ишачьей кожи, положил в него карманные часы и только после этого сел в кровати. Глубокое дыхание было единственным, что нарушало тишину общей спальни. Гарри вслушивался в этот размеренный звук до тех пор, пока сердце не перестало учащенно биться. Но расслабиться толком все равно не получилось – навалилось осознание собственного незавидного положения: он здесь застрял. Застрял в прошлом на неопределенный срок. В разгар погони за крестражами, когда Орден нуждался в нем сильнее всего. Абсурд. Кому расскажи – не поверят. Единственный плюс заключался в том, что он оказался в Хогвартсе. И хотя Волдеморт тоже был здесь, сейчас у него не было причин убивать Гарри. Теоретически все было просто. Нужно всего лишь держаться от него подальше. Найти дневник. Починить маховик времени и вернуться назад. Убить его. Гарри раздвинул тяжелый полог, впуская внутрь балдахина свет. Подслеповато прищурившись, он несколько минут шарил по кровати, безуспешно пытаясь найти свои очки, прежде чем сообразил, что те всю ночь были на нем. Слизеринская кровать была немного лучше его гриффиндорской, потому что не издавала душераздирающий скрип от любого неосторожного движения – он даже сумел тихо выбраться и никого при этом не разбудить. Внутренне Гарри разрывался между отчаянным желанием оказаться как можно дальше отсюда и в равной степени – воспользоваться туалетом. После недолгих раздумий он выбрал последнее и, в полумраке приблизившись к кровати Абраксаса Малфоя, распахнул дверь в ванную. Старинные петли, как назло, протяжно заскрипели. Убедившись, что никто не проснулся, Гарри замер на пороге и огляделся. Гладкие стены из темного камня уходили вверх резными колоннами. Помещение было заполнено неярким светом и в целом выглядело просторным. Он увидел две кабинки, закрывающиеся на щеколды, и отгороженную глубокую ванну на высоких ножках. Заметил вырезанную змею вокруг большого зеркала и несколько раковин ниже. Он направился прямо туда, не отрывая глаз от змеи: как и все волшебные предметы, та была потрясающе реалистична. Ее чешуя неярко переливалась на свету – казалось, еще секунда, и она начнет извиваться или телепать языком. И хотя Гарри видел перед собой лишь скульптуру из камня, его вдруг охватило необъяснимое желание заговорить на парселтанге. Он знал, что ничего не произойдет, но все равно хотел. Встряхнувшись, он выбросил эти глупости из головы и принялся за утренние процедуры. Гарри сходил в туалет, дважды помыл руки – просто тянул время, мысленно готовясь к новому дню и новым испытаниям, и уже целиком сконцентрировался на поиске зубной щетки, когда внезапное шипение заставило его вздрогнуть. — Так ты новенький, дорогуш-ш-ша… Отпад, змея все-таки разговаривает. — Ты выглядиш-ш-шь ус-с-ставш-ш-шим. И тебе с-с-следует причес-с-сать волос-с-сы. Когда рука непроизвольно взметнулась вверх, Гарри нахмурился. Он в своем уме? Зачем ему слушаться змею, вырезанную вокруг старого зеркала? — Это бесполезно, — отмахнулся он и зарылся в гнездо на голове, больше лохматя, чем приводя волосы в порядок. Змее, казалось, такой ответ не понравился. — Хорош-ш-шо, можеш-ш-шь ус-с-страиватьс-с-ся! Но мантию тебе тоже с-с-следует привес-с-сти в порядок. Он рассеянно кивнул, затем быстро почистил зубы и поспешил убраться в гостиную, которая, к счастью, оказалась пуста. Никаких разговаривающих змей поблизости, и то хлеб. Хотя долгожданная тишина неожиданно расстраивала больше, чем столпотворение прошлым вечером. Но Гарри не стал терять времени и осмотрелся, не без удивления отмечая почти полное отсутствие изменений. Помещение было все таким же мрачным и вычурным, каким он его запомнил. На стенах висели гобелены, а по бокам возвышались старинные буфеты из темного дерева. Он поежился – несмотря на наличие каминов, в комнате было холодно и неуютно; также шарма не добавляли и волшебные светильники, которые освещали пространство холодным болотным светом. Казалось, все в этой комнате было низким, начиная от потолка и кофейных столиков, заканчивая спинками стульев и старинными кожаными диванами. Вообще, комната больше походила на подводное царство, чем на общую гостиную, но Гарри должен был признать, что круглые окна выглядели интересно. Утром естественное освещение становилось немного ярче, и он