What Souls Are Made Of | Из чего сделаны души

Когда Гарри покинул Реддла, все его тело горело от пережитого адреналина. Ноги казались ватными, руки дрожали, а сбитые костяшки пульсировали. Ничто из этого не казалось реальным. Он только что пытался убить его. Даже слова не укладывались в голове. Они роились вокруг него, смешиваясь с гневом, недоверием, с образом ошеломленного лица Реддла. Реддл только что пытался убить его. Гарри взглянул на свои костяшки, опухшие и покрасневшие, и почувствовал укол удовлетворения. Это послужит ему уроком. Он надеялся, что сломал ублюдку нос, надеялся, что когда тот вылечится, то все равно потеряет форму, будет искривлен и навсегда останется напоминанием для всех. Он должен был убить Реддла до того, как все это случилось, в тот день, когда они оказались в прошлом. До глупого перемирия и дурацких игр разума. Прежде чем Рон и Гермиона смогли убедить его ничего не делать, прежде чем Реддл убедил его быть дружелюбным. Почему он оказался застигнут врасплох? Это же был Том Реддл. И он забыл. Он позволил себе забыть. Никогда не думал, что Реддл попытается убить его или пойдет на все, чтобы разорвать связь, которой он, казалось, был так очарован. По-прежнему выглядел очарованным. Гарри подумал о странном выражении его лица, когда они прекратили дуэль. Он выглядел почти возбужденным. Как будто Гарри был каким-то новым блестящим объектом, с неизвестными магическими способностями. Ты мне очень нравишься. Продолжит ли он искать информацию? Попытается ли узнать еще больше? Ты – самое интересное, что случалось здесь в последнее время. Он был чудовищем. Никакие проблески человечности в нем не имели значения. Так что с того, если иногда он злился или был напуган? Казался веселым или интересным? Какое это имеет значение, если он всегда думал только о себе? Постепенно разум Гарри стабилизировался, мысли замедлились. Он был ослеплен, позволил себе забыть на какое-то время. Зато теперь узнал наверняка, что из себя представлял Реддл, отчетливо вспомнил, почему должен был держаться от него подальше. Рассеянный взгляд и холодный, уверенный тембр его голоса. То, как он смотрел – как будто Гарри был экзотическим животным на выставке. Он буквально пялился, собираясь рассматривать его до тех пор, пока интерес не угаснет. Гарри покачал головой. Портреты застыли на месте и смотрели на него остекленевшими глазами. Он почти чувствовал, как они протестуют, призывая его снять чары. Реддл узнал о парселтанге, заполучил новый кусочек головоломки, который лишь усилил его подозрения. Гарри не должен был этого допустить ни в коем случае. Вот только несмотря на все усилия, подобное происходило снова и снова, список рос и рос… В чем был смысл? Один взгляд в отливающие красным глаза, и его голова взрывается от боли. Если Гарри найдет дневник и получит кольцо… он сможет убить его. Это была опасная мысль. Она терзала его разум, но он не мог поддаться ей. Не мог. Он не был убийцей. Но какая была альтернатива? Во рту осел привкус горечи. Голос, похожий на Гермиону, прорезался в его голове. Идиот, сказал он. Идиот, идиот, идиот. Он проигнорировал его. Проигнорировал все это. Он видел только черные глаза Реддла, кровь из носа. Он только что пытался убить его. И это странное выражение на его лице... Да плевать, черт побери. Все это не имело значения.

