***
Мисс Эрскин согласилась приехать, хоть ее вся эта история и не прельщала: по жизненному опыту она полагала, что в бизнесе важнее всего заинтересованность; если бизнес происходит без интереса и выгод каждой стороны, то это уже государственная процедура. Согласилась она потому, что маркиза Мидфорд была ей все еще необходима как знакомая, в то же время мальчик имел широкий карман и манипулятивную тетушку, а значит гонорар мог быть приличным. Резиденция графа Фантомхайв оказалась неожиданно близко к школе Дартфорда — это мисс Эрскин сообщил сидевший на облуке с кучером Ричи, чей голос уже сел от периодических вскриков. Помимо страха того, что лошадь внезапно обернется и укусит его за туфлю, он также плохо переносил дорогу, его укачивало. Но мисс Эрскин считала, что бесстрашие приходит с повторением травмирующего опыта; и Ричи, сжав колени, трясся на облуке. Не сказать, что поместье Фантомхайв было особенно огромным — не по опыту Эрскин. Примечательным показалось то, что по всему периметру не виделось никакой ограды: посреди небольшой рощи шла однополосная дорога, резко превратившись в большую площадку, которая выходила на двухэтажное здание сложной архитектуры корпусов, но с более чем сдержанным экстерьером. Сощурившись за очками, мисс Эрскин увидела у ступеней входа высокого человека в черном и предположила в нем дворецкого. — А вот и Себастьян, — Фрэнсис впервые за время поездки что-то сказала, и уже недовольным голосом, — Снова со своими идиотическими патлами, как маргинал… Бровь демона дернулась, но гостьи этого не заметили — расстояние не позволило. — И есть тот самый незаменимый дворецкий? — безразлично спросила мисс Эрскин и слегка почесала горло: она так давно не курила, — порядка трех часов — что голос стал прочищаться. Это было необходимо срочно исправить, — Думаю, если он держит всю резиденцию в порядке, то смысла придираться к волосам нет. — А вот это уже проверите вы, мисс. — Мидфорд заговорщицки улыбнулась на долю секунды, и дверь дилижанса открылась. Ричи как всегда припозднился подать мисс Эрскин руку, за что его одарили неодобрительным взглядом. Мисс Эрскин вышла и тут же ощутила всю пыль этого места, но ее прожженные табаком нос и легкие почти не заметили разницы. Маркиза же закашлялась и прикрылась платком: — К вам лондонский смог дошел? Вроде вокруг не особо дымно. — Это пыль, — мисс Эрскин легко вышла вперед, пренебрежительным жестом указывая дворецкому вести их поскорее в дом, где от пыли можно было спрятаться за окнами. По ее памяти мажордомы редко бывали моложе сорока лет, а еще обыкновенно нерасторопны, высокомерны и прихотливы. Этот же дворецкий, назвавшийся Себастьяном, казалось, совсем не почуял ужасного воздуха, а еще был быстр, любезен и молод. Волосы действительно смущали, но через некоторое время можно было привыкнуть. Они вошли в зал к лестницам. Внутри дом был отделан более свободно, налета средневековой Англии, как у фасада, не нашлось, но вот пол… Интерьер явно исполнял человек заграничный, и мальчик, судя по описанию тетушки, довольно безразличный ко многим вещам, просто принял дизайн, каким он был. В холле не было ковров. Единственная лаконичная дорожка на лестницах не помогала — классический британский дизайн предполагал как минимум два-три слоя различных покрытий. Над первым пролетом, сложив руки на груди, их ждал юный Фантомхайв.***
