***
«Держаться подальше и не раздражать» длилось всего пять часов. Гарри честно пытался, он мог это подтвердить. На занятиях он отсаживался от слизеринцев и не осмеливался подойти к Реддлу ближе, чем на пушечный выстрел. Однако по прошествии дня он начал беспокоиться, нервничать. Ничего не изменилось. Вместо того, чтобы устроить ему ад на земле, Реддл сделал обратное. Белинда улыбнулась Гарри на Трансфигурации, как будто ничего не произошло, а взволнованный Абраксас загнал его в угол после окончания первого урока. — Знаю, я говорил, что если ты не собираешься участвовать в делах Слизерина, то это будет нехорошо, — начал он, заламывая пальцы. — И это правда. Но я не хочу разрывать нашу дружбу. «Ты не можешь заполучить сразу все», — прошептал тихий голос в голове Гарри, но тот его проигнорировал. — Я думал, тебе наплевать на мои… убеждения? Разве не это были твои первые слова? — Лично мне все равно. Но это сложно, потому что Реддл… — Абраксас запнулся на полуслове. Нервное заламывание рук и шарканье ног возобновилось. — Что с ним? — Ничего, — сдался Абраксас. — Это больше не имеет значения. Гарри ничего не сказал. Абраксас, похоже, не знал о драке Гарри с Реддлом прошлым вечером — но сколько знал сам Гарри? На факультете могло происходить все, что угодно. И Гарри не имел ни малейшего понятия, что именно, потому что не был его полноценной частью. Что бы ни происходило в Слизерине, он обязательно это выяснит. Все встречи Пожирателей смерти и секретные разговоры, планы. Он узнает, как Реддлу удается заставить всех так желать его одобрения. Пришло время найти применение мантии-невидимке. Когда занятия закончились, Гарри быстро вышел за дверь, намереваясь встретиться с Гермионой и Роном и составить план действий. Использовать мантию было рискованно, но она редко выходила из строя. Да и кто бы его заподозрил? Гарри нужно было узнать, что собирается делать Реддл и что знают другие. В ту минуту, когда он вышел в коридор и множество мыслей продолжали беспорядочно роиться в голове, кто-то преградил ему путь. Как туча, закрывающая солнце – одно его присутствие было зловещим. На груди напротив холодно блестел значок старосты. — Гарри, — без улыбки сказал Реддл. Гарри еще никогда не видел его таким суровым и холодным. — Следуй за мной. Он развернулся и, не оглядываясь, стремительно зашагал по коридору. Одно мгновение Гарри колебался, но – несмотря на инстинкт самосохранения, несмотря на голос в своей голове, который звучал очень предостерегающе и похоже на Гермиону, – Гарри отправился за ним. Он не был уверен, что его ждет, но очень хотел выяснить. Он засунул руки в карманы и почувствовал успокаивающий вес своей палочки. Ему семнадцать. Он еще не Волдеморт. Ты имел дело с худшим. Эти мысли утешали мало. Реддл устремился к самому концу коридора. Редкие студенты шли в противоположном направлении, в сторону учебных классов и Большого зала. Оставляя их одних, без свидетелей. — Не думаешь, что мы можем назвать произошедшее огромным недоразумением? — слабо попытался Гарри. Лицо Реддла не изменилось ни в малейшей степени, оставаясь холодным, серьезным и невыразительным. Голоса студентов стихли – они достигли той части замка, где царившая тишина, казалось, не нарушалась веками. — Я собирался разорвать тебя на части, — наконец произнес Реддл. — Но внезапно передумал? — Я мог заставить каждого волшебника в этой школе ненавидеть тебя. Я мог бы заполучить нужную мне информацию и заставить тебя страдать сильнее, чем любой дементор. Гарри не смог вовремя прикусить язык. — Ты мог сделать что-то похуже, чем высосать мою душу? Губы Реддла скривились: первый намек гнева пробивался сквозь его хладнокровную маску. — Я мог уничтожить тебя вместе с двумя твоими гриффиндорцами. Это было бы очень приятно. — Тогда почему передумал? — Гарри поднял брови. — Или это небольшая вступительная речь? Глаза Реддла