Часть 1
Отвратительный резкий шум выхватывает Сюэ Яна из блаженного забытья, бьёт по чуткому слуху, заставляя мгновенно проснуться. Он подскакивает с постели, не сразу поняв, что происходит. Машинально достаёт из-под подушки мешочек Цянькунь, призывая из него Цзянцзай, но слегка запоздало осознаёт, что причиной внезапного пробуждения является стук в дверь. Громкий, точно бьют ногами. И крики: – Господа заклинатели! Господа заклинатели! С соседней постели, которой служит солома с протёртой циновкой, кое-как поднимается даочжан – растрёпанный, испуганный, со съехавшей наискось повязкой. Слепо разводит руки, пытаясь ощупать пространство. Спросонья он плохо ориентируется, ненароком ещё ударится об что-нибудь, болезный... Сюэ Ян поджимает губы и в два шага оказывается рядом. Подхватывает его под локоть свободной ладонью, помогая встать. – Куда ты мчишься так, горе? – бросает укоризненно, но, ощутив, что тот ровно стоит на ногах, отпускает и быстрым шагом направляется к двери. Ох, кто-то сейчас получит за то, что имеет глупость заявляться посреди ночи! Крутанув в ладони меч, Сюэ Ян рывком открывает дверь, всё еще содрогающуюся от ударов, и натыкается на испуганные взгляды всполошённых крестьян. – Господа заклинатели, беда! Тут же подоспевает даочжан. Кажется, эти противные людишки ещё немного поживут.***
– Напомни-ка, даочжан, какого гуя мы срываемся в ночи и мчимся сломя голову в соседнюю деревню? Нам же даже не заплатят за это. Мокрая после вечернего дождя грунтовая дорога щедро измазывает глинистой грязью обувь и заляпывает одежду. В воздухе стоит запах сырости и полевых трав, но небо уже безмятежно-чистое, усыпанное звёздами, как алмазным крошевом. Становится прохладно. Время неуклонно идёт к осени – того и гляди, скоро ударят ночные морозы. – Мы обязаны помочь. Сюэ Ян хочет съязвить, что он-то ничем не обязан, но, по-хорошему, даочжан его и не тянул за собой. Он вообще не хочет лишний раз тревожить своего друга и готов сам расправиться с любой нечистью. Ну уж нет. Пропустить всё веселье – это не по части Сюэ Яна. А вот ворчать – определённо да. – Ну подумаешь, какая-то девка убила свою семью, что тут такого? – фыркнув, он пнул лежащий на пути камешек. – Вдруг её довели. Необязательно здесь замешано что-то тёмное. Даочжан хмурится. – А собравшаяся в деревне нечисть тебя не смущает? – Может, пришли посмотреть, – Сюэ Ян хохочет, но от предвкушения сердце в груди радостно частит, а кончики пальцев покалывает всколыхнувшаяся ци. Намечается что-то интересное. Что-то, с чем Сюэ Ян никак не связан, а подобное в этом захолустье – редкость. Сюда не то, что люди – даже всякая дрянь редко забредает сама по себе. Приходится приманивать талисманами призыва, чтоб хоть как-то зарабатывать деньги, иначе на что даочжан будет покупать ему конфеты? Вариант с трупным ядом давно исчерпал себя, ибо как-то население в округе больно проредилось. Да и надоело уже, честно говоря. Весело было только поначалу, а потом набило оскомину. Деревня только замаячила на горизонте чёрными точками опустевших домов, а уже пахнуло тёмной энергией. – Чувствуешь? – настороженно произносит даочжан. Ох, ещё как. Сюэ Ян скалится, как довольный кот, намеревающийся кататься в темной ци, точно в сметане. – Хорошо фонит, – соглашается он, с прищуром всматриваясь вдаль. – Точно не просто посмотреть собрались. Вдруг Синчэнь останавливается. Сюэ Ян делает несколько шагов, прежде чем замечает, что его рядом нет, и оборачивается. Широкие рукава белых одежд на порывистом осеннем ветру развеваются подобно крыльям, отчаянно пытающимся сорваться ввысь, и, кажется, даже сияют в призрачных лучах полной луны. Непокорной змейкой вьётся лента в смоляных волнах длинных волос, и шея, тонкая, изящная, журавлиная, тянет к себе взгляд, точно наваждение. Божество, ни дать ни взять. Спустившееся в мирскую вонючую грязь. Оно стоит, нахмурившись, и вдруг произносит неожиданно жестким тоном: – Не иди со мной. Сюэ Ян удивлённо вскидывает брови. Подходит ближе. – Чего это вдруг? Даочжан с ответом не спешит, кусает губы, направив пустые глазницы в сторону злосчастного поселения. Но когда вновь заговаривает, голос его всё так же твёрд: – Мы с таким ещё не сталкивались. Я боюсь, что не смогу тебя защитить. Сбитый с толку, Сюэ Ян глядит на него широко распахнутыми глазами, прошивая насквозь, и не может припомнить, чтобы кто-то когда-либо пытался его защитить. Цзини на суде не в счет, он был нужен им для вполне корыстных целей. А вот зачем он даочжану – неясно. Наверное, незачем, просто тот привык защищать и спасать всех несчастных, в том числе своего безымянного друга... А узнал бы, кто стоит рядом – тут же попытался бы проткнуть мечом, какие там разговоры! Досада проливается в груди горечью, сжимает противно, но тут же замещается вспыхнувшей злостью. – Твоя забота так трогательна, даочжан, – язвит Сюэ Ян, отвернувшись. – Но я способен позаботиться о себе. Или ты меня за кисейную барышню держишь? – Я… Нет! – Синчэнь протягивает руку, чтобы коснуться его плеча, но длинные пальцы проходят сквозь сырой воздух. – Я не это имел ввиду. – Пойдём, – раздражённо зовёт Сюэ Ян, с неким сожалением глядя на отвергнутую ладонь. – Хочу быстрее расправиться с этим и лечь спать.***
