За туманом города И

Рассеянный свет мягкими лучами проникает сквозь занавешенные окна в уютную комнату «Глазурного павильона». Снаружи – штиль и гомон бодрствующей Гавани Ли Юэ, а здесь – уставленный всевозможными яствами стол и всего один человек, что, не обращая внимание на другие блюда, уплетает одни только сладости. Закинув в рот сезамовое пирожное, Сюэ Ян смотрит на безмятежное небо за окном и улыбается своим мыслям. Теперь он может купаться в роскоши, позволить себе лучший номер в гостинице, вкуснейшую еду и элитный досуг. Благо, Снежная не скупится на финансирование для своих сотрудников. В Ли Юэ круглый год тепло, но после лютых морозов севера Сюэ Яну здесь непривычно. По идее его должна бы пробрать ностальгия по родине, которую он покинул на целых три года, но эта родина не дала ему ничего, за что стоило бы ее любить или скучать по ней. Сюэ Ян привык быть там, где ему выгодно. Пока выгодно. Только сойдя с корабля, Сюэ Ян решил ощутить все прелести набитого морой кошелька и беспрецедентного авторитета Фатуи: поселиться в лучшей гостинице, посетить самый дорогой ресторан Гавани, а дальше… он подумает, чем займётся дальше. А к поставленной задаче, из-за которой, он, собственно, прибыл в Ли Юэ, Сюэ Ян приступит уже завтра… Из размышлений вырывает ощущение знакомой анемо энергии, что лёгкими мурашками проносится вдоль позвоночника ровно на два удара сердца раньше, чем дорогой шелк на распахнутых окнах взволнованно вздрагивает, а воздух в зале взметается к потолку, сбрасывая со стола сложенные в виде лилий салфетки. И уже следом в комнату врывается владелец этой самой энергии, принося в длинных волнах волос и складках белых одежд возмущенный ветер, прохладной свежестью пахнувший в лицо Сюэ Яну, и аромат цветов цинсинь, что так любят головокружительную высоту и свободу. – Давно не виделись, Сяо Синчэнь, – не поднимая глаз от тарелки со сладостями, Сюэ Ян тянет кривую улыбку, обнажая острый клык, и, как ни в чем не бывало, отправляет в рот шоколадную конфету. И только потом стреляет в незваного гостя своим темным, почти чёрным взглядом, угрожающе, но с нескрываемым любопытством. – Что ты здесь делаешь?! – Сяо Синчэнь сжимает зубы так, что на скулах проступают желваки, снежно-бледные щеки озаряются цветом сакуры, вот только не от нежных чувств, а от праведного гнева. Жаль, что он уже не тот, что прежде. Не зелёный птенец, любовно взращённый той курицей из адептов – как её? Хранительница облаков? – спустившийся с горы Аоцзан и впервые увидевший мир смертных. Наивный, полный энтузиазма нести добро и причинять справедливость. Спустя почти три года с их последней встречи птенец оперился и вырос вполне себе в журавля. – Оу, я тоже безумно рад тебя видеть, мой сладкий. Если бы острые иглы зрачков могли физически навредить, то Сяо Синчэнь был бы уже весь в крови, с разодранным в клочья тряпьем и кожей, вспоротой тонкими линиями с головы до пят. Сюэ Ян ощупывал изящную, замотанную во множество слоев ткани фигуру, и хищная улыбка его становилась еще шире. А пылающее гневом нежное лицо, сжатый в руке Шуанхуа и штормовое предупреждение в комнате только придавали этому святоше перчинки и приятно горячили сюэянову кровь. – Я повторяю вопрос, – Сяо Синчэнь выделяет каждое слово, и голос его негромкий, но несгибаемый, как льдистый ураган, – что ты делаешь в Ли Юэ? – лёгкий взмах рукой, длинный шелковый рукав с невесомым шелестом взметается в воздух – и, разрезав пространство прямо перед лицом Сюэ Яна, морозное лезвие с поющим звоном вонзается в центр небольшого столика. Ого. Сяо