вспыхнули. На секунду Гарри подумал, что он сейчас проклянет его, и напрягся, крепче перехватывая палочку. — К сожалению, нет, — голос Реддла оставался мягким, несмотря ни на что. Он звучал низко, плавно и сдержанно. — Я хочу знать, как ты пробрался ко мне в голову. Подобного вопроса Гарри не ожидал услышать, даже находясь в самом сильном бреду. — В твою голову? Ты забыл ту часть, где пытался читать мои мысли? Реддл засмеялся: тихо, холодно и иронично. — Не прикидывайся дураком. Сверкнула вспышка, и Гарри, не успев среагировать, врезался в стену. Весь воздух вышибло из легких, а перед глазами закружились черные пятна. У него не было времени выхватить палочку – он даже не заметил движения Реддла. И он не мог дышать. Его пальцы царапали шею, но там ничего не было. В течение минуты он задыхался, хватаясь за горло в попытке сбросить наваждение. Вместо слов вырывался задушенный хрип. Его голова наполнилась давлением, гул становился все сильнее и громче – его разум готов был взорваться… Как вдруг все прекратилось. Гарри привалился к стене и сбито, тяжело хватал ртом воздух. — Что за… черт? Я не понимаю, о чем ты говоришь! Реддл, лицо которого исказилось гневом, еще никогда не был так сильно похож на Волдеморта. — Я могу заставить тебя ответить силой. Предпочтешь такой путь? Это значительно сэкономит нам обоим время. Гарри перевел на него хмурый, недоумевающий взгляд. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — его грубый, хриплый голос звучал совсем не в той интонации, в какой бы он хотел. — Может, сначала ты объяснишь мне, что происходит, вместо того, чтобы впадать в психоз. Реддл наклонил голову. — Хорошо. Каким образом мне приснился твой сон, несмотря на сильнейшую окклюменцию в школе? — Сон? — голос Гарри в шоке повысился, а сердце начало учащенно биться. — Какой сон? — Неприятный. Я думаю, ты бы назвал его кошмаром. Гарри фыркнул. — Откуда ты знаешь, что это был мой сон, а не плод твоего безумного воображения? — У меня есть причины, — брови Реддла сошлись на переносице. Он смотрел на Гарри так пронзительно, что тот поежился. — И если ты мне лжешь… — Я не лгу! Зачем мне посылать тебе свой сон? Это вообще возможно? — Это еще менее возможно, если ты об этом не подозреваешь. Хотя, полагаю, такое нельзя показывать кому-то. — Что ты имеешь в виду? — мгновенно насторожился он. Реддл ухмыльнулся, и Гарри совершенно не понравилось выражение его лица. — Тебе часто снится, как тебя запирают в чулане? Сердце Гарри пропустило удар. Какое бы выражение ни было на его лице, ухмылка Реддла становилась выразительнее – перерастала в нечто жестокое. — Или это последствия недавних событий? Олицетворение твоего пребывания здесь? Тебе страшно? — О, конечно. Я ведь трепещу при виде паутины и метел. Губы Реддла на секунду дернулись, прежде чем его лицо снова стало бесстрастным. — Почему я увидел его? — Я не знаю. Реддл лениво поигрывал палочкой, вращая и перебрасывая ее в пальцах, всем своим видом демонстрируя насмешливое превосходство. — Снова лжешь? Вполне в твоем духе. — Нет. — Тогда как… — он почти шипел, — я понял? Реддл буквально закипал от ярости, находился на грани взрыва. Его лицо потемнело, глаза засверкали, а губы скривились в рычании. — Я не знаю! — не выдержал Гарри. — Ты думаешь, что я лгу, но это не так! Я не знаю, почему тебе снятся мои… отвратительные кошмары! — его сердце колотилось так сильно, что Реддл, должно быть, слышал даже на расстоянии. Раскатистое эхо его голоса отразилось от каменных стен и заполнило коридор. — Допустим, я тебе верю, — медленно произнес Реддл. — Однако, это все еще не объясняет, что происходит. И ты что-то скрываешь. — Я ничего не с… — Прекрати мне лгать. Секунду спустя Гарри корчился от боли. Казалось, что-то разрывает его внутренности, роется в нем. И Реддл все еще не использовал свою палочку. — Мы уже выяснили, что ты что-то скрываешь. Не