смог различить комок водорослей, который мутной тенью проплыл мимо и исчез из поля зрения. Больше осматривать было нечего, поэтому Гарри вышел из гостиной, в задумчивости пересек подземелья и незаметно для себя оказался в Большом зале. Он надеялся увидеть Рона и Гермиону, но Зал оказался почти пуст, лишь за столом Пуффендуя сидели две девушки, одна из которых сонно моргала и медленно, как робот, отправляла в рот кашу. Никого не было ни из Гриффиндора, ни из Когтеврана, но за слизеринским столом – у Гарри неприятно свело желудок, – сидел парень, который вчера расспрашивал его за ужином. Вздохнув, Гарри прошел вперед и занял место подальше от него. Потянулся к тосту, зная, что сосиски и бекон подавали позже, и взял несколько ломтиков. Он успел намазать их маслом, когда слизеринец – кажется, Эдвин? – поднялся из-за стола и уселся напротив. Лицо у него выглядело забавно: глаза и нос были непропорционально большими, а рот – широким и тонким, как у лягушки. — Ты рано, — заметил он, сверля Гарри своими огромными глазищами. Затем красноречиво уставился в его тарелку. — Тебя что, морили голодом? Ты себе даже не представляешь. — Еда здесь вкусная, — пожав плечами, Гарри смачно откусил большой кусок и с наслаждением принялся жевать. Парень поморщился. — Я Эдвин Розье, — представился он, натянуто улыбаясь. — А ты… Гарри Поттер, верно? — Да. — Я удивлен, что тебе удалось найти путь в Большой зал. Знаешь, в Хогвартсе легко заблудиться. — О, я спросил привидение, — соврал Гарри. — Того, что весь в крови. Эдвин даже не попытался скрыть отвращение. — Это Кровавый Барон, призрак Слизерина. Гарри сунул в рот кусок тоста. — Круто. — Поттер, — изучающе, с долей высокомерия в голосе протянул Розье. — В Слизерине никогда не было Поттеров. С какой семьей волшебников ты имеешь родство? Ты чистокровный? — Вообще-то нет, — без улыбки бросил Гарри. — Я полугоблин. А ты? Эдвин поперхнулся от такой наглости и выпучил глаза, шумно втягивая носом воздух. Гарри даже подумал, что парень сейчас лопнет от негодования, однако его надежды не оправдались — тот быстро пришел в себя. — По-твоему, это смешно? — Эдвина буквально потряхивало от злости, вежливый тон сменился ледяным. — Вот увидишь: без уважения к традициям нашего факультета тебе будет совсем не так весело, как ты себе представлял, — выплюнул он и встал, чтобы возвышаться над сидящим Гарри. — Может быть, ты сбежал от Гриндевальда, но здесь тебе не спрятаться. Кривая усмешка растянула его жабий рот. Парень смерил Гарри уничтожающим взглядом и пружинистым шагом направился к выходу. Гарри не напугали слова Розье, но аппетит пропал. Оставшееся время он занимался тем, что бездумно потягивал чай, оглядывая Большой зал и желая, чтобы двери распахнулись и вошли Рон с Гермионой. Впрочем, появившийся на пороге волшебник вызвал почти такое же теплое чувство в груди, какое он ощущал при виде друзей. Красная мантия и каштановая борода Дамблдора делали его похожим на Фоукса в самом расцвете сил. Профессор, только войдя в Зал, сразу направился к Гарри вместо того, чтобы подойти к преподавательскому столу. — Доброе утро, — Дамблдор сел на освободившееся место Розье. — Истинное чудо, как утренняя прогулка у озера проясняет мысли. Он налил полкружки чая, добавил столько же молока, затем насыпал несколько ложек сахара и, сделав глоток, удовлетворенно вздохнул. — Как тебе на факультете Слизерина, Гарри? — Ужасно. Я живу в одной комнате с Волдемортом, а Розье только что спрашивал, чистокровный ли я. Дамблдор нахмурился, но не из-за грубости, прозвучавшей в его голосе. — Я бы посоветовал провести черту между нынешним Томом и человеком из твоего будущего. — Он убийца. — Мы разберемся с мистером Реддлом, Гарри. А сейчас, с твоего позволения, предлагаю сосредоточиться на положительных моментах. Я подумал, что мы вместе с мистером Уизли и мисс Грейнджер могли бы посетить Косой переулок. Ваши трансфигурированые мантии не вечны. Сердце Гарри взволнованно участило ритм. — Это хорошая идея, сэр. Но у нас нет денег. Ну, здесь нет. Уверен, я мог бы найти работу… например, в «Дырявом котле» или… — Думаешь, вы первые ученики, которые не могут позволить себе школьные принадлежности? У Хогвартса есть фонд – ваши книги могут быть не совсем новыми, но я