Синчэнь не только оперился, но и отрастил коготки. Раньше он не позволял себе портить чужое имущество (а в крышке стола определенно останется выемка), да и о слове «дерзость» узнал, наверное, от самого Сюэ Яна. А сейчас от него веет не только ветром, но и волнительной опасностью. Блять. Какой же обалденный теперь мог быть у них секс. Не то, чтобы раньше был плохой, конечно… – На родину приехал. В отпуск, – Сюэ Ян откидывается на спинку стула и, наслаждаясь удивлением в небесно-лазурных глазах, показательно-небрежно потягивается. – С каких пор у Фатуи есть отпуск? – А с каких пор нет? Мы не люди что ли? Сяо Синчэнь не отвечает, но морщит свой милый носик, словно унюхал протухшую рыбу, и отрицательно трясёт головой. Тёмная прядь опадает ему на лицо, закрывая один глаз. Подхватить бы ее пальцами… и намотать на руку, чтобы потом потянуть его голову на себя и искусать недовольно надутые губы. – После всего, что ты натворил, ты еще смеешь осквернять землю Ли Юэ своим присутствием! – А я ничего не сделал, – Сюэ Ян расслабленно пожимает плечами. - С меня сняты все обвинения, ты разве забыл? Можешь поинтересоваться у своей драгоценной рогатой сестрички Янь Фэй. Она лично присутствовала на слушании, но даже она не смогла доказать мою вину. Он закидывает ноги на стол, отодвигает мыском сапога тарелку со сладостями и утыкается подошвой во всё еще вертикально торчащий из крышки Шуанхуа. Сяо Синчэнь тут же забирает меч, резко взмахивает им, словно намереваясь стряхнуть с лезвия возможную грязь, и опускает руку с клинком, но убирать его не спешит. – Понятия не имею, что в тебе нашли Фатуи, раз так усердно занялись твоей репутацией, замели следы, выступали за тебя на суде и даже приняли в свои ряды, но ты как был преступником, так и остаёшься. Что нашли? О, предостаточно. Их весьма заинтересовал юноша, который собственными силами смог создать Глаз порчи, по эффективности в разы превосходящий фатуйские. Но, что примечательно, не обладая Глазом бога и не имея никаких физических модификаций, Сюэ Ян не подвергается губительному воздействию порчи. Хаос, причиняемый ею, воспринимается его телом как родной, не выжимает из него жизненные соки и молодость. Среди Предвестников даже появился слушок, что, может, Глаз порчи на самом деле дарован Сюэ Яну каким-то демоническим, проклятым божеством. Но всё это глупости на самом деле. В обмен на сотрудничество Фатуи умудрились убедить суд, что Сюэ Ян, фактически уже стоящий одной ногой за решеткой с пожизненным заключением, – несправедливо обвинённый и ни в чем не повинный человек. Это было крайне рискованно и почти невыполнимо, но Фатуи – умелые манипуляторы и всегда получают желаемое, а наработки Сюэ Яна по модернизации Глаз порчи стоили потраченных усилий и свеч. В свою очередь ему предоставили полную свободу в исследованиях, лучшие лаборатории, финансирование и ресурсы. И работу с гениальным Дотторе (тот еще мудак, на самом деле, но у него есть, чему поучиться). Не жизнь, а сказка. Ах да, попутно Сюэ Ян добился титула Предвестника, но это уже мелочи. Присяга на верность Царице хоть и должна была стать поводком, да только коты на поводках не ходят. – Хотя, чему я удивляюсь? – Сяо Синчэнь горько ухмыляется и прячет меч в ножны у себя за спиной. Сюэ Ян даже слегка разочаровывается, что драки не будет. Впрочем, в Ли Юэ по долгу службы он пробудет ещё долго, и у них еще будет время сойтись в поединке. - Преступники пригрели преступника. Ты с Фатуи одного поля ягода. – Эй, следи за языком, Сяо Синчэнь, – Сюэ Ян улыбается приторно-сладко, но взгляд