говоря уже о твоих маленьких приступах… ненависти. — Хорошо! Я не знаю, почему тебе приснился мой сон – это правда – но у меня есть теория. Если ты перестанешь нападать на меня… — Разве это не честно? Немного возмездия? — Нет, я считаю это нелепым. Ты пытался читать мои мысли! А что собирался сделать я – покрасить тебе волосы в розовый? Реддл скрестил руки на груди. — Объясняй свою теорию. Гарри неуверенно замер, восстанавливая дыхание. Пожалуйста, пусть это не испортит все. — Наши палочки. Это единственное предположение, которое у меня есть. Когда я был у Олливандера, он сказал, что для их создания использовались одинаковые составляющие. Для моей и твоей. — Что именно? — Перья феникса. Ты знаешь. Феникс Дамблдора. Это палочки-близнецы. — Палочки-близнецы? — в его голосе открыто звучало сомнение. — И поэтому я увидел твой сон? — Я не знаю! Такое явление – редкость, и я не разбираюсь в магии волшебных палочек. Я просто предположил. Реддл, казалось, задумался. Гарри затаил дыхание. Он не знал. Это была правда. Было непонятно, почему Реддлу снятся его сны. Связи с Волдемортом не должно было быть. Он еще не пытался убить Гарри в детстве. — Докажи. — Прости, что? — Докажи, что эти палочки – близнецы. — Хорошо, — Гарри удивленно моргнул. — Э-э… дай мне свою палочку. Реддл иронично выгнул бровь. — Или нет, хорошо, пойдем другим путем. Попробуй проклясть меня. — Зачем? — Тебе нужна причина? — он закатил глаза. — Они не позволят нам причинить вред друг другу. Просто сделай это. Искра синего цвета полетела в него без колебаний, и Гарри бросил в ответ Экспеллиармус. Два потока света встретились, но вместо того, чтобы пройти насквозь, они образовали толстую золотую цепь. Приори Инкантатем. В последний раз это произошло на кладбище, и призраки его родителей и Седрика вышли из палочки. В этот раз никого не было. Только длинная полоса света, тянущаяся между ними, слишком яркая, чтобы на нее смотреть. Гарри удерживал связь одну секунду, две, пять – прежде чем разорвать ее. — Видишь, мы не можем навредить друг другу. — Одинаковые основания палочек, — выдохнул Реддл. — Это большая редкость. Его глаза были очень яркими – на этот раз от удивления. — Но я до сих пор не понимаю, как палочки… — Ты сказал, что это редкость, — прервал поток его размышлений Гарри. — Итак, ты не знаешь. Никто не знает, на самом деле. На эту тему нет никаких исследований. — Ты утверждаешь, что благодаря одинаковым основаниям для волшебных палочек между нами есть какая-то связь? Гарри попытался скрыть отвращение. Реддл выглядел одновременно испуганным и очарованным, его лицо оживилось и выглядело так непривычно, что Гарри отказывался анализировать свои впечатления. — Я не знаю. Можешь спросить у профессоров. — Нет, — он знал, что Реддл откажется. Знал, что это поможет доказать, что он честен. — Я не пойду к профессорам по поводу моей палочки и твоих снов. — Они отправят тебя в Мунго, — кивнул Гарри. Это могло бы избавить нас от множества неприятностей. — Это интересно – одинаковые основания палочек, связь. Но ты все еще что-то скрываешь. Почему ты меня ненавидишь? — он ждал, но Гарри только покачал головой. — Ты высокомерный и надоедливый. И я сказал тебе прекратить доставать меня. Он отошел в сторону, увеличивая расстояние между ними. Общество Реддла было подобно присутствию дикого животного поблизости – всего одно неверное движение… — Ты же не мог заменить эту ложь какой-нибудь фальшивкой? Гарри сделал вид, что задумался. — Может быть. Я подумаю об этом по дороге в Большой зал, — он развернулся и двинулся по коридору. Гарри хотел уйти, хотел оказаться подальше отсюда, желательно сразу на пятьдесят лет вперед. — Ты дурак, если думаешь, что все кончено, — крикнул Реддл. — Как насчет того, чтобы просто оставить меня в покое? — Сейчас? Не думаю, что смог бы, даже если бы захотел.***