гарантирую, что они у вас обязательно будут. — Рад это слышать, сэр. Мы вернем деньги. Обещаю. — Не бери в голову, мой мальчик. Предлагаю отправиться сразу, как только мистер Уизли и мисс Грейнджер к нам присоединятся. — Не думаю, что Рон встанет раньше двенадцати, — предупредил Гарри. Профессор Дамблдор в ответ только улыбнулся. Внезапно Гарри в голову пришла одна мысль. — Сэр, — взволнованно начал он, — наши палочки… ну, моя и Гермионы, уничтожены. — Он достал из кармана палочку Малфоя и показал Дамблдору. — Эта принадлежала Пожирателю смерти, поэтому у нас плохая совместимость. У Гермионы еще хуже, она даже самое элементарное заклинание сотворить не может. Но здесь наши палочки должны быть целы, если их уже… — Мы посетим лавку Олливандера, — кивнул профессор, улавливая направление его мыслей. — Но нельзя исключать возможность, что их еще не изготовили. Гарри не смог скрыть промелькнувшего на лице разочарования. — Ваш феникс, Фоукс, — с надеждой спросил он, — уже отдал два пера? Дамблдор улыбнулся. — Тебе повезло, Гарри. Если мне не изменяет память, он сделал это… лет десять назад. Гарри облегченно выдохнул – будто гора с плеч упала, – и расплылся в счастливой улыбке. — Отлично. Плевать, что его палочка из остролиста была сестрой тисовой палочки Волдеморта. Он воспринимал ее частью себя, и потерять ее – значило потерять руку. Мерлин, он так скучал. Дамблдор еще несколько минут рассказывал о расписании, профессорах и тех исследованиях, которые собирался провести насчет путешествий во времени. — Мне придется заказать книги или, возможно, навестить дорогого старого друга. Боюсь, о подобных случаях известно очень мало. — Лицо Гарри против воли застыло. Дамблдор это заметил и попытался сгладить впечатление: — Но не забывай, Гарри, нет ничего невозможного. Полагаю, ваше появление здесь яркое тому доказательство… Постепенно Большой зал начал заполняться студентами, и профессор пересел за преподавательский стол. Вскоре появились слизеринцы, и ошивающийся в толпе Розье бросил на Гарри мрачный взгляд. Зато позади стаи слизней показались две головы – одна ярко-рыжая, а другая густо-коричневая, – и Гарри готов был поклясться, что еще никогда в жизни не испытывал такого облегчения. — Слизерин, — возмутился Гарри, приближаясь к друзьям. — Вы могли себе такое представить? — Я – нет, — покачала головой Гермиона. — И я, — согласился Рон. — Там же целый рассадник Пожирателей смерти во главе с Сами-Знаете-Кем, — опасливо проговорил друг и поежился. — Кстати, который из них он? Гарри уставился на друга во все глаза, но, заметив такое же озадаченное выражение на лице Гермионы, нахмурился. — Вы же не знаете, как он выглядит, потому что никогда не видели, — запоздало понял он и невесело усмехнулся. — Ну что ж, вас ждет сюрприз. Гермионе было не до шуток. Она свела брови к переносице. — Будь осторожен, Гарри, хорошо? Сейчас ты слизеринец, и это намного опаснее. Просто игнорируй его и, пожалуйста, не делай ничего безрассудного. Рон фыркнул. — Наш Гарри? Безрассудного? — Я даже слова такого не знаю, — ухмыльнулся Гарри, подмигивая Рону. Глядя на их ребячество, Гермиона закатила глаза, но, спохватившись, потянула парней в сторону Большого зала. — Давайте не будем стоять в проходе. Предложение обоим показалось разумным, поэтому они двинулись вперед, вливаясь в нестройный поток сонных студентов. — С гриффиндорцами порядок, — сменил тему Рон. — По крайней мере, в моей спальне есть Джозеф Корнер, и он получше того, что был у нас. Еще Альберт Боунс, — принялся перечислять он, — и Игнатиус Пруэтт. Пруэтт! Это дядя мамы. — Девочки тоже милые, — улыбнулась Гермиона. — Староста – Ния Шафик. А еще есть Барбара Лонгботтом, она совсем не похожа на Невилла. — А у меня Абраксас Малфой, — невесело закончил Гарри, и Рон сморщился так, будто проглотил лимон. — Хотя он не так плох, как наш Малфой. — Наш Малфой? — Рон поднял брови. — Звучит отвратительно. Гарри рассказал им о предложении Дамблдора посетить Косой переулок, после чего Гермиона внезапно застыла. Они как раз остановились возле гриффиндорского стола, когда подруга медленно обернулась к ним с побелевшим лицом. — Мерлин всемогущий, теперь у нас будет ЖАБА! — Но аттестацию не засчитают, когда мы вернемся. — Значит, будем воспринимать