***

При мысли о том, чтобы рассказать Рону и Гермионе, у него скрутило живот. Потому что если всплывет одно, оно потянет за собой все остальное. Они будут задавать вопросы, настаивать, и все это – все, что он не упоминал и даже не анализировал сам – тоже придется рассказать. Приятели. Вот как они себя вели. Гарри нравился Реддл. Когда тот был ребенком, он думал, что все не так уж плохо. Терпимо. Даже приятно. Даже Слизерин постепенно стал казаться не худшим из вариантов – Реддл каким-то образом исправил ситуацию. И он не хотел, чтобы его тыкали носом в собственные ошибки. Не тогда, когда он сам осознавал их. Знал все гораздо лучше, чем они могли подумать, осознавал происходящее и последствия. Знал и все еще хотел… Он должен был признаться самому себе, что не сможет ничего изменить. Лучшим вариантом было игнорировать его сейчас, держаться подальше до тех пор, пока все это не закончится, и они не вернутся в будущее. Потому что от попыток разобраться в происходящем у него заболела голова. Как будто что-то билось внутри его черепа, рождая новые волны гнева. Было больно, как когда Волдеморт пребывал в ярости – перед глазами от давления плыли белые пятна, а Пожиратели смерти кричали. Нет, пока он ничего не скажет Рону и Гермионе. Лучше было позволить им отправиться в Хогсмид, быть счастливыми, и не втягивать их в проблемы Гарри. Они казались здесь счастливыми – более счастливыми, чем когда-либо прежде. Они заслужили себе хотя бы один спокойный день. У Гарри не хватило духу сказать Абраксасу, что он не хочет идти в Хогсмид. Не тогда, когда он был так взволнован, чтобы показать ему все вокруг. — Дамблдор брал меня раньше, — попытался Гарри, но Абраксас закатил глаза и сказал, что лавки со школьными принадлежностями и настоящее веселье в Хогсмиде – это не одно и то же. И если он скажет Рону и Гермионе, что передумал ехать, они подумают, что это из-за них, и отменят свидание. Тогда ему придется объяснять – рассказать все. — Только без Реддла, — предупредил Гарри, — тогда я пойду. Воодушевленное выражение лица Абраксаса сменилось обеспокоенным. — Почему? Вы поссорились? Ты что-то не то сказал, да? — Ага, что-то вроде «ты гребаный психопат, и я не знаю, как ты вообще можешь кому-то нравиться». Лицо Абраксаса потрясенно вытянулось, и Гарри тяжело вздохнул. — Шучу, конечно. Ничего подобного. — Тогда в чем дело? Это было так абсурдно, что он засмеялся. — Поверь мне, ты бы не поверил, даже если бы услышал. Подойдя к своей кровати, он взял палочку и достал мантию-невидимку, спрятав ее в свой плащ. После вчерашней ночи он не рисковал. Абраксас был одет по погоде в пальто, которое застегивалось до подбородка. Гарри пришлось подавить смех: в своем наряде он напоминал отпрыска королевской семьи маглов, которых так любили смотреть по телевизору Дурсли. — Первое, что ты должен увидеть, это Сладкое Королевство, — начал Абраксас, когда они вышли из гостиной. — Шоколад там хороший, хотя он не сравнится с тем, что дедушка привозит из Германии. Гарри уклончиво фыркнул – Малфой, действительно, оставался напыщенным придурком. — И, конечно же, история деревни. Она была основана примерно в то же время, когда был построен Хогвартс. Смотритель не стал проверять наличие разрешительных форм – это было одним из преимуществ седьмого курса – и они двинулись по извилистой, усыпанной листьями тропинке, пока Абраксас читал Гарри лекцию по истории волшебства. Солнечный свет слабо выглядывал из-за серых, промозглых туч, а порывы холодного ветра пробирали до костей. Перспектива встречи с Роном и Гермионой в «Трех метлах» становилась все более мучительной. — Волшебников преследовали маглы. Раньше они жили бок о бок, и это становилось опасным. Хогсмид был одной из многих волшебных деревень, основанных в то время: для убежища и, конечно же, для процветания родословных, — он уловил выражение лица Гарри и откашлялся. — В любом случае, мы почти у цели. Гарри хотел рассказать