Захудалая деревушка – намного мельче и неприветливее города И. Центральная улица – если это узкое недоразумение вообще можно назвать подобным образом – размокла после дождей, превращённая колесами повозок, копытами и сапогами в чавкающее месиво. Они с даочжаном уже заглядывали сюда несколько раз, выполняя мелкие заказы по истреблению разбушевавшихся мертвецов, которых Сюэ Ян сам же и поднимал со старого могильника за ближайшим холмом. Но с тех пор здесь стало интереснее. Тёмная энергия в пространстве вокруг – густая, насыщенная, хоть ножом режь. Она любовно лижет ладони, скользит сквозь пальцы, гладит лицо и проникает покалывающей прохладой под ворот ханьфу, касаясь живота как раз в районе золотого ядра, точно настойчивая шлюха, жаждущая внимания. Стоит лишь поманить её пальцем – выполнит любое желание. Сюэ Яну нравится ощущение, а вот даочжан нервно ведёт плечами, с напряжённым видом вертит головой, прислушиваясь. Опущенные вдоль тела руки повёрнуты ладонями вперед, пальцы слегка подрагивают, – пытается различить хоть что-то оставшимися органами чувств. Глядя на него, Сюэ Ян вдруг ловит себя на ощущении, которое испытывает, вспоминая, как ребёнком валялся в подворотне с размозжённой кистью. Жалость. Она скребет где-то за грудиной так противно, что хочется вцепиться и выдрать её с корнем. – Опиши, что ты видишь, – просит Сяо Синчэнь и останавливается, когда они выходят на расширение улицы, служащее торговой площадью. – М-м-м, – протягивает Сюэ Ян, брезгливо скривив губы. – Отвратительные пятна грязи на подоле твоего ханьфу – мне снова придется стирать! – Он картинно вздыхает. – А еще эта грязь всюду, куда ни глянь. Унылые скособоченные дома, будто их строил пьяница, – взгляд поднимается к усыпанному звездами небу. – И большой глаз луны, наблюдающий за нами с тех пор, как мы вышли из дома. Ни души. Живой, во всяком случае. – Вот и я не чувствую, – даочжан сокрушённо качает головой. – Большинство жителей покинуло поселение, но ведь не все. Где оставшиеся? Сюэ Ян бы ответил, где, но даочжана раньше времени лучше не расстраивать. Впрочем, он и без того делает вывод: – Мы опоздали. – Это попрошайки опоздали. А мы вышли сразу же, как они к нам заявились. Я даже проснуться не успел. Но Сяо Синчэнь, видимо, для себя уже всё решив, пропускает его слова мимо ушей. – Нам нужно найти источник, – он снимает из-за плеч Шуанхуа – похоже, оружию так же не по себе, как и его хозяину – ласково гладит белоснежную рукоять, и Сюэ Ян наблюдает за тонкими пальцами со жгучей завистью к проклятому мечу. – Но тёмная энергия настолько густая, что я не могу сориентироваться. Может, стоит обыскать дома и найти девушку, с которой всё началось? Сюэ Ян одёргивает себя и скептически осматривает разбросанные по деревушке лачуги. Пусть их здесь всего пара десятков, но предложение Синчэня слишком скучное и займет время, которое не хочется тратить на ерунду. – Не на что тут смотреть, даочжан. Я знаю более действенный способ решить проблему. Повернув к нему лицо, Синчэнь удивлённо изгибает бровь, а Сюэ Ян достаёт кинжал из ножен на поясе и, не медля, полосует лезвием свою ладонь. В идеале он бы начертил приманивающую нечисть печать, но что-то подсказывает, что даочжан подобный ход уж точно не оценит. То ли Синчэнь догадывается, что сделал его друг, то ли безошибочно улавливает запах крови, но, вздохнув, тянет к нему свободную руку: – Зачем ты?.. И на этот раз Сюэ Ян не уходит от прикосновения. Затаив дыхание, позволяет себе протянуть руку в ответ. Зачем только?.. Между соединившимися ладонями, горячая, густая, стекает кровь. Падает на землю тяжёлыми каплями, и вокруг вроде бы ничего не меняется, но Сюэ Ян чувствует, как тёмная энергия приходит в движение, вскидывается и жадно тянется к алой жидкости, выдавая свой источник, оставшийся статичным. Они оба чувствуют. А потом слышат разрывающий лунную безмятежность многоголосый рёв. Ну наконец-то.