***
Особенно на него сердилась Гермиона. Ей не нравилось, сколько времени он проводил со слизеринцами, как будто все их плохие качества были заразны. Нет, серьезно, друзья вели себя так, будто Гарри собирался примкнуть к Пожирателям смерти и обращаться к Реддлу «мой Лорд». Но все, чего он действительно хотел, это избавиться от связи с Реддлом. Так что с того, если ему придется с ним сотрудничать? Это была небольшая цена, и Гарри мог ее заплатить. Он снова помассировал лоб, почти не обращая внимания на тупую, ноющую боль, которая весь день терзала его шрам. Наряду с плохим настроением, Гарри не был способен на что-то большее, чем ссориться с Роном и Гермионой. Он бы с удовольствием посмотрел, как они выдержали хотя бы день в Слизерине – это было не так просто, как им казалось со стороны. Они просто волнуются. Гарри почесал шрам и представил себе, как вырывает его. Они ничего не понимают. Никто ничего не делал, словно никого не волновало, починят ли они хронометр и вернутся ли домой. Словно это не имело значения. — Что с твоей головой? Гарри быстро поднял глаза и отдернул руку, будто его поймали с поличным. На него взволнованно смотрел Абраксас. — Ничего. Просто голова болит. — Сильно? Ты сможешь играть? Сейчас у нас подготовка, но ты можешь пойти в больничное крыло. Матч. Гарри забыл. — Я в порядке, — он покачал головой. — Мне уже лучше. Боль была совсем не такой, как на пятом курсе, когда Волдеморт злился, и голова Гарри, казалось, готова была взорваться – не болело так, словно шрам прижигали каленым железом. — Хорошо, — медленно произнес Абраксас, не слишком убежденный. — И помни, Гарри, мы нацелены на победу. Квиддич. Мысль об этом сделала все немного лучше. Он собирался сыграть матч против Когтеврана. Он был ловцом – сейчас только это имело значение. Они вышли из гостиной и отправились на поле, где уже собиралась команда. — Сегодня день твоей невероятной удачи, — сказал Альфард, пересекая траву им навстречу. Он был единственным, кто уже переоделся в форму. — Почему это? — не понял Гарри. — Орион одолжит тебе свою метлу. — Орион? Твой двоюродный брат? Отец Сириуса? — Ну, ты не можешь взять мою или Абраксаса. Мы играем, — он склонил голову. — Если хочешь, можешь использовать школьную. — Нет, — быстро выпалил Гарри и прочистил горло. — Это было бы… здорово. Альфард бросил на него странный взгляд, но Гарри уставился на траву и свои потертые кроссовки. Он не ожидал подобной доброты от слизеринцев, особенно от Альфарда. — Ну, ты хороший игрок, — его голос был грубым. — Ты заслужил. Чистомет Ориона был в идеальном состоянии: на нем не было ни единой царапины, а дерево покрывал свежий слой лака. Гарри почти боялся его использовать – он мог позволить себе некоторую грубость с Молнией, потому что она являлась его собственностью, но у этой метлы был другой хозяин. Когда они закончили переодеваться, Абраксас принялся взволнованно расхаживать из стороны в сторону. — Вон Когтевран, — он указал на группу студентов, которых было трудно разглядеть из-за яркого солнца. — О, Мерлин. — Я постараюсь первым поймать снитч, — хлопнул его по плечу Гарри. — Обещаю. Абраксас энергично кивнул, его лицо было зеленым, а губы сжаты. Гарри не до конца понимал почему, но Абраксасу очень сильно была нужна победа в этой игре. Матч начинался, и трибуны взволнованно шумели. Гарри избегал смотреть на них снизу вверх. Он чувствовал, что предает Рона и Гермиону, и знал, что не сможет устоять перед желанием отыскать их в толпе. Он сосредоточился на знакомой тяжести метлы в руке, хотя она и не принадлежала ему. Капитаны пожали друг другу руки. Следом прогремел сигнальный выстрел, и игроки взмыли в воздух. Самым замечательным в квиддиче