ее как тренировку! Это не повод расслабляться, — Гарри и Рон в ужасе переглянулись. — Считайте, что подготовка улучшит наши навыки: чем больше магии мы узнаем, тем лучше. Лицо Гермионы приняло решительный вид, и они замолчали, переваривая эту мысль. Затем какой-то высокий парень, сидящий за гриффиндорским столом – кудрявый, с рыжими волосами и в очках – весело окликнул Рона. Лицо друга просветлело, и Гарри как-то сразу понял, что это был Игнатиус Пруэтт. — Мне лучше вернуться, — тихо сказал Гарри Гермионе. — Не хочу вызывать подозрений. Когда он нехотя приблизился к столу Слизерина, разговоры вокруг стихли. — Как спалось на новом месте? — спросила одна из девушек, освобождая место, на которое Гарри с тяжелым сердцем опустился. — Не очень. Как он должен был спать в одной комнате с Волдемортом? Как он мог расслабиться, каждую секунду пребывая на волосок от смерти? Сам Волдеморт сидел всего через несколько мест от него – Гарри пытался не смотреть в ту сторону, но ничего не мог с собой поделать. Это было слишком сюрреалистично. Неестественно. Прямо там сидел и завтракал будущий Темный Лорд, который, к слову, выглядел таким же идеально собранным, как и вчера. Жуть. «Это, — подумал Гарри, — не человек». — После завтрака я собираюсь сходить в Косой переулок с Дамблдором, — обронил он, нарушая гнетущую тишину. — Мне нужно купить школьные принадлежности. Сидящая рядом девушка хмыкнула, небрежно перекинув за спину косу светлых волос. У нее было маленькое, какое-то детское лицо, а брови и ресницы казались почти прозрачными. — Мило, — ее губы растянула улыбка, но глаза остались холодными. — Так на что, говоришь, похоже домашнее обучение? — Все очень отличается, — стушевавшись, Гарри опустил взгляд. — От того… к чему я привык. Девушка сочувственно покачала головой. — Ты устроишься. Слизерин… это, в каком-то смысле, семья. — В каком смысле? — Ну, знаешь, — она наклонилась вперед, понижая голос и вынуждая Гарри сконцентрироваться только на ней. — Мы всегда защищаем друг друга. А еще мы очень близки. Однако разногласия… — Легко улаживаются, Белинда, — вмешался Волдеморт. — Как и в семье. Он улыбнулся так ослепительно, что на секунду стал другим человеком. Но Гарри знал, что это маска. Слишком идеальная, фальшивая. Как долго он тренировался, пока у него не начало получаться? — Расскажи нам о себе, Гарри. — Эм… ну, нечего особо рассказывать. Мои родители умерли, когда я был совсем маленьким. Потом меня приютили Уизли, и… все это время я жил с ними. — А потом Гриндевальд их… — Белинда поморщилась. — Прости, это было грубо. Гарри уставился на свои колени. Ситуация просто не могла быть более ироничной. Он уже лгал как истинный слизеринец. — Значит, ты не знал своих родителей. — Гарри поднял глаза. С ним разговаривал тощий темнокожий парень. — Ты полукровка? Сидящий неподалеку Розье злобно усмехнулся. — Мне сказал, что полугоблин. Девушка, напомнившая ему Сириуса – Лукреция Блэк – громко, презрительно рассмеялась, и Розье покраснел. — Ты точно идиот, — фыркнула она. — По-твоему, он похож на полугоблина? Ты их в глаза видел? Они мелкие и уродливые. Брови Гарри непроизвольно поползли вверх. Это что, комплимент? — Это точно волосы Поттеров, — закончила она. — И черты лица. — Моя мать была маглорожденной, — помолчав, все же признался Гарри. Он не знал, чего ожидал. Что она отшатнется, скривится от отвращения или попросит убраться с глаз долой. Но никакой реакции не последовало. Все эмоции: будь то презрение, недовольство, что она испытывала – или любой из них – были тщательно скрыты. — Если тебе понадобится помощь в учебе, — спокойно произнес Волдеморт, — буду рад помочь. — Сам справлюсь, — отказался Гарри. Получилось резче, чем он планировал. — Но… эм, спасибо. Лицо ублюдка не дрогнуло. — Конечно. Как хочешь. «Я хочу, чтобы ты сдох, ты, бездушный, мерзкий…» Опомнившись, Гарри опустил взгляд. Легилименция. Нельзя смотреть Волдеморту в глаза. Что, если тот увидит будущее? Себя? Этой мысли было достаточно, чтобы сердце пропустило удар. Через некоторое время завтрак, который длился всего полчаса, начал казаться вечностью из-за нескончаемых вопросов, которые задавали ему слизеринцы. Голос у этой блондинки, Белинды, звучал странно: будто она старалась не скрипеть