Троя

К Катиному дому пришли все вымокшие до нитки, продрогшие, но довольные прогулкой. Таська так вообще вся посинела и покрылась мурашками от холода, но была абсолютно счастлива. Улыбался и Андрей, не смотря на то, что мокрая одежда неприятно липла к телу. В машину в таком виде садиться категорически не хотелось, и, тем более, сажать ребенка. А ещё было очень сложно отводить взгляд от Катерины. От воды ее волосы потемнели, налипли на лицо и шею, а мокрая футболка теперь обтягивала ее хрупкую фигуру. И не скажешь ведь по ней, что она способна закинуть на плечо тридцатикилограммовую собаку и спокойно раскручивать ее вокруг себя на канате. Катя интерес Андрея игнорировала и в упор не замечала. У ее подъезда они остановились, и Катя о чем-то серьезно задумалась, поглядывая на окна. — Пап, мне холодно, — пожаловалась Таська. Андрей развел руками, виновато улыбаясь. — Пойдемте сушиться, — со вздохом сказала Катерина, на что-то решившись, наконец. — Только, Тась, нужно будет сидеть тихо-тихо, как мышка, ладно? У меня мама болеет и, наверное, уже уснула. Давай не будем ее будить? — Хорошо! А как мы будем сушиться? — Что-нибудь придумаю, — Катя улыбнулась и открыла дверь в подъезд. Андрей чуть неуверенно вошел вслед за ней, взяв Таську за руку. Напрашиваться в гости к почти незнакомой девушке не хотелось, но другого выхода не было. Поднялись на четвертый этаж, Катя, первым делом, впустила собак, потом, приложив палец к губам, глянула на Тасю и махнула рукой, зовя Ждановых за собой. Указав на пробитую чем-то острым и тяжелым дверь справа в прихожей, Катя вытащила из рюкзака свою обувь и тихонько поставила на пол. — Кать, ты? — раздался женский голос с кухни. — Да, Тамар, я. Мама спит? — спросила девушка. — Вот только-только уснула. — Отлично, может, хоть один вечер обойдется без сцен. Я не одна, ко мне входить не нужно. Отдыхай, — все так же негромко ответила Катерина и нырнула вслед за гостями в свою комнату. Андрей уже оглядывался и не знал, куда себя деть. Комнатка крохотная, мебели диван и шкаф, на пол постелен старый ковер. Постель разобрана, на подушке стоит ноутбук. В открытую форточку врывается прохладный ветер. После дождя подоконник мокрый. Катя потянулась к окну, чтобы прикрыть его, но не дотянулась. — Папа, ты же большой, помоги Кате, — свистящим шепотом приказала Таська и, отпустив руку отца, без приглашения плюхнулась на диван. Андрей и сам не знал, почему покорно кинулся исполнять просьбу дочери. Не дождавшись, пока Катя отойдет в сторону, потянулся из-за ее плеча к форточке, почти придавив девушку своим телом к подоконнику. Катя замерла, не зная, куда себя деть, но стерпела ненужную близость. Андрею было видно из-за ее плеча, как нервно вздымается ее грудь, и отвести взгляд сразу не смог. Близость к девушке его не отталкивала, наоборот, почему-то хотелось коснуться ее, но он отошел подальше, как только ему удалось толкнуть раму, чтобы прикрыть окно. Когда Катя обернулась, он успел заметить в ее глазах растерянность. Девушка подошла к шкафу, достала оттуда чистое полотенце и передала Жданову, не глядя на него. Чем она так взволнована и отчего напряжена? Из-за него с Таськой? Стестеснялась убогой обстановки своего жилища? Даже по собственной комнате передвигалась, как по минному полю, стараясь не шуметь, и то и дело неосознанно кидала взгляд на трубку от домашнего телефона, которая валялась на стуле между диваном и шкафом, служившим, по всей вероятности, прикроватной тумбой. Ждала звонка, может? — Вытирайтесь, я сейчас вернусь. Тась, ты мокрое снимай и забирайся под плед, там, сзади тебя лежит, — негромко сказала Катя. — А папа тоже мокрый, ему тоже плед нужен, а то он заболеет! — Таська возмущенно мотнула головой. Андрей отвел глаза, но Катя криво улыбнулась и выдала второй плед ему. Поколебавшись, он снял мокрую рубашку и отдал ее Кате. Плед оказался очень кстати, но мокрые брюки, которые хоть и липли к ногам и