За туманом города И

Сюэ Ян не любит Сяо Синчэня. Что за дикий вздор – любить святошу, что всем своим благочестивым небесно-сияющим видом буквально ослепляет, выжигая белые пятна на дне глаз, и вызывает жгучее желание вгрызться в его матово-чистую плоть, чтобы окрасить её рубиново-алым? Разве можно любить того, к кому в груди цветёт ярким пламенем колкая ненависть, взращивая в этом огне жажду отмщения, изощренную, сладкую, выпестованную? Как полюбить того, кто ослом стоит на собственных совершенно глупейших принципах добра и справедливости и никогда – никогда! – не полюбит в ответ именно его, Сюэ Яна, а не лживый образ безымянного друга?! О нет, Сюэ Ян не любит Сяо Синчэня. Не любит хотя бы потому, что не умеет. Всё, что он умеет, – это выживать, терпеть любую боль, изобретательно мстить и профессионально убивать. Его единственный учитель – это Улица, самый безразличный и неумолимый, отбирающий сильнейших подопечных через страдания, кровь и пот, наказывающий так жестоко, что каждому уроку внемлешь, как слову божества. В противном случае слабейших ждет смерть. Сюэ Яна не учили любить – это умение не прокормит, когда живот пухнет от голода, не согреет в лютую зимнюю стужу, когда кожа на оледеневших пальцах хрупко трескается до мяса, не остановит кровь, хлещущую из ран, не уймёт скручивающую тело боль. Любовь не поможет выжить, стать сильнее или отомстить за собственные обиды. Любовь – это слабость, из-за которой наивные дураки сами себя губят, идут на жертвы и во имя которой гибнут. В моменты ночной тишины, когда мысли не шумят в голове яркой листвой на ветру, а свинцово опадают куда-то на дно черепа, уставшие и сонные, Сюэ Ян слушает, как скрипуче дышит их с даочжаном дом, и иногда невольно задаётся абсолютно пустым вопросом: что за эфемерное чудовище – эта прославленная в легендах «любовь», которой тысячелетиями поклоняются и из-за которой мрут как мухи? Это ведь не любовь – случайно задержаться подле заклятого врага на три года, намного дольше, чем необходимо для желанной мести? Это не любовь – быть счастливым все эти три года? Вместе вести быт, латать умирающий, разваливающийся похоронный дом и в нём чувствовать себя живее, чем когда-либо, – не из-за любви же? Это не любовь – придумывать идиотские шутки и рассказы, чтобы вызвать даочжанов смех и искренне смеяться вместе с ним и с него – ибо, ну как можно быть таким смешливым, а? Наблюдать с зачарованной улыбкой, как тонкие даочжановы пальцы ловко плетут корзину, как его лунный силуэт окрашивается теплом вечернего огня, а обветренные розовые губы, тронутые отсветами пламени, слегка приоткрываются, выпуская вздох, когда непокорная лоза вдруг соскальзывает и расплетается, – всё это ни в коем случае не может быть любовью. Не любовь – вылизывать взглядом даочжанов журавлиный стан, мечтая сжать в объятиях так крепко, чтоб до хруста костей, чтоб вплавиться в его белизну, чтоб никогда не отпустить. Не любовь – хранить в сердце каждую подаренную конфету, упиваться каждым мимолетным прикосновением, тайком ловить аромат чужой кожи, пьяняще пахнущей сухоцветами и летним ветерком. Любовь – не значит стирать глупую даосскую одежду – Это какими умалишенными нужно быть, чтобы носить белое? Белое! В полном грязи и дерьма мире! – потому что Сяо Синчэнь опять пропустит пятна, и те, на его отвратно-небесном облике будут смотреться до зубовного скрежета кощунственно. Помогать менять повязки с опустевших глазниц – по дурости, по такой проклятой дурости опустевших! – осторожно стирать запекшуюся кровь с пергаментных впалых век – это тоже не любовь. И не любовь – забрать у даочжана корзину, чтобы самому пойти на рынок за овощами, потому что его, слепого и наивного, вновь обманут ушлые торгаши. И совершенно точно не из любви к нему Сюэ Ян потом мстительно вспарывает этим лживым торгашам животы и скармливает их же потроха. Не любовь – не поднять меч в ответ, когда Сяо Синчэнь протыкает остриём живот Сюэ Яна. Не любовь – ни разу за все три года не причинить ему никакого физического вреда и никак не отваживаться совершить месть. Совершенно не из-за любви он с помощью Шуанхуа кромсает на кусочки Чан Пина, ведь если бы много лет назад этот ублюдок не обратился за помощью к Сяо Синчэню, не втянул бы его во всё это гиблое дело, даочжан бы сейчас был зряч, жив и, наверное, счастлив. Восемь лет провести у бездыханного Сяо Синчэня, изящно тонкого, хрупкого, точно фарфор, не прекращать заботиться о нём, не смириться с утратой, лишить себя будущего, превратив собственную жизнь в отчаянные попытки сложить его душу из осколков – не любовь. И не любовь – засыпать, прижимаясь к мертвенно-холодному фарфору и давясь горячей болью до едкой соли в глазах. До последнего вздоха трепетно хранить оставленную около подушки в их последнее утро конфету – тоже не любовь. Любовь – это… …Что вообще такое – эта ваша любовь?..