Сердцебиение Гарри не могло вернуться в норму весь день. Он знал, что это еще не конец. На самом деле, возможно, он только ухудшил ситуацию – теперь Реддл будет исследовать палочки, выдвинет дюжину теорий и неправильных выводов. Только неправильных ли? Самым тревожным в этой ситуации было то, что Гарри сам не понимал, что происходит. Реддл был прав, ситуация была далека от завершения. — Ему снятся мои сны, — сказал он Рону и Гермионе позже. — И я не знаю, как это остановить. Я даже не знаю, как это возможно, — он понизил голос. — Волдеморт не мог видеть моими глазами. Это похоже на нашу связь — здесь она сильнее. Сильнее и намного опаснее. — Реддл не собирается сдаваться, — нахмурилась Гермиона. Она взволнованно сжала в руках подол своего свитера и серьезно посмотрела на него. — Гарри, это может плохо кончиться. — Если ты меня спросишь, приятель, я отвечу, что ты в полном дерьме, — похлопал его по плечу Рон. — О, спасибо за поддержку, — язвительно отозвался Гарри. — Ты очень помог. — Ты меня знаешь. Рон, лучший помощник, Уизли. — Тебе подарить такой значок? — Будет настоящий хаос, — проигнорировал его колкость Рон. — Он ни за что не отступится сейчас, особенно когда узнал о волшебных палочках. Гарри нервно закусил губу. — Ты прав, но информация о палочках безопаснее, чем все, что он мог обнаружить. А сны? Он не собирается сдаваться.***
В тот вечер Гарри достал мантию-невидимку со дна своего сундука и натянул ее на голову. В общежитии было пусто, и он тренировался ходить из стороны в сторону перед зеркалом, не издавая ни звука. Мантия была в идеальном состоянии: наложенные на нее чары не поблекли, несмотря на путешествие во времени. Дар смерти. Только это уже не имело значения. Были только Гарри и мантия – его самое дорогое имущество. Она его не подведет. Он направился в гостиную, никого не встретив на лестнице. Общая комната была битком набита студентами всех возрастов. Было странно стоять там. Его сковал страх разоблачения. Хотя это было неправдой, он представил, что если кто-то из студентов прищурится, то увидит очертания и обнаружит его. Вечно настороженный Реддл однозначно почувствовал бы его. Гарри тихо подошел к месту, где сидели семикурсники, не забывая о шуршании ткани по ковру. Реддл, словно на троне, сидел в кресле у огня, остальные слизеринцы окружали его. Гарри стоял там, стараясь не шуметь, слишком сосредоточенный на звуке своего дыхания. Но никто не оглянулся, ни один разговор не утих, и постепенно он начал расслабляться, слушать. Только они не говорили ни о чем важном: Лукреция Блэк жаловалась на домашнее задание по Древним рунам, Абраксас драматически вздыхал и выражал полное согласие. Альфард Блэк читал журнал по квиддичу и игнорировал всех. Белинда закрыла глаза и склонила голову к огню, как сытая домашняя кошка. А Реддл… Реддл сидел и смотрел вдаль отсутствующим взглядом. О чем он думал? О палочках? Снах? Остальных тайнах? Гарри продолжал стоять. Что-то должно было случиться, не так ли? Может, они просто ждали… Он снова повернулся к Реддлу, который все еще выглядел рассеянным. Змея скользила по его креслу, подняв крупную голову в воздух. Гарри надеялся, что она его не почувствует. Хотя если это случится – она скажет Реддлу, и он тоже услышит. Разговор утих и перешел на другую тему – Гриндевальд. — Я лично думаю, что он доберется до Британии, — сказал Розье, — только когда наберет больше сторонников. Ходят слухи, что он боится Дамблдора, — он разразился низким, неприятным смехом. — Гриндевальду наплевать на Британию, — усмехнувшись, осадила его Белинда. — Она переполнена маглами, а еще здесь слишком много сквибов и посредственных магов, — она повернулась к Реддлу. — Но, я полагаю, все может измениться. Он уверенно ей улыбнулся. Развалился на своем кресле, как бог на троне. Гарри переступил на месте, когда ноги начали затекать. Знал ли кто-нибудь, что он находился там? Или нет? В конце