ему о маглах. Тогда они, возможно, были грязными, необразованными и опасными, но не сейчас. Правда, к его большому сожалению, он знал, что тот не станет слушать – магл для Абраксаса был все равно что «неандерталец». Довольно скоро они достигли деревни. Хогсмид выглядел оживленным, ярким, суетливым. Все было, как и прежде, но Гарри во многом пришлось симулировать удивление. В магазинах он пораженно открывал рот и широко распахивал глаза, а на улицах благоговейно замирал перед причудливыми каменными домами и мощеными улицами. Они медленно прогуливались вдоль улиц, но Гарри не мог не оглядываться в поисках Реддла, боясь с ним случайно пересечься. Боль в шраме становилась сильнее. — Хорошо, я понял. Тебе не нравятся почтовые отделения, — удрученно вздохнул Абраксас, завершив одну из своих многочисленных речей. — Конечно, они никому не нравятся. — Нет, — быстро сказал Гарри. — Мне они нравятся. Все эти пергаменты и... совы. — Ты слышал хоть слово из того, что я говорил? — Не уверен, — признался Гарри. — Голова болит. — Снова? За углом есть аптека. Пойдем, купим… — Все в порядке, — отказался Гарри. Интересно, что скажет Абраксас, если узнает, что его шрам болит из-за Реддла? — Пройдет. Но Малфой выглядел обеспокоенным, всерьез намереваясь затащить Гарри в ближайшую аптеку и заставить целителя наложить с десяток заклинаний. Чтобы отвлечь его, Гарри пришлось выпалить первое, что пришло в голову. — Знаешь, я всегда хотел спросить, почему тебе нравится Реддл? Абраксас от неожиданности замер. — Нравится? — слегка удивленно повторил он. — Полагаю, по тем же причинам, по которым мне нравишься ты. Или нет… не знаю. Он очень умный. И сильный. Он управляет Слизерином, и он наследник. Он всегда был рядом со мной, когда у меня были… проблемы. — Ага, ему до всего есть дело, — кивнул Гарри. — И он главный, почему бы и нет? Его Пожиратели смерти. Очаровательно. Влиятельность. Забота. — Ладно, — сказал Гарри, уловив усталое выражение на лице друга. — А теперь покажи мне тот квиддичный магазин, о котором ты мне все уши прожужжал. Магазинчик оказался совсем неплох: сам по себе ажиотаж Абраксаса был заразительным, а когда друг заставил владельца принести еще не выпущенное оборудование, Гарри проникся окончательно. Внутри набилась целая куча студентов, которые то и дело со смехом уворачивалась от снующих над головами квоффлов и снитчей. Однако, несмотря на всеобщее возбуждение, Гарри не мог отделаться от мысли, что исследует антикварный магазин. — Позволь купить тебе пару перчаток, — уговаривал Абраксас. — Ты ловец. Что, если ладонь вспотеет, и снитч ускользнет? — Этого не произойдет, — успокаивал Гарри. Или, что еще хуже, Абраксас пытался купить ему метлу. — Ты не можешь использовать метлу Ориона вечно. — Есть школьные, — протестовал Гарри. — И мы оба знаем, что ты можешь летать даже на заколдованной ветке... — Внезапно он осекся и остановился как вкопанный, уставившись в окно. Гарри проследил за его взглядом. — Что там? — Белинда. Сначала Гарри не мог найти ее, но стоило толпе прийти в движение, как он увидел светловолосую голову – девушка шла за крупным мужчиной, низко опустив голову. — Это ее… жених? — Да, — прошептал Абраксас. Ему, должно быть, было не меньше сорока. Нет, пятьдесят. Высокий и широкий, с длинными взлохмаченными волосами и изможденным восковым лицом. Он был похож на узника Азкабана. — Он такой старый, — удивленно выдохнул Гарри. — И жуткий, — согласился Абраксас. Они не могли видеть лица Белинды – то было скрыто ее волосами – но она выглядела очень маленькой по сравнению с ним. Как ребенок, шагающий за отцом. — Пойдем, спасем ее, — торопливо