препарирует без ножа. – А то можешь вдруг его лишиться. – Он встает и неспешным шагом обходит стол, направляясь к Сяо Синчэню. – Господа из Снежной – важнейшие деловые партнеры Ли Юэ. За клевету, унижение чести и достоинства моих коллег я имею полное право потащить тебя в суд и привлечь к ответственности. Как тебе такое? Он намеревается зайти Сяо Синчэню за спину, но тот поворачивается к нему лицом, да только оказывается зажат между Сюэ Яном и столом, крышка которого предостерегающе упирается в поясницу. Сюэ Ян замечает это, как и проскользнувшую в светлых глазах взволнованность, чует её, как хищник, и ловит взглядом чужой взгляд, вцепляется, пленяя. С такого близкого расстояния запах цветков цинсин столь отчетлив, что сладко щекочет ноздри, вливается в горячую кровь и волной электро проскакивает вдоль позвоночника. Чужое дыхание легким ветерком касается его лица, а глаза напротив такие чистые, влекущие, словно летнее теплое небо. И на миг, совсем короткий и неуловимый, Сюэ Яну вдруг кажется, что они до сих пор в первом дне их знакомства – еще не враги, а двое неожиданных знакомых среди тысяч безликих людей, посреди шумного города, наполненного светом множества фонарей. Неосознанно он тянется к приоткрытым губам, вкус которых, испробованный однажды, помнится до сих пор, ибо несравненно вкуснее любых конфет, - но в следующее мгновение его горла касается холодная сталь. – Ты отвратителен, – едва слышно шепчет Сяо Синчэнь, отгородившись мечом. Кончики его ушей горят, выдавая с головой все чувства, а взгляд уходит в сторону, куда-то за сюэяново плечо. Он тоже вспомнил. – А на празднике морских фонарей ты считал иначе, – вкрадчиво произносит Сюэ Ян и внимательно прищуривается, всматриваясь в небесную синь, что моментально вспыхивает искрами гнева. Шторы на окнах вскидываются, трепещут крыльями испуганных птиц, а лезвие прижимается к шее отчетливее: предупреждающе, но всё ещё осторожно. Сяо Синчэнь надеется на его благоразумие, что Сюэ Ян, как всякий нормальный человек, отступит назад, уходя от боли и опасности. Но Сюэ Ян не нормальный. И он не отстраняется ни на цунь. – Тогда я еще не знал, кто ты, – возражает Сяо Синчэнь, но эта мелкая попытка оправдаться уже ничего не изменит. – Помнится мне, я не скрывал своего имени, – Сюэ Ян смеется, и лезвие обжигающе вжимается в тонкую кожу шеи. По краю серебристой стали проступают багровые бисеринки крови, точно крошево драгоценного агата. – У меня оно до сих пор прежнее. Тот день – блядская случайность, перевернувшая их жизни с ног на голову. Одновременно самое приятное и самое дерьмовое воспоминание, навеки поселившееся в черепушке и периодически выплывающее во снах. Тогда, три года назад, несмотря на объявленную награду за свою поимку, Сюэ Ян намеревался смешаться с толпой и взять от праздника всё, а Сяо Синчэнь только-только спустился со своей горы. В девственно-белых одеждах он был словно сияющее бельмо на пёстром покрывале гавани Ли Юэ. Чужеродный и неправильный, и этим напомнил Сюэ Яну его самого. Им обоим не было места среди людской толпы, но они оба оказались в её течении. По взволнованному лицу юноши, его широко распахнутым глазам, старающимся охватить одним махом весь мир вокруг, и восторженно приоткрытому рту несложно было догадаться, что он здесь не местный. Это видел не только Сюэ Ян, но и другие ублюдки вроде него, не применувшие воспользоваться случаем и настойчиво вымогать «дать им в долг» мору. А этот дурачок действительно поверил в байки о голодающих детях, женах, собаках (и дальше по списку) и собирался