зубами от его односложных, уклончивых ответов. Наконец, когда взаимные изнуряющие попытки выведать друг у друга хоть что-нибудь важное подошли к концу, он перевел взгляд на преподавательский стол. Дамблдор кивнул, и они оба поднялись. — Мне пора, — выдохнул Гарри, стараясь скрыть явное облегчение в голосе. Он поспешил прочь, вытирая вспотевшие руки о мантию и встретил друзей уже на выходе из Большого зала. — Тебя тоже допрашивали? — спросила Гермиона, широко распахнув глаза от возмущения. — Это ужасно. Я-то наивно полагала, что наше горе должно было придать людям некоторого такта. — Они привыкли к смерти, — отозвался Рон. — Сейчас же 1944 год: Гриндевальд все еще у власти. — И сейчас идет Вторая мировая война, — ахнула Гермиона. Ее лицо прояснилось. — Но скоро она закончится, слава богу! Рон взглянул на Дамблдора. — Будет и война волшебников, — напомнил он. Они вышли из замка и направились по усыпанной листьями тропинке. Гарри заметил хижину Хагрида на склоне холма. — Мы должны доказать, что это был не он, — сказал он. — Акромантулы не могут обращать людей в камень, и Миртл​​ может дать показания – она видела желтые глаза. — Вы что, забыли Клювокрыла? — с досадой спросил Рон. — Никто не захочет снова открывать это дело. — Да, — горько согласилась Гермиона. — Особенно из-за маглорожденной. До Хогсмида они добрались быстро. В округе не было ни одного магазина из тех, что Гарри запомнил, но улицы оказались заполнены киосками, в которых продавались всевозможные товары. В одном предлагали купить жареные крылья гиппогрифа, а в другом теснились склянки с зачарованными паучьими глазами, на которых призывно было нацарапано: «Добавьте в любое зелье, и оно будет сохранять свежесть целых два месяца!» Через какое-то время им буквально силком пришлось оттаскивать Гермиону от книжного магазина – «Гарри, но эту книгу очень трудно найти!» – а потом уже они с Роном провели без малого полчаса, пораженно разглядывая квиддичное снаряжение. — Лучшая метла на рынке в данный момент – Чистомет 4, — ошарашенно выдохнул Рон. — Даже я на такой не летал. Она же, блин, еле двигается. — И Молнии еще нет, — с тоской согласился Гарри. — Если только мы не изобретем ее. Рон пустился в объяснения, как именно создавались метлы, и Гарри не заметил, что они достигли верхней части улицы, пока Дамблдор не провел их в тускло освещенный паб и не попросил воспользоваться каминной сетью. — Давай в этот раз не в Лютный переулок, — подначил Рон. — Мне было двенадцать. Когда подошла очередь Гарри, он так четко произнес «Косой переулок», что Рон с Гермионой прыснули. Это было последнее, что он увидел, прежде чем зеленое пламя поглотило его, и он неуклюже выпал из камина головой вперед. — Ох, святые угодники, — спохватился Дамблдор, протягивая руку. Гарри принял ее и начал стряхивать сажу с мантии. — Не говорите им, — попросил он, и губы Дамблдора понимающе дрогнули. — Гарри, даже у самых уважаемых волшебников порой возникают проблемы с летучим порохом. — Тем не менее на его одежде сажи не было. Камин снова вспыхнул, и появилась Гермиона. Рон последовал за ней мгновением позже и, конечно же, заметив грязную мантию Гарри, захохотал. Они вышли из паба на улицу. В отличие от Хогсмида, Косой переулок выглядел так же, как до возвращения Волдеморта: пестрые и кричащие витрины магазинов, болтовня сотен людей, суета. Гарри замер на мгновение, жадно всматриваясь в кипящую вокруг жизнь, пока Рон не подтолкнул его. — Ты в порядке? Люди проходили мимо, не обращая на них внимания. Маленькая девочка несла игрушечную метлу. — Да, я просто… — он обвел рукой улицу. Лицо Рона смягчилось. — Красиво, правда? Видеть все таким. — Каким оно и должно быть. Они не стали заходить в привычные книжные – вместо этого Дамблдор привел их в магазин под названием «Чердак Эббот». Колокольчик звякнул, оповещая об их прибытии. В ярком полуденном свете виднелись столы, загроможденные разными предметами обихода, полки, набитые одеждой, и стеллажи со старыми книгами. Причудливо поблескивала пыль, кружащая в воздухе. На шум из противоположной части магазина вышла молодая ведьма. Она несла стопку неаккуратно сложенной одежды и, заметив их, бросила ее на единственный пустой стол. — Альбус, — поздоровалась она, наклонив голову, чтобы