«Я ищу того, кто похож на окно, распахнутое на море».
Антуан де Сент-Экзюпери, «Цитадель»
»…Только с тобой. Я хочу только с тобой. — сбивчивое дыхание путалось, растворялись слова, звуки, буквы, фразы… — Только с тобой. Я хочу только с тобой… Только с тобой. Я хочу только с тобой…» — сидя в самолёте на Гётеборг, Роберто слышал в голове собственный голос… «Кто-то лепил тебя так любовно и совершенно — большего я вовеки не обрету…» — вспомнились Роберто, где-то прочитанные стихотворные строки, от которых он и тогда, и сейчас почувствовал мурашки по коже, проникающие внутрь, в сердце, мысли, глядя на тихо-тихо дышавшего во сне Федерико, уютно устроившегося на плече, Роберто нежно поцеловал в висок, отчего на губах Федерико мелькнула лёгкая улыбка, и он чуть сильнее сжал ладонь Роберто. — Спи-Спи, моё счастье. Я рядом. Спи. — и Роберто аккуратно накинув на плечи Федерико плед, отвернулся к иллюминатору.***
— Мы дома. — шепнул Федерико, обнимая Роберто со спины. — С тобой — я везде, и всегда, — дома. — Роберто снял перчатки и мягко погладил руки Федерико, нежно коснувшись изнутри губами, перебирая своими пальцами пальцы юноши. -Здесь мы можем быть самими собою. — юношеский шепот проник под поднятый ворот тёмно-синего, Федерикова свитера и ласкал ушную раковину. — Федерико… — Роберто чувствовал мурашки по всему телу и желание растворить в себе Федерико, и раствориться самому в нём. — Давай, когда мы будем здесь, ты будешь называть меня Фредерик? — Тайный ключ к любви? — спросил Роберто, развернувшись к Федерико, посмотрев в его большие медово-коричные глаза, которые сейчас, под шведским зимним ветром, светлели, и были похожи на большие чашки с горячим какао. — Да. — кивнул Федерико. — А ты меня будешь называть…? — Роберт. — Мне нравится. — Роберто на секунду замолчал, глядя в лицо обнимающего его мужчины, а после, очень-очень тихо, касаясь лица подушечками пальцев и слегка губами, произнёс: — Фредерик. — Роберт. — голос Федерико тонул в звуке ветра и тепле губ Роберто, — здесь мы можем быть самими собою. Только мы. Больше здесь нет никого. Это наш с тобою мир, Роберт. Только наш. Только наш.***
Погода портилась. Дул пронизывающий до костей, восточный ветер, шел сильный снег. — У меня для тебя есть сюрприз. — Федерико улыбнулся, глядя на Роберто, сквозь снежную пелену. — Какой? — Минутку. — в кармане куртки Федерико вибрировал мобильный. — Да, Эмма? — Федерико, дорогой, вы долетели? — Да, не волнуйся. Мы гуляем по городу. — В такую погоду? — Эмма обеспокоенно взглянула в окно, помешивала ягоды для кекса и джема в посуде. — Скоро вернемся домой. Я хочу профессору Леонарди кое-что показать. Ты что-то готовишь? — внук улыбнулся на звук на заднем плане в трубке. — Собираюсь варить джем, а тесто для ягодного Рождественского рулета уже готово. Осталось только накрыть стол для ужина. — Через сколько нам приехать? — Думаю, часа через полтора. — Накрыть на стол мы тебе поможем, Эмма. — Буду ждать. — Мы скоро. — Будьте осторожны. Ветер усиливается. — Нас почти сносит… — рассмеялся в динамик Федерико. — Что за сюрприз ты приготовил для меня? — Роберто держал крепко Федерико под руку. — Через полтора часа моя бабушка ждёт нас на Рождественский Ужин. — Чудесно. — Роберто развернул Федерико к себе и поцеловал. — А сейчас мы идём смотреть картины. — Картины? Куда? — Увидишь. Идём.***