было то, что ничего не изменилось: в воздухе носились сине-зеленые пятна, а в ушах свистел ветер. Свобода – это чудесное чувство вновь переполняло его. — Когтевранец, Адриан Дарси, с мячом. О, его уже перехватил Мэтью Спиннет! Отличное начало игры. Он летел высоко над полем, наблюдая, как квоффлы и бладжеры преследуют игроков. — Гарри Поттер заменяет Лоуренс Фоули в роли слизеринского ловца. Была ли замена мудрым шагом? Мы должны задаться вопросом, почему капитан выбрал для игры еще одного семикурсника. Голос комментатора стих. Все померкло. Он щурился от ослепительного солнечного света, воздух резал щеки, ветер ревел в ушах. — И-и… Когтевран забивает! Это был квиддич – это был квиддичный матч – и, Мерлин, он не мог сосредоточиться. Игра продолжалась. Когтевранцы продолжали наседать, их счет повысился. Игра Слизерина становилась все более отчаянной. Несколько раз давали свисток. Бладжеры метались повсюду, и Альфард – крошечная зеленая полоса – единолично удерживал команду. Давай, Гарри. Давай. Он применил множество уловок, пытаясь запутать своего противника, – от сложных обманных маневров до банального отвлечения внимания. И его старания не прошли даром: ловец Когтеврана теперь не спускал с него настороженного взгляда, отслеживая любые перемещения. Впрочем, стоило Гарри увидеть снитч у ворот соперников, как все вокруг перестало иметь значение. Свинцовое напряжение покинуло тело, оставляя после себя привычную сосредоточенность, легкость. В голове стало пусто. Оглянувшись на другого ловца и убедившись, что тот ничего не заметил, он рванул вверх. Секундой позже второй ловец последовал за ним. Отлично. А потом Гарри крепче перехватил метлу Ориона, надеясь, что та не сломается, и резко нырнул вниз. Ловец Когтеврана определенно ожидал от слизеринца хитрой и осторожной игры, но столкнулся с головокружительным безрассудством гриффиндорца. Он стал свидетелем его непоколебимого упорства и отчаянной храбрости, которые в свое время сделали Гарри самым молодым ловцом столетия. Даже со стороны было видно, как все его страхи улетучились, и он не думал уже ни о чем, кроме того, что ему нужно поймать снитч. Бладжер появился из ниоткуда – свет был таким ослепляющим, что Гарри чуть не сбил загонщика Когтеврана, пытаясь избежать столкновения. Он нырнул сквозь группу слизеринцев и краем глаза заметил, что ловец соперников мчится прямо за ним. Земля становилась ближе. Он уже отчетливо видел каждую травинку. Снитч петлял под ним в нескольких метрах – у подножия среднего обруча. Гарри стремительно летел вниз, опускаясь все ниже и ниже, пока не оказался в дюйме, в доле... Земля была так близко, что он почти чувствовал ее – он был в секунде от того, чтобы разбить метлу на тысячу частей, а головой проломить стойку ворот и… В последнюю секунду он направил метлу вверх. Щетина скользнула по траве, а позади него раздался грохот. Снитч заметил двух ловцов и нырнул в сторону. Вверх, еще немного… Прямо в его раскрытую ладонь. Кровь стучала в ушах, гомон толпы сливался в белый шум. Снитч слабо трепетал в руке, когда Гарри поднял его в воздух, заставив трибуны взорваться оглушительными овациями. Он опустился ниже и осторожно слез с метлы. Головокружительное ощущение эйфории исчезло, когда он увидел ловца Когтеврана: тот зажимал нос, а между пальцев, срываясь вниз и пачкая квиддичную форму, текла кровь. Гарри оказался рядом до того, как его опередили когтевранцы. — О, Мерлин, — выдохнул он. — Черт. Парень встал, покачиваясь. — Я притормозил, — сказал он, — прежде чем упасть с метлы и разбиться насмерть. Ты... ты чокнутый. Он недоверчиво покачал головой, и Гарри слабо улыбнулся. — Так ты в порядке? Ловец кивнул. — Я не