сказал Абраксас. Гарри едва успел положить тренировочный снитч, с которым играл, когда они выбежали из магазина. — Куда? — спросил он, но Абраксас уже шагал вперед. Гарри повернул голову и заметил Реддла – высокого, целеустремленного, идеального до головокружения – выходящего из книжного магазина. Он замер, когда увидел Гарри, но тот сразу отвернулся. — Следуем за ними, — шептал Абраксас. — Скажем, она нам для чего-то нужна. Заберем ее от него. Гарри выбросил Реддла из головы, хотя все его мышцы сразу напряглись, а тело буквально вспыхнуло от ненависти. — Верно. Белинда. Абраксас удвоил темп, и Гарри последовал за ним. Они практически достигли окраины деревни, и остановились лишь неподалеку от длинного переулка. Вокруг совсем не было студентов – только две пожилые ведьмы, не удостоившие их внимания. — Смотри, они идут туда. Мужчина распахнул дверь темного, грязного паба, и Белинда послушно последовала за ним внутрь. — Ты уверен, что мы должны вмешаться? — нерешительно спросил Гарри. В этой ситуации его настораживало все. — Да, давай, — он распахнул дверь, и они вошли внутрь. Первым, что отметил Гарри, – в помещении стояла неестественная тишина. В отличие от типичного паба, здесь не играла музыка, не звучали громкие разговоры, не доносились взрывы смеха из каждого угла. За темными деревянными столами сидело порядка десяти человек. Возле пустого бара стояло пианино, клавиши которого были покрыты толстым слоем пыли. — Говоря откровенно, он так меня ненавидит, — выдохнул Абраксас, внезапно занервничав. Внутри было достаточно темно, чтобы они до сих пор могли оставаться незамеченными. — А больше о нем и сказать толком нечего. Гарри уловил из его слов главное: — Ты его знаешь? — Да, это Арнольдо Флинт. Как бы странно это ни было, имя показалось знакомым. Где он слышал его раньше? — Он управляет Азкабаном, — вспомнил Гарри. — Белинда говорила мне. На вечеринке в Клубе Слизней – он хорошо запомнил первую половину вечера. Правда, его спутница не сочла нужным упомянуть, что именно он был ее суженым. — Ты… э… — Абраксас вытер руки о брюки. — Может, говорить будешь ты? Гарри взглядом нашел нужный стол. Какая-то его часть хотела отказаться. Он совсем не дружил с Белиндой. Она была такой странной: ей удавалось заставить его почувствовать себя неловко, и он не знал почему. Но, в самом деле, мог ли он бросить ее здесь? Для Гарри она выглядела очень скучающей и совсем не напуганной. Ее лицо выглядело абсолютно пустым, а глаза казались стеклянными, далекими. Но когда мужчина протянул свою длинную грязную руку, как будто собирался схватить ее… — Да. Хорошо. Когда они подошли к столу, те подняли глаза. На лице Белинды появилось довольное выражение, но Арнольдо скривился так, будто только что проглотил дюжину флоббер-червей. — Абраксас. Опять мы встретились. Это становится… привычкой, — у него не хватало нескольких зубов, и те, что Гарри видел, были желтыми. Абраксас нервно хмыкнул и отступил на шаг. — Да, случайно вышло, нам нужно… Он многозначительно посмотрел на Гарри. — Мне нужно купить Лукреции подарок, — внезапно выпалил Гарри, глядя на Белинду и не в силах поверить в то, что только что вылетело из его рта. — И ты единственная, кто может подсказать, что ей нравится. — Мы даже не знаем никаких женских магазинов, — согласно поддакнул Абраксас. — Гарри впервые в Хогсмиде. — И я не хочу, чтобы она увидела. Я отвлек ее, но когда она меня спохватится – лишь вопрос времени, — он замолчал и перевел взгляд на мужчину рядом с Белиндой. Тот держал девушку не за руку, а за локоть. — Я хочу, чтобы это было сюрпризом, но подарок сложно выбрать, и я понятия