Себастьян не считал свои «патлы» «идиотическими». Тело, которому принадлежали волосы, могло быть даже его собственным, но такие детали вытравились из сознания. Несмотря на то, что многим он казался консерватором, почти во всем, за что бы он ни брался, была какая-то нотка личного вкуса — будь то более длинная, чем необходимо, стрижка или интерьер резиденции, совсем не викторианский. Викторианцев демон в целом недолюбливал, а потому косить их жизни как пшеницу было даже немного в радость. Мысленно повторяя мелодию из вальса «Лебединого Озера», чтобы сохранять улыбку (и вот ее идиотичность он уже не отрицал), он подошел ближе к остановившемуся экипажу, чтобы поприветствовать гостей. С козел слез нескладный молодой мужчина с трясущимися от долгого напряжения коленями. Седалище явно пострадало от долгой езды, а поэтому ходил он медленно и осторожно, так что еще возникал вопрос, кому будет уместнее подать руку: несчастному слуге или его госпоже, что буквально соскочила с порожка. В отличие от многих, кто приезжал в поместье впервые, она смотрела не по сторонам, а скорее куда-то впереди себя, и, сцепив руки за спиной, походила на офицера в парадном мундире. Маркиза прокашлялась — и тут до дворецкого дошло: он совершил ошибку. Пыль. Пыль и песок, которые оставил после себя Финниан. Во дворе разыгралась настоящая буря, и такой слой еще нескоро бы осел обратно на землю. Он мог бы оправдать себя тем, что несмотря на человеческую дыхательную систему не чувствует подобные мелочи, но никто не нуждался в оправданиях. — Добро пожаловать в поместье семьи Фантомхайв, Ваше Сиятельство маркиза Мидфорд и мисс Эрскин, — в голове заиграла кульминация вальса и он расплылся в еще большей улыбке. Мисс Эрскин еле обратила на него внимание и направилась в сторону ступеней у входа. Ее слуга, тот тощий парень, плелся около нее на расстоянии двух шагов — но не позади, как принято, а по левую руку. Когда они вошли, Сиэль уже стоял на лестницах, и по лицу мальчика было нетрудно понять, что визиту он не особо рад. Он спокойно спустился, чтобы дать поклон тетушке; а вот мисс Эрскин реверансами не разбрасывалась, вместо того она сразу протянула ему руку и, почти по-мужски, крепко пожала ее. Сиэль почувствовал кисло-пыльный запах табака и умирающий на его фоне флер французского мыла. — Знакомьтесь. Мисс Эрскин, это граф Сиэль Фантомхайв, сын моего покойного брата и нареченный моей дочери, Элизабет. Сиэль, это мисс Эрскин. Она заведует школой прислуги и является действительным экспертом в данной области. Снова Сиэлю пришлось смотреть снизу вверх, но тут он отметил, что мисс Эрскин была чуть выше, чем граф привык. Она не была особо возрастной, но меж бровей лежала морщинка, и это могло насторожить: улыбку окружающим она дарит, как видится, совсем не часто. Но графа такое не тревожило, ибо сам он искренне улыбался только от ехидства. И сейчас они смотрели друг на друга равноценно безразлично, да так похоже, что можно было решить, будто копируют друг друга. Граф пригласил всех пройти в комнату, где обыкновенно принимал деловых партнеров. Все сели, и мисс Эрскин бегло прошлась по находящимся в комнате людям взглядом. — Что-то не так? — Сиэль изобразил интерес. — А где ваш… камердинер? — А… — своего камердинера Сиэль в последний раз видел в ночь 14 декабря 1885 года, то есть около трех лет назад. Граф решил, что это будет неуместной шуткой, — Это Себастьян. Ему приходится совмещать несколько должностей. — Ваш камердинер должен быть всегда при вас и не допускать самообслуживания, сэр. — мисс Эрскин бросила взгляд на Ричи, но тут же отвернулась: он явно был не лучшим примером данного правила. Тем не менее, она после этих слов молча протянула руку куда-то в сторону своего слуги, и он вложил доминиканскую сигару именно меж ее указательного и среднего пальцев; Ричи дал ей прикурить, тут же спрятал спички в специально отведенный мешочек и выставил перед ней пепельницу, взятую не пойми откуда (подсказка: угадайте, что отбило ему седалище во время поездки). Она лишь слегка пожала плечами и