доставляли немало дискомфорта, он снимать не стал. Постеснялся. Краем глаза попытался отследить реакцию девушки, но разочаровался. Даже тени восхищения не было заметно. — А ты? — требовательно спросила Ташка, глядя на девушку. — А я сейчас приду, — Катя улыбнулась спокойнее. — А у тебя мультики есть? — Попроси папу включить компьютер. Он без пароля, — быстрый взгляд на Андрея, который не знал, куда себя деть от смущения. Катя оставила гостей одних вытираться и заворачиваться в пледы, но отсутствовала недолго. Вернулась уже в теплом халате, чуть взлохмаченная. С волос больше не капало, а Андрею вдруг стало уютно в тесной комнатушке со старым ковром на полу и выцветшими обоями с приходом хозяйки. Таська увлеченно наблюдала за происходящим на экране несколько минут, а потом заявила, что хочет есть. — Борщ будешь? — спросила Катя. Ташка согласно покивала головой. Сейчас она была готова съесть что угодно, без уговоров и капризов. Девушка перевела взгляд на Жданова. — А вы? Андрей улыбнулся, пряча глаза, но не отказался от ужина. Сама Катя перехватила пару бутербродов, пока разогревала еду гостям, включила чайник. Есть ей не хотелось. Пока Катя сновала туда-сюда, пока вяло отбивалась от предложения Тамары помочь ей убрать посуду, Таська успела уснуть. Да и Андрея тоже клонило в сон. Одна Катя только хлопотала, теперь колдуя с утюгом, спеша высушить мокрую одежду гостей. Слушая тихое шипение пара, задремал и Жданов, порядком замотавшийся за последнее время. Вроде, хотел предложить помощь, но дальше этой замечательной мысли дело не дошло. Вдруг стало лениво куда-то двигаться и что-то делать. На диван к Ждановым влезла Зарка, потопталась аккуратно и, уложив голову на живот Андрея, тоже задремала, окончательно убаюкав мужчину. Катя не знала, куда себя деть. Никогда и никого она не подпускала к себе так близко. А уж о том, чтобы знакомить клиента с собаками, брать на прогулку, да еще и домой приводить, и речи никогда не было. Со Ждановым сбоило с первых дней, все шло не по плану. Он ей не доверял и не велся на внешность, избалованная девчонка не спешила налаживать отношения с новой няней. Да еще и собаки. Она ровным счетом ничего не сделала, чтобы Том и Жак к ней так прикипели. В идеале к собакам нельзя было привязываться, проявлять интереса к семье сверх необходимого тоже. Но… Сбоило. Каждый день, стоило ей сесть в машину к Жданову, напрашивались ненужные мысли. Андрей вел себя абсолютно нелогично. Практически всегда безразличный и отстраненный, мог вспыхнуть, как спичка, на ровном месте, а потом вполне по-человечески общаться как ни в чем не бывало. Порой он казался подлинным параноиком: высокий забор, охрана, сторожевые псы, нежелание общаться с людьми. Что, интересно, произошло в его жизни такого, что он разуверился во всем человечестве сразу? По всем признакам, у него женщины не было даже для развлечений, а ведь взрослый, состоятельный и очень красивый мужчина! Кроме собак и собственного ребенка его, кажется, вообще ничего не интересует в этом мире. И с ней, с Катей, он вел себя странно, вроде бы и пытался проявить хоть какой-то интерес, но тут же бросал все попытки. Только сегодня окончательно все полетело в тартарары. Катя отчетливо это поняла, когда он, пусть и поколебавшись, скинул обувь и закатал брюки по колено. Невозможно было относиться к нему так же, как к предыдущим клиентам. Жданов радовался не меньше дочери теплому дождю, даже сбавил шаг, заявив, что все равно все вымокнут до нитки, так что смысла торопиться уже нет. И такой, по-мальчишески беззаботный Андрей ей понравился. Да и Таська ожила на прогулке, вела себя, наконец, как и положено пятилетнему ребенку. А еще пробирало до дрожи от восторженного детского взгляда. Невероятно трудно будет уйти, когда все закончится. А теперь, когда она по собственной глупости впустила их в квартиру матери, отчетливо вдруг осознала, что подписала себе смертный приговор. Жданов из-под