не имею… — Поторопись, — сухо бросил Арнольдо. Гарри моргнул. Он не ожидал, что это сработает. — Конечно, — немедленно кивнул Абраксас. — Большое вам спасибо. — Не ты. Белинда поднялась со стула, в то время как Абраксас удивленно замер. — Ч-что? — Нам с тобой нужно переговорить, Абраксас. Не думай, что я не понимаю, что ты делаешь – все эти отвлекающие маневры. Мое терпение начинает истощаться, — когда Белинда встала, он напоследок размашисто провел рукой по ее мантии. — Он тоже должен пойти, — сказал Гарри, глядя Арнольдо прямо в глаза. — Нет, нет, все в порядке, — слабо пробормотал Абраксас и сел на освободившийся стул. Он не выглядел удивленным словами Арнольдо, и Гарри задумался, насколько близки они с Белиндой на самом деле. — Хорошо выбирай, Гарри? Это звучало как мольба. Затем Белинда взяла Гарри за руку и вытащила их из паба. Только когда они вышли на улицу, освещенную ярким солнечным светом, он увидел ухмылку на ее губах. — Отвратительный ублюдок, правда? — Что? — Конченая мразь. Могу я сказать это слово? — одной рукой девушка сжала его ладонь, а другую, казалось, запустила ему в плащ. — Маленькая чистокровная девочка вроде меня не должна быть такой вульгарной. В ее голосе снова прозвучала насмешливая нотка. Теперь Гарри окончательно удостоверился, что она что-то ищет в его кармане и попытался аккуратно оттолкнуть чужую руку, но не смог. Она все еще крепко сжимала его ладонь. — Белинда, — сказал он, — теперь можешь отпустить. — Я надеялась, что ты проявишь героизм, Гарри. Я знала, что если ты будешь с Абраксасом, то это обязательно случится. Жертвенный акт спасения бедной и несчастной меня от этого ужасного, отвратительного свидания. Я просто не думала, что остаться с тобой наедине будет так легко. Это было неправильно. Он сразу понял, что с ней что-то не так – его инстинкты никогда еще не подводили. В тот момент, когда он решился оттолкнуть ее, она лишь сильнее впилась в его кожу острыми ногтями, а другой рукой нашла и выхватила его палочку. — Верни мне палочку, — холодно сказал он, перехватывая ее запястье. — Белинда, какого черта… Гарри потянулся за ней, но девушка отвела древко назад и с силой оттолкнула его от себя, умудрившись вывернуться из захвата. — Пойдем сюда и поговорим, — она перевела дыхание и указала на переулок рядом с пабом. Тот выглядел мрачным, узким и заканчивался тупиком. — О, дай подумать? Нет, ни за что, — он снова двинулся вперед, но та держалась на расстоянии, оборонительно вскинув собственную палочку. Он болезненно осознавал, что это улица. Сейчас в округе было пусто, но надолго ли? Что подумают люди? — Ладно, у тебя есть два варианта. Или мы идем туда, и ты делаешь то, что я скажу, или я возвращаюсь в тот паб и говорю всем, что ты путешественник во времени. Как думаешь, будет весело? Оглушенный, он на секунду замер. Все замерло. Она знала. Белинда знала. Теперь она не выглядела робкой или беспомощной, и уж точно не казалась доброй или сочувствующей. — Как ты… — Узнала? Они медленно двинулись к переулку. — Это потому, что я девушка? Ты думал, что я не смогу этого сделать? — Нет, — глухо отозвался Гарри. Его мысли метались в панике. Он даже представить себе не мог, что это произойдет, что кто-нибудь узнает. — Ты боялся, что Реддл узнает. Ты только о нем и думаешь? — Откуда ты знаешь о Реддле? Чего ты хочешь? На какое-то мгновение она колебалась. Впервые ее лицо стало неуверенным, но мгновение прошло, и она взяла себя в руки. — Я хочу твою мантию-невидимку. Нет, она мне нужна. Его мантия? Откуда она узнала? — Я не брал ее с собой, — солгал он. В темноте ее светлые глаза нервно блеснули. Гарри больше