волосы скрыли порозовевшие щеки. — Не думала, что увижу тебя так скоро. Ребята обменялись понимающими усмешками. Дамблдор мило улыбнулся и объяснил ведьме цель их визита. Все еще краснея, она поспешила в другой конец магазина, и оттуда выплыли три набора книг. Затем котлы: они были немного грязными, но мало чем отличались от тех, которые Гарри привык видеть. Наконец она подобрала им мантии; ботинки Гарри и Рона выглядывали из-под полов, но Дамблдор вытянул их небрежным взмахом палочки. Гарри вздрогнул, когда она назвала им цену. Он чувствовал себя ужасно из-за предстоящих трат на волшебные палочки и решил, что как-нибудь обойдется. По-настоящему она нужна была только Гермионе, которая не могла извлечь даже искр. — Не говори глупостей, Гарри, — категорично сказал Дамблдор. — Палочка – это самый важный инструмент для волшебника. Если ты продолжишь использовать неподходящую, это будет противоречить моим принципам и всей школьной политике в целом. Гарри все еще чувствовал себя жутко виноватым, когда они вошли в лавку Олливандера. Внутри было темно, и заполненные до отказа полки нависали над ними черными тенями. Рон сел в шаткое кресло, но то заскрипело так душераздирающе, что он сразу вскочил. Несколько следующих мгновений они провели в молчаливом ожидании, прежде чем к ним вышел знакомый мужчина. Для Гарри он выглядел непривычно: темные, собранные сзади волосы выделяли строгое квадратное лицо еще довольно молодого мужчины. И хотя его глаза остались прежними – бледными и ясными настолько, что казались бесцветными, – на этом сходство с прежним Олливандером заканчивалось. — Альбус, — добродушно поприветствовал он. — Твоя палочка в порядке? — Конечно, в полном. Иногда мне кажется, что она знает меня лучше, чем я сам. — Это очень хорошо. В таком случае, кому из вас нужна палочка? Гарри и Гермиона вышли вперед. — Обоим? Что произошло? — Их повредили – попали заклинанием. У Олливандера дернулся глаз. — Мы подверглись нападению Гриндевальда, — пустилась в объяснения Гермиона. — И мы пытались их починить, но… — Обычно, палочки нельзя починить, так как в основе их создания лежит очень тонкая магия. На изготовление каждой уходит год, а порой и больше, — он взмахнул своей собственной палочкой, и в воздухе появилась измерительная лента. — Хорошо, мисс… — Грейнджер. — Мисс Грейнджер. Ведущая рука? — Правая. Она шагнула вперед, и Олливандер, сделав несколько измерений, извлек с верхних полок несколько коробочек. — Моя предыдущая была из виноградной лозы, — подсказала она. — Работа Грегоровича? — Да. Измерительная лента опала на землю. Он протянул Гермионе палочку, и та взмахнула ею в воздухе. — Нет, не подходит. Они попробовали еще одну, потом другую, затем перешли к третьей, и Гарри, переминаясь с ноги на ногу, начал беспокоиться. Что, если ее палочку еще не изготовили? — Десять и три четверти дюйма, виноградная лоза и сердечная жила дракона. Преданная. Когда Гермиона взяла палочку, раздался легкий переливчатый звук, похожий на пение. Вокруг нее вспыхнул яркий свет, который спустя мгновение мягко разлетелся по воздуху пурпурной волной искрящейся магии. — Идеально, — выдохнула Гермиона. — Я сделал ее только в прошлом году. Гермиона оборонительно прижала древко к груди, и Гарри подумал, что теперь палочку у нее не отнимут никакие внешние силы. — Попробуйте сотворить заклинание, если хотите. Гермиону не пришлось просить дважды, и она охотно произнесла: — Авис, — с кончика палочки вылетела дюжина крошечных птичек: синие, красные и желтые – они пестрой стаей закружили по магазину. Гарри заметил, как Рон вздрогнул и инстинктивно отступил назад, но пташки и не подумали к нему приближаться. В конце концов, щебетание утихло, и они исчезли. — Хорошо, мистер… — Поттер. Олливандер замер. — Вы ужасно похожи на Флимонта Поттера. Родственники, я полагаю? Флимонт Поттер. Кто это? Его дедушка? — Да, кузен. Олливандер кивнул и протянул ему палочку – гладкую, идеально отполированную. Стоило пальцам Гарри коснуться ее, как во все стороны посыпались зеленые искры, а древко так накалилось, что он торопливо положил ее обратно. — Значит, не волос единорога. Он спустил еще несколько коробочек. — Попробуйте перо феникса, — предложил Гарри, — и остролист. Такая была моя последняя. — Перо