концов, все младшекурсники закончили свои дела и вышли из гостиной, оставив только старших, которые пересели ближе к камину. Гарри затаил дыхание, когда один мальчик прошел так близко к нему, что чуть не задел руку. Близко – очень близко – он почти… Ничего не заметил и двинулся дальше. Гарри облегченно выдохнул. Вскоре Реддл поднялся на ноги. — Друзья мои, — произнес он, оглядывая каждого из них. — Сейчас все тихо, в воздухе нет ни малейшего намека на революцию, но она произойдет. Эта страна – эта слабая страна маглов – станет королевством. Он выглядел очень высоким и очень красивым. Уверенный в себе, как выступающий министр магии. — Королевством могущественных волшебников, в чьих жилах течет могущественная кровь. Мы будем править маглами, свободно применять любую магию, какую захотим. Будь то древняя магия или темная – любая магия, о которой можно только мечтать. И все это станет возможным благодаря вам. На него смотрели лица – некоторые нетерпеливые, некоторые задумчивые, а некоторые почти голодные. Как и они, Гарри не мог отвести взгляд. — Любая работа, о которой вы только можете мечтать, станет вашей. Вы сможете отправиться в любое место, которое захотите – все двери будут перед вами открыты. Любая месть, которую вы пожелаете совершить. Сила. У нас будет абсолютная власть. — А как насчет Министерства? — спросила Лукреция. Реддл улыбнулся. — Спенсер-Мун, министр, скоро уйдет в отставку. И кто бы ни занял его место… он не станет проблемой. — Мы сможем убить всех грязнокровок? — осклабился Розье. Его голос был тяжелым, жаждущим, и лицо Гарри исказилось от отвращения. — Под контролем чистокровных волшебников грязнокровок больше не будет. Грязная кровь уйдет. Вы сможете охотиться на них, сколько угодно. Они хотят этого? — И Альфард, — обратился Реддл. — Благосклонность твоей семьи гарантирует тебе абсолютную власть. Все, что захочешь. Лицо Альфарда осталось бесстрастным. — Впрочем… — продолжил Реддл. — Ты сможешь взять совершенно новый старт. Связи, которые ты вынужден поддерживать со своей семьей, исчезнут. Я могу обеспечить тебе безопасность, даровать жизнь, в которой ты будешь волен делать все, что захочешь. Ты больше не будешь связан какими-либо обязательствами перед родителями. Альфард медленно кивал, и Гарри думал о Сириусе. Что бы он сказал, если бы кто-нибудь предложил ему уйти от семьи и жить своей жизнью? Предложил силу? Новое имя, чтобы сделать свое собственное? — Безопасность. Возможности. Шанс наконец проявить себя против тех, кто недооценивал вас все это время. — А что насчет Дамблдора? — подал голос Абраксас. — Он никогда не позволит нам причинить вред драгоценным грязнокровкам. Гарри почувствовал себя плохо, услышав это. Хотел схватить Абраксаса, встряхнуть его, сказать ему, что он был здесь и все слышал, и что это было чертовски неправильно. Но Гарри не думал, что таким образом сможет заставить его изменить свое мнение, а этого он хотел больше всего. — Дамблдор силен и очень влиятелен, но он всего лишь человек, и у одного человека против тысячи нет шансов. Когда мы закончим, Дамблдор поклонится. Будет умолять сохранить ему жизнь. Да, держи карман шире. — Власть, которую мы будем иметь… Мы. Но не было никаких мы. Был только Волдеморт. — После Хогвартса мы будем расти и распространять свое влияние. Медленно, постепенно. Профессор Слизнорт… будет особенно полезен. — Ты мог бы стать министром, — нетерпеливо сказал Эйвери. — Старый Слагги сделает все, что ты попросишь. Послышался шепот согласия. — Я не буду управлять страной из кабинета министра, — покачал головой Реддл. — Но ты мог бы, Гарольд, если ты этого хочешь. Это ложь, подумал Гарри. Он говорил им только то, что они хотели услышать, он не заботился ни о ком из них. Он забыл о боли в ногах и зуде от долгого пребывания на одном месте. Реддл говорил с уверенностью, убежденностью, которая не подлежала