»…В середине XIX века Париж стал центром мирового искусства. Реализм, пленэрная живопись, импрессионизм и постимпрессионизм нарушили условности академического искусства. По-разному они высбождали форму и цвет в личностной интерпретации мира, улавливали мимолётные впечатления цвета и света или обращались внутрь себя и выражали своё эмоциональное переживание действительности. Импрессионизм представлен картинами Эдгара Дэга, Камиля Писсарро, Пьера-Огюста Ренуара, Альфреда Сислея, и, конечно же, — Клода Моне. Постимпрессионизм представлен во Французской коллекции работами — Поля Сезанна, Поля Гогена, Винсента Ван Гога. Символизм, наивизм, кубизм и сюрреализм можно увидеть в полотнах некоторых из главных пионеров модернизма — Пьера Боннара, Жоржа Брака, Марка Шагала, Рауля Дюфи, Фернана Леже, Анри Руссо и, друга Клода Моне, Огюста Родена…» — аудиогид почти закончил свой рассказ, когда Федерико и Роберто поднялись на шестой этаж художественного музея… — Моне! — Ты видел его работы? — Конечно! Погляди, как он положил здесь краску, замечательно, да? — Да! Он восхитителен! А где, и когда ты видел картины Моне? — Несколько лет назад мы с отцом были в Париже. У него там был проект. И в один из тёплых летних дней я бродил по Музею д’Орсэ и долго разглядывал полотна на стенах. — Какую картину Моне ты любишь всем сердцем? — «Пруд с водяными лилиями. Гармония в розовом». Он написал её в 1900, а годом ранее, в 1899, «Пруд с водяными лилиями. Гармония в зелёном». — А почему именно — «Гармония в розовом»? — Розовый — оттенок солнца. Это похоже на метафору беседы природы с человеком. Ты смотришь как солнце скрывается за горизонтом, а утром вновь, появляется. И видишь отражения в воде, тенями на цветах в пруду или листьях ивы рядом, отсветами в небе, и в твоё сердце приходит такое умиротворение и внутренняя, Твоя Тишина, которые распахивают глаза на этот мир, как в первый раз. В этот момент ты един с природой: с солнцем, с прудом, ивой, лилиями, с небом, с отражениями в воде, с восходом, закатом, тишиной. И ты сам себя — не интересуешь. Ты проживаешь мгновение, забыв о том, что ты художник, у тебя есть с собой карандаш, блокнот, фотоаппарат. Ты становишься больше. Ты чувствуешь каждой своей клеточкой, фиброй души, ударом сердца, взмахом ресниц, немигающим, или наоборот, — влажным взглядом, что ты — Мир. Ты живешь в этой Красоте. Ты видишь её, чувствуешь. Ощущаешь. Ты можешь рассказать о ней. Запечатлеть. Но самое важное, это — Чувство. Ощущение, рождающееся внутри. Присутствие. — Ты действительно, Художник от Бога. — Федерико посмотрел в лицо Роберто держа его незаметно за руку. Роберто густо покраснел от такого комплимента и подняв глаза на Федерико, шепнул: — Спасибо за этот вечер наедине с тобой. — Это первый вечер в Нашем Мире, Роберт. Роберто сжал руку Федерико. — Поцелуешь меня чуть позже. Подожди немного. Роберто кивнул. Прогулявшись по залам с коллекциями местных художников, мужчины вернулись в зал Французов, и ещё несколько мгновений смотрели на водяные лилии Моне. — Это самое лучшее Рождество в моей жизни, Фредерик. — шептал Роберто сквозь страстные поцелуи и жаркое, тут же становившееся колючим от мороза, дыхание. — Jag älskar dig, Robert — шепнул Фредерик. Роберто вопросительно посмотрел ему в лицо. — Так на шведском звучит: «Я тебя люблю» — Ti amo, Frederik.