чем когда-либо осознавал то странное, пугающее чувство, которое она вызывала в нем. Как будто она знала намного больше, чем все остальные. Что он должен был делать? Он не хотел причинять ей боль – по крайней мере до тех пор, пока это не станет последним средством. Ему нужно было выиграть время. — Я знаю, что ты ее взял. Я проверила спальню перед уходом. Разве ты не оставлял ее на самом верху своего сундука? Она всегда лежала наверху. В верхней части его сундука, и он не использовал ее так давно. — Если ты знала об этом, почему тогда не украла ее раньше? — недоумевающе спросил он. — Потому что я знала, что ты заметишь. Красть в замке небезопасно: я думала, ты расскажешь кому-нибудь, и в итоге вы все свяжете со мной. Что ты расскажешь Дамблдору или своим надоедливым друзьям. — Значит, сейчас тебя все устраивает? — Они не узнают, что это я, потому что ты им не скажешь. Гарри решил не возражать и позволить ей говорить. Пусть она говорит, а он подумает… — Откуда ты знаешь о путешествии во времени? Она засмеялась. Громко и искренне, совсем не так, как она обычно ухмылялась и хихикала. — Вы были такими очевидными. Слишком увлеклись размышлениями о будущем, о своих планах и Реддле, поэтому единственное, что потребовалось сделать, это вовремя подслушать. В ту ночь, когда ты приехал, он приказал следить за тобой. А после этого я увидела тебя в гостиной. — Тогда ты увидела мою мантию, — понял Гарри. В тот день, когда он, отчаянно желая получить ответы, подслушивал встречу Реддла с Пожирателями смерти. Половица заскрипела, и Белинда обернулась, увидела проблеск его ботинок. — Ты сирота, и, по всей видимости, используешь средства школы. Так каким образом тебе удалось заполучить настолько редкую вещь? Он тянул время и ждал, когда она отвлечется. Сможет ли он схватить свою палочку до того, как она произнесет заклинание? — Я следила за тобой и слушала. Вы постоянно говорили об убийстве какого-то Темного Лорда. Ты аврор? — он заметил неподдельный интерес в ее глазах. — Извини, — бросил он, — но я всего лишь Гарри Поттер, это не ложь. — Какое разочарование, — она фыркнула, и ее интерес угас. — Я слышала, как ты разговаривал со своими друзьями – Грейнджер громкая, согласен? Я ждала снаружи, когда вы сидели в библиотеке и болтали, даже не используя заглушающие чары. К тому же, ты слишком хорошо знаешь замок и легко ориентируешься в нем. А еще твое недовольство Слизерином и, конечно же, Реддлом. — Ты не должна об этом никому говорить, — напряженно сказал Гарри. — Ему в первую очередь. Ты не знаешь, что произойдет. Я куплю тебе другую мантию-невидимку. Она подняла брови. — На какие деньги? Мантия не для меня, Гарри. Дар Смерти или нет, мне она не нужна. Он отпрянул. — Дар – чего? — Не прикидывайся дураком. Не стоит так небрежно относиться к своему имуществу. Я не могла украсть ее, находясь в замке, только не с Дамблдором поблизости и твоими друзьями. Это обязательно связали бы со мной. Но теперь мне кажется, что ты бы даже не заметил? — Конечно, я бы заметил, — нахмурился он. — Если это не для тебя, то для кого? Она оглянулась на пустой переулок и густую темноту. — Ты знаешь о Лестрейндж? Хоть что-нибудь? Он не ответил. — Мы всегда были последователями Гриндевальда, одни из самых приближенных. Мой отец – практически его самое ближайшее доверенное лицо. И все знают, что Гриндевальд приближается к Британии. — В поисках Даров, — подтвердил Гарри. — Что ж, очень жаль. Это мое. — Я должна была убедиться, что я не ошиблась, что ты не солгал своим друзьям. Ее палочка была направлена ​​ему в лицо, и единственное, что приходило ему в голову – это осознание