посмотрела на графа. На его лице было написано слово «позерство». Мисс Эрскин медленно затянулась. Она явно не чувствовала себя стесненной в мужских брюках и даже слегка откинулась к спинке дивана, а Фрэнсис оставалась вытянутой как струна, что и подобает сделать английской леди в изящном прогулочном туалете. По правилам этикета они должны были дождаться чая, прежде чем говорить по делу. — Так что за песчаная буря прошла по двору? — но Фрэнсис, кажется, достала предмет разговора сразу, сама того не зная. — Это Ф… садовник. — Сиэлю надлежало сделать вид, что имен своих слуг он не помнит, — Перестарался. — А разве садовник не мистер Себастьян? — неприятная дама, пришедшая к нему в дом в ненадлежащем виде и раскуривающая перед астматиком сигары, продолжала нагнетать к себе неприязненное отношение. — Нет, Себастьян в саду не работает. «Все-таки прихотлив, — подумала мисс Эрскин, — Эти снобы во фраках одинаковые». Пауза не имела право затягиваться надолго, а потому Сиэль откопал в памяти последние детали из газет. — Тетушка, вы планируете в этом году посещать скачки в Аскоте? — Разумеется, — это была пассивная агрессия, ведь Сиэль никогда там не присутствовал, — На мероприятие ездит даже Ее Высочество, было бы некрасиво пропустить такое. — А вы, мисс? Посещаете такие мероприятия? — Я не подданная Ее Высочества, так что думаю, для меня это играет меньшую роль. К тому же, — голос мисс Эрскин чуть упал в интонации, — После гибели той несчастной мне подобные мероприятия совсем не симпатичны. Прошлым летом во время скачек в Дерби молодая ирландка-суфражистка Имоджен Уолш бросилась под ноги лошади внука Ее Величества. Этот момент засняли десятки камер британских и международных газет. Имоджен Уолш приехала на скачки в Дерби совсем из другой местности: в ее сумке нашли билеты на поезд. По словам знакомой, которая приехала вместе с ней, никто не ожидал такого поступка. «Она просто бросила в меня свою сумку и выбежала из толпы». Парламент до сих пор использует этот случай для оправдания стихийной и неразумной природы женщин, тем временем восхваляя погибших в бою солдат. — Вы сочувствуете этим дамам? — неприятный характер юного графа так и рвался наружу: он выбирал острые темы. — Не имеет значения, кто они, пока остаются людьми. В качестве извинений перед суфражистками британское общество могло хотя бы на миг перестать поливать их помоями. Но, думается мне, такой жест для леди и джентльменов невыполним. Шотландия входила в состав Соединенного Королевства, однако мисс Эрскин позиционировала себя не как подданная, хоть и вела себя истинно как подобает кельту — недолюбливала англичан. И потому честь английских леди и джентльменов могла ей дорого обойтись. Но пришел Себастьян, а с ним пришел и чай. — Ладно о политике, — граф отпил из чашки, успокоив начавший вызревать внутри гнев ароматом Дарджилинга, — По какому поводу вы хотели со мной побеседовать, тетушка? — Сиэль. — голос маркизы смягчился, что означало просьбу, а она не любила и особо не умела просить, — Тебе скоро четырнадцать, ты уже не ребенок. Участвуя в серьезных поручениях Ее Величества, управляя своим бизнесом и далее и прочая, ты показываешь себя как истинного джентльмена, я признаю это. Но. — это «но» прозвучало по-Фантомхайвски жестко, — Для меня неприятным удивлением недавно стало то, что высшее общество Британии не доверяет тебе. — А кому из семейства Фантомхайв когда-либо доверяли? — Не перебивай, — а граф и не перебивал, в самом деле, — Когда ты последний раз бывал на вечерах? Скоро начинается Сезон. Если ты продолжишь пропускать мероприятия, если не будешь звать гостей и, в конце концов, не будешь ходить в церковь на воскресные службы, ты так и останешься вне