Горький мёд

       Ночь. Осенняя темнота окутала город. Ливень бъётся в окна. Роберто пытается уснуть, слушая ритм собственного дыхания. Рааз-вдоох-дваа-выдох-три-вновь вдох, но на «4» — он в который раз задерживает дыхание. И его это пугает. Роберто открыл глаза. Он обнаружил себя, лежащим на правом боку. Голова слегка кружилась. Включил ночник. Сел в постели. Дышать свободно — не получалось. Медленно встал. Накинул халат. Дошел до окна. Открыв его и укутавшись в халат плотнее, дышал что было сил. Живительные запахи осени проникали в мужчину. Постояв и посмотрев на сонный, осенний город, Роберто медленно побрел в ванную. Горячая вода обжигала руки и дышалось легче. На седьмой вдох-выдох, Роберто попробовал зевнуть, и ощутил, как осеняя свежесть ноября, проникла в его лёгкие и расслабила их. Осень струилась по телу Роберто и изнутри, и снаружи. Выключив воду, он прошёл всё также медленно на кухню, и заварил слабый чёрный чай с небольшим кусочком зелёного яблока. За окном лил дождь. Деревья были голыми, ярко-серыми, тёмными, и будто спрятанными, ревностно непогодой. Роберто внимательно смотрел в окно на дождь, медленно, очень медленно дышал, неторопливо пил остывающий чай. И думал. Говорил сам с собой. «Федерико — любовь моей жизни. Он — моя судьба. Я вижу это в его глазах». Успокоившись и согревшись, Роберто вернулся в постель, и закрыл глаза, видя в своих сновидениях Федерико… Роберто снилось море. Он стоял и смотрел на лагуну. Она то сердилась, вспенивая воду, то ласковой тишиной, ждала, когда ладонь Роберто коснётся бирюзово-зеленой, солёной бесконечности. Но Роберто не отрываясь, всматривался в перламутрово-розовый горизонт. Он стоял на гранитной мостовой, спокойно положив руки на ограждение. Шарф (во сне он был тёмно-синим, в цвет джинсов), повязанный на шею, грел, и ветер с лагуны игриво забирался в бахрому. Роберто молчал. Он будто бы ждал чего-то или кого-то, но вокруг не было ни души, кроме луны, ветра и бесконечной воды. Тёплые руки легли на плечи Роберто. — Можно ты будешь моим? И мужчина прошептал у него над ухом: — Я уже весь твой, Роберто. И телом. И душой. И мыслями. И жизнью. И чувствами. Весь твой. Роберто тихо дышал, стоя в объятиях Федерико, и слышал: — Картина маслом: Море. Чайки. Маяки. И мы вдвоём… Неожиданно начался ливень, холоднющий, стенной. Лагуна заволновалась, поднялся шторм, а голос Роберто превратился в зов разгневанного Зевса. Он проснулся от невозможности дышать и дикого кашля. И звал свистящим ветром над бирюзовыми водами: — Федерико… Федерико… Федерико!!!

***

       Рано утром, Роберто написал сообщение Эдриену, о том, что заболел, и на работу выйти не сможет. «Профессор Леонарди, не волнуйтесь. Я договорюсь о переносе Ваших лекций на другие дни, а пока — поставлю замены» — прочёл Роберто спустя несколько минут. Заварив чаю, Роберто сидел на стуле, и грея левую ладонь о чашку, — набирал правой сообщение для Федерико: «Здравствуй, дорогой. Ты можешь приехать, Федерико?» «Здравствуй, Роберто. Я собираюсь в университет. Через час — лекция». «Лекции не будет». «Почему?» «Я заболел». " Что случилось?» «Кажется, бронхит» «Я еду. Жду адрес» Роберто написал свой адрес в ответном сообщении, и следом, Федерико прочёл: «Ключи от квартиры возьми у консьержа — Фриды. У меня нет совершенно сил ходить. Доберусь до дивана. «Не волнуйся. Я скоро буду». Роберто шаг за шагом дошел до гостиной, и лёг под плед. Его трясло в ознобе.

***

       Где-то уже на границе реальности и обморока, он видел смутные очертания высокого юноши, который что-то с ним делал, говорил, натирал смесью спирта и клюквы. — Откуда клюква в Милане, осенью? Что происходит? Где я? — бормотал Роберто. — Тише, тише, мой хороший. Это жар. Сейчас станет легче. Роберто невнятно шевелил губами, и в какую-то секунду провалился в крики чаек. Потом Федерико поднёс к его губам стакан с тёплым питьём. — Сделай три глотка. Голова Роберто была чугунная. — Что это? — «Северный лес». Чай. Пей-пей. — Федерико… — Я с тобой. Ложись. — Ты не…? — Засыпай. Тебе нужно поспать. Я буду здесь. Всё-всё, тише… — Федерико погладил Роберто по груди и плечам. — Мне на боку легче дышать. — Аккуратно… вот так… Удобно? — Федерико поправил подушку и помог Роберто устроиться на боку. — Да. Вот так удобно… Оххх… — и Роберто вновь закашлялся. — Так, подожди, полежи пока так, я сейчас. — Куда ты? — Принесу мазь от кашля. — Не уходи, Федерико… — Баночка на кухне, секунда — и я вновь с тобой. Федерико принес из кухни небольшую стеклянную баночку, обтянутую тканью. В ней была эвкалиптово-мятно-хвойная мазь с маслами северных ягод. — Давай намажу грудь и будет очень легко дышаться. Роберто очень медленно снял пижамный пиджак. — У тебя где лежит сухая пижама? — В спальне. В шкафу. — Там тепло? — Да. — Укутайся. — и Федерико снова ушел из гостиной. Вернувшись, он подошел к Роберто: — Держись за шею. — Федерико, поставь меня, я сам дойду. — Держись, говорю. Роберто обнял шею Федерико, и юноша перенёс его в спальню. Федерико помог ему переодеться в другую пижаму, намазал грудь мазью и Роберто уснул.

***

       Роберто снилась тихая, бирюзовая лагуна. Он чувствовал себя в любящих и любимых объятиях, и его уши ласкал мужской шёпот, напевающий: — Картина маслом: Море. Чайки. Маяки. И мы вдвоём… Роберто разговаривал во сне, и его лица касались длинные музыкальные мужские пальцы, а их обладатель, лежал рядом и заговаривал сонное беспокойство поглаживаниями, поцелуями: — Я здесь, мой любимый. Всё хорошо. Спи-спи. Я с тобой.