полного безумия происходящего. — Клуб слизней, — вспомнил он и не смог сдержать отвращения в голосе. — Что ты подмешала мне? — он знал, что не мог напиться до потери сознания, знал, что что-то не так. — Ничего опасного, — ее лицо ожесточилось. — Думаешь, я хотела? Мы хорошо провели ночь. Я просто должна была убедиться, что мантия у тебя, — она облизнула губы. — Тебя никто не учил следить за тем, что ты пьешь? А потом Белинда засмеялась. — Это говорят только девушкам, верно? Бедным девчонкам подливают любовные зелья, но тебе-то никогда не приходилось с этим сталкиваться. Я не причинила тебе вреда и всего лишь посмотрела, где ты хранишь мантию. Так что отдай ее мне, Гарри, и мы обо всем забудем. — Думаю, тогда тебе следовало ее украсть, — отрезал он. — Потому что я не отдам свою мантию Гриндевальду. Я не знаю, почему ты вообще хочешь отдать ему… — Что ж, продолжай упрямиться, — она прошептала заклинание, и мантия вырвалась из кармана Гарри, полетела к ней... Однако почти сразу остановилась и, провисев в воздухе пару мгновений, метнулась обратно к Гарри. Они бросились вперед одновременно. — Ты не представляешь, насколько опасно отдавать ее Гриндевальду, — выпалил Гарри. — А ты знаешь, что произойдет, если я этого не сделаю? Пока девушка отчаянно хваталась за мантию, Гарри пытался вырвать свою палочку из ее рук. — Я пообещала ему, и он пообещал мне. Подумай, что именно он может для меня сделать, — она взмахнула палочкой, и его рука, схватившая древко, соскользнула. — Я знаю, что ты не хочешь выходить замуж, — согласился Гарри. — Это то, что тебе пообещал Гриндевальд? Защита? — И каким-то безумным образом он увидел Гриндевальда в их семейном поместье за столом, услышал, как они обсуждают его планы. Вот Белинда разговаривает с Гриндевальдом наедине: обещает ему мантию, которую он так долго искал, в обмен на свободу. — Я была бы важна, — воскликнула она и пробормотала еще одно заклинание, от которого руку Гарри обожгло болью. Его хватка сразу ослабла, и она воспользовалась моментом, чтобы схватить мантию. — Я получу контроль над своей жизнью. Я бы не стала сидеть дома и кормить детей, — ее лицо исказилось. — Я, блядь, не хочу детей, не хочу становиться чьей-либо женой. На вечеринке у Слизнорта ты спросил меня, хочу ли я работать в Министерстве – как будто это когда-нибудь может случиться. — Есть и другие способы уйти от семьи, тебе не нужен Гриндевальд. Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но ты не можешь доверять Темным Лордам, — он воспользовался ее секундным замешательством, чтобы выбить свою палочку, но Белинда ловко увернулась. — В следующем году Дамблдор победит Гриндевальда. Твой план? Все это напрасно. На ее лице промелькнуло сразу несколько эмоций: недоверие, шок, боль. Затем взгляд стал твердым. — Мне нужен Гриндевальд, Гарри. Мне нужна твоя дурацкая мантия, и не похоже, что ты в состоянии меня остановить. — Но это смешно. Ты могла бы обратиться к кому-нибудь другому… — Реддл обещал мне силу, и что он сделал? Ничего. Я не могу просто убежать. Тогда они накажут мою сестру, заставят выйти замуж за этого старого извращенца, — палочка Белинды была очень, очень близко к его голове. Ее лицо потемнело. — Я думала, что мы сможем договориться, но, видимо, придется стереть тебе память. Время. Ему нужно было выиграть время. — А что насчет Абраксаса? — спросил он. — Он причастен? — У Абраксаса нет смелости, — зло выплюнула она. — Он только болтает и ничего не делает, он боится Арнольдо, ты видел? Просто в ужасе. Гарри видел, как ее губы шевелились, произнося заклинание, видел, как расширились ее глаза, и на кончике палочки засиял