За туманом города И

- Даочжан, где моя награда? – Сюэ Ян восседает на синчэневой кровати и нисколько не смущается, что заявился в его комнату поздно вечером. Он в принципе не знает такого слова, как смущение. - На улице как из ведра хлещет, но крыша не протекает ни капли, - он самодовольно улыбается, обнажая острые клычки. – Если б не я, сидел бы ты тут мокрый, как зарёванная девица. Синчэнь прикрывает рот рукавом, сдавленно смеясь. Сюэ Ян в очередной раз убеждается, что его можно рассмешить любой ерундой. Боги, какой же он был идиот, что не воспользовался этим, когда даочжан тащил его на суд в башню Кои… - Хорошо, - тихо произносит Синчэнь, и откуда-то в его ладони оказывается конфета, обёрнутая жёлтой бумагой. Сюэ Ян облизывается и намеренно делает обиженный голос: - Это слишком просто, даочжан. Я, знаешь ли, не один день усердно трудился. После того, как он впервые латал крышу их похоронной лачуги, прошло больше года, и в один прекрасный день в комнате Синчэня она попросту просела, готовая вот-вот провалиться. Сюэ Яну, единственному обладателю зрячей пары глаз на троих, выпала задача с этим что-то сделать. И простой починкой тут не обошлось: пришлось снимать часть крыши, кое-где менять сгнившие балки, искать в этом мелком городишке подходящие брёвна и нагло тащить черепицу с одного из заброшенных домов. Нет уж, просто конфетой даочжан не расплатится. - Чего же ты хочешь? – озадаченно хмурясь, произносит спустя паузу Синчэнь и садится рядом, сжимая в тонких алебастровых пальцах заветную конфетку. - Я поставлю тебе задачу интереснее, - Сюэ Ян наклоняется ближе, почти касаясь носом даочжановой щеки, и ловит тёплый аромат трав, источаемый его кожей. Синчэнь вздрагивает, ощущая его совсем рядом, но не отшатывается. – Накорми меня конфетой, не используя руки. Сможешь? Тогда будем считать, что я получил свою награду. Тихо вздохнув, даочжан поворачивает голову, глядит повязкой куда-то в сторону окна, за которым шумит падающая с неба вода. Ох, он, конечно же, понял, чего от него ждут. А ещё он не из тех, кто остаётся в долгу. Сюэ Ян прекрасно изучил Сяо Синчэня и знает, как добиться своего. - Ты правда хочешь этого? – чувственные нежно-розовые губы трогает тонкая улыбка, а на бледных щеках расцветает лёгкий румянец. - Да. «И ты не представляешь, как сильно». Подумав ещё немного о чём-то своём, даочжановском, Синчэнь решительно кивает и ощупывает обёртку, намереваясь её раскрыть. Пальцы его слегка подрагивают, точно он с девственностью расстаться собирается. И Сюэ Ян решает использовать очередной козырь. - Если тебе так противно, даочжан, то не нужно, - он поднимается с кровати, якобы намереваясь уйти, и едва удерживает серьёзность голоса. Как и ожидалось, Синчэнь останавливает его и, схватив за локоть, испуганно встаёт следом. - Нет… – вздыхает растерянно, но тут же добавляет увереннее: – Вовсе нет! Даже не думай об этом. Он слепо шелестит бумажной обёрткой, спешно разворачивая, и, помедлив лишь мгновение, зажимает гладкий кусочек жжёного сахара меж губами. А после осторожно протягивает изящные руки, на ощупь вначале касаясь плеч своего друга, а затем обнимая ладонями шею. Гуй побери, складывается впечатление, что Синчэнь ожидал подобного. Ян удивлённо вздыхает, но секундное замешательство тут же сменяется лисьим прищуром. Как даочжан умудряется выглядеть одновременно свято и безумно порочно - это тайна, которую, наверное, никогда не разгадать. Да и не нужно. Пусть останется тайной, так даже интереснее. - Ты хотел этого, да, даочжа-а-ан? - шепчет он ему на ухо, роняет тихий смешок и острым кончиком языка проводит по конфете, задевая не менее сладкие губы. Дразнит. И Синчэнь не выдерживает: ныряет ладонью в его волосы на затылке, сжимает их тяжёлую прохладу и порывисто приникает губами к его губам... Сюэ Яну кажется, что земля уходит из-под ног. За грудиной что-то вспыхивает, как сухая трава от искры, и сердце на миг сбивается с ритма: замирает, чтобы пуститься вскачь. Руки оплетают тонкую даочжанову талию, Сюэ Ян притягивает его к себе, тесно вжимаясь в его бёдра своими. Синчэнь лишь тихо вздыхает, покорно разрешая его рукам обнять себя, сжать и держать крепко. Поцелуй обжигает губы, жар такого близкого и желанного тела пьянит до головокружения. Всё это так непривычно, что походит на сон. Но чужое тепло и сладость на губах слишком реальны, чтобы быть ночным маревом. На этот раз всё по-настоящему. Сюэ Ян проталкивает кусочек сахара в синчэнев рот и продолжает целовать – неумело, настойчиво и жадно. Оглаживает ладонями изгиб его талии, опускает их на маленькие упругие ягодицы, с наслаждением сжимает. И не понимает, это Синчэнь сейчас застонал в поцелуй или он сам, но дрожь по телу бежит невообразимо горячая. Как же давно он этого хотел!.. Даочжан одной рукой вцепляется в его плечо, другой мнёт ткань его ханьфу между лопаток, и отвечает с каким-то странным отчаянием - порывисто, голодно, точно в последний раз. Ну уж нет, это только начало. Теперь, когда Сюэ Ян понял, что Синчэнь тоже хочет его, он так просто не отступится. В итоге они непременно окажутся на этой самой кровати, около которой сейчас стоят... Проникнув языком меж губ, Сюэ Ян оглаживает чужой язык и отбирает конфетку. И, отстранившись, прячет её за щекой. - Даочжан, мне понравилось, - он хищно ухмыляется, рассматривая зардевшееся лицо Синчэня. - Так и быть, мы в расчёте. Тот изгибает в смущённой улыбке свои преступно красивые губы и прячет возмутительно довольное лицо в ладонях. - Бесстыдник, - шепчет еле слышно. - Это кто ещё бесстыдник! - хохочет Сюэ Ян, направляясь к двери. Нужно уходить, иначе он набросится на даочжана, подомнет под себя, зацелует, искусает, овладеет, выпьет до капли и, вероятно, испугает. А ему хочется, чтобы тот сам предложил себя, сам отдался, сам лёг на постель, доверяя себя и открываясь перед ним. Всё будет. Сюэ Ян умеет ждать и умеет планировать.