земли достанет, если она доведет дело до конца, а если нет, то Макс провала не простит. Незаменимых нет, ее точно уберут без лишних эмоций, как отработанный материал. И не сбежишь — как бы к матери она ни относилась, бросить ее Катя не могла. Происходящее казалось чудовищно несмешным анекдотом. В старой обшарпанной хрущевке на ее потрепанном временем диване преспокойно дрых клиент в обнимку с ее собакой, завернувшись в ее плед, а она не без удовольствия сушила утюгом его мокрую рубашку, пропитываясь его запахом с ног до головы. И, самое отвратительное, ей это казалось абсолютно нормальным. И невыносимо тянуло прилечь рядом. Спать хотелось гораздо больше, чем обдумывать каждый свой взгляд и движение. Тем более, что вторжение Андрея в ее личное пространство не доставляло сильного дискомфорта. Жданову очень редко что-то снилось, но сегодняшний день явно был исключением из правил. Никакого конкретного сюжета он не видел, просто лица и сцены прошедшего дня мелькали пятнами, не задерживаясь ни на чем конкретном. Снилась Ташка. Не растерянная, плачущая, беспрерывно спрашивающая «где мама?», а как сегодня днем. Весело хохочущая, абсолютно счастливая, носящаяся по лужам босиком под серебристыми струями дождя. Снились собаки. И его, и Катины, почему-то одной стаей, весело носящиеся там, на лугу, за мячом. И им было весело. Пятнами промелькнуло лицо мамы, улыбающаяся совсем как раньше, когда еще был жив отец. Снилась рушащаяся, как карточный домик, башня — его давний кошмар. Обломки стен на лету превращались в кишащую червями грязь. Наконец, снилась, впервые, Катя. Растрепанная, улыбающаяся, со стекающими по лицу каплями дождя, которые она небрежно смахивала. Странная была у нее улыбка, осторожная, словно она не верит в происходящее. Снилось то, чего не было и вряд ли случится. Легкое касание пальцев к щеке, робкая улыбка в ответ на дружеское объятие. Но от этих снов расползалось давно забытое тепло в груди. И это было неплохо. Сквозь сон слышно было шипение утюга, плед пах Катей. Просто Катей. Сладкую дремоту прервал звонок телефона. Андрей тут же вынырнул из грез и насторожился. Катерина быстро отключила звонок и тяжело вздохнула, словно, электронный писк не сулил ей ничего хорошего. Быстро окинув взглядом спящих Андрея и Таську, она вышла из комнаты, оставив трубку заряжаться. Дверь второпях она закрыла неплотно, и было слышно каждое слово, тем более, разговор велся на повышенных тонах. — Чего ты хочешь? — голос у Кати усталый, с нотками раздражения. — Явилась хрен знает, когда, а к матери не зашла даже, паскуда, — резкий, хриплый, как воронье карканье женский голос в ответ. — Ждешь-не дождешься, когда мать помрет, да? Квартиру мою хочешь? А вот шиш тебе, тварь! Подпишу кому угодно, да той же Тамаре, а ты на улице останешься со своими шавками блохастыми! — Ты все сказала? — так же устало, словно не один раз уже это было услышано. Сон с Андрея слетел окончательно. — Ты меня зачем позвала? Поорать? — Пива мне налей, все равно от тебя ничего не дождешься, вечно где-то таскаешься целыми днями, а за матерью чужой человек смотрит! Что люди скажут?! Пьешь-гуляешь в свое удовольствие, с мужиками хороводишься, проститутка! — Андрей аж подскочил. Неужели можно вот так с человеком разговаривать? —Отлично, моя дорогая, я немедленно бросаю работу и сажусь с тобой сидеть! — Катя повысила голос. — Сдохнем обе с голоду в твоем говне! Забыла, как жрать было нечего? Я напомню тебе! Пива ты у меня хрен выпросишь, алкашка! — Да ты и так сдохнешь скоро, проститутка! Еще начни наркоту принимать, как твои проклятые дружки! С кем ты по подворотням опять шляешься, скотина? Вся в папашу, мразь! И эту суку Тамару выкинь отсюда! Чтоб вы все сдохли! Ненавижу! Твари! — Я это уже слышала, придумай что-нибудь новенькое! — На мать голос повышать вздумала? Хозяйка здесь? Пошла вон, тварь! — глухой удар в стену чем-то тяжелым. — Ничего ты здесь не