пожертвовать мошенникам свои деньги! Гуй поймёт, что тогда дернуло Сюэ Яна вмешаться, демоны аль боги, но сам он не считает, что поступил благородно. Уже тогда Сюэ Ян знал, что заберет у этого незапятнанного миром юноши намного больше, чем кошелек. Он заберет его самого. Себе. Полностью. Они поужинали в «Народном выборе», послушали истории в «Трех чашках», обошли всю гавань, запускали воздушного змея, кое-как слепленного со снятых с крыш флажков, решали головоломки театра теней, наблюдали за фейерверками, жуя засахаренный боярышник (ворованный, конечно). Но Сяо Синчэнь не знал, что за целый день Сюэ Ян не потратил ни монеты. Как и не знал, что весь их путь был построен в обход постов миллелитов. Свой фонарь они запускали с крыши хижины Бубу, да только никто из них не смотрел, как тот улетает ввысь, присоединяясь к сотням своих собратьев и устремляясь к звёздам. К демонам фонари, к демонам все на свете, когда есть эти горячие объятия, мягкие губы и сводящие с ума прикосновения. То, что началось на крыше, продолжилось и достигло апогея в закрытой на праздник лечебнице, куда они забрались через окно на верхнем этаже. Сяо Синчэнь открыл ему свою душу и отдал тело. До зубовного скрежета наивно, но безоговорочно искренне. Чисто. Так, как Сюэ Яну никогда не доверялись и не открывались. Но глупость, наверное, заразна. Ибо как объяснить то, что Сюэ Ян, получив своё, не смылся восвояси, а сопроводил этого, как оказалось, недоадепта в гостиницу, где тот остановился, да еще и решил повидаться с ним вновь. Идиотище! Вот только следующая их встреча была не столь поэтичной: Сяо Синчэнь откуда-то узнал, что Сюэ Ян – преступник, разыскиваемый за истребление клана, и вдруг вспомнил, зачем, собственно, приперся в мир, – чтобы бороться со злом… Шею болезненно-приятно жжет поперек, и Сюэ Ян слегка подается вперед. Улыбается, видя в широко распахнутых светлых глазах отражение испачканного в крови лезвия меча. – Если тогда тебе не понравилось со мной, можешь вскрыть мне глотку. Сяо Синчэнь сжимает губы в нить, медлит, напряженно хмурясь и борясь с собственными мыслями, – а потом резко отодвигает стоящий позади себя стол. Дорогой фарфор звонко гремит, но не падает на пол, а Сяо Синчэнь убирает Шуанхуа и оказывается около двери. Сюэ Яна вновь обдает порывом цветочного ветра. Он наполняет им легкие, делая глубокий вдох, и ощущает, как по шее тонкими линиями медленно стекает кровь. – Я буду следить за тобой, – решимость в голосе Сяо Синчэня подкрепляется гордо вздернутым подбородком. Но как бы ему ни хотелось казаться безэмоциональным и повзрослевшим, его глаза горят чертями так же, как прежде. – И как только ты переступишь закон, твои дружки тебя уже не спасут. – Это угроза? – хитро оскалившись, Сюэ Ян аккумулирует на кончиках пальцев пиро-энергию и проводит ими по неглубокой царапине на шее. Кровь с тихим шипением сворачивается, комната наполняется запахом горелой плоти. Нет, ему совсем не больно, зато наблюдать, как то ли в ужасе, то ли в отвращении расширяются глаза напротив, – истинное удовольствие. – Если тебе еще не доложили твои дружки из Цисин, то я остановился в отеле на соседней улице, в номере люкс. Приглашаю в гости. На большой мягкой кровати следить удобнее, чем на кушетке в хижине Бубу, ха-ха! Последние слова ударяются в гневно закрытую дверь, но Сюэ Ян уверен, что всё же достигают синчэневых зарумянившихся ушей. Задумчиво слизывая с пальцев запекшуюся кровь, он приходит к выводу, что благодаря одному конкретному недоадепту, командировка в Ли Юэ обещает быть весьма увлекательной.