Будем друзьями..

—споешь ещё раз? — Швецова вглядывалась в лицо напротив. — Что именно? — глупая улыбка расползлась по лицу старшей. Пропустив вопрос младшей, Горбачёва продолжила перебирать струны . И все бы ничего, но беспокойство собственноручно выдавало себя подергивающимся глазом и небольшим тремором рук, что сказывалось на качестве игры. Пальцы не слушались, то и дело сползали с нужных струн. — Саш, не корчь, — брошено кратко. Давление чувствовалось на молекулярном уровне. Старшей показалось, что даже воздух в комнате стал тяжелее. Впрочем, как и внутреннее состояние Горбачёвой. — вот же блять. Сидит и смотрит на меня. Прямо в душу. Сейчас возьмёт и вырвет ее остатки. Черт. Я сдаюсь. Мне кажется, что я сейчас краснею как первоклассница. Начинаю петь. Гадство. Перепутала аккорды. И что ты со мной делаешь. Такая маленькая, а морально меня загибаешь на "раз - два". Чувствую на себе ее взгляд. Обжигает, — полусмешок невольно слетает с губ Горбачевой, — Открываюсь от гитары и ловлю ее чёртиков. Засмущалась. Мило. Один - один, Швец! Последний взмах рукой и я откладываю инструмент. Так, тряпка, собралась! Пора брать ситуацию в свои руки. — Понравилось? — специально пододвигаюсь ближе, — моя, кстати. — Понравилось. Догадывалась ещё с самого начала. Замечаю, что она задумалась. — А это кому-то? Или так, просто. Теребит в руках шнурок толстовки. Глазами ищет угол и "забивается" в него. А вот теперь задумалась и я. Ну и что ей отвечать? Мол, так и так, это тебе и я пускаю на тебя слюни хер знает сколько, теперь живи с этим. — одной девушке. Мозги в смятку и Саша дура. — м... Понятно, — Огонек стал тусклее, да и сама Алена выглядела грустнее, чем обычно, — а я ее знаю? — да нет. Может и познакомлю вас когда будет время. — буду рада узнать поближе твою возлюбленную, — девушка тяжело сглотнула, — Я пойду тогда... Только в этот момент, увидев в голубых омутах что-то погибающее, Александра поняла, что она сделала. — Я фактически послала ее. Пока Саша занималась самокопанием и тонула в угрызениях совести, Алена перебирала всех знакомых Горбачёвой, чтобы хоть приблизительно понять, о ком шла речь. — Помню, она как-то уходила надолго из квартиры. Под вечер пришла. Верно к ней ходила. И ещё раз... Поздравляю, Алёна, ты теперь ещё и безответно влюблена в Сашу. Наивная... И на что я надеялась? Что она полюбит неуравновешенную девочку- подростка? А я ведь до сих пор помню. Зачем она говорила, что влюблена в меня? Черт пойми эту Сашу. Уже не могу терпеть. Разревусь прямо здесь и сейчас. Надо бы проветриться. Не могу так больше. Наскоро надев на себя пальто, я выбежала из квартиры, даже не захлопнув входную дверь. — Алена, стой, куда же тебя несёт! Сашины слова остались неуслышанными. Девочка уже неслась по лестничной клетке. Среагировав, Горбачёва с силой открыла тяжёлые двери и понеслась за Швецовой. — Стоять, мать твою. Подтягивает Швецову к себе, ограничивая движения, чтобы та не убежала ещё дальше — Больная... — Саша держит ещё крепче, обнимая подрагивающее то ли от холода, то ли от чувств тело, — пугаешь так . — Пусти! — попытки избавься от рук Горбачевой оказались провальнее, чем предполагалось. — Успокоишься - отпущу. Швецова затихла. От недавних бушевавших эмоций остались лишь красные глаза и опухшие губы. — Рассказывай. И куда ты рванула в таком состоянии, толком не одевшись? — А тебе есть смысл этим интересоваться? — Не отвечай вопросом на вопрос. Ты прекрасно знаешь, как я это не люблю. — Интонация стала чуть грубее обычной. Нет,Горбачёва не злилась на Алену и ее своеобразные решения. Наоборот, чувство волнения за девочку начинало переходить границы допустимого уровня. — Захотелось. — Ладно. Не хочешь говорить - не говори. Пойдем домой. — Иди сама, — Саша не могла понять, в чем причина такой резкой смены настроения. — Если не пойдешь сама, я тебя самостоятельно занесу. У тебя есть право выбора. В ответ молчание. — Я тебя поняла, — старшая нахмурила брови. Несмотря на сопротивление , Александра подхватила Швецову и понесла по направлению к подъезду. Прохожие искоса наблюдали за происходящим на улице. Искоса ли? По - правде, Горбачёвой было совершенно наплевать. Едва девушки переступили порог квартиры, голубоглазая вновь ударилась в слезы. — Ты чего? — Саше хотелось помочь. Она просто не могла видеть. как плачет ее любимый человек. Сердце неприятно щемило.       Не выдержав напора собственных чувств, Алена все же решила поделиться хоть малейшей часть всего того, чего Горбачева доныне не знала. — Я влюбилась. Сильно и не взаимно, — От осознания стало еще хуже. — Знаешь, я тоже. И походу, что также, — бессильная улыбка, выражающая буквально весь спектр ощущений появилась на лице. — Я так больше не могу. Звуки рыдания вскоре заполнили, кажется, все пространство от потолка до пола. — Может, мне с тобой поплакать ещё? — Хочешь - плачь, — Алена подавляюще всхлипнула.

