***
Среда, утро на грани с ночью. Себастьян не знал, против чего играет. Конечно, можно было упасть в ноги к «ведьме» и просить, умолять хоть как-нибудь оставить его в живых, но он был опытным в сделках и знал точно, что несмотря ни на какие условия нельзя показывать своему деловому партнеру, как сильно ты в нем нуждаешься. — Даже самые бесполезные и низкие люди начинают набивать себе цену, когда видят, как ты тревожишься. — он протер полотенцем с плеча запотевшее зеркало и всмотрелся в мокрое после душа лицо. Нужно всегда вести себя так, будто у тебя есть запасной вариант. Даже если его нет, и твой противник знает, что это так, все же такое самоуверенное, наглое поведение заставит его усомниться, как минимум в твоей адекватности. Как максимум — в своих представлениях о твоем могуществе. И он все же выложит карты на стол, пойдет навстречу, уговорит тебя. Если ты опытный игрок и манипулятор. И потому, несмотря на то, что Себастьяну было жутко страшно так скоро расстаться с земной жизнью и оказаться снова «за порогом», к тому же потерять практически взращенную им жертву… Несмотря на это, более всего демон боялся продешевить. Опыт стольких сотен лет, тщательное изучение человеческой натуры позволяли почти всегда оставаться в выигрыше, в отличие от многих паразитов. И Себастьян вел себя так, словно ничего не произошло. Но он не знал, против чего играет. Напротив, казалось, стояла женщина — нет, чудовище, — которое видело его насквозь. Дело было вовсе не в том, что сам Себастьян чего-то не видел. Стараниями другой темной лошадки с сигарой в зубах он был далеко не так могущественен, как прежде, и по словам Морганы, со дня на день должен был отправиться «за порог», но чутье и видение оставалось при нем. Это было очевидно в первый миг, когда демон увидел ее, но стало абсолютно ясно при взгляде в спальне в зеркало, куда она смотрелась.***
Себастьян обещал прислуге вернуться к обеду, и те с трудом отпустили его. Моргана просила прийти с утра пораньше, а потому с первыми петухами он пошел по пути, который точно запомнил. Женщина встретила его на этот раз у моста. Ясное утреннее небо отражалось в озере, но впервые демона смущали комары, низко летающие вдоль водной глади. Себастьян опробовал соседство с ними, забыв на час закрыть окно в спальню перед сном. Посмотрев в хитрые раскосые глаза Морганы, мило сощуренные вместе с улыбкой, ему подумалось, что она, должно быть, такая же кровопийца. Участь всех нелюдей… — О, вижу, вы нашли проход? Как спалось? — Вашими стараниями потерял часы и приобрел это. — Себастьян сверкнул кошачьим ободком, — Но сна сегодня не было. — Я ваших часов не брала. А к сну, боюсь, придется чуть-чуть привыкнуть. Кошмары мучают? — она потянулась, чтобы взять его под руку, но вдруг услышала дальний крик петуха, — Мерзкие животные!.. Кхм, простите. Себастьян проигнорировал последнее высказывание. И почему, когда она утверждала, что не делала чего-то, ей следовало верить? Моргана никогда даже не пыталась свои слова подтверждать. — Кошмары мучают тех, в ком есть страх. Я не знаю, что такое кошмар. Себастьян снова был недружелюбен, и Моргана хихикнула нечто неразборчивое о горделивости ангелов, ведя его за собой. В этот раз интерьер дома изменился. Вместо ковров красовался голый дощатый пол, исписанный знаками и ритуальным кругом, а в центре того стоял стол и два стула. Однажды Себастьян обязательно расскажет вызывникам — а именно так называли потенциальных жертв — что круги и прочие вещи чертить не обязательно, если демон уже пришел. Но это когда-нибудь потом. Однако, войдя в пределы ритуального круга, он вдруг почувствовал себя лучше. Боль, охватившая к третьему дню все его мышцы и голову, поумерилась настолько, что Себастьян облегченно вздохнул, по-хозяйски расслабленно упал на стул и прикрыл глаза, желая отдохнуть. Моргана прошла мимо ко второму стулу. Она достала и грохнула на стол что-то тяжелое, металлическое, и демон открыл из любопытства один глаз. По телу прошлись мурашки. — Именно это я искала, когда ты перевернул мне стол на кухне вчера. — «ведьма» взяла блестящую конструкцию в руки и покрутила под восходящими лучами, — Ты бы знал, что я сделала, чтобы получить их… — Соломоновы цепи… — прошептал демон, наклонившись к столу, и его глаза, как раньше, наполнились огнем. — Не-а, — она снова бросила их на стол, — Нынешнее поколение зовет их цепями Авия. — Грх… Асайя — идиот. — Себастьян выдохнул и снова откинулся на стуле, — Не знаток, так оставь сведущим! — Боюсь, богобоязненность правнука соломонова сыграла с ними злую шутку. Ну, как «злую», — Моргана стерла пыль с центрального рубина пальцем, — Мне такой юмор очень даже по душе. Соломон — могущественнейший из живших в миру заклинатель демонов и духов и всей нечисти. Одним из данных им артефактов, наряду с известным медным кувшином и «ключами» были цепи, сковывающие демонов. В самом деле, опутав ими любой сосуд, будь то кувшин, ящик или человеческое тело, можно было удержать внутри духа, не причинив тому настоящего вреда. Эти цепи, выкованные из золота и серебра, содержали в своей оправе пять рубинов. И теперь они, как почти три тысячелетия назад, лежали перед глазами Себастьяна. — …Авия был последним, кто хоть что-то понимал в ремесле деда. — Моргана посмотрела в задумчивые глаза демона и словно бы скорбно вздохнула. — Ни черта он, прошу прощения, не понимал, — прошипел тот, — Благо хоть несведущий пиетет сохранял перед наследием царя. А Асайя… — Все продал! — она театрально развела руками и засмеялась. Моргана никому никогда не смогла бы рассказать, что ей пришлось сделать и как долго путешествовать в поисках реликвии, и нахождение той у нее было совсем прекрасным событием, так что разделить тоску демона по былым временам она не могла. Вместо того женщина села напротив и притянула артефакт к себе. — Повторим еще раз. Я меняюсь с тобой телом второго уровня. «Уровни» — условное название. Сотворенное богом живое существо в миру обладало обыкновенно тремя уровнями бытия. Первый — телесный. То самое, с чем свободно мог бы взаимодействовать любой человек, то самое, что после его смерти гниет в гробу. Этим уровнем обладали все, кто жил в миру — растения, животные, люди. Второй уровень — энергетический, его же иногда называли эфирным и прочим. Именно потенциал второго уровня помогал существу производить манипуляции не-физического свойства, то есть колдовать, читать мысли и так далее. У людей второй уровень настолько слаб и мал, что плотно облегает первый и лишь сохраняет облик души «за порогом», будет позволять в дальнейшем оставаться на земле, если того потребует случай. И последний уровень — божественный. Именно он обеспечивает, как ни странно, мирское бытие, именно для него необходимо принести первую жертву дьяволу. Это душа, кусочек, дарованный Им от Себя Самого. Обменяться вторым уровнем означало обменяться сутью. Иначе говоря, Моргана хотела стать демоном. — Даже не смей спрашивать меня о гарантии, у меня от этого слова уже зубы сводит! — она закатила глаза, — Ты же прекрасно понимаешь, что у любого магического действия есть срок и предел, более того, посмотри на меня: я всего лишь слабая женщина. Твоя суть вернется к тебе как только печать с тела спадет, и если не веришь мне, можешь посмотреть мои бумаги. Бумаги. Вся сила человека — в бумагах. С тех пор, как люди научились писать, они все мерили начертанными каракулями, и те действительно возымели силу, как в Библии. Судя по всему, «ведьма» управлялась словесной магией, и написанное ей как позволяло многое, так и ограничивало. Она указывала в заклинании срок действия: «Пока не спадет сигилла с тела», и то становилось правдой. Себастьян оперся рукой о подборок, читая перевернутую бумагу, как Моргана тут же схватила его за запястье и притянула. Достав булавку из-под корсажа, она резко проколола ему палец и прижала к бумаге. Затем повторила то же с собой. Демон лишь удивленно прошипел от боли и продолжил внимательно за ней следить. — Мне действительно интересно: каким образом вы собрались производить замену? — Себастьян приподнял бровь, — Или… уже все? — Нетерпеливые мужчины… Когда будет «всё», поверь, дорогой, ты почувствуешь. А теперь цепи. Моргана надела их словно диковинное украшение и сцепила между собой через спинку стула. Связанная, с сияющей на груди «кровью Господней», она пару раз дернула плечом, чтобы проверить, насколько они крепки. Поманила пальцем Себастьяна. — Проверь, пожалуйста, всё ли на месте. Мне не нужны потом плохие отзывы о работе, ха-ха. Демон наклонился, с осторожностью касаясь золотых звеньев. Оказалось, печать Эрскин защищала его, так как теперь от них он чувствовал лишь легкое отторжение, а не жгучую боль, как то было прежде. Вдруг женщина рывком высвободила руку и притянула к себе его лицо. Вкус чужих губ. Себастьян хотел было остановить «дуру», как он про себя ее назвал, ведь поцеловать демона было схоже с самоубийством, но почувствовал, что в этот раз жертвой стал он. По всему телу почувствовалось покалывание. Тяжесть демонического нутра и боль покидали его, и неожиданно для себя Себастьян ответил на поцелуй. Но тот быстро окончился. Моргана тут же отстранилась