самоубийца, — грубо ответил он и протянул руку. — Хорошая игра. Гарри пожал ее. — Взаимно. Затем на него набросились слизеринцы, Абраксас кричал от восторга. — Великолепно! Это просто великолепно, ты, безрассудный ублюдок!.. — Я обещал тебе поймать снитч, не так ли? — Гарри смеялся. — Да! Да, ты обещал! Все поздравляли его, все сияли, и Гарри забыл, что ему здесь не место. Забыл все плохое о слизеринском факультете и о том, что он, откровенно говоря, никогда не должен был дружить с этими людьми. Тогда это не имело значения. Они были командой, полной восторга и гордости, опьяненных радостью и головокружительным ощущением победы. Иное не имело значения. — Вечеринка в общей гостиной, — крикнул Абраксас под бурное одобрение. — Давай, друг, идем в душ.***
— Поздравляю, — сказал Реддл. В гостиной внезапно стало так тихо, будто все звуки разом выключили. Гарри сидел в одном из кресел, и Реддл встал рядом с ним, заслоняя свет от камина. — Я не был уверен, что ты действительно умеешь играть в квиддич. Гарри поднял глаза. — Ну спасибо. — Ну, знаешь, — передразнил его Реддл, садясь в кресло напротив. — Это могла быть уловка. Но ты действительно умеешь играть – играть по-настоящему. Гарри не знал, что должен на это ответить. Он вдруг почувствовал себя неловко, поэтому, раздосадованный своей же реакцией, мысленно дал себе оплеуху и хмуро уставился на Реддла. — Я не планирую никого убивать, — хмыкнул тот, и его губы растянулись в улыбке. — Что? — Гарри слабо дернулся в кресле. — Твое лицо. Ты выглядел так, будто не мог решить, что и думать. Поэтому я сказал, что не планирую никого убивать. Гарри недоверчиво фыркнул. — А как насчет пыток? Их ты планируешь? — Во всяком случае, не сегодня. Гарри закашлялся, чтобы скрыть ухмылку. Какой абсурд. — И ты еще удивляешься, почему я тебя ненавижу, — иронично сказал он, закатывая глаза. Реддл расслабленно откинулся на спинку кресла. — У нас перемирие, забыл? Без ненависти. — Извини, — отозвался Гарри без капли сожаления в голосе. — Представим, что на меня наложили Обливиэйт. — Хорошо, если ты настаиваешь. — Нет! Но Реддл улыбался. Он пошутил. — Я не собираюсь стирать тебе память. — Знаю, — согласился Гарри. — Ну, во всяком случае, я так думаю. Ты бы не рискнул – вдруг заклятие отразилось бы и на тебе. Связь и все такое… — Будет невесело, если ты меня забудешь. — Что? — Не будет никаких подозрений. Ты перестанешь думать, что я каждый момент замышляю убийство… Гарри нервно рассмеялся. — Верно. Все будет здорово до тех пор, пока я не отправлюсь спать и не увижу сны о твоей Тайной комнате и Василиске. Тогда притворство исчезнет. — Совершенно верно, Гарри. Видишь? Нет смысла противиться неизбежному, поэтому сейчас мы работаем вместе. Это удобно. Ты убьешь своего лучшего друга, если это будет удобно. — Как твои исследования? — сменил тему Гарри. — Насчет палочек. Нашел что-нибудь интересное? — Таких связей не существует, — ответил Реддл. Тогда не существовало. — Теперь они есть, — возразил Гарри. — Если только ты не плод моего воображения. Реддл вздернул бровь. — Ты не смог бы меня придумать. — Конечно нет, — Гарри видел, как на его лице промелькнуло удивление. — Ты слишком злой. Реддл засмеялся, и его смех звучал очень непривычно. Это заставило Гарри вспомнить, что он все еще был человеком, как бы странно это ни было. — Конечно, Гарри, из всех возможных причин ты выбрал именно эту. Я мог предположить, что ты выкинешь нечто подобное. — И не смей отрицать. Эта причина реальна так же, как и моя задница, — усмехнулся Гарри. Реддл усмехнулся тоже. — Я должен покинуть тебя, — он встал, задержавшись на секунду. — И, Гарри? — Да? — Присматривай за Абраксасом. Кто-то дал бедному мальчику огневиски. Услышав эти слова, Гарри рассмеялся — голос Реддла прозвучал слишком брезгливо и неодобрительно одновременно. Гарри перевел взгляд в другой конец гостиной, где Абраксас сидел на полу и перекатывал из стороны в сторону пробку от бутылки. — Думаю, с ним все в порядке. Но когда он обернулся, Реддла уже не было.***