феникса и остролист? Это очень необычное сочетание. Он протянул Гарри еще одну палочку. Но когда тот взял ее, ничего не произошло – лишь по руке пробежало едва заметное приятное покалывание. — Сделано из лучшего японского остролиста. Не подходит? Может, нужно что-нибудь более распространенное. Гарри попробовал еще одну палочку из остролиста. Она ​​так хорошо легла ему в руку, что ее не хотелось отдавать. Олливандер повернулся к Дамблдору. — Возможно, подойдет перо от вашего феникса? Всего семь лет назад я продал первую палочку с ним. Не думал, что продам вторую так скоро. Гарри нахмурился, когда Олливандер смерил его внимательным, изучающим взглядом. Бледные глаза задержались на шраме, и это начало нервировать. Открывая последнюю коробочку и по-прежнему не сводя с Гарри глаз, мужчина заговорил: — Всего семь лет назад в этот магазин зашел мальчик и выбрал палочку из тиса, тринадцать с половиной дюймов. Внутри находилось перо феникса, который дал впоследствии еще одно. Этот юноша сейчас, — Олливандер сделал паузу, — учится на последнем курсе Хогвартса. Как и вы. Гарри осторожно принял из его рук свою собственную палочку, и сразу почувствовал тепло: в груди разлилась необъятная волна нежности, а древко легло в руку как влитое. Он взмахнул палочкой в воздухе, и пространство вокруг затопил белый свет, постепенно собирающийся в плотный сгусток. Экспекто Патронум. Гарри представил смеющиеся лица Рона и Гермионы, и свет начал принимать форму. Сохатый галопом промчался по воздуху, осветив пыльную комнату призрачным светом. Он оббежал вокруг Дамблдора, ткнулся своей жемчужной головой в раскрытую ладонь Гермионы и, потершись о бок Рона, медленно растворился в воздухе. Гарри почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он осторожно провел пальцами по знакомым выступам на палочке. Глаза Олливандера неестественно сияли. — Гарри Поттер, — мягко произнес он. — Эта палочка ждала Вас. Он взял с Дамблдора по шесть галлеонов за каждую, сказав, что эти палочки приятно было продать. И они двинулись дальше по улице, намереваясь посетить еще несколько магазинов, в том числе аптеку и лавку с чернилами и пергаментами. По дороге из Хогсмида начал накрапывать дождь, и к тому моменту, когда Гарри наконец вспомнил, что может использовать палочку, его волосы уже окончательно намокли, намертво облепив лицо тяжелыми прядями. Ведущие к Хогвартсу тропинки размыло, и те сделались грязными и заболоченными. Добравшись до замка, они почувствовали доносящийся из Большого зала одуряюще приятный запах еды, и в животе Гарри заурчало. — Давайте переоденемся, — предложила Гермиона. Кудрявые волосы подруги распушились и теперь напоминали большое облако. — Встретимся на этом же месте через двадцать минут. Получив от Дамблдора свои вещи, Гарри направился в подземелья. Было непривычно: чем ниже он спускался, тем тише становился замок, а шаги отдавались эхом в пустых коридорах. «Неуютно» было самым безобидным определением, которое приходило в голову. — Парселтанг, — устало сказал он у входа в гостиную. Каменная стена не двинулась с места. Он не туда пришел? Все эти длинные, темные коридоры и серые стены выглядели одинаково. Было легко заблудиться. — Парселтанг, — повторил он. Разве что… это был не тот пароль. — Змеиный язык. Кирпичи заскрипели и будто бы нехотя расступились в стороны. Тяжело вздохнув, Гарри пролез через щель и, хлюпая кроссовками по пустой гостиной, добрался до спальни семикурсников. Распахнув дверь, он не глядя шагнул внутрь и едва не налетел на… Волдеморта. На секунду их взгляды встретились, и сердце тут же ухнуло вниз. Гарри резко отвернулся, чувствуя на себе чужой взгляд, который липкой паутиной прошелся по коже. Захотелось немедленно провести по лицу, стряхнуть с себя это призрачное касание, но Гарри был настолько сбит с толку, что не мог даже пошевелиться. Волдеморт, к его огромной досаде, уходить тоже не спешил. Гарри сглотнул. Они были примерно одного роста, хотя Волдеморт умел стоять так, чтобы выглядеть выше. Он казался выше. Впрочем, Гарри не видел смысла заострять на этом внимание, поэтому опустил голову вниз, предпочтя рассматривать блестящие туфли Волдеморта и свои грязные, мокрые кроссовки, лишь бы не встречаться с ним взглядом. — Хорошо