свет. Он попытался отодвинуться, но уворачиваться было некуда: за спиной находился голый кирпич, а его палочка была в нескольких метрах… Как вдруг ее резко отбросило назад. Гарри выдохнул. По переулку разнесся ужасный глухой стук, когда девушка ударилась о противоположную стену. Он смотрел, как она безвольно рухнула на землю и замерла без движения. Гарри медленно повернул голову. То, что он посчитал стихийным выбросом магии, вовсе им не было – свет заслонял высокий мрачный силуэт, отбрасывающий длинную тень. В переулке стоял Реддл. — Она всю неделю вела себя странно, — ровно сказал он. — Ты следил за ней? Реддл помолчал секунду. — Нет, — наконец произнес он. — Я почувствовал, что у тебя проблемы. Гарри ничего не мог сделать – он только смотрел и был слишком напуган, чтобы думать, чтобы позволить логической части своего мозга начать функционировать. — Что ты слышал? Что она сказала? — Эта мантия, — Реддл наклонился и выдернул ее из хватки. — Это то, что хочет Гриндевальд. Мантия-невидимка, — он осмотрел вещь и перебросил Гарри. — А еще Белинда очень жаждет власти и очень несчастна, — его губы скривились. — Зачем Гриндевальду мантия-невидимка? Гарри не ответил – изнутри его сковал дикий ужас. Несколько секунд он не мог даже пошевелиться. — Она мертва? — встрепенулся Гарри, немного придя в себя. Не дожидаясь ответа, он бросился вперед, не обращая внимания на собственную палочку, лежащую на земле рядом. Пожалуйста, не дай ей умереть. Темно-алая кровь резко контрастировала с белыми волосами Белинды, и ее было так много. Он схватил девушку за запястье и прижал пальцы, нащупывая пульс. — Нет, — облегчение было ошеломляющим. — Она жива, — Гарри наконец поднял свою палочку и снова посмотрел на Белинду, чувствуя, как загнанно колотится сердце. — О, — Реддл пожал плечами. — Может, лучше бы не была? Гарри даже не взглянул на него. — Нет, — отрезал он. — Ни за что. — Я сделал это для тебя. Он не мог осознать этого. Только не с Реддлом, который стоял рядом и равнодушно взирал на Белинду. Совершенно спокойный. Безразличный. — Она не Миртл, — воскликнул Гарри. — Она чистокровная, это не будет просто скрыто. — Она неверна и опасна, — Реддл опустился рядом с ней на колени, убрал волосы со лба. — Она не должна этого вспомнить. Он нацелил свою палочку между ее бровей. — Обливиэйт. Белинда не шевельнулась, и через мгновение Реддл встал. Гарри уронил ее руку – он не осознавал, что все еще прощупывал пульс – и тоже поднялся. На его мантии остались слабые разводы крови. Он посмотрел на Реддла, не зная, что сказать. Что-то зашумело в переулке, и они обернулись. — Крыса, — заключил Реддл. — Пустяк. Мысли Гарри метались. Абраксас был совсем рядом. Сегодня в деревне находились сотни студентов. Арнольдо. И Гарри был тем человеком, который ушел с ней. И сейчас, в переулке, Белинда лежала так неподвижно, как будто она уже… — Ты знаешь, как вылечить травму головы? — спросил Реддл. Его голос звучал по-прежнему мягко. — Я знаю только основные исцеляющие чары, — нервно ответил Гарри. — А ты? — Я тоже, — отозвался Реддл. — А попытка наложения любых чар может привести к повреждению мозга. Исцеление – очень тонкое искусство, — он говорил так небрежно, словно обсуждал прогноз погоды на завтра. Гарри не мог отвести от нее взгляда. Пустое лицо Белинды, казалось, насмехалось над ним – невинное, мягкое – оно отражало все то, что она ненавидела. Он снова посмотрел на Реддла. Реддла, который не знал, как ее исцелить. Когда Гарри заговорил, его голос прозвучал совершенно растерянно. Слова разнеслись в пустом переулке, эхом отражаясь от кирпичных стен. — Что нам теперь делать?