Отношения между Гарри, Роном и Гермионой немного улучшились, хотя напряжение все еще сохранялось: неодобрение Гермионы было явно заметно, даже когда она этого не говорила. Но пока они предпочли не поднимать эту тему и не говорили ни о Реддле, ни о слизеринцах. В тот понедельник они были на уроке Зельеварения, и Гермиона страшно переживала. — Профессор Слизнорт не будет впечатлен моим эссе, — прошептала она. — Я успела написать только рекомендуемые два фута. И я была так занята исследованиями, что даже не перечитала! Рон похлопал ее по спине. — Ну-ну, ты можешь получить Выше Ожидаемого вместо Превосходно. В этом нет ничего страшного. Она резко подняла глаза. — Это не смешно, Рон. Гарри и Рон переглянулись, и Гарри пришлось изобразить приступ кашля, чтобы скрыть смех. — А ты… — начала она, оборачиваясь к нему, нисколько не обманутая. — Почему ты даже не пытаешься что-то сделать на Зельях? — Ну, это бессмысленно, — отозвался Гарри. — Все это не будет иметь значения, когда мы вернемся, не так ли? И я полный профан в зельях, ты же знаешь. — Профан без твоего учебника с подсказками, — кивнул Рон, его голос стал тише. — А вот и Слагги, интересно, чем займемся сегодня? Слизнорт, появившийся в дверях, буквально излучал счастье и отличное настроение. — Я полагаю, многие не выполнили домашнее задание из-за матча? — с порога начал он. Его глаза заговорщицки блестели, и класс хором согласился. Гарри подтолкнул Гермиону. Ее губы удивленно приоткрылись. — Не волнуйтесь, я соберу его в пятницу. Таким образом, у всех вас есть несколько дней, чтобы… довести работу до совершенства, — он преувеличенно подмигнул. — Ну вот, — сказал Гарри, похлопывая Гермиону по спине. — Теперь у тебя полно времени, чтобы перечитать эссе. Рон не смог сдержать смех, и лицо Гермионы покраснело. — Вы двое не смешные! — прошипела она. Слизнорт обернулся на шум, однако вопреки ожиданиям, он не велел им быть потише. Произошло кое-что похуже. — Гарри, мой мальчик! Гарри резко захотелось провалиться сквозь землю. — Это был отличный полет, настоящее совершенство! Должен сказать, о тебе говорят в учительской, а уж студенты… можешь себе представить? Гарри ничего не сказал, но Слизнорт засмеялся своей шутке. — Я никогда еще не чувствовал себя таким гордым. Продолжай в том же духе, и в этом году Слизерин обязательно выиграет Кубок, — на его лице появилось задумчивое выражение. — И задержись после уроков, я хочу рассказать тебе о небольшом Клубе. Мы будем рады видеть тебя в нем. Клуб Слизней. Гарри надеялся, что на этот раз ему удастся его избежать. Он чувствовал на себе взгляды Рона и Гермионы, которые изо всех сил пытались сдержать смех. — Э-э… — Гарри сглотнул. Слизнорт продолжал выжидающе смотреть на него. — Конечно. С удовольствием. Тот просиял. — Превосходно! И, внимание Слизеринцев, у нас сегодня в гостиной собрание по поводу выбора будущей профессии. Лучше не опаздывать: я буду там в семь и всем вам настоятельно советую. Гарри задался вопросом, как бы это изменило ситуацию, если бы он сказал, что хочет стать аврором. Он мог представить испуганные лица и практически поддался искушению. Я хочу окончить школу и сражаться с темными волшебниками. Что думаете? Но он должен был продолжать делать упор на квиддич, мечтать профессионально играть. Следовать амбициям. — Сегодня перед вами стоит задача сварить эликсир, вызывающий