и закрыла глаза, а высвобожденную руку спрятала под цепью. Их было легко снять, легко вырваться, но отныне не тому, что сидело внутри нее. Бывший демон неожиданно легко выскочил за пределы ритуального круга. Было интересно посмотреть на собственное могущество со стороны. Сначала лишь задрожали плечи, но потом и весь дом огласил ее смех, и Себастьян снова почувствовал себя в том сне. Моргана хохотала, сумрак и тень сгущались над ней, а меловые знаки на полу зажглись, словно подожженные. Вдруг дворецкий вспомнил, как часто люди сходили с ума лишь от малой толики этой силы. Но теперь оставалось лишь наблюдать, и он печально вздохнул. Ее тело задергалось, как то было с припадочными, и Моргана вместе со стулом рухнула на пол. Себастьян, обходя круг, подошел ближе. Стал слышен шепот. — …Анкор Амакор Амидес Теодонитас Анитор… Отныне я твоя Хозяйка… Анкор Амакор… Моргана долго повторяла слова, становясь все громче, требовала суть принять новое тело. Себастьян подцепил метлой, взятой у лестницы, стул из круга, сел на него, закинув ногу на ногу, и стал ждать конца. Он жил долго, однако подобные эксперименты случались с ним впервые, а потому четкого понимания происходящего не было. Но, по крайней мере, знал, что если она сейчас погибнет, то без контракта ему достанется еще одна душа. Правда, не весть какая. Но на безрыбье и рак рыба. Моргана вдруг утихла. Себастьян прислушался: в самом деле, и дыхания нет. Он грустно вздохнул, поднял глаза к небу и хотел было снять цилиндр и прижать к груди, но того не оказалось на голове. В качестве дани уважения он мог бы закопать ее в роще, а не выбросить в озеро. Ему подумалось, что он зря доверился, и теперь оставалось лишь нарушить правила собственной игры: дождаться, когда вернется демоническая суть вместе с душой колдуньи, ворваться в кабинет графа и… — …Может поднимешь меня уже? Жива. Осипший от напряжения голос прекратил поток мыслей Себастьяна, и тот не менее печально вздохнул второй раз. В моменты особой усталости ему хотелось верить в возможность быстрого и легкого окончания собственной службы — все же, единственным, что держало его, были собственные принципы. Он поднялся со стула и прошел сквозь выжженный потухший круг. Моргана, накрытая собственными волосами, лежала странным образом, оставаясь в пределах цепей, и не шевелилась. Себастьян понимал ее: цепи приносили жуткую боль при любом движении. С уже привычным усилием он все же поднял ее вместе с конструкцией обратно в привычное положение под крики боли и поправил отодвинутый в приливе сил дубовый стол. Сел напротив. Женщина тряхнула головой, чтобы смахнуть волосы, и наконец он увидел ее… азартно-счастливое лицо. — Как видишь, я не сбежала. — Как будто бы была возможность… — Себастьян снова подпер подбородок рукой. — Ну, давай уже контракт заключать и все такое! — она придвинула движением глаз чистый лист бумаги в центр стола, — Ты здесь демон шпаги, я в любом случае тебя не перехитрю, устрой нам честные условия, и все в таком духе. — Занятно, конечно. — Себастьян откинул назад раздражающую прядь на ее лице, — Такая непосредственность. Я ожидал от вас большей хитрости. — Да ну, у меня чисто практические цели, я демоном навсегда даже за деньги бы не стала, — его лицо оскорбленно вытянулось, и она хихикнула, — Сам знаешь, вы же… «неприкасаемые». — Как этично. — он спихнул лист бумаги обратно на край и только теперь обратил внимание, что Соломонова печать с тыльной стороны ладони исчезла, — Как бы то ни было, я не заключаю двух контрактов сразу… — Вот что ты теперь себе цену набиваешь, в самом деле! — Моргана хотела придвинуться ближе, но дернулась и шикнула, — Сейчас демон — я. И второй контракт я заключу с тобой сама. Останется при тебе твой Сиэль. Моргана через боль высвободила правую руку и показала утерянную печать. Себастьян на секунду осекся, когда она назвала имя господина, но вспомнил, что та уже лезла в его сны. — Как будто мне сложно. В конце концов, ваши цели же не будут противостоять друг другу, верно? — она улыбнулась, — Иначе, выбирая, кого убивать, я выберу не тебя, дорогой. Ты слишком хорош в поцелуях. — Умолкните, мне тошно. И Моргана к нему никаких чувств не испытывала, Себастьян был уверен. Просто, в отличие от леди Эрскин, была подколодной змеей, и это сказывалось на методах и подлизывающемся временами поведении. Однако, безумный блеск глаз из долины Хинном ей шел. Он усмехнулся этой мысли и все же притянул лист бумаги обратно. Он не записывал своих контрактов, но сделал ей уступку. Ему нравилось давать людям уступки. Однако, кто теперь был человек?