Стратегия

Игра сегодня называлась «найди гостя», и, вообще-то, не совсем была игрой. Потому что, во-первых, гость приехал, когда они, то есть Элрос с Элрондом, ещё спали. Во-вторых, Маглор снова куда-то подевался и не пришёл будить, но при этом и в стену не смотрел – они проверили. Вечно как что-то интересное, так Маглор где-то… – Ну и не будем ему ничего рассказывать, – сказал Элрос, потому что вот этот вот Маглор не рядом всё равно если не расстраивал, то злил, – он вернётся откуда-нибудь там, а мы ему – ни словечка! – Да ты же сам и начнёшь, – возразил Элронд, – Маглор, Маглор, а этот гость-то такой и сякой! Ещё скажи, не обнимешь, когда он придёт. Маглор, то есть, а не гость. – Это он меня обнимает, – буркнул Элрос, хотя по сути брат был прав, и это тоже было не очень-то честно. А ещё нечестно было, что этого гостя все от них скрывали. Как про маму поговорить – это пожалуйста, а как про этого… И ещё Элросу не нравилось подслушанное: – Ты их предупредил? – Зачем? И дальше, кажется, должно было быть совсем уж важное, но тут-то Маглор как раз и распахнул дверь и сказал, глядя, как Элрос на всякий случай заслоняет Элронда: – Ага. Нет уж, понимаете квенья, так и идите себе. Я же ведь ваши разговоры не подслушиваю? Вообще-то это было правдой, и ещё – Элрос просто ждал Маэдроса, вот его бы шаги они точно услышали. А Маглор как-то так подкрался, что оставалось только и правда уйти. – Вообще-то, – сказал Элрос тогда, – если ты и подслушиваешь, то как бы мы узнали? Маглор застыл на миг – бывало у него такое, будто не понял, что они сказали, будто бы перекладывал на другой язык, – потом рассмеялся и растрепал Элросу волосы. – И то верно. Идите, идите, я скоро приду. Неправильное у него было лицо – как будто голова болела, но Элронд потом сказал, что нет, всё у него в порядке было с головой. Откуда-то из зала, из-за Маглора Маэдрос пообещал: – Уши оторву, – и пришлось правда уходить, хотя таких угроз он никогда не исполнял. Но мало ли. И главное, в крепости все эти дни кого-то ждали – кого-то важного, раз уж Маэдрос распорядился в столовой затопить камин сильнее, и спальню новую открыл, и покрывало постелил – ну, не сам постелил, конечно, но велел постелить – какое-то узорное. Элрос, конечно, пытался узнать побольше. Сперва у Маглора – вечером уже, после занятий, после умывания, после всего – дождался, пока Маглор сядет на край их постели, и так и спросил: – Вы кого-то ждёте, да? – Кого-то ждём, да. Вот ведь вроде и ответил, а яснее не стало! Хорошо ему, он-то может так делать. А когда сам Элрос не так давно на вопрос Маэдроса: «Ты чем-то Кано рассердил?» ответил: «Ну рассердил», Маэдрос сказал, что это не ответ. Элронд под боком шумно вздохнул и потянул на себя край одеяла. Отвернулся к стене. Считал, что ничего никто не скажет, и смысл тогда начинать. Лучше бы песню послушали. Но песни они почти точно уже лишились, а Кано ещё не ушёл, поэтому Элрос на всякий случай схватил его за руку и сказал: – Маэдрос говорит, что это не ответ. Когда ты повторяешь. – Ах Маэдрос, – сказал Маглор как-то странно, как будто бы обиделся. Обычно – наоборот, радовался, когда ему скажешь про брата, а тут вон, даже руку отобрал. Тут же вернул, конечно, поправил одеяло и волосы у Элроса откинул со лба, заправил за ухо осторожно, но это всё равно было не то. – Почему ты не говоришь? – В свой срок узнаете. – Это кто-то хороший? – Да, конечно. – Но ты его не любишь? – Почему? Люблю, – теперь Маглор казался удивлённым, – но Майтимо, то есть Маэдрос, любит больше. – Поэтому так готовится? – Поэтому, – Маглор погладил Элронда по спине, хотя тот нарочно изображал, что спит, и можно было бы и не отвлекаться от Элроса, раз Элронд сам виноват, – вы всё узнаете, когда он приедет. Спите. Маэдроса спрашивать смысла вовсе не было. Кто-то приедет? Да, кто-то приедет. Когда приедет? Скоро. Любит он этого кого-то? Разумеется. Почему Маглор такой мрачный? Ну прости, забылся, скажу ему, чтобы сплясал для вас сегодня, как обычно, и на дудке сыграл. Но штука была в том, что