искупался? — насмешливо спросил Волдеморт. Гарри вскинул глаза и сразу отвернулся. Пришлось закусить губу, проглатывая колкость, и сжать руки в кулаки, чтобы не схватиться за палочку. Не вызывай подозрений. Не выдавай себя. — Знаешь, для этого существуют простейшие чары. Они делают тебя водонепроницаемым. Гарри не ответил. Он шагнул вперед, практически отталкивая Волдеморта с дороги, и приблизился к своей кровати. Вывалил на нее все принадлежности и с минуту покопался в них, надеясь, что Волдеморт уйдет. Но тот все еще стоял в дверях, наблюдая за ним. — Я тебе не нравлюсь, Гарри Поттер? Гарри на секунду замер от этого вопроса, по позвоночнику пробежал холодок. — Я тебя даже не знаю. Волдеморт нахмурился. — Я Том Реддл, — он жестом указал на свою кровать, которая стояла рядом с кроватью Гарри. — Сплю здесь. И так будет до конца года. — Эм… ладно? — Что ж, если мы собираемся делить комнату, возможно, нам стоит подружиться. Подружиться. Гарри захотелось дико рассмеяться, но, сдержав порыв, он лишь неопределенно хмыкнул. — Я предпочитаю держаться особняком. После Гриндевальда я никому не доверяю. Особенно тебе. Волдеморт сильнее свел брови к переносице. — Кроме этих двух гриффиндорцев. — Они моя семья, — Гарри не смог сдержать яда в голосе и, не желая больше продолжать разговор, направился в ванную, где нашел полотенце и принялся остервенело вытирать волосы. Волдеморт так и не ушел и, когда Гарри вернулся, задержал свой взгляд на его волосах, торчащих в разные стороны. Затем темные глаза скользнули ниже и едва заметно расширились, заметив шрам. Гарри запоздало пригладил волосы ко лбу. — Ты слизеринец, — веско произнес Волдеморт, делая шаг вперед, — поэтому должен кое-что усвоить о нашем факультете. — Что именно? — Мы едины, и все следуют за мной как за старостой школы и наследником Слизерина. Гарри даже не попытался изобразить удивление. — Я просто хочу сдать ЖАБА. Меня не волнует, что здесь происходит. Волдеморт выглядел разочарованным – Гарри видел, как в его глазах потух интерес. — Тебя не волнует Хогвартс? — уточнил он. — Вообще? — Это же просто школа, разве нет? Лицо Волдеморта потемнело, и Гарри понял, что задел больную тему. — Есть какая-то причина, почему ты попал именно в Слизерин? А не в… Гриффиндор? — Амбиции. Я планирую стать профессиональным игроком в квиддич. Да, амбиций у Гарри хватало. Он хотел уничтожить все крестражи и убить Волдеморта раз и навсегда. — Ясно. Что ж, если тебе понадобится помощь или ты заблудишься… — Я спрошу. В конце концов, он ушел. Гарри не дышал до тех пор, пока дверь не захлопнулась с той стороны, а затем ринулся обратно в ванную. Он склонился над раковиной и изо всех сил сжал мраморные бока. Это не Волдеморт. Желчь начала подниматься к горлу. Он не убивал твоих родителей. Но Том Реддл был чудовищем в теле человека. Ему вспомнилось лицо Сириуса. Дамблдора – за мгновение до того, как тот упал с Астрономической башни и разбился, как фарфоровая кукла. Седрика. Том Реддл с его очаровательной улыбкой. «Я помогу тебе с учебой, Гарри». Он убил Миртл. Он убил всю свою магловскую семью и уже создал крестраж – дневник. «Возможно, нам стоит подружиться». Гарри содрогнулся, но ничего кроме сухого хриплого кашля из него не вышло. Он отпустил раковину и попятился. Стоило ему закрыть глаза, как змееподобное лицо Волдеморта и мрачно-красивое лицо Тома Реддла слились воедино. Карие глаза стали красными – такими красными, что казались кровавыми. Кровь, кровь, кровь. Это маска. Это все маска. Гарри докажет.

***

В ту ночь он лежал без сна, сжимая в руках палочку, как ребенок – любимую игрушку. Кто-то в комнате сильно храпел и причмокивал губами. Но с кровати рядом не доносилось ни звука. Он и спящим тоже притворялся? Гарри пролежал не смыкая глаз, наверное, несколько часов. Он даже подумал, что уснуть ему не удастся вовсе, но в какой-то момент сон все-таки сморил его. Потому что он находился в Тайной комнате – стоял в луже холодной, мутной воды. Василиск поднял голову, сверкая чешуей того же цвета, что и огни в гостиной. Рядом с ним Гарри выглядел крошечным, и он попытался отвернуться… Впереди что-то шевельнулось, и он против воли уставился прямо в большие желтые глаза. Но в этот раз рядом не было ни феникса, ни меча Гриффиндора.