получишь, мразь! Проститутка! Чтоб ты сдохла, уродка! — Проорешься — зайду, — Андрею очень хотелось бы, больше этого не слышать, но деваться было некуда. Хлопнула дверь, крики стали гораздо тише, а Катя влетела в свою комнату и села на диван, закрыв лицо руками. Ее буквально трясло. Плакала она или нет, Андрей не мог понять. Но очень захотелось отвлечь девушку. Спящим он не притворялся, но, видимо, Кате было все равно, она даже не отодвинулась подальше, когда он сел рядом с ней. Андрею было стыдно за то, что стал свидетелем некрасивой сцены, почему-то хотелось извиниться. Все его истерики не шли ни в какое сравнение с услышанным, и теперь было понятно, почему у Ташкиной няни по утрам такой убитый вид. Судя по всему, подобное она слушала регулярно, если не каждый день. — Кать, — тяжелая рука на плече заставила вздрогнуть. И отстраниться бы, по-хорошему, но почему-то не захотелось. Она устала это выслушивать, хотя в словах матери не было ни капли правды. Но после таких сцен порой очень хотелось напиться и пустить-таки себе пулю в висок, а там что будет, то будет. Ждановский голос звучал успокаивающе, и очень хотелось плюнуть на все происходящее и просто прижаться к нему, единственному человеку за долгие годы, который вдруг не кинулся фальшиво утешать и ужасаться услышанному или осуждать. — Все в порядке, — под теплыми пальцами действительно все кажется не таким мерзким. — Я это чуть ли не каждый день слушаю. Привыкла уже. Жданова передернуло от ее тона. «Привыкла», надо же... Говорит так, словно ничего не произошло такого, словно это нормально, когда тебя обливают помоями и желают смерти. Только дистанцию забывает держать, и, захоти Андрей чего-нибудь посерьезнее простых прикосновений, он бы это получил. Даже не особенно напрягаться бы пришлось. Но ничего такого не хотелось, просто успокоить, чтобы ей было не так паршиво. Даже сам не заметил, как прижал девушку к себе, даже не вспомнив о том, что он без рубашки. Она не возражала, видимо, на это у нее сил не осталось. Сказать было нечего, но Андрей уже привык к молчанию и радовался тому, что можно не поддерживать бессмысленную болтовню. Да и вообще, хорошо было. — Андрей, времени много уже. Я спать хочу, — Катя отстранилась, наконец, пряча взгляд. — Да и вам тоже пора бы. — Уверена? — как-то само собой получилось перейти на «ты». Катя слабо кивнула. — Маман пока не просекла, что тут посторонние, но это дело времени. И так ору будет... — быстрый взгляд Андрей поймать не успел. — Да и Таська, если проснется... Не нужно ей это слушать. Извини, что так вышло. — Ничего. Во вторник заеду, как обычно. И, Кать, нужно будет решить один вопрос, — Андрей неохотно отпустил девушку из своих объятий. — Потом обсудим. Вам правда пора, время позднее, — Катя встала, чтобы дотянуться до ждановской рубашки и отдать ее владельцу. — А за прогулку спасибо. Таську так забирай, не буди ее. Я провожу. Жданова так и подмывало еще раз заставить девушку сократить до минимума расстояние между ними, но он подумал, что это слишком. На Катину ладонь опустилась связка ключей от машины. Андрей улыбнулся, зная, что объяснять ничего не придется. Катя взгляд отвела и, прихватив из шкафа чистые вещи, оставила мужчину приводить себя в порядок. Уже внизу, отдавая Жданову ключи от машины, Катю накрыло осознание того, что прикосновения Андрея ей не противны. Он по-прежнему смотрел на нее без привычного ей мужского интереса, но взгляд как-то поменялся, стал гораздо теплее. И от этого девушке становилось только хуже. Оставалось надеяться, что за три дня все вернется на свои места. Ждановы — это очередные клиенты, не более того! Нельзя привязываться к ним! Но Жданов слабо ухмыльнулся и отвел глаза, покосившись на сладко спящую дочь. — Кать, спасибо тебе. Давно не проводил время так весело. — Я тоже... Спокойной ночи, я пойду, с ног валюсь. — И тебе. Девушка махнула рукой, Жданов глянул ей вслед и улыбнулся. Было над чем подумать...