нужных кругов. К тому же, посмотри на свое поместье! — А что не так с моим поместьем? Можно было подумать, что замечание адресовалось дворецкому как управляющему во всей резиденции — Сиэль даже мельком глянул на него, — но лицо демона отражало лишь безразличие тянущихся столетий. Маркиза пригласила мисс Эрскин, к тому времени уже собравшую вокруг себя все презрение дома, высказать экспертное мнение. — Ваше Сиятельство, — она тронула край юбки Фрэнсис, — Возможно, оно и не нужно… Она встретила холодный требовательный взгляд и, вздохнув так же тяжко, как и Сиэль с Себастьяном этим утром, продолжила: — Сэр, для более-менее комфортного содержания такого поместья требуется минимум семнадцать слуг. Сколько вам не хватает? — Дюжины, мисс, — дворецкий не был настроен воевать и пошел на сотрудничество, а Сиэлю подумалось, что даже демон, связанный могущественным договором, легко станет предателем. — Дюжины. Я могла бы оценить квалификацию ваших работников и в зависимости от этого решить, стоит вам кого-либо нанимать или я могу заверить Ее Сиятельство, что никакая помощь здесь не требуется. «Ну давай, попляши, щенок, чтобы я заступилась за тебя и твой дом перед тетушкой» — вряд ли об этом думала мисс Эрскин на самом деле, но Сиэль читал на ее лице именно такое. — То есть, мне необходимо около дюжины дополнительных слуг, а возможно и больше, чтобы удовлетворить вкусы любопытных, что суют нос в чужие дома, простите мою грубость? — Сиэль так же слегка откинулся на диване, имитируя безразличие. — Именно, — мисс Эрскин вся эта затея совсем не нравилась, но стоять на своем было в числе ее черт. К тому же, она плохо улавливала английские иронии и решила, что «любопытные, что суют нос в чужие дома» — это кто-то другой. — Невозможно. — Необходимо. — Я отказываюсь пускать в дом столько незнакомцев, — граф отмахнулся рукой. — Люди мисс Эрскин тщательно отбираются — верно, мисс? — Фрэнсис также была слишком упряма, чтобы отступить. — Любой из тех, кого я могу пустить к работе, учился у меня около двух лет как минимум, проживая там же. Это не «незнакомцы», сэр Фантомхайв, — директриса сделала паузу, задумавшись, — Это уже даже не люди давно. Себастьян едва заметно иронически улыбнулся, посочувствовав беднягам. Он их понимал. — Да, поэтому я, как твоя опекунша, считаю это необходимым. Кроме того, ты будешь сопровождать Элизабет в Сезон. Это полезно для нас всех.***
— Нужна помощь с багажом. — мисс Эрскин вошла в комнату как к себе домой. Вместе с ней в подвальную кухню вошло с десяток человек, одетых в униформу. Почти вся прислуга дома Фантомхайв, кроме двух дворецких, беззаботно завтракали и читали новости. Бардрой, а за ним по инерции и Финниан подскочили с места, побросав столовые приборы: — Вы кто?! — в поместье Фантомхайв к непрошенным гостям относились особенно подозрительно. — Они прибыли с парадного входа несколько минут назад, — прошептала Мэйлин. С парадного входа может войти лишь тот, кого пустит Себастьян. Слуги замешкались. Мисс Эрскин сверилась с карманными часами и окинула завтракающих презрительным взглядом, в котором читалось слово «разгильдяйство». — Вашему господину необходимо вернуть репутацию в приличное состояние, — она сделала несколько резких шагов к ним и тяжело опустила руку на стол, — Ни один приличный человек высокого положения не позволит себе держать дома нечто вроде вас. «В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали» — писал Лев Николаевич Толстой. Но леди Эрскин к Толстому не прислушивалась, и, как следствие, редко имела добрые приятельские отношения с людьми, если не считать маркизу, где две дамы сошлись как мозаика. Слуги Фантомхайва же предсказуемо возмутились, но ничего не успели сказать.