сомнению. — Но сейчас, в Хогвартсе, — продолжил он, — нам остается только учиться. Колесо уже запущено – наше время придет. — А что с Поттером? — внезапно спросил Розье, почти выплевывая слова. — Защитник маглов. За ним нужно следить. Казалось, все наклонились вперед. Гарри увидел, что Абраксас нахмурился, и почувствовал прилив благодарности. — Гарри Поттер не должен тебя волновать. Проявите к нему такое же уважение, как и к любому другому слизеринцу. Слизерин един и лоялен, не так ли? Даже к предателю. — Он может доставить нам неприятности, — нерешительно сказал Эйвери. Он выглядел напуганным возможностью получить неодобрение Реддла. — С Дамблдором. — Они близки, верно? — задумался Реддл. — Это изменится. Что бы ни случилось, я займусь Гарри. Гарри не смог подавить дрожь от того, как Реддл произнес его имя. Разве он не мог просто назвать его Поттером? Гарри, например, не стал бы говорить «Том». Я займусь им. Гарри сделал только хуже. Реддл не собирался оставлять его в покое – он планировал обратное. Он не рассказал Пожирателям смерти о дуэли. — Это просто делает вещи более интересными. Когда Реддл закончил говорить, Гарри охватило разочарование. Он не обнаружил ничего важного. Реддл обвел весь факультет вокруг пальца, как он и думал. Заполучил внимание всех слизеринцев – напуганных, жаждущих власти, одиноких – и пообещал блестящий старт. Заставил их поверить в это. Когда все закончилось, Гарри шел, затаив дыхание, через толпу, надеясь, что никто неожиданно не двинется с места. Мантия время от времени развевалась вокруг его лодыжек, обнажая небольшие части ботинок. Он уже почти, почти… Он поднимался по лестнице, когда одна из половиц под ногами заскрипела. Гарри застыл на месте. Никто не заметил, кроме нахмурившейся Белинды, которая посмотрела прямо туда, где он стоял. Прошла одна секунда, две. Он не смел пошевелиться. Затем Белинда встряхнулась и отвернулась к остальным. Гарри выдохнул и подождал, пока она заговорит с Лукрецией, прежде чем снова двинуться с места. Это было близко, слишком близко. Медленно, очень осторожно он поднялся по лестнице.***
Гарри столкнулся с Реддлом почти сразу после того, как проснулся. Сонный, он вошел в ванную комнату, ожидая привычной пустоты в это время, и наткнулся на Реддла – как всегда идеального, излучающего превосходство. Гарри на его фоне выглядел полной противоположностью: с растрепанными волосами, в помятой футболке, которая когда-то принадлежала Биллу Уизли. Сонливость улетучилась в ту секунду, когда он его увидел, и даже поправил очки, чтобы убедиться, что ему не показалось. Какого, мать вашу, черта. — Э-э… — выдохнул Гарри. — Хорошо спалось? — Нет. И знаешь почему? — Неудобный матрас? — Я читал. О братских палочках. Ну конечно, что же еще. — Ты знал, что магия, сотворяемая двумя такими палочками вместе, будет в десять раз мощнее обычной? — Впервые слышу. — И все же, эта история со снами не кажется нормальной. Об этом не упоминалось ни в одном исследовании, которое я изучил. Гарри пожал плечами. — Твоя догадка так же хороша, как и моя. Я уже сказал тебе, я не знаю. Глаза Реддла сузились. Гарри знал, что встреча с ним здесь не была случайностью. Чтобы отложить неизбежное, он начал чистить зубы, надеясь, что его намек будет понят и Реддл уберется из ванной прочь. Не сработало. — Мне это не нравится. Гарри раздраженно выплюнул зубную пасту. — Что ж, меня это тоже не особо радует. Думаешь, я хочу, чтобы тебе снились мои сны? — Я не думаю, что это хорошо для нас обоих, учитывая, что мы не знаем, чем оно вызвано или как проявится дальше. — О, — понял Гарри. — Так ты не хочешь, чтобы это работало в обе стороны. Реддл не хотел, чтобы его злодейские планы раскрылись Гарри во сне. Ну разумеется. Гарри закрыл кран. — Ну, не беспокойся, ничего такого. Я спал как младенец. Никаких странных снов. Кроме детских домов, конечно. — Тебя это не