и Маэдрос не особо веселился. Когда ждёшь хорошего гостя, хочешь, чтобы время шло быстрее, а не смотришь в огонь в камине такими глазами, будто он лично тебя оскорбил, этот огонь. И не гоняешь никого из своей спальни, как будто раньше никогда их не пускал. И уж тем более не говоришь, например, такого: – Вам Маглор что, мало занятий навыдумывал? Так вы скажите, я добавлю. Да подумаешь. В общем, поэтому Элрос ждал, чтоб приехал уже хоть кто-то, и, главное, уехал бы обратно, и все бы снова сделались обычными. Какими уж есть. А пока Маглор аж струну порвал недавно и зашипел – обычно так шипел, когда пытался не ругаться при них с Элрондом. А гость нашёлся – удивительно – в столовой. Элрос уже хотел войти, что же теперь, не завтракать, раз Маглора нет – но Элронд удержал его за рукав. Чужие голоса, вернее, один чужой голос. И голос этот спрашивал сейчас: – Ты издеваешься, Майтимо? О, Маглор иногда спрашивал так же. И ему Маэдрос так же отвечал: – А ты как думаешь? – Или мне стоит начать звать тебя Маэдросом? Я приехал не как король, и я ни в чём тебя не обвиняю, а просто хочу услышать ответ, но если тебе в радость делать вид, что ты не понимаешь, о чём речь… Маэдрос вздохнул так, что Элрос от дверей его услышал, и сказал: – Хорошо. Что ты хочешь от меня услышать? – Дети живы? Маэдрос вздохнул ещё раз и вдруг позвал: – Элронд, Элрос! Заходите уже. Да как так он всё чует? И они вошли. Этот – ну кто там, друг Маэдроса? – оказался очень взрослым. То есть нет, конечно, Маэдроса он казался младше, но его все казались младше, это не считается. А этот сидел напротив Маэдроса и хмурился, и на них с Элрондом покосился так, будто боялся, что они сейчас заплачут. Или будто хотел сказать: «Ах, бедное дитя», как некоторые дома говорили. Ну и что, что отец уплыл, это повод жалеть? Ну мама чайка теперь. У кого-то вон вообще нет. – Вот тебе дети, – сообщил Маэдрос, – Элронд, Элрос, а ну-ка поздоровайтесь с Эрейнионом. Они переглянулись и промолчали. Что-то происходило – как в тот раз, когда Маглор им сказал: «Идём со мной, всё будет хорошо», а Маэдрос смотрел-смотрел на него, но ничего не возразил, а просто развернулся и ушёл. Ну то есть тогда ещё они с Элрондом не знали, что их так зовут. И одежда у них была в крови, и меч Маэдроса был в крови, но про это Элрос себе думать пока что запрещал. Этот Эрейнион снял свой венец и вертел в руках – рассеянно и ласково в то же время, будто на ощупь помнил каждый камень. Гладил его, будто хотел, чтобы это его самого кто-то погладил по голове или хотя бы по руке. – Нет, не здороваются, – сказал Маэдрос, – что ты будешь делать. Ай, Маглор бы сейчас расстроился. Да что он в самом деле!.. – А где Маглор? – Доброго дня, – вот вечно Элрос думал, что сейчас они с Элрондом скажут одно и то же, и вечно выходило по-другому: хором, но про разное. – Маглор боится не сдержаться, – пояснил Маэдрос непонятно, – ну-ка ешьте. – И вам светлого дня, сыновья Эльвинг, – этот Эрейнион слегка поклонился, а сам их всё рассматривал и рассматривал. Маму зачем-то назвал, будто они и так не знают, чьи они дети. И вот у Элроса, например, была с недавних пор обязанность намазывать Маэдросу хлеб маслом – не потому, что Маэдрос сам не мог, а потому, что Элрос мог быстрее, и потому, что это было честно. И вообще всякое – тут подложи, сюда подлей, ну, если только кувшин не слишком тяжёлый. Элронд зато быстрее замечал, что Маэдросу что-то вообще понадобилось, но сам не лез, а кивал Элросу и всё. В первый раз, когда они так сделали, Маэдрос сказал: – Не нужно. Как-то умел вокруг себя вмиг создавать такую тишину, что, казалось, откроешь рот – и выдохнешь сперва пар, а уж потом слова, как зимой бывает. Лёд трещит. – Если я им пою, – ответил Маглор как-то не по-своему, с нажимом, будто примёрзшую дверь толкал, – если я им пою, то ты позволишь помочь. Не треснешь, знаешь ли. Для них это честь, а не помощь слабому, и этот слабый-то… – Маглор махнул рукой, – только в твоей голове и существует. Сколько раз уже. Маэдрос всё смотрел-смотрел на