эйфорию. Большинство из вас делали его в прошлом году. И если мы хотим завершить работу вовремя, вам нужно объединиться в пары, итак… — он сделал вид, что оглядывает класс. — Мистер Малфой, вы не против поработать с мистером Уизли? А мисс Грейнджер – что насчет мистера Корнера? Застыв на мгновение, Рон бросил на Джозефа Корнера убийственный взгляд. Слизнорт объединял других ребят: слизеринцы, в основном, остались со своими друзьями, а некоторые студенты вообще не двигались. — Мистер Поттер, не могли бы вы пересесть к Тому? Я уверен, вы можете многое рассказать ему о прошедшем матче по квиддичу. Гарри почти застонал. Слизнорт наверняка думал, что делает ему большое одолжение, объединяя с великим Томом. Рон и Гермиона мгновенно перестали пялиться друг на друга через весь кабинет, и вперились уже в него. Он чувствовал на себе чужие взгляды все время, пока собирал книги и пересаживался. — Уровень этого задания элементарный, — проговорил Реддл, подняв глаза и отложив рецепт в сторону. — Даже ты сможешь справиться с ним. — Так же, как и с тобой на дуэлях? — невесело хмыкнул Гарри. Настроение стремительно катилось к нулю. Впрочем, он не получил той реакции, на которую рассчитывал – Реддл просто рассмеялся. — Может быть. Хочешь проверить? — Нет, спасибо, я пас. Мне хватает домашних заданий, — он поставил свой котел на пол, так как у Реддла был лучше: без шаткого основания и подозрительных пятен. — Тебя пригласили в Клуб Слизней, — небрежно сообщил Реддл, наблюдая за его нехитрыми манипуляциями. — Именно это имел в виду профессор Слизнорт, когда попросил остаться после занятия. У него есть клуб для студентов, которые, как он считает, многого добьются. В основном слизеринцы. В пятницу вечеринка. — Отпад, — совсем сник Гарри, вспоминая шестой курс. — Мне обязательно присутствовать? — Обычно, нет. Но как слизеринцу – да. Гарри попытался найти хоть какую-то положительную сторону в этом беспросветном мраке. Может, в Клубе Слизней Реддл раскроет некоторые из своих планов. Он знал, что тот какое-то время работал в магазине «Горбин и Беркс» после окончания учебы... — Тебя мучают головные боли? — резко сменил тему Гарри. Реддл, который рассеянно смотрел куда-то вдаль, нахмурился. — Головные боли? Нет, — ответил он, но мгновением позже его глаза загорелись пониманием. — Ты имеешь в виду через связь. Я видел, как ты схватился за голову тогда, по пути к теплицам. — Как ты вообще это помнишь? — недоуменно спросил Гарри, но довольно быстро осекся. — Неважно, забудь. — Я не хочу, чтобы у меня начались головные боли, — произнес Реддл, понижая голос. — Итак, это важно. — Вау, — поразился Гарри. — Какое замечательное проявление сочувствия. — Ты бы предпочел, чтобы я притворился? — внезапно бархатный голос Реддла повысился с низкого и размеренного до высокого и жалкого. — Твоя бедная голова! Должно быть, это ужасно! Что ты будешь делать, дорогой? — он схватил Гарри за руку. — Тебе нужно в больничное крыло? Если хочешь, я могу сварить тебе лечебное зелье или сопроводить в Святой Мунго просто, чтобы убедиться… — Прекрати, — яростно зашипел Гарри, отшатываясь от него, как от чумного. — Я понял. Сердце предательски пропустило удар, а стол внезапно показался слишком маленьким: между ними было минимальное расстояние, и их локти почти соприкасались. Лицо Реддла приобрело прежнее бесстрастное выражение. — Я думал, ты знаешь меня, Гарри? Разве я не злой? Все что я делаю, спектакль? — Да, — согласно выдохнул Гарри. — Тогда почему, — его голос понизился до шепота, стал таким тихим, что никто не смог бы услышать, — я должен притворяться? — Ты не должен, — Гарри достаточно был свидетелем лжи Реддла. — Ты можешь быть настолько извращенным, насколько