***
Позавчерашним днем, храм Кали, Дакшинешвар. Себастьян быстро исчез из виду — и все же Кали выбежала следом из библиотеки, чтобы проводить его хотя бы взглядом. Высокомерный и отчужденный, точно как описывал Эйрен, он походил на демона, которому хотелось бы отрубить голову. Кали находила это привлекательным. Она также чувствовала во дворе запах Сомы, тот совсем недавно сбежал отсюда. Демон все же испортил ей всю охоту. Теперь приходилось прибегать к второму плану, который должен был автоматически вступить в силу, если бы Сома не пришел сделать ей предложение. Кали подозревала, что что-то может пойти не так. — Бахинджи Индира, — послышался за спиной голос, — Ваше пребывание в нашем храме скоро подходит к концу. Мы были благословлены вашим приходом к нам. Женщин вашего положения осталось так мало, мы рады, что вы нашли в себе возможность приехать и поселиться у нас. — Не стоит благодарностей, — Кали не оборачивалась, прислонившись к стволу дерева, — Я бы осталась дольше, если бы не обстоятельства. Благо, лорд Гастингс согласился дать мне необходимый приют. — Да, к слову, он просил передать, что ожидает вас у главного входа. Женщина, что все это время говорила с ней, собралась уходить, но Кали остановила ее. — У меня есть последняя просьба для вашей обители… Могла бы она стать мне домом?***
Дворец махараджа, вечер нынешнего дня. На улице было непривычно шумно, даже по меркам Калькутты. Вдоль одной из главных улиц черного города шла процессия — несколько крепких мужчин несли паланкин, а окружающие бросали к ним цветы и рис. Такой праздник не мог обойти и окон дворца. Граф, сидя на террасе, отвлекся от книги и безучастно поднял глаза на шумных прохожих. Дворецкий, как всегда, стоял поодаль и наливал чай. Поставив чашку перед господином, он поискал во внутреннем кармане фрака и достал письмо, но прежде, чем успел передать, его перебил шум рядом. — Подождите, мой принц! На террасу выбежал Сома, а за ним и Агни, но лишь чтобы остановить. Пройдя несколько шагов, принц прислонился к колонне. Он вперил глаза в происходящее на улице. Рука сжалась в кулак. — …Она выбрала храм местом, откуда ее увезут. — голос Сомы был непривычно сиплым и тихим, — Невесту увозят из дома, такова традиция. Он хотел добавить, что они должны были нести паланкин к этой самой террасе, где все сейчас сидят и наблюдают за происходящим. Но ничего не сказал, продолжая наблюдать за яркими огнями носильщиков. — Я могу ошибаться, но они не очень рады происходящему. — Себастьян кивнул в сторону толпы, где послышались крики горя и плач женщин. — Их очень много. — ответил Агни, — Обычно столько народу собирается на свадьбу важных заминдаров или раджей. Просто… если позволите… Это знак. Танцовщица девадаси всегда помолвлена с Богом, в храме которого и служит, но с появлением Ее Величества на наших землях все уважаемые женщины-девадаси были признаны падшими, а их деятельность запрещена. Индира и ее спутницы считались одними из последних, и путешествовали от города к городу. И наблюдая, как бывшая жена бога выходит замуж за английского лорда, многие плачут и негодуют. Это… не похоже на радость. — М-да. — Сиэль хлопнул книгой и, пожелав читать в тишине, собрался удалиться в гостиную и почти встал с места. Себастьян молча собрал все вещи, что они разложили, протянул графу письмо, которое тот должен прочесть. Кали оказалась хитрее, чем он предполагал. Иногда Себастьян не успевал замечать, как быстро дети становятся взрослыми. А обстановка на улице тем временем накалялась. Паланкин уже пронесли за пределы видимости из дворца, но люди шли за ним большой толпой, и было непонятно, свадьба это или похороны — так крики идущих были похожи на плач. Агни вдруг подумал, что это достаточно странно — зачем устраивать церемонию, если муж Индиры совсем не индус, и все это только усложняет взаимоотношения двух культур здесь, на территории Калькутты. Ему пришла на ум пугающая мысль. — Господин, — Агни сглотнул, — Как бы это не переросло в бунт… Но принц его не услышал. — Это всё из-за тебя! — Сома развернулся, полный гнева. Себастьян замер у дверей, ощутив, как взгляд принца прожигает ему спину. Сиэль был уже внутри, но тоже остановился. — Это ты виновен, это твоя вина! — Сома бросился через террасу к дворецкому, кажется, готовый удушить его своими руками. Себастьян почувствовал за спиной презрительный взгляд, и понял, что защищаться