беспокоит? — поднял брови Реддл. — Или ты желаешь какой-то связи со мной? Есть что-то, чего я не знаю? — Нет. Ты забыл, что я не причастен к этому, Реддл? — Я хочу знать, что ты скрываешь. Гарри открыл рот, но не успел заговорить. Черт, черт, черт. — Потому что все это — ерунда. И ты лгал с тех пор, как перевелся сюда. Я видел твой разум, Гарри. Ты так зол. Я тебе не просто не нравлюсь, ты меня ненавидишь. А такая ненависть не возникает без причины. Палочка Гарри лежала на его прикроватной тумбочке, и он никогда не чувствовал себя более беззащитным. Он проклинал себя за такую глупость. Чем он мог теперь защищаться? Зубной щеткой? — Что ты знаешь? — выпытывал Реддл, делая шаг вперед, полностью погружаясь в чужое личное пространство. Он не собирался отказываться от этой загадки. Он собирался упорствовать и настаивать, а затем вырвать это из головы Гарри, когда тот меньше всего будет ожидать. Рот Гарри, казалось, пересох: он пытался говорить, но его язык был слишком тяжелым и сухим, как наждачная бумага. Палочки Реддла не было в его руках, но это не имело значения. Он не нуждался в ней, чтобы читать мысли Гарри или причинять ему боль. — Знаешь, за что я тебя ненавижу, Реддл? Ты действительно хочешь узнать? Ты притворяешься идеальным, но это совсем не так. Ты такой лжец. — И с чего ты это взял? — Хагрид, — Гарри произнес это имя как можно более ядовито. Он практиковал такой тон с Роном и Гермионой. — Из-за тебя его исключили. Ты подставил его, чтобы получить награду, чтобы ты мог стать… великим героем. Лицо Реддла из озадаченного стало ошарашенным, а затем на нем явственно проступил гнев. — Хагрид убил студента с помощью ручной зверушки, Акромантула. Ты ужасно дезинформирован. — Нет. Когда мы приехали сюда, мы встретили Хагрида. Кто-то сказал, что его исключили. Я поспрашивал, и кстати, я видел твой дурацкий Трофей, когда у нас была экскурсия по школе. За особые заслуги перед школой. Он не убивал эту девушку – ты его подставил, и его исключили без каких-либо доказательств. — Разве гигантский паук – недостаточное доказательство? По-твоему, что подойдет больше – дракон? — Пауки не превращают людей в камень. Думаешь, если он наполовину великан или не так умен, как ты… — Очевидно, — холодно оборвал он, — я так думаю. Неважно, убил ли Хагрид Миртл – они собирались закрыть школу, и Акромантул послужил отличным предлогом. А этот идиот-полувеликан просто удачно подвернулся под руку. Думаешь, кто-нибудь потрудился проверить, правда ли это, когда все так идеально легло в легенду? Он снова выглядел уверенным, собранным. — Меня не волнует, что тебе известно, кто его подставил. Если хочешь, сообщи о своих подозрениях директору Диппету, ты ничего не добьешься, потому что Хагрид такой же монстр, как и тот, кто обращал людей в камень. Никто не возьмется за пересмотр этого дела и не позволит ему вернуться в школу. Итак, Гарри, как тебе такая справедливость? Гарри хотел ударить Реддла. Хотел увидеть, как на этом идеальном лице откроется рана и зальет все вокруг кровью. — Лучше быть полувеликаном, чем фанатичным, ограниченным мудаком, повернутом на чистоте крови. Реддл рассмеялся, и этот звук заставил Гарри вздрогнуть. — Сомневаюсь, — бросил он. — Если ты думаешь, что кого-то волнует судьба полукровки или смерть грязнокровки, то ты глубоко заблуждаешься. — По крайней мере, я не злой, — он напоследок смерил Реддла мрачным взглядом, и ему совсем не нужно было симулировать гнев. Реддл поверил ему, потому что это была правда. Просто не вся правда. И Гарри не планировал сообщать Реддлу о других причинах своей ненависти — длинном списке, включающем крестражи и убийство его магловской семьи. Но, рассказав это, он дал Реддлу вескую причину – дал ему правду, хотя бы ее малую часть. Он увидел, как лицо Реддла расслабилось, и понял, что план сработал. А Гарри? Гарри просто нужно было больше не ошибаться.