хочешь, — повисла тишина. Реддл, казалось, задумался. — Хотя, возможно, мне придется найти заклинание, чтобы вырубить тебя, так что будь осторожен. — Я знаю одно, — его лицо расслабилось, а глаза снова заблестели. — Милый Бреинблайдер разорвет тебе барабанные перепонки. — Знаешь, звучит не очень мило. Они начали готовить зелье. Гарри, в основном, наблюдал. Каждый раз, когда он брался что-то делать, у Реддла сжималась челюсть, а руки беспокойно тянулись к палочке. Это прекрасно подходило Гарри. Он был счастлив сидеть там, разрезать ингредиенты и следить за тем, чтобы Реддл случайно не создал яд, когда он отвернется. — Если ты не будешь делать это аккуратнее, Слизнорт снова оставит нас на отработку. Нож Гарри застыл. — Ни за что. Перемирие или нет, я не буду заниматься с тобой Зельеварением. Реддл не поднял глаз от своего котла. Зелье уже выглядело точно так, как в учебнике. — Думаешь, мне нравится учить людей правильно резать? — Может быть? — Ни в коем случае. Это очень скучно. — О, разумеется. Ты, наверное, слишком занят разработкой плана, чтобы свергнуть министерство, — фыркнул Гарри. — Не устроиться на работу? — Не-а. Определенно свергнуть. Внезапно разум прострелило осознанием – этого не должно было быть. Реддла следовало раздражать, а не развлекать. Тот должен был оставить Гарри в покое, но вместо этого они продолжали обмениваться подколами. Гарри вернулся к нарезке. Неужели Слизнорт действительно заметит неровность порезанной ромашки? — Это будет на ЖАБА, — произнес Реддл, наблюдая за ним. — И слизеринцы всегда придерживались более высоких стандартов, чем другие. Гарри не ответил. Голос Реддла был легким, но он знал, к чему тот клонит со слизеринцами. Скоро разговор затронет преданность факультету и свернет к Пожирателям смерти. Этих слов было достаточно, чтобы заставить его заткнуться, потеряв к разговору всякий интерес. Чтобы избежать нежелательной темы, он спросил, что Реддл делает для своего проекта по Зельям. Тот перестал двигаться, чтобы посмотреть, как Гарри режет. Странное выражение появилось на его лице, и он наклонился ближе, будто собирался поделиться интимным секретом. — Амортенцию. Гарри моргнул. — Здорово, но разве она не слишком сложная? — он взглянул на Реддла. — Забудь, что я сказал. Амортенция? Самое сильное приворотное зелье в мире? Ему в голову пришла ужасная мысль. Меропа Мракс поила Тома Реддла-старшего любовным зельем. Знал ли Реддл? Поэтому он ее выбрал? Когда Гарри посмотрел ему в лицо, маленький червячок сомнения поселился в нем: он подозревал, что да. Глаза Реддла были слишком знающими, слишком погруженными в собственные мысли и секреты. — Что насчет тебя? — спросил он. Гарри заерзал на стуле. — Пока не знаю. У меня не было времени подумать. От испарений зелий его начало тошнить. Густые облака пурпурного дыма жгли ему глаза. Зачем он это делал? Все это было так странно, а Реддл был слишком близко. Их ноги почти соприкасались. Он не знал, когда это произошло. Он повернулся на месте и осмотрел класс, пытаясь найти друзей. Гермиона не заметила его взгляда, слишком сосредоточенная на зелье, но Рон увидел и покачал головой. Он взглянул на Гарри, словно говоря: «Какого черта?» Пристально, удивленно и обвиняюще. Гермиона выглядела точно так же, когда просила его не терять бдительности. Гарри отвернулся. Он не делал ничего плохого. Что он должен был делать, сидеть в тишине? Конечно, ему нужно было с ним разговаривать. Но казалось, что он перешел невидимую черту, по крайней мере, в глазах Рона. Но Гарри ничего не сделал. Это было нормально, в самом деле. Быть дружелюбным к Реддлу – не то же самое, что доверять ему. Даже если Гарри это нравилось. Рон просто не понимал.