этот хлеб в масле, смотрел-смотрел. Потом сказал: – Что же, спасибо, – и-таки взял здоровой рукой, и съел в пару укусов. С тех пор и пошло. А теперь Эрейнион тоже смотрел на это как на диво, и Элрос всё-таки не выдержал: – Ну что? Сами бы попробовали с одной рукой. – Элероссэ! – Что Элероссэ? – Гостю не груби. – Он не грубит, – вступился гость, нахмурившись, – я не считаю, мальчик, что ты что-то делаешь неправильно. Помочь товарищу почётно, так ведь? Маэдрос хмыкнул, и Элрос кивнул. Этот с венцом всё что-то там себе обдумывал. У Маэдроса ленточка с той ночи так и болталась на запястье, он будто бы вообще не замечал, что её носит. Может, в бою снимал, но в бою-то они его не видели. Этот уставился теперь на ленточку – вот ведь у некоторых тяжёлый взгляд! – Дети нашли, – сказал Маэдрос, – Маглор сохранил. Думаешь, не могу носить? – Нет, отчего, – за этим завтраком, наверное, никто так толком и не поест. Ну разве что Маэдрос, который от поданного Элросом теперь не отказывался. – Носи, конечно. Не думаю, что отец… – Так ты решил уже? Смотри, хорошие дети. Хочешь – забирай. Маэдрос будто бы шутил, но только кто же шутит такими вещами? А он переводил взгляд с Элроса на Элронда и на этого гостя, будто чем-то был доволен. Как будто ему было весело. Как будто он что-то такое знал, чего они не знали. – Скажите, сыновья Эарендила, – Эрейнион как будто толком не знал, как к ним обращаться, не понимал, сколько им лет, поэтому назвал так, – вы бы хотели пожить в другом месте? – В каком это? – Ну, например, на острове. – Зачем? – Там вас ждут ваши родичи, – он поправился, – остатки вашего народа. Никто вас не обидит, если вы сейчас согласитесь. – А если не согласимся? Маэдрос усмехнулся. Элросу захотелось вдруг его ударить, но Маглор говорил – пробуй словами, и не при чужаке же было драться, поэтому Элрос спросил: – Это ты хочешь, чтобы мы уехали, Маэдрос, да? Маэдрос покачал головой. – Мы не уедем, – сказал Элронд с таким видом, будто был старше вообще всех здесь, а не только Элроса. Будто устал им объяснять простые вещи. – Маглор сказал, что никому нас не отдаст. – О, – удивился Эрейнион. – То есть Маглор угрожал вам? Но вам не нужно… Тут Элрос второй раз не выдержал и фыркнул: – Маглор угрожает только что заставит прочесть ещё что-то из скучного. Или когда ты ленишься. Или что петь не будет, если мы сейчас не ляжем. – Мы ленимся, – сказал Элронд, – Маглор сказал бы, здесь надо «мы ленимся». Так правильнее. Маэдрос шумно выдохнул через нос – такой у него был иногда смех: – Умные дети, я же говорю. Эрейниону будто бы тоже немножко захотелось его треснуть, но, наверное, если кто носит такие венцы, значит, уже не может ни с кем драться. А Маэдрос продолжал: – Ну что? Возьмёшь себе? Ты ведь хотел. Мы ведь – как ты там писал? – вымещаем злость. Спаси же их из наших лап. – Мы не пойдём, – сказал Элронд очень быстро, – мы можем только с Маглором быть, если мы тебе мешаем. – Ты специально, да? – не выдержал и Элрос. – Мы что, тюки с одеждой или оленьи туши, что ли? Ты не можешь нас отдать. Мы маму тут ждём, и когда отец приедет… – Умные дети, но немного непоследовательные, – Маэдрос говорил всё так же ровно, – не понимают, где им лучше, где им хуже. – Я могу помогать, – не сдался Элронд, хотя глаза у него уже стали мокрыми, – я могу Маглору, и тебе немного, и… А Элросу и предложить-то было нечего. Я быстро вырасту и тоже буду драться? Я напишу все сочинения, какие Маглор просит? – Ну, полно, – сказал Эрейнион вдруг ласково, как маленьким, как будто наконец что-то решил и ему от этого сделалось легко, и Элросу тоже сделалось легко и одновременно противно, – перестань плакать, ты, что плачет справа. Никто вас никуда не заберёт. Майтимо шутит. Шутки, к слову, у тебя… – Уж не хуже твоих. Элрос смотрел, как Маэдрос ест всё с тем же каменным "меня тут нет" лицом и думал – может, и не в первый раз, но в первый раз он эту мысль запомнил – я вырасту и его поколочу. Потом обниму. Но сперва надо победить, на мечах или так. И у меня получится. Не хуже твоих.