***

Вечерело. Осенний Питер постепенно накрывала сумеречная дымка. Из настежь раскрытых окон заходил прохладный воздух, как бы сообщая о необходимости закрыть их. Однако, судя по девушкам, сквозняк из совсем не волновал. Из-под вороха подушек послышался сиплый голос розововолосой. — Саш..? — Да? Ты что-то хотела? — Горбачёва, сидящая на другой стороне комнаты, подняла взгляд на вопрошающую. — А то, что ты мне сказала с час назад... Ну...правда? Смятение, смятение и ещё трижды смятение. Примерно так я бы описала текущее состояние Алёны. — К сожалению, или же счастью - да. Хотела бы я сказать наоборот, — тяжёлый вздох слетел с губ светловолосой, — но такова жизнь. Это нормально. Наверное... Алена тихо хмыкнула. — Прямо как философ. А она какая? — подсознательно желание найти возлюбленную Саши проступало в каждой цепочке мыслей. — И не такое сделаешь. Знаешь, я не хочу обговаривать с тобой эту тему. Прости. Может быть уже пойдём отдыхать? Я до смерти устала. Причем, во всех смыслах. Забавно. Рассказывать Алёне ее же собственное описание. — Как хочешь, — в груди болезненно кольнуло. Или обида, или, может, собственное переживание. Дальше было все как и всегда. Алена первая прошла в душевую и закрылась там на несколько часов, выходя под недовольные выражения Саши о том, что они не расплатятся за счета; Горбачева меняла наволочки, так как считала это чуть ли не важнейшим постулатом как чистоты, так и жизни. Что-то было всё-таки не так. Сдержанность и что-ли угрюмая молчаливость витала в каждом сантиметре пространства. Не было задорного, веселящего душу смеха младшей, не было колких, черных шуток Александры, привычных киданий друг в друга постельного белья и блеска в глазах. И надо сказать, это добивало ещё больше. — Спокойной ночи, Ален, — Горбачёва улеглась на противоположную сторону кровати . — И тебе. Она даже не обняла меня. Специально так далеко легла? Это что? Наша первая " черная " полоса? Все же было хорошо. Можно сказать, что даже прекрасно. Странно. А Сашка спит уже. Видимо, действительно устала. Я так хочу к ней прикоснуться. Ее мягкие вьющиеся волосы, шершавые подушечки пальцев, плечи, руки, шея... Абсолютно все. Девушка переместилась ближе к спящей и будто нечаянно положила руку чуть ниже грудной клетки. Почти как раньше. Неосознанно подстраиваясь под дыхание Александры, Алена уснула, сама того не заметив. Шелест фиолетовых штор, периодически хлопающее окно и мокрый от дождя подоконник; брошенное на пол пушистое одеяло и две спящие души, мучимые переживаниями и какой-то странной тоской. Поздний питерский вечер, почти уже ночь. А вы помните про известную поговорку? Верю, что так. Утро вечера мудренее, не так ли?