запрещено. Ему было не впервой сносить на себе весь гнев, и он толкнул поднос на столе подальше, чтобы принц его не задел и не разбил содержимое. Но вдруг что-то загородило ему свет. Агни встал перед ним и удерживал разъярённого Сому. Держать принца за худые запястья не составляло особого труда, и даже так, лицо кхансамана было почти страдальческим. Себастьян замер от неожиданности, но почти сразу отскочил внутрь зала. Сома бессильно бил Агни по груди, пытался через его плечи дотянуться до дворецкого, чтобы выцарапать ему глаза, все повторял слова о вине. — Пусти меня, Агни, сейчас же! — Он не виноват, мой принц. Он ничего не знал… Вы же никому не рассказывали, вот он и не обратил внимание. Не гневитесь, я не могу на это смотреть. Это было мало похоже на гнев теперь, скорее на приступ истерики. Только что пытаясь удержать руки принца, Агни теперь пытался за них удержать его на ногах, тот расстроенно повалился на слугу, оставляя на его плече следы слез. Сома расплакался как любой молодой человек, чье сердце было жестоко разбито на самом пике чувств. Агни постепенно усадил его в кресло и налил воды. Себастьян продолжал наблюдать в проходе и, наконец, прервал молчание. — Я солгал. Я знал всё с самого начала. Агни хотел спросить, но вместо того лишь с неверием посмотрел на дворецкого — взгляд Себастьяна был холодным. Он отвернулся и подал принцу стакан. Тот почти успокоился, и лишь с ненавистью смотрел на демона. — Я… Совсем не понимаю. Я не понимаю, почему ты так поступил, друг мой. — кхансаман растерянно рассматривал графин в руках, и вдруг похолодел, — Но я буду вынужден сообщить вам, что вы должны покинуть нас как можно скорее. Уезжайте из города. Так будет лучше для нас всех. — Слуги не отвечают за хозяев, да, это верно. Но хозяева отвечают за своих слуг, Сиэль. — Сома все еще хрипел, — Я не хочу вас больше видеть. Обоих.***
Баллигандж, Калькутта. Той же ночью. Сиэль разглядывал свои английские уличные туфли, которые только что надел. Себастьян складывал вещи в чемоданы, распорядившись отпустить всех слуг. Они молчали, обдумывая случившееся. — Господин, — дворецкий защелкнул последний замок чемодана и обратился к графу, тем не менее, безучастно, — Я приношу свои глубочайшие извинения, мне нет никакого прощения, я потерпел абсолютный крах… — Да, из поместья меня еще не выгоняли, — Сиэль был весьма спокоен и даже улыбнулся, — Но это было занимательное шоу, ты не считаешь? — Вы совсем не расстроены, господин. — Себастьян посмотрел на него в недоумении. — Я знаю Сому. Он быстро отойдет от этой ситуации. — граф отклонился и упал спиной на спинку кресла, — Подумаешь, девица. — Вас беспокоят чувства вашего друга? — дворецкий приподнял бровь, — Вы, похоже, неплохо его знаете. Сиэль цикнул и отмахнулся, взяв с соседнего сидения книгу. Демон внимательно пронаблюдал за ним, и все-таки вернулся к работе. «А вот я не знаю, кажется, совсем ничего».***
Утро следующего дня. У дворцовых ворот. — Ваш брат был рассержен и пожелал, чтобы я покинул город, мисс Ритика. Я вынужден подчиниться, хотя бы сохраняя достоинство джентльмена. Сиэль скорчил вежливо-скорбящее лицо и приложил шляпу к груди, прощаясь по утру с принцессой. Он мог бы вовсе не приезжать, однако ему подумалось, что лучшее поведение, которое сейчас следует избрать — это вести себя так, словно все задумывалось заранее. Ритика, тем временем, удивленно суетилась: — Ох, что же так быстро… Я даже и не знаю, как могла бы успеть так быстро… Но если вы подождете меня хотя бы до вечера, я… — Что, простите? — Сиэль похлопал глазами, словно бы не понимая, что она имеет в виду, — Постойте, неужели вы решили… Неужели вы подумали, что… Ах-ха-ха, что я заберу вас с собой? Милая мисс, у меня есть невеста в Лондоне. Мы проводили совместный досуг, не более! Моментально ее смуглое лицо еле заметно покраснело, а глаза наполнились слезами, как у маленького ребенка, готового чуть что кричать и звать на помощь. Развернувшись, она быстрой походкой ушла во двор, выкрикивая неясные фразы на бенгальском так, чтобы это слышал весь дом. Штора на втором этаже отодвинулась, и оттуда наполовину высунулся Сома: — Или ты сейчас же покинешь мой дом, или я спущу на тебя стражу! Сиэль рассмеялся. Дверцу экипажа придерживал Себастьян, и он, залезая внутрь, подмигнул ему: — Смотри